— Это тебе леди-рыцарь рассказала? — принц скептически приподнял бровь.
— И это, и многое другое. Очень толково обрисовала их армию, сильные и слабые стороны, магов, вождя.... Само собой, в таком вопросе я не мог просто поверить на слово, хотя её рассказ объясняет все странности последних лет, — но разведчикам не удалось проникнуть за Аридар. Дикари так и кишат, причём отрядами, в которые входят воины разных кланов. И обязательно маг, хотя бы один. Несколько моих людей погибли.
— И что делать?
— Уезжая, я разослал Зов по северным владениям. Какие поближе, сейчас, наверное, уже выдвигаются к перевалу. Осталось добиться, чтобы император подтвердил сбор ополчения и вывел регулярную армию к Аридару. У нас один шанс остановить северную орду — не позволить им перейти горы. По приблизительным оценкам, их численность достигает пятисот тысяч воинов. Если варвары прорвутся в Алькартан, они опустошат империю, как саранча.
— Ты сам понимаешь, что говоришь? Инберт, ты отдал маршальский жезл, сложил с себя полномочия командующего! И разослал Зов, после чего хочешь говорить с императором. Да тебя просто обвинят в измене и казнят, не станут они слушать про варваров! Я тебе верю, но от дяди ты такого подарка не дождёшься. Они посмеются над твоим рассказом. Женщина-рыцарь, неисчислимые полчища дикарей.... Нет, тебя назовут лжецом, и.... Вот что. Я никому ничего не скажу. Возвращайся в свои владения, собирай ополчение — от армии всё равно почти ничего не осталось, — и плюнь на Илливиан. Там они тебе ничего не сделают, у императора сил не хватит, чтобы вам помешать. А потом — победителей не судят! — возбуждённый голос юноши давно затих, а Лише молчал. То ли обдумывал неожиданное предложение, то ли формулировал вежливый ответ....
— Вот и она говорила то же самое. — наконец произнёс он. — Почти слово в слово. Но северные дружины хоть и сильны, но малочисленны. Боюсь, чтобы противостоять этой угрозе, надо поднимать весь Алькартан.
— Она — это пресловутый рыцарь? — в голосе принца слышались презрительные нотки. — Надо же, баба, которая разбирается в стратегии!
— Мой принц, леди Оро Ваи принадлежит к древнему роду, правящему далёким островным государством, и я был бы счастлив иметь хотя бы половину её знаний и умений во всём, что касается войны. — почтительно, но твёрдо произнёс бывший маршал. — Надеюсь, вам представится возможность скрестить с ней клинки — поверьте, это выдающийся противник.
— Быть может. — отмахнулся принц. — И всё же, друг, прошу тебя, прими моё предложение. Знаю, для тебя честь дороже жизни, но ты присягал империи, не императору. Сейчас ты можешь спасти первую, только забыв про второго. И ещё: если дядя решит казнить тебя, я выступлю против. В открытую, при всех.
— Мой принц, это не поможет мне и окончательно рассорит вас с Его Величеством.
— Ты отстал от жизни, друг. Если мои подозрения верны, он воспользуется поводом, чтобы убрать меня. Обвинение в государственной измене, а то и в подготовке переворота — с твоей помощью, разумеется! Вполне логично, не находишь?
— Тогда вам лучше вообще не появляться на Совете Рыцарей.
— И не надейся. Я сказал, и я сделаю. Или ты вернёшься на границу, или мы погибнем вместе.
— Благородно, но глупо. — до того ехавший молча Вильям не выдержал и вмешался в разговор. — Что и кому ты этим докажешь? Только позволишь змеям у трона вздохнуть спокойно.
— Не отговаривайте меня. И, Вильям, ты не прав. После такого обвинения нас не смогут тихо удавить где-нибудь в подземелье; да и не захотят. Нет, нашу смерть увидит весь Илливиан, и мы должны показать людям, воинам, горожанам и сервам, как умирают те, кто не забыл о долге и чести! Из поражения может родиться победа, не ты ли, Инберт, говорил так?
Лише мог продолжить спор. Мог сказать, что знать поддержит императора и не возмутится убийством наследника; что горожане и сервы не станут задумываться о настоящих причинах казни, им хватит того, что прокричат герольды, толпа поверит всему и насладится кровавым представлением, получив тем большее удовольствие, чем более знатный человек расстанется с жизнью.... И смысл? Принца не переубедить, Инберт слишком хорошо его знал, чтобы надеяться на иное; принять великодушное предложение не позволяла честь.
Бывший маршал не боялся смерти. Он знал, на что шёл, когда, дождавшись отъезда леди Оро Ваи, отправился в Илливиан. Инберт помнил завершение спора с воительницей, спора, очень похожего на нынешний. С едва заметной усмешкой, небрежно, словно в шутку, она сказала: "Я не могу силой заставить тебя остаться, и не могу переубедить. Просто учти — я не позволю ни императору, ни кому-либо ещё убить тебя, иначе кто будет командовать армией? Так что в случае чего палачам придётся встретиться со мной.". Эта угроза пугала Лише, так как сводила на нет все его усилия.
План экс-маршала, простой и надёжный, состоял в том, чтобы убедить императора и двор: убив его, они пресекают мятеж в зародыше. Зимой никто не поедет на север, ловить домочадцев опального лорда, да и желающие завладеть Риттаром нескоро найдутся. Альвиарран вполне способна командовать армией, за ней пойдут и рыцари, и простые солдаты, и если кто-то и может остановить варваров, то только она. А он, Инберт Лише, отвлечёт внимание двора от войны, о которой императору знать не следует. И чего стоит жизнь в сравнении с честью?
Песок негромко похрустывал под копытами, волны лизали берег с тихим шелестом, где-то в вышине орали птицы... Идиллия, да и только! Даже не верилось, что не так уж далеко отсюда суровые скалы увенчаны снежными шапками, узкое ущелье заметено до полной непроходимости, да и предгорья укрыты белым покрывалом. Словно не я каждый вечер ставила вокруг лагеря завесу, удерживающую тепло, и кутала коня в двухслойную шерстяную попону. Да, того самого коня, который наотрез отказался оставаться в замке Лише, до недавнего времени — маршала Алькартана. Челядь владетельного лорда до сих пор небось вечерами вспоминает беспредел, устроенный вороным жеребцом. И как эта тварь поняла, что я ухожу? Ему никто не сообщал! Я сама не знала, когда смогу покинуть гостеприимный замок. И тем не менее — дверь денника вышиб, дверь конюшни вышиб, стену, отделявшую замковый двор от хозяйственных построек, перепрыгнул... Одно слово, Тайфун! Грамотно я ему имечко подобрала.
Теперь бы ещё решить, что дальше делать. Приметный риф с обглоданной верхушкой — вон он виднеется. Рядом, скрытый завесой невидимости, пришвартован "Ваарнир". Конная прогулка окончена. И что, интересно, я собираюсь предпринять, если упрямая тварюга поплывёт следом за кораблём?
Спрыгнув на землю, я сняла с коня всю амуницию. Оно придумано людьми для своего удобства, не лошадиного. Вольному зверю седло с уздечкой ни к чему, всё верно. Но вот кто мне скажет, зачем я выгребла сухой песок из-под корней погибающего дерева, выросшего слишком близко к солёной воде, и тщательно спрятала всё это добро в получившемся тайнике? Да, я надеялась на возвращение, не собираясь задерживаться на Островах дольше необходимого, — но ждать, что конь станет торчать на побережье пару недель, а то и дольше, это что-то большее, чем просто глупость. В моём поступке при всём желании не находилось и следа логики — и тем не менее я тщательно замаскировала тайник, магией защитив от сырости кожу и металл.
— Давай, парень, иди отсюда. — оттолкнув лошадиную морду, я направилась к воде.
Конь не сдвинулся с места, и всё то время, которое понадобилось, чтобы раздеться, упаковать сапоги с оружием в водонепроницаемый мешок и доплыть до корабля, клянусь Огнём, я чувствовала на себе его взгляд.
Взобравшись на борт, я с лихорадочной поспешностью выполнила все магические манипуляции и развернула судно, взяв курс на Острова. Казалось, чем быстрее берег скроется из виду, тем лучше. Главное — не поддаваться искушению и не оглядываться. Я ведь знала, что он так и стоит, стоит и смотрит, как мой корабль с невозможной для обычного парусника скоростью исчезает за горизонтом.
Это плавание ничем не напоминало предыдущее. Тогда я спешила навстречу приключениям, на поиски таинственной тупой горы, в неведомые земли, населённые людьми! Об Островах и мысли не возникало, словно детство, проведённое в сём райском уголке, родные, учителя, знакомые — все это перестало существовать, едва "Ваарнир" преодолел Барьер. Сейчас же я возвращалась, мысленно оставаясь в старом пограничном замке, где нашли приют Иния и Литар. А ещё Тайфун... Надеюсь, у него хватит мозгов уйти в степи и держаться подальше от людей. Как жаль, что мой корабль совершенно не приспособлен для перевозки лошадей!
Не признаваясь в этом самой себе, где-то в глубине души я знала — когда вернусь с Островов, обязательно попробую найти вороную тварь.
Грот оказался пуст, как в первый день творения. Пришвартовав "Ваарнир", я спрыгнула на узкую ленту причала. Прекрасно понимая, что отец не хочет широкой огласки моего путешествия и посему не станет устраивать торжественных встреч с фанфарами, я тем не менее почувствовала какое-то детское разочарование. Ну как же, столько бессмертных подвигов насовершала!..
— А ты чего хотела? — спросила я у невнятного отражения в неспокойной воде. — Правильно. Смыться отсюда. А подвиги ещё только намечаются... — утешив сама себя, я прыгнула в тёплые волны, не утруждаясь лазанием по скалам. Как уже отмечалось ранее, я не ящерица и не муха, а всё, что могло пострадать от соприкосновения с влагой, осталось на корабле.
Солнце стояло в зените, поливая ослепительно ярким светом океан и кучку потерявшихся в водном просторе островов. Я успела забыть, как здесь тепло! Или просто теперь мне есть с чем сравнивать? Одежда из тонкого шёлка высохла моментально, и к тому моменту, когда впереди замаячил дворец, только тяжёлая мокрая коса напоминала о купании.
Знакомый вдоль и поперёк пейзаж, весьма живописный, между прочим, никоим образом не радовал глаз, не наводил на приятные воспоминания о счастливом детстве и вообще не вызывал ощущения дома. Отчего-то совершенно не хотелось видеть никого, кроме отца. Мелькнула мысль: пробраться во дворец, оставить камень и тихо исчезнуть.
Да, такое могло придти в голову только после длительного общения с людьми! Отец наверняка узнал о моём возвращении, едва "Ваарнир" пересёк Барьер, посему, если моё исчезновение в его планы не входит, покинуть Острова я смогу разве что по воздуху, в драконьем облике. Да и то не факт. Увы, хочешь — не хочешь, а придётся идти во дворец, и, как положено по этикету, просить аудиенции у Владыки. Проклятье на этот этикет! Прах его побери, всю жизнь терпеть не могла это... даже не знаю, как назвать! Пройти сквозь большую приёмную, говорить с кем-то из советников отца — нет, такой подвиг выше моих сил.
Глаза сами остановились на башенке, венчающей дальнее крыло дворца. Из её окон открывался чудесный вид — море, скалы, небо, и никаких следов цивилизации. Как правило, полуденные часы отец проводил именно там. "Да, общение с людьми явно не пошло тебе на пользу. Раньше ты себе такого не позволяла!" — подобные мысли назойливо жужжали в мозгу, пока я, перебравшись через символическую ограду и тенью скользя мимо стражей, пробиралась к искомому строению. Ни один из гвардейцев не почувствовал моего присутствия, что настораживало. Владыка мог наблюдать мои перемещения в любом зеркале или ёмкости с водой — и в нужный момент отдать соответствующий приказ. Я представила себе надменно-величавое выражение на лице Аэтиара, с которым он будет объяснять мне недопустимость подобных выходок...
А, Огонь с ним со всем!
Поднимаясь по стене, я старательно маскировала своё передвижение статуями, колоннами и прочими архитектурными излишествами. Не знаю, помогли ли предосторожности или просто не нашлось идиота, в такую жару покинувшего прохладу помещения, чтобы полюбоваться палящим солнцем и белёсым, словно выжженным небом. Так или иначе, до окон башенки я добралась без проблем.
Отец оказался именно там, как и предполагалось. Сидел за столом, заваленным ворохом свитков, и, казалось, не замечал ничего вокруг. Бесшумно проскользнув в открытое окно, я аккуратно постучала по раме, обозначая своё присутствие.
— Я знал, что ты не воспользуешься парадным входом. — спокойно, без малейших следов удивления или недовольства, произнёс Владыка, оборачиваясь.
Слова, которые я тщательно подбирала всю дорогу, разлетелись, словно брызги прибоя. Не найдя им достойной замены, я запустила руку под блузку и достала подвеску на длинной цепочке, напоминающей старое серебро. Отец взял протянутую драгоценность, даже в ярком солнечном свете сияющую ало-багряными переливами.
— Это всё? — буднично спросил он, будто я явилась к Владыке с какой-то пустяковой просьбой.
— Вряд ли мой рассказ может что-то добавить. Я не маг.
— Да? Ну-ну... — непонятно к чему произнёс отец, разглядывая огненный камень. — А этим я займусь сегодня же. Хочешь сделать приятное Аэтиару, выйди через приёмную. Он как раз сейчас там, и ему наверняка будет любопытно, каким образом ты очутилась во дворце. И, если тебе интересно, твои комнаты никто не трогал. — во взгляде Владыки, теперь устремлённом на непутёвую дочь, ясно читался вопрос, но я не смогла вот так вот, в лоб, заявить: "Нет, не интересно!". Вместо этого я сказала:
— Пусть аро Первый Клинок спит спокойно. К тому же через окно до гор ближе, чем через парадное.
Отец молча кивнул, соглашаясь то ли со мной, то ли с какими-то своими мыслями. Во взгляде его мелькнуло что-то похожее на сочувствие... или сожаление? В любом случае, довольным он не выглядел.
Само собой, я могла воспользоваться своими комнатами во дворце. Принять ванну, переодеться, потом, по вечерней прохладе, позвенеть мечами с Аэтиаром... И зачем? С какой стороны ни посмотри, смысла в подобном времяпровождении было не больше, чем в плотном обеде перед казнью. Я покинула Острова совсем недавно, но сейчас казалось, что та ночь, ночь Решения, осталась где-то в другой жизни. Апартаменты принцессы Огненных Островов, прислуга, дворцовые церемонии — всё это находилось за дверью, не только запертой на все замки, но и заколоченной для надёжности. Виа, странствующий рыцарь, бродяга-наёмник, не испытывала ни малейшего желания её взламывать.
За невесёлыми размышлениями я не заметила, как поднялась на вершину горы, венчающей Ороас, самый большой остров в Огненном архипелаге. Что ж, это место не хуже любого другого... и уж всяко лучше дворца! Распустив так до сих пор и не высохшие волосы, я растянулась на горячем камне, наблюдая за медленным передвижением солнца по небосводу. Странно, оказывается, люди не могут смотреть в упор на светило. Какие же мы разные... и, тем не менее, они мне ближе, чем сородичи. Почему? Что делает меня чужой на Островах? Любовь к боевым искусствам?
Отсюда мысли ловко свернули на утоптанную дорожку. Намечающаяся война, северная армия, жалкие огрызки военной мощи Алькартана, отчаянные потуги Лише и кучки его товарищей переломить ситуацию и не менее отчаянное сопротивление императорского двора... Из всей этой неприятной кодлы, которую так и тянуло назвать гадючьим кублом, реально оценить угрозу способен только принц Кодар. Император, тот вообще, похоже, окончательно выжил из ума. Вопрос, сколько должно пройти времени, прежде чем до вояк дойдёт, что выполнение приказов коронованного безумца угробит империю? Разве что по быстрому устроить переворот, убрать правителя и короновать его племянника. Если успеть до середины зимы, возможно, дикарей и удастся запереть за перевалом. Да, мечтать, как говорится, не вредно...
