Боги от науки

Примеру пикселеголовых, понятно, последовали. Не очень, конечно, многие, так, пара тысяч людей в паре сотен параллельных вариантов нашего мира, остальные-то, наверно, не спешили расставаться со своими родными "мощностями". Впрочем, торговцы никогда не были в убытке, потому что покупатели мозговой силы часто брали на себя и развитие мозга — новые изобретения, создание произведений искусства, демонстрация своей начитанности, разнообразный интеллектуальный труд отлично вписывались в схему получения выгоды от арендованных мозгов, но в этом случае в выигрыше оставались все.

Движение, наверно, живо и поныне, но расцвет уже позади. Немодно стало пользоваться чужими мозгами, не иметь своих — как только много народу просекло, что это вообще возможно. Началось расслоение общества с интеллектуальным снобизмом, завистью чужим мозгам и прочими милыми атрибутами. "Великая пятерка" — Степа, Женя, Костя, Саша и Галина Александровна — не один вечер провела в криках души и полуриторических воззваниях к небесной канцелярии на тему "Почему так-то? Почему все неминуемо сваливается в цинизм, деньги, неравенство и так далее?". Время, сжимаемое и растягиваемое во всех направлениях, еще не потеряло своей способности все перемалывать и лечить, пионеры лишних измерений позволили себе погрузиться в свою жизнь, свои проблемы и свои победы и утешиться тем, что утопия в принципе возможна, только если глядеть на нее в щелку под определенным углом.

Глава 4.

Теперь, читателям на потеху, надо, наверно, немного осветить матримониальный сектор интересов двух молодых людей, столь рьяно желавших друг друга поженить. Итак...

Дело было, наверно, года четыре уже назад, в самый разгар студенческой жизни. Все четверо уже закончили школу, учились, работали, пытались понять, что представляет из себя взрослая жизнь и стремились перерасти в нее из своей затянувшейся веселой, но нестабильной подростковой поры. Саша с Костей немного отдалились от компании, срослись в единое двуликое существо и принялись искать себя во всем, куда только пускали, Степа с Женей же частенько коротали вечера за чаем, музыкой и разговорами.

-Что нужно человеку в жизни? — рассуждал Степа. — Дом построить — как-то пока не тянет в коттедж перебираться, дерево посадить — цитрусов у меня на подоконнике немало выросло. Остается...

-Ребенка вырастить, — испортил трагическую паузу Женя. — А для этого нужно...

-Вот именно, — кивнул Степа. — А для этого нужно перестать быть слегка замкнутым и депрессивным студентом, как я, и начать искать в этом жестоком мире истинные чувства.

-Эк мы заговорили! — удивился Женя. — Двадцать лет...

-Двадцать один.

-Двадцать один — это не срок, чтобы бросаться и кого-то искать.

-Знаю. Но то ли я превращаюсь в депрессивную школьницу, то ли Костин пример перед глазами смущает, то ли подтягиваюсь я мало, но иногда волком выть хочется... Извини.

-Зачем выть? Лучше спеть что-нибудь. Шевчука того же, например, из самого-самого первого альбома.

-Извини, не слышал.

-Есть там одна песенка, "Любовь в мире есть" называется, — протянул Женя, вытаскивая из пространственного кармана гитару. — Забавно иногда переслушать.

Видя, что Женя собирается играть, Степа вызвал в своем мозгу Интернет, достал оттуда слова, включил подачу оных по строчкам и приготовился подпевать:

-Вы правы, я знаю, любовь в мире есть, да только таких, как я, тоже не счесть, — пропел Женя последние строчки. — Надеюсь, это он не всерьез.

-Если даже серьезно, — мрачно заметил Степа, — это был его первый альбом, а потом-то, наверно, уже отбоя не было. Это сейчас он — старый и заросший "дедушка Шевчук". — Потом безо всякого перехода он заметил: — Ты вон тоже, кстати, музыку пишешь. Скоро будешь уже не с нами, а где-нибудь на вершине, полузадушенный знаками внимания.

-А ты у нас великий писатель, — парировал Женя. — И сумрачный гений. Таких тоже любят.

В таком духе разговаривали еще полчаса, а потом кто-то из них внес рациональное предложение:

-Давай перестанем страдать фигней, представим страну в виде одной большой социальной сети с досье на каждого и немного по ней погуляем. Или мы не боги от науки, а зануды от философии?

-Скорее второе, но это не поздно исправить.

Глава 5.

а)

Степин сумрачный гений показал, наконец, и романтическую сторону себя, возжелав сделать кое-что, чего не делал давно — отдать пять-шесть часов своего времени езде на поезде, видам за окном, железнодорожному запаху и той толике человеческого фактора, которая сводит людей в поездах. Человеческий фактор был Степой немножко подкорректирован, поэтому дорогу из Москвы в Петербург он коротал, чувствуя себя частью минимального пантеона богов от науки, состоящего из бога и богини, не успевших еще построить планы основания божественной династии.

"Соцсети развращают, — подумал Степа, занимая кресло. — Не знаешь даже, с чего начать разговор в реальной жизни".

"Телепатия развращает, — ответили ему. — Нельзя начать разговор, не просканировав мозг собеседника на предмет того, что лучше говорить. Ой, я, кажется, вломилась в мозг не просто бога от науки, но еще и основателя этого движения... Тысяча извинений!".

"Абсолютного основателя, — мысленно хмыкнул Степа. — Надеюсь, у вас не было никаких иллюзий насчет величия и непогрешимости этих самых основателей".

"Разговаривать на "вы" даже мысленно — это страшное величие и жуткая непогрешимость. И, может, перейдем на нормальную речь, а то сверлим друг друга взглядами и молчим".

Разговор в дороге отдельными фразами, мыслями и цитатами возвращался к Степе, когда он ходил, бегал и летал по Питеру, холодному и чопорному городу, по какому-то недоразумению признанному культурной столицей. Степа забивал эти мысли песней "Черный пес Петербург" из одноименного альбома своей любимой группы, вспоминал что-то о музыкальных пристрастиях своей попутчицы и принимался искать плоскую поверхность, чтобы почувствовать себя неспособным на переживания тупым спортсменом. Пришлось сочинять шпионскую программу, находящую любого случайного собеседника, чье имя вы не потрудились спросить, на всех возможных сайтах, и, что было гораздо сложнее, письмо, в ответ на которое он бы, по крайней мере, не рисковал быть посланным к черту.

Понятное дело, за последующие четыре года его не послали ни разу. Что не мешало Степе думать, что первый раз наступит, если он вдруг купит кольца.

б)

Женя, ничуть не меньший романтик, отправился бродить по свету с гитарой. Сначала он просто ходил в походы и пел у костра что-то грустное, как делал еще в годы, когда все остальные стирали себе память и искали фантомную жизнь без участия старых друзей, потом был силой затащен поучаствовать в каком-то концерте, втянулся и уже скоро здоровался за руку с половиной значимых фигур мира бардовской песни. Только с половиной исключительно из-за того, что с дамами за руку здороваться не принято.

С одной из них, впрочем, Женя не только здоровался за руку, но еще и записывал совместные песни, ходил в походы, летал ночью над доброй сотней разных городов, катался на лыжах и изучал разные мудреные технологии программирования. Четырех растягиваемых и закручиваемых в разные стороны лет им не хватило, чтобы пресытиться бродячей жизнью, осесть и кого-нибудь воспитать.

Глава 6.

Великая пятерка, разросшаяся до семерки, устала бороться с собственной совестью, повторяющей, что надо друг друга проведать, и снова встретилась.

-Ну что, как живется молодым дарованиям, вырвавшимся на свободу? — улыбнулась Галина Александровна.

-Свободно, — вздохнул Степа.

-Слишком свободно, — добавил Костя. — Связать бы себя, что ли, какими-нибудь узами... — попытался он сострить, глядя на Сашу.

-Признавайтесь, что не так! — потребовала учительница.

Заговорить попытались все одновременно, потом одновременно замолчали, обменялись несколькими выразительными взглядами и объединили сознания. Озвучивать взялся Костя:

-Ощущения точь-в-точь как на летних каникулах, когда можно делать все, что душе угодно, и все равно останется ощущение, что лето прошло зря. Только это лето никогда не кончится.

-Мы можем писать книги, давать концерты, постоянно тащить на себе две-три сверхважные для мирового сообщества программы, ходить в походы, жить другие жизни, но все равно не отпустит, — продолжил Степа. — Действительно, что ли, в брак всем повступать и не заморачиваться?

-Но каждый раз, когда мы пытаемся провернуть что-нибудь вроде этого, — вступила Саша, — оказывается, что куда как проще создать еще одного клона себя и прожить за него сорок лет, или написать еще одну книгу, или сделать игру миллионов на десять пользователей.

-Наша проблема в том, что у нас слишком много возможностей, которые не дают нам столкнуться с трудностями реальной жизни и наконец-то вырасти, — завершил Женя.

Повисло молчание.

-Извините, что все это выплескиваем на вас, — скороговоркой сказала Аня, та самая попутчица, которую когда-то выслеживал Степа.

-Наверно, эти проблемы старее, чем мир, и вы от них устали, — добавила Юля, певица с звучным славянским псевдонимом, вечная спутница Жени.

-Выплескивайте ровно столько, сколько нужно, — начала говорить Галина Александровна. — Шесть голов хорошо, а семь, наверно, еще лучше, и общение создано не для того, чтобы задачи по физике объяснять. Но я, кажется, впадаю в профессиональный грех нотаций не по теме.

"Впадайте! — звучало в воздухе. — Лучше сидеть и слушать рассуждения человека с большим жизненным опытом, чем разгребать мусор в своих головах".

"Ничуть не лучше, — ответила этим мыслям учительница. — Да, легче, и то на время. Давайте, что ли, придумаем какой-нибудь ответ на вечный вопрос, чтобы он продержался хотя бы несколько лет...".

"Давайте".

Самым очевидным ответом признали — поставить перед собой новую глобальную цель, добиться ее, ликвидировать своими "божескими" силами все потери и жить припеваючи, сколько позволит совесть.

-Какая цель-то будет? — спросила неугомонная Аня.

-Это же очевидно, — улыбнулся Степа, остановил время и начал думать. — Создать еще одну утопию, — провозгласил он наконец. Не в нашем пространстве. Только из "богов от науки" — тех, кто за нами пойдет. Полноценный маленький мир со своими законами физики, географией и, наверно, языком. Чтобы поколения сменялись, и старый мир, ориентированный не на знания, мало-помалу превращался в легенду для желающих почувствовать себя лучше других. Ну а мы сможем жить в двух мирах и все контролировать.

-Как в "Хрониках Нарнии"? — спросила Юля и пояснила: — Когда герои отсутствуют три года, в Нарнии проходят века, а то и наоборот.

-Лучше бы, наверно, как-нибудь иначе, но мы же ударники труда по части запасных жизней, так что именно что-то в этом роде и выйдет, — предположил Костя. — Подвигать эволюцию утопии пару веков, вернуться, сходить на очередной Женин концерт и снова туда.

-О-кей, — подытожил Женя. — Два дня на вызревание образа утопии в наших головах, потом все совместим и будем творить. Принято?

-Единогласно.

Глава 7.

Через два дня великая семерка сидела на тех же местах и ждала, кто же первый решится призвать всех к свершению великого дела.

-Начнем, что ли, — не выдержал Степа. — Вперед, друзья, и да поможет нам Бог!

Как описать процесс творения реальности? А ведь делать нечего, придется описывать.

Семеро открыли друг другу свои мозги, уничтожили все границы между мозгами и заполнили все получившееся пространство семью картинами нового мира. Картины принялись меняться местами, встраиваться друг в друга фрагментами и перетрясаться, пока не слились в один трех— или даже четырехмерный упругий сгусток энергии, ищущий выхода.

Потом все семеро собрали в кулак свои силы и начали создавать обычный "пространственный карман" неопределенного размера. До этого они не делали "карманов" размером больше двух-трех кубических метров — не надо было. Сейчас новое пространство должно было вместить плоский — дань Нарнии? — мир площадью в двадцать тысяч квадратных километров и высотой в пять. Когда дыра в мире раздулась до тысячи кубических километров, как будто кто-то восьмой начал поддерживать семерку творцов, шепча: "Поберегите силы, вам еще там все обустраивать. Делать нечего, подключу силы всех тех, кто бы туда переселился".

В конце концов работа была завершена, и сгусток энергии покинул объединенные сознания, устремляясь в щель мироздания. Сознание поймало щель за края, завязало узлом и поместило конец узла у закуток себя. "Что вы делаете?" — спросила часть сознания сама у себя. "След потом потеряешь!" — объяснила другая часть. После этого сознания разделились окончательно и начали восстанавливать энергию.

-Печенья было мало, — резюмировал Степа полчаса спустя. — Надо еще.

-В магазин сходи, идиотина! — отрезала Аня, видя, что он собирается материализовать еду из воздуха. — Не надо сейчас лишних трат.

-У меня память о координации не отвечает, — промямлил Степа. — Короче, лень. И еще долго будет лень.

В магазин пошел самый устойчивый — Костя.

После двух часов терапии углеводами, околофизическим юмором, музыкой и линейным программированием, мозги реанимировались окончательно.

-Каковы дальнейшие планы? — поинтересовалась Юля.

-Раскрутка, естественно, — ответил поднаторевший в торговле виртуальными реальностями (меньшего, правда, размера) Костя. — Трубите всему научному пантеону, что грядут перемены и отменяется неравенство. Что, я говорю, как пьяный?

-Есть немножко, — признался Женя. — Но у нас здесь такой дурдом, что это вполне простительно. А твоему совету я, пожалуй, последую.

А дальше начинается новая эра истории богов от науки. В тот момент, когда вы пробегаете глазами эти строчки, Книга Судеб на следующий период как раз выходит из печати в том филиале небесной канцелярии, который отвечает за события, здесь описанные.

Часть 12. Дивный новый...

Глава 1.

Легенды повествуют: перед тем, как организовать Великий Исход с праматери-Земли, великая Семерка сошла в новорожденный мир сама и покопалась в винтиках тамошнего мироздания. И молвил один из них, великий Степа:

-Я бы еще кой-чего добавил. Глобально так.

-Я с тобой, наворотишь еще чего, — ответил великий Женя, пряча блеск в глазах.

-Ладно, мы тогда будем баги отлавливать, — поспешили объявить Костя и Саша.

-Мне на роду написано ошибки исправлять, — напомнила Галина Александровна. — Потерпите уж меня!

-А потом поправите законы физики! — предложил Степа, ныряя на неведомый уровень контроля.

Аня с Юлей переглянулись:

-Бросили нас посреди мира...

-Нам осталась важная миссия — дать названия всему сущему!

-Прямо руки чешутся!

Тем временем непутевые мальчики вгрызались в коды и нити, которые вообще-то лучше не трогать. Женя ударил по всякой милой сердцу поэта атрибутике: цвет неба, число светил на небе и их расположение, флора и фауна, климат. Ответственная и нудная работа, если по-хорошему.