Чёртова свадьба! или месть по-ведьмински

— Марат, ты нам поможешь? — Леся просительно заглядывала другу в глаза, но видела, что его гложет беспокойство иного рода. — Марат!

— Что? — молодой лесник непонимающе моргнул, возвращаясь к беседе. — Прости, Лесь, потерял нить. Так что там вам надо? Укрытие?

— Да, для Зои и Николки — он ведь тоже неместный, выглядит подозрительно. И одет не по-нашему, говорит странно...

— Ты из тех колдунов, что на меня напали недавно? — перебив Лесю, прямо спросил Марат. Николка замялся.

— Как бы сказать... Я с ними не так давно, даже в курсе вашей... э-э... размолвки не был. Но в нападении не участвовал, клянусь! Больше скажу — я из тех, кто тебе подмогу привел. А теперь вот застрял тут...

— А ты уверена, что у меня безопасно? Мой дом находится не так далеко от деревни... — кивнув парню в знак того, что принимает такой ответ, лесник снова обратился к Лесе, которая с замиранием сердца слушала этот короткий диалог. Мало ли что, ей бы не хотелось, чтобы её друзья ссорились.

— Пока церковники узнают, что твой дом вообще существует, пройдет какое-то время. А потом можно будет найти другой вариант. Ну пожалуйста, Марат!

— Ты знаешь, Лесь, тебе я никогда не откажу, — Марат серьезно посмотрел в глаза не на шутку обеспокоенной подруги и перевел взгляд на своих будущих постояльцев. — Комфорта особого не обещаю, изба у меня небольшая. В остальном — чувствуйте себя как дома.

— Но не забывайте, что в гостях, — не смог удержаться от продолжения Николка. Марат заинтересовался.

— Забавная присказка. Очень... справедливая, — и так, с намеком, на парня посмотрел. Тот поднял вверх ладони, признавая право хозяина.

Но не успели ребята разбрестись по дому, изучая новые пространства, как Марат внезапно побледнел и, хватаясь за грудь, мешком осел на пол.

— Что такое? В чем дело? Марат, ты меня слышишь?

Молодой лесник мотнул головой, приходя в себя. Его взгляд сфокусировался на лице Леси, тревожном, обеспокоенном.

— Ариадна, — просипел он. И — за считанные мгновения — обернулся волком. Громадным, в холке чуть ли не выше человека. Леся отшатнулась — зверь подобрался, прыгнул и в два счета исчез из поля зрения. Лишь треск и скрип повисшей на одной петле двери свидетельствовал о том, что выбрался волк никаким не волшебным образом, а самым, что ни на есть, прозаичным — через дверь. Эту самую дверь и не заметив.

Приятели переглянулись. В момент прыжка зверя они, все трое, прыснули в разные углы комнаты и там сидели на задах, хлопая глазами.

— С Ариадной беда, — сипло проговорила Зоя, первой обретя голос.

— Марат помчался её спасать, — в тон ей пробормотала Леся.

— И, конечно же, они вдвоем не справятся, — насмешливо фыркнул Николка. — Давайте догонять, вдруг действительно помощь понадобится. — Потом огляделся и покачал головой. — Все лучше, чем прятаться в доме, в котором напрочь выбита дверь.

Конечно, можно оправдать ребят молодостью. Ей свойственна поспешность и импульсивность. А ещё — неуместный романтизм, который погубил во цвете лет бесчисленное множество юношей и девушек.

Вот и получилось так, что Леся, ясно осознавая явное превосходство скорости молодого сильного зверя над их возможностями, всё-таки отправилась вдогонку другу. Иначе кем она себя почувствует в случае беды?

Но, увы, сказать гораздо легче, чем исполнить. Прошло немало времени, прежде чем Зоя просто смогла определить, в какую сторону бросился волк.

— Ты уверена, что он прошел здесь? — зябко кутаясь в плащ, в сотый раз переспросила Леся. Николка только возвел очи горе.

— Да, уверена, — в сотый же раз ответила юная ведьма. — У Марата очень характерный след.

Постепенно теплый осенний день неумолимо скатывался к промозглому осеннему вечеру, а там и до откровенно холодной осенней ночи недалеко. Ребята не предполагали, что их путь выведет за пределы деревни и займет так много времени. Возвращаться глупо и совестно — вдруг и правда помощь понадобится? Путешествие оказалось не из легких, идти пришлось быстро, привал сделали только один, когда уже терпеть голод не было сил. Зоя и Леся нашли немного поздних ягод и орехов, коими друзья и закусили, и потрусили дальше.

Солнце постепенно скатывалось все ниже, и становилось понятно, что сегодня волка не нагнать — слишком уж он резво припустил к своей невесте, как будто осой в мягкое место ужаленный. Тут же возник и вопрос: а куда это ту самую невесту понесло на ночь глядя? Или, действительно, случилось что непоправимое?

Леся вздохнула слегка печально. Ей грустно видеть, как человек, в которого она влюблена, погружается в чувства, в отношения с другой девушкой. Как он беспокоится, думает о ней. И знать, что чувства взаимны, ведь точно такие же пламенеющие огоньки настоящей любви отчетливо виделись и в глазах ведьмы. Да, это действительно любовь, пусть она и началась с колдовства. Но Леся нет-нет, да и представляла себя на месте Ариадны, думала — с ней ему наверняка пришлось бы легче, к тому же знакомы они давно, и ладят хорошо... Алексия стала бы для него замечательной, заботливой женой и ласковой, любящей матерью их детям. Не случилось бы этой инквизиции, погони и голодовки. Но не было бы в её жизни и Николки, и Зои — такой, какой она стала теперь — верной подругой.

"К лучшему все, наверное", — Леся вздохнула, кинув взгляд на шедших впереди друзей. Зоя что-то щебетала весело, шагала она все так же легко, как в начале их незапланированного путешествия, а вот Николка уже устал, это видно. Нет, он так же внимательно слушал Зою, поступь его не стала шаткой, это нечто в осанке, развороте плеч, указывало на необходимость отдыха. Но парень шел вперед, на помощь тому, кого и видел-то всего пару раз в жизни. Вот зачем оно ему надо?

Только сейчас, девушка четко осознала, что не хотела ничего исправлять. Марат всегда будет другом ей, близким человеком, к которому всегда можно прийти за помощью и её незамедлительно получить. Но кто знает — сохранились бы такие отношения между ними надолго, будь они связаны узами брака? Это же совсем другое дело, нежели дружба. И пусть Леся этого никогда не узнает, нельзя портить своими неуместными эмоциями то, что есть между ними сейчас.

— Пора делать привал, — деловито сообщила Зоя. Она, пожалуй, единственная была приучена к кочевой жизни, и в сложившейся ситуации маленькая танцовщица оказалась учёнее и Леси, и Николки вместе взятых. — Скоро совсем стемнеет, мы и дороги под ногами не увидим. Заблудимся ещё.

Леся согласно вздохнула и поморщилась неловко, услышав возмущенное бурчание собственного пустого желудка.

Костерок быстро прогорал. Запасы сушняка, собранного про запас, таяли на глазах, а идти в лес не хотелось никому. Страшно, холодно и ни черта не видно — что там можно собрать, кроме царапин и простуды?

Зоя, свернувшись комочком, уже спала, завернутая в Николкину куртку, под боком у Леси. Сама девушка чувствовала, что заснет нескоро — мешал голод и настырные тычки проснувшейся совести. Николка же пытался держать глаза открытыми из солидарности к Лесиному бдению, но то и дело клевал носом. В очередной раз встряхнувшись, парень подкормил прожорливый костерок парой внушительных сучьев и бросил взгляд на Лесю.

— Спи, — шепотом посоветовала девушка. — Я посторожу.

— Да ладно, что-то не хочется, — неубедительно отговорился Николка. — Я привык ночевать на природе в палатке и теплом спальнике, а так... Беспокойно становится.

— А как ты успел привыкнуть к таким ночевкам? Ты путешественник?

— Да нет, ты что. Так, выбираюсь с друзьями и приятелями летом, просто отдохнуть на свежем воздухе. Раньше очень часто получалось выбираться, вот и привык. Речка, много мяса, пиво рекой. Песни у костра...

Николка говорил чуть слышно, чтобы не потревожить тишину задремавшего леса. Он рассказывал истории одну за другой, иногда странные, непонятные, а иногда — очень даже знакомые, ведь люди, они людьми и остаются, вне зависимости от времени и мира, в котором живут.

Истории о каникулах, вылазках и студенческих посиделках за вином с друзьями. О том, как кто-то, напившись, полез не в ту палатку и протрезвел от звонкой затрещины. Как, побезобразничав в городском фонтане, уносили ноги от суровых стражей порядка: петляли по улочкам, теряя друг друга и с хохотом сталкиваясь меж собой. Как ходили в районный клуб за простыми радостями — познакомиться с девчонками, выпить и подраться. Как защищали друзей в уличных потасовках, когда определить, кто кому нахамил, уже нереально, но спускать на тормозах обиду (чью обиду — непонятно!) как-то не по-мужски.

Леся слушала, впитывая каждое слово. И не перебивала, даже если что-то было не понятно. Не хотелось разрушать очарование момента неуместными, будничными пояснениями, что есть что и как у кого принято отдыхать. Уточнить что-то можно и потом, а сейчас — просто внимать тихому голосу и редким смешкам, которыми Николка перемежал рассказ. И чувствовать, как отпускает потихоньку скогтившая сердце тревога.

— В последний раз, когда я выбиралась в лес с подругами, я наткнулась на огромного волка, — вздохнула Леся, когда пауза затянулась. Николка кашлянул от неожиданности — такой жемчужины в его коллекции историй не было. — Сейчас даже не знаю, может, это был и Марат — он меня потом едва успокоил. Но было страшно. И сейчас... Слушай, — девушка вздрогнула всем телом от порыва осеннего ветра и, наконец, догадалась, отчего Николка то и дело ежится, — ты чего молчишь, что тебе холодно? Продрог уже весь, наверное?

Леся откинула полу широкого плаща, предлагая тепло. Парень не стал кочевряжиться и молча прижался к её теплому боку, проследив, чтобы саму подругу не продуло.

Поправив сползавший капюшон, девушка бросила мимолетный взгляд на уютно сопевшую Зою. Свет от костра вертляво скакал по её лицу, очерчивая пухлые щечки. Маленькая танцовщица выглядела во сне и ночной темени ещё младше своих лет, возвращая старшую подругу к невеселым мыслям.

— Лесь? — осторожно позвал Николка.

— М-м?

— Ты давно знаешь Марата?

— Несколько лет, — пожала плечами девушка. — Хотя первое время, как он поселился в лесничьем доме, практически ни с кем не общался. Он всегда был замкнутым, нелюдимым, только теперь понятно, отчего. Раньше мне казалось, что он злой какой-то, иногда так смотрел — аж оторопь брала, и слова в горле застревали.

— А потом?

— Потом он объяснил, что просто не хотел ни с кем сближаться, чтобы потом не жалко было уходить. И мы подружились.

Леся замолчала, не желая говорить, что вытерпела все Маратовы выкрутасы только из-за своей надуманной любви. Хотелось верить наивной девочке, что угрюмый, но по-своему красивый лесник только внешне такой бука. А на самом деле — очень добрый и ласковый, и когда-нибудь увидит, как на него смотрит его дражайшая и терпеливейшая подруга. И будет свадьба, свой дом, дети... То счастье, которое представляют себе все девушки Лесиного возраста и класса. Теперь же, когда дружба с её стороны была настоящей, без умирающей надежды на романтику, она начала ценить то, что давал ей Марат. Он её по-своему воспитывал, разговаривал с ней на любые темы, спорил, доказывал свою точку зрения, но никогда не давил.

— Марат никогда не впутывал меня ни во что опасное, — Леся сжала кулачки от нахлынувших чувств. — А я потянула Зою неизвестно куда, и теперь она спит, голодная, на сырой земле. А завтра поведет нас по следу оборотня — и неизвестно, куда мы придем... А дома — инквизиция... Выходит, я...

...плохой друг. Отвратительный просто. И не повзрослела ещё. Должна была чувствовать ответственность, предусмотреть. А так — даже отец и мачеха не знают теперь, где Леся. Людмила, наверное, места не находит себе, волнуется, а у её приемной дочери дружеские чувства взыграли! И не предупредила ведь никого, с самого утра как убежала — так до сих пор о себе знать дома не давала. Ох и будет же потом трепка! Хотя — и поделом! Будет на грядущее наука!

— Ты? — Леся уже и забыла о Николке, а тот явно хотел услышать продолжение её рассуждений.

— Я поступила безответственно и нелепо. Я не должна была тащить с собой Зою. Но только она может найти Марата, получается, я поступила ещё и корыстно! Подруга, называется.

— Но ведь ты не могла её оставить дома? Инквизиция бы её нашла — было бы ещё хуже.

— Только это и хорошо, — горько поджала губы Леся.

Николка подумал — и не стал ничего больше говорить. Если по совести, то следовало им всем спрятаться и ждать, а не нестись вслед оборотню, которому, может, просто вожжа под хвост попала. Так что, в теме ответственности ему самому нечем было защититься. И он малодушно спустил разговор на тормозах.

Так они и заснули — тесно прижавшись друг к другу в поисках тепла и напрочь забыв о костре. Тот за несколько часов околел, и лишь несколько угольков мерно тлели, припорошенные пеплом.

Кровь стучала в ушах, подгоняя тяжелое, слишком медленное тело. Быстрее, быстрее! Успеть, успеть! Быстрее, ещё быстрее!

Мало мыслей сохранилось в голове обезумевшего волка. Предчувствие неотвратимой беды судорожно сжимало внутренности противно холодной рукой. В эти моменты зверь спотыкался, но с яростным рыком восстанавливал бег и упорно рвался к цели. Неважно, насколько та далеко, сколь велики проблемы. Это не имеет значения, главное — успеть, не опоздать.

Первый раз волк упал глубоким вечером того же дня. Рвать жилы — не самое разумное решение, но разве в силе трезвый ум справиться с инстинктами? Оборотень очнулся через пару часов, помотал мохнатой башкой и снова взвился на четыре лапы, которые проглатывали километры один за другим.

Не опоздать, успеть! Быстрей, быстрей!

Ночь стелила мягко, послушно укладывая дорогу перед волком, чуть недоспелая луна цепко следила ярким оком, чтобы ни бешеный зверь, ни острая коряга не могли помешать её верному другу достичь желанной цели. Но вот свет её померк, в права вступило неизбежное утро. Сопротивляясь неизбежной усталости, оборотень грозно рычал, но к полудню его свалило во второй раз...

...словно тонкую, бережно свитую собственными пальцами нить безжалостно порвали клыками.

Растерзали тот уютный шерстяной клубок, который мог бы получиться, и вырвали с корнем из одинокой волчьей души.

Сознание покинуло оборотня, оставив один на один с отчаянным осознанием: не успел.

Опоздал.

Марат очнулся ближе к вечеру. Он знал, что его цель уже близка, но всё-таки надеялся, не хотел верить. Лапы заплетались, язык распух, не помещался в зубастой пасти и вываливался наружу.

Вот ноздри чутко затрепетали, учуяв запах крови. Ещё пять шагов! Три шага!.. Один...

Поляна была залита кровью. Тела, бывшие когда-то монахами в рясах, валялись тут и там без всякого порядка, словно бы их порубили там, где те стояли.

Это точно сделали люди. Больше некому. Острый металлический запах ни с чем не спутаешь.

Мечи и стрелы. Их расстреляли издалека, а тех, кто успел заслониться лошадьми и более неудачливыми товарищами, просто зарезали. Сопротивления не оказал никто.

Но Марату наплевать на монахов!