— А ты скажи святому отцу, за что его избили, Саша. Братец твой официантку пытался изнасиловать!
— Не защищай эту сучку!
— Тише, дети мои! — отец Арсений вновь был вынужден вмешаться. — Я не собираюсь никого осуждать. Вы сами видите из примера этого молодого человека, что наше общество опускается на дно. В нашем обществе насилие порождает насилие, а законы слабы и беспомощны. Пострадавших сторон здесь не одна, и даже не две, а три: это не только официантка и избитый несостоявшийся насильник, но и охранник, который вместо того, чтобы жить в процветающем и терпимом обществе вынужден кулаками зарабатывать себе на хлеб.
— Вот, — взвизгнул татуированный, — он его защищает! Он защищает имплантов!
— Я никого не защищаю, Александр. Я стараюсь соблюдать нейтралитет. Я лишь хочу, чтобы наше общество стало чуть лучше!
Татуированый не слушал. Он вскочил на парту, перепрыгнул через сидящих впереди, на один ряд приблизившись к кафедре.
— А ну, расступитесь!
Спустя несколько секунд он уже стоял рядом с отцом Арсением.
— У нас другая философия! — воинственно крикнул он. — Импланты не должны жить! Что будет, если однажды они взбунтуются? Разве мы сможем противостоять тупой силе, если преимущество полностью на ее стороне? Разве мы сможем остановить такую мощь? Разве победим в войне против тех, кто сильнее, быстрее, зорче, выносливее и тех, кто читает наши мысли?! Никогда!
Пламенную речь оратора поддержали несколько голосов.
— Вот вы, святой отец, говорите о равенстве перед Господом, но тогда почему одним позволено все, а другим ничего? Почему я, или Ольга, или Женька Сухоруков не можем прямо сейчас получить имплантаты? Потому что нам это запрещено! Запрещено теми, кто установил неимоверно высокие цены на эти "безделушки". Плоды научного прогресса доступны лишь избранным! А я не могу спасти даже собственного брата, которому теперь требуется новая почка!
Аудитория загудела. Отец Арсений понял, что если не остановит оратора, лекция прервется, превратится в базар, в стихийный митинг, тот самый спортивный стадион во время футбольного матча, которого он так боялся.
— Я призываю вас к тишине, дети мои! Давайте вместе подумаем, что мы можем сделать. И ответ уже есть! Чтобы сделать общество лучше, давайте начнем с себя! Давайте избавимся от ненависти, поспешности и поверхностности суждений, давайте будем терпимее!
— Терпимее к тем, кто называет нас "отбросами" за то, что у нас не хватает денег на вживление имплантатов?!
Теперь уже шумели все. Одни требовали выселения имплантов за черту города, другие хотели насильно отобрать чипы у всех, кто успел вживить их в свой организм, третьи хотели, чтобы имплантаты были бесплатно установлены всем желающим.
— Нужно снова уравнять людей в правах! Не хочу считаться "отбросом общества"!
— Посадить всех имплантов за решетку!
— Лучше в зоопарк, а нормальные люди пусть приходят на них смотреть, как на диких зверей.
— Не нужны нам никакие имплантаты! Мы и без них можем добиться всего, чего пожелаем!
— Это тебе не нужны, а мне даже очень!
— Вот поэтому ты и относишься к "отбросам", а я к "естественным".
Началась драка.
К Александру подбежал еще один молодой человек — невысокий бритый парень с серьгой в правом ухе, он тоже выкрикивал какие-то лозунги, а татуированный вдруг громко спросил:
— И вы, святой отец, так и не ответили на мой вопрос. Как же Церковь относится к имплантам? Разве она не осуждают тех, кто идет против воли Бога, искусственно совершенствуя то, что было им дано от рождения? Разве Церковь поддерживает тех, кто хочет захватить власть над миром? И вы смеете говорить о терпимости! Церковь давно куплена!
Отец Арсений не успел ответить. Его нехорошее предчувствие, подтвержденное нехорошим номером аудитории, где он сейчас находился, оправдалось.
Саша, замахнувшись, от души ударил его по лицу.
— Подставляйте вторую щеку, отец! Ибо ложь в устах священника — величайшее зло.
* * *
— Надеюсь, вы понимаете, святой отец, недопустимость драки в церкви?
Отец Арсений приехал на собрание, посвященное событиям на недавней свадьбе, готовый к самому худшему. Ему нечем было оправдаться. Он опустил голову и тихо ответил:
— Понимаю. Я должен был предотвратить... я виноват.
Он стоял в трех метрах от длинного стола, за которым расположились приходские настоятели соседних приходов и сам епископ Семион. Священники походили один на другого не только черными сутанами, но и лицами: все, как один гладко выбритые, толстощекие, сосредоточенные и хмурые, будто это они, а не отец Арсений, стояли сейчас перед собранием.
Епископ Семион тоже хмурился. Одной рукой он то и дело поправлял ворот фиолетовой сутаны, другая нервно барабанила пальцами по столешнице. Прежде, чем огласить решение о наказании, он захотел задать несколько вопросов.
— Почему вы не вмешались сразу, как только вас перебили?
— Меня не перебили. Я задал вопрос, и на этот вопрос ответил один из родственников невесты.
— Это был не ответ, — епископа Семиона посвятили в некоторые подробности драки, и он имел собственное мнение насчет произошедшего на злополучной свадьбе, — это вызов, ибо высказанное тем человеком мнение было призвано не открыть правду, а заклеймить жениха.
Отец Арсений промолчал, потому что все было именно так, а он не сообразил, не успел вмешаться, а когда стал призывать к порядку, оказалось поздно.
— Разве вы, отец Арсений, не понимаете, что драки, а тем более на почве неравенства обычных людей и имплантов, недопустимы?
— Понимаю. Подобное больше не повторится.
— Но это может повториться в другой церкви, — обеспокоено произнес отец Викентий — полный мужчина, лет сорока, сидящий по правую руку от епископа. — Пришло время серьезных решений, и драка в церкви отца Арсения лишь предлог. Пора принять меры, пока они еще могут привести к положительному эффекту.
— Согласен с отцом Викентием, — подал голос отец Жан. — Нужно действовать, потому как, боюсь, происшествие в церкви отца Арсения, первое, но не последнее. Лично слышал, как в моем приходе кое-кто отказался от посещения храма только потому, что ему приходится сидеть на одной скамье с имплантом. До драки, слава Тебе, Господи, не дошло, однако она может начаться в любой момент, стоит только какому-нибудь умнику последовать примеру того молодого человека, который прилюдно обвинил жениха во вживлении чипов.
— Разумные речи, — епископ медленно кивнул. — Может, у вас есть предложения, отец Викентий?
— Меры нужны радикальные, но просто осуществимые и желательно с минимумом вложений. Предлагаю запретить имплантам доступ в церковь.
— Позвольте! — со своего места поднялся отец Олег, сидевший по левую руку от епископа. — Это как, запретить? Они же люди! Как мы! Не стали же они порождением Диавола только из-за инородных предметов в теле.
— Может, они и люди, — парировал отец Викентий, но пока в обществе не научатся относиться к ним, как к людям, следует запретить им вход в религиозные учреждения. Во избежание скандалов и недовольства.
— Так именно скандалов и недовольства вы и добьетесь, — отец Олег взмахнул рукавом. — Какими окажутся последствия вашего предложения? По сути это равносильно отлучению от церкви! А с какой стати? Разве вам судить этих людей?
— Господь всех людей создал по образу и подобию Своему, — парировал отец Викентий. — И те, кто вживляют себе богоненавистные чипы, идут против Господа. Тело таково, каким нам дал Создатель. Мы не вправе увеличивать силу и читать чужие мысли, если этого не дано от рождения.
— Вы хотите сказать, заниматься тяжелой атлетикой для увеличения силы тоже нехорошо?
— Не передергивайте. Мы говорим не о возможностях, которые Господь дал каждому из нас, а о том, что нельзя превращать себя в полуробота.
— А как быть с теми, кому имплантаты помогают жить? Сколько людей ходит с помощью роботизированных ног? Или дышат искусственными легкими?
— Не так уж много, уверяю вас, — отец Викентий смерил отца Олега холодным взглядом. — А вы, пожалуйста, сядьте. Негоже возвышаться над епископом.
Отец Олег опустился на стул и замолчал, а отец Викентий напротив, стал говорить с еще большей убежденностью:
— Импланты — это отнюдь не простые несчастные люди, которые вживили себе чипы для спасения жизни. Они занимаются богомерзкими делами, и даже продление жизни идет вразрез с планами Божьими, а значит, должно осуждаться церковью. Те же, кто имплантирует себе не просто искусственный желудок или сердце, а так называемый стандартный набор, а также те, кто грешит против Господа нашего, возвышаясь за счет чтения мыслей братьев своих и сестер, должны быть наказаны. Ведь большая часть имплантов — богатые люди! А имплантаты только усиливают социальное неравенство, обостряя и так очень напряженную ситуацию.
— Вы хотите отлучить от церкви сильных мира сего? Политиков? Артистов? Бизнесменов? Банкиров? Сделать церковь прибежищем нищих?
— Об этом я не подумал, — отец Викентий смешался, но тут же нашел выход: — мы можем выстроить для имплантов отдельные церкви.
— Отдельные церкви? И тем самым мы не сократим, а усилим существующий разрыв.
Об отце Арсении, кажется, забыли. Священники спорили, размахивая руками и потрясая кулаками, даже епископ включился в разговор, осадив одного слишком уж разбушевавшегося святого отца.
Арсений наблюдал за этим безобразием молча, а потом нарочито громко кашлянул. Священники замолчали, предоставляя слово виновнику сегодняшнего спора, и святой отец не замедлил этим воспользоваться:
— Разве вы не видите, что раскололось не только общество? Не только миряне грешны нетерпимостью, но и мы с вами незаметно разделились на два лагеря. Одни считают имплантов чуть ли не посланниками Диавола, другие оправдывают их, как только могут. Какой пример мы можем подать пастве, если и в наших рядах нет согласия? Очнитесь! Посмотрите друг на друга! Отец Олег полностью прав: нельзя сейчас принимать столь кардинальные решения. Церковь не должна использовать давление и насилие, она должна убеждать, приводить примеры, уговаривать, ссылаться на Слово Божие, взывать к самым искренним, к самым добрым чувствам! И уж тем более не должна прогонять из своего лона якобы неугодных. Мы открыты всем, кто готов принять учение Христа: белых, синих, зеленых, имплантов, "естественных", всех, кто разделяет наше учение!
Епископ Сименон степенно кивнул.
— Вы правы, отец Арсений. Вот вам и поручим исполнить сие благое дело. Не станем бросаться в крайности и запрещать кому бы то ни было посещать церковные службы, будем действовать аккуратнее. Отправляйтесь-ка в путешествие, пообщайтесь с паствой, так сказать, лично. Загляните в общественные учреждения, проведите лекции, семинары, в общем, возлагаю на вас роль сеятеля семян терпимости и всепрощения. Надеюсь, почву вы найдете благодатную. А пока вы будете в отъезде, за вашим приходом присмотрит отец Викентий.
Отец Арсений склонил голову.
— Приведите дела в порядок, и отправляйтесь на следующей неделе. Сроку вам — два месяца.
НЕ ДАЙ СЕБЯ ИСКАЛЕЧИТЬ!
Дух соперничества — неотъемлемая часть человеческой природы. Мы соперничали всегда и за все: за женщину, за лучшие жилищные условия, за место на парковке... и как следствие — зависть к тем, кто достиг лучших результатов, приобрел более дорогой автомобиль, устроился на лучшую должность. Зависть порождает соперничество, но она же и объединяет. Так человечество разделяется на группы и классы. Причины разделения всегда были самые глупые: то цвет кожи, то уровень доходов, а то наличие в теле железок. Последнее — бич современного общества.
Люди! Одумайтесь! На кого вы смотрите?! На кого равняетесь?! Имплантаты — не повод для зависти! Одни вживляют в свое тело чипы, чтобы подправить здоровье (им завидовать глупо, они изначально больны физически), другие хотят сделать из себя киборга (они изначально больны умственно). Кому завидовать?
Разве человек в здравом уме станет подвергаться сложнейшей и опаснейшей операции ради того, чтобы нарастить мускулы и хорошо смотреться на пляже? Ложиться под нож хирурга равносильно попытке суицида! По статистике процент успешных операций среди мужчин, решивших вживить себе "стандартный набор", не превышает 68%. 20% операций заканчиваются инвалидностью, оставшиеся 12% — смертью. Иными словами, один человек из десяти умирает, два доживают свой век в инвалидной коляске, счастливый билет вытягивают в лучшем случае семь человек.
Вы согласились бы рискнуть здоровьем при таких шансах? Отдали бы все свои сбережения и квартиру ради "стандартного набора"?
Вот, что говорит главный врач Городской клинической больницы им. С.П.Боткина Аркадий Трофимович Ульянов:
— Медицина действительно сделала огромный скачок вперед, но люди торопят события. Я не могу понять ажиотажа, который подняли вокруг имплантатов. Это же серьезнейшее хирургическое вмешательство с кучей побочных эффектов!
Начнем с наркоза. Он вреден сам по себе, и чем сложнее операция, тем дольше человек пребывает под действием наркоза. Установка стандартного набора занимает не меньше четырех часов, при условии, что с чипами работают опытные врачи. Далее, сама операция. Для установки имплантата, увеличивающего мышечную силу, требуется около сотни разрезов. И пусть мы действуем не скальпелем, а новейшими лазерными ножами, свести риск к нулю невозможно. Шрамы остаются, и для их удаления приходится делать пластику. И это не говоря уже о негативных последствиях для здоровья! Иммунитет снижается, человек чаще болеет, повышается риск сердечнососудистых заболеваний и заболеваний опорно-двигательного аппарата.
Тело и мозг человека подвергаются огромной опасности и большому шоку. Послеоперационный период занимает несколько месяцев, а приспособление к новым возможностям — до года. Вы можете выбросить из жизни целый год, просто чтобы привыкнуть к собственному телу. И все это ради чего? Ради новой жизни? А вы знаете, что продолжительность жизни имплантов на тридцать процентов короче средней?
Нет, я хоть и делаю операции по вживлению имплантатов, всеми силами стараюсь отговорить пациентов от необдуманных поступков. Операция — огромный риск, подвергаться ему лишь из прихоти неразумно и опасно. Подумайте над этим, когда в следующий раз вам захочется сказать: "вот бы мне такой имплантат!"
"Медицина сегодня"
? 8, август, 2099 г.
КОМАНДОР ВОЗВРАЩАЕТСЯ!
Кажется, известие о том, что С.Н.Брахман снимает фильм о Командоре с Кайлом в главной роли, положительно повлияло на общество. Командор возвращается в наши ряды! Второй день мы получаем известия о неизвестном импланте со стандартным набором, который появляется в самых разных местах и вмешивается в драки.
Вы сейчас представили озлобленного на весь мир громилу, крушащего кулачищами черепа противников? Выбросьте эту картинку из головы! Имплант-стандартник разнимает драки, помогает поймать зачинщиков и уже спас от ограбления девушку и пожилую даму.
