Ходили мы здесь долго, презентов то набралась целая куча. На другие делянки даже не сунулись... Это ж надо как, оказывается, устаешь, когда покупки делаешь. Ноги гудят, ноют, даже по моему отекли, по крайней мере, старенькие разношенные туфли стали мне тесными. Такое легкое еще сегодня утром платье, кажется, весит целую тонну и это я еще ничего в руках не несу. В глаза как песку насыпали, даже слезиться начали. Хотелось только упасть на кровать, накрыться с головой одеялом и спать без задних ног. Но до такого желанного отдыха еще идти и идти. В добавок еще где-то полчаса пришлось Мару ждать. Устав ждать, Алин, строго настрого приказав мне не отходить от указанного места (возле поста гвардейцев на входе в Рыночную площадь), побежал ее искать. Вернулся он довольно быстро и, слава Всевидящему, не один, а с лекаркой. Ой, да она же с подругами. У бедного Алина, нагруженного корзинками, сумками и бумажными пакетами со всевозможными покупками, видно было только лицо. Женщины, идущие благодаря ему налегке, счастливо улыбались и с азартом обсуждали поднявшиеся в этом году цены на муку и рис. Увидев меня, конечно, после громкого Мариного: "Это та, о которой я вам рассказывала", перешли уже на обсуждение моей персоны. Якобы шепотом, но я, как впрочем и по моему вся площадь, слышала каждое слово. "Худенькая она что-то, откормила бы ты ее...", "Не приворовывает ли она?", "Красивая девочка, у Алина вкус есть...", "А ты уверена, что она та за кого себя выдает?" и тому подобные разговоры привлекли ко мне всеобщее внимание. Я уже готова была сквозь землю провалиться от стыда, когда они, наконец, до меня дошли. В лицо мне никто ничего плохого уже не высказывал, слышались только дружеские приветствия и комплименты. Мара начала меня с ними знакомить, но запомнить никого не удалось — глаза слезятся, лицо свело в искусственной улыбке, я следила только за тем что бы впопад на вопросы отвечать. Хотя нет, одну женщину я выделила... Мать Алина... Невысокая сухонькая старушка с орлиным взглядом и острым языком. Она-то меня больше всех расспросами и донимала. Неужели боится, что я ее сына как-то обижу? А может она так со всеми его знакомыми себя ведет? То-то я думаю, чего Алин так обреченно на меня смотрит.

Домой шли всей толпой, останавливаясь по дороге каждые десять метров для бурных приветствий встреченных знакомых и дальнейшего обсуждения внешнего вида, семейного положения и вредных привычек этого самого знакомого, как только он скроется за поворотом (а иногда даже не дожидаясь этого). Я и рот боялась раскрыть, молча шла рядом с Алином, сочувственно на него поглядывая. Ведь, как он уже успел мне пожаловаться, штаб этого женского "братства" располагался у них в доме, а его мама была там, можно сказать, главной. Так что дома по вечерам Алин практически не бывал, а старался до темноты засиживаться в гостях у приятелей и братьев или с ними же, но в какой-нибудь корчме. А спиртные напитки и курительные трубки он с некоторых пор уже просто не переносит, приходится пить чай, что очень веселит его друзей.

И главное — все эти приятельницы постоянно знакомили бедного парня со своими племянницами, дочерьми и вообще всеми девушками, которых знали с целью его поженить и как можно быстрее. К глубокому сожалению Алина, эти самые девушки полностью эту задачу разделяли. Я была первой, кто не говорил на первой же встрече о том, как славно будет создать крепкую наррийскую семью, завести детей, собаку и, наконец-то, бросить работу. Я тихонько, чтоб остальные не услышали, предложила бедолаге приходить к нам в гости почаще, Мара, я думаю, против не будет.

С каждым шагом мои ноги болели все больше и больше. Даже на Алина опереться не могу, он же весь в сумках и корзинках по виду далеко не легеньких, сам еле идет. На обратной дороге на лавочках мы уже не отдыхали, второе дыхание, что ли, у этих женщин открылось? Посмотришь на них и думаешь, откуда только в их возрасте такая кипучая энергия берется? Чем ближе мы подходили к дому, тем меньше нас становилось. Если бы еще и прощались они друг с другом не так долго со взаимными заверениями в дружбе, преданности и скорой встрече с каждой по очереди. В конце с нами шла уже только мама Алина. Тут-то и начался настоящий допрос: кто и откуда родители, что умею и не умею делать, где побывала и целая уйма подобного. Я была просто счастлива, когда мы, наконец, дошли и пришло время прощаться. Алин, внеся корзинки Мары в дом, ни на минуту не задержался и тут же откланялся, как я поняла, для того, чтобы увести с собою маму. Правда, пообещал, что уже завтра встретимся.

Ночь у меня была беспокойная. Все время снился то ли Рейвен, то ли парень с рынка, так похожий на него. Он смотрел мне прямо в глаза и я просто тонула в нежности и теплоте его взгляда. Было бы не плохо каждую ночь смотреть такой сон, если бы он постоянно не прерывался чудовищным смехом и не менее чудовищным плачем. Ох уж мне эти Богини, даже такой прекрасный сон нормально посмотреть не дадут...

Следующая неделя пролетела незаметно. Алин принес мне целую кучу очень интересной познавательной литературы, которую я потихоньку штудировала. Днем я работала (будем считать чтение книжек и болтание с Марой — работой) в лавке, уже даже начала запоминать названия микстур и мазей и продавать их страждущим, успела подружиться с некоторыми пациентками лекарки (две очень милые девчонки моего возраста — Дана и Ника). Жизнь, кажется, налаживается.

Рейвен все это время даже не показывался. Я этому и радовалась и печалилась одновременно. Меня к нему тянет и очень сильно, я не могу этого отрицать, но при этом где-то в глубине души чувствую, что ничего хорошего из наших отношений выйти просто не может, слишком уж мы разные люди. Но как бы хотелось, что бы вышло! Да еще его темное прошлое и приятели с той корчмы — не чисто тут дело. А вот Алин приходил практически каждый вечер, мы много гуляли, иногда с новыми приятельницами, много смеялись и очень подружились за это время. Мне он, конечно, нравится, но скорее как друг, а не как мужчина. Лучше бы я его первым встретила, до Рейвена. Но над всем властны только Боги, особенно в моем случае.

А на завтра Мара пообещала дать мне выходной. Вот теперь и не знаю, чем его заполнить. Может в Собор, наконец-то сходить? Но что-то не тянет, у меня с Богиней и так общения хватает. Как только я глаза сомкну, тут же начинается одно и тоже: туман, полутемная комната, я, привязанная посреди нее к мраморному столбу, свист плетей, удары которых выдирают у меня даже не жизнь, а целые куски воспоминаний, целые куски моей сущности, моей души. Просыпаюсь постоянно в холодном поту и с криком на губах. Засыпать мне стало просто страшно, даже настои Мары не помогают. Чуть полегче становится, только когда в Соборе с утренним колоколом посылают хвалу Всевидящему. О Боги, я же совсем забыла о своем обещании деду Герону. Какая же я неблагодарная оказалась. Решено. Завтра посвящаю поискам его сына и воссоединением семьи. Только бы без снов сегодня поспать...

Кошмар и вправду не пришел, так что встала я наутро бодрая и готовая к новым свершениям. Алина решила с собой не брать. Когда я ему о моем попутчике рассказывала, он мне сразу посоветовал забыть эту историю и ни какого сына не искать, только неприятности нажить могу, да еще заметил, что раз дед в Оранжевом кругу проживает, а это далеко не самый благополучный район, то может и не даром семья с ним не общается. Но раз я обещание дала, то решила его во что бы то ни стало сдержать или хотя бы приложить к его выполнению все свои силы.

Попытавшись расспросить Мару, о том, где может проживать сын Герона, я так и не получила четкого ответа. Адрес в Нарре — понятие относительное, номера домов разбросаны хаотично, и рядом с пятым домом Зеленого круга вполне может оказаться девяносто пятый. Лекарка посоветовала сходить на Рыночную площадь поспрашивать у людей той же профессии, что и искомый мужчина. А чем же он, в самом деле, занимается? Дед что-то об этом говорил, но что именно? Кажется, вспомнила, по моему, его сын — кузнец. Пойду на Оружейную делянку, может и подскажут там что-то толковое.

Дошла до рынка я достаточно быстро — на лавочки отдыхать не садилась, шла совсем без остановок и не пересекая Синий круг, а сразу свернув на окраине Голубого. Народу на площади было поменьше, чем в тот раз. И это было легко объяснимо — пришла-то я ранним утром, а не в обед. Оружейная делянка оказалась небольшой, продавалось на ней только дорогое привозное оружие. Торговцы посоветовали мне сходить в тут часть Голубого круга, где располагались непосредственно кузницы, потому как местные Мастера работают в основном на заказ и торгуют прямо у собственной кузни. Пришлось возвращаться назад, оказывается, мастерские совсем недалеко от дома находятся. В первой кузнице со мной даже разговаривать не пожелали, видите ли, работы много, а всяких отвлекающих от нее еще больше. С тем же результатом проходила и остальные попытки расспросов. Они тут что только с мужчинами разговаривают. Неужели все таки придется за Алином бежать, благо знаю, где находится здание, где он прием больных ведет? Не пришлось. На мои просьбы о помощи из, наверно, уже десятой кузницы, вышел совсем еще молодой парень с косо подстриженной светлой челкой, мозолистыми руками и веселыми глазами (по крайней мере, бросились мне в глаза только эти его черты).

— Чего кричишь, красавица? Мы, может, люди и простые, но далеко не глухие.

— Я постучалась, никто не вышел, поэтому и начала кричать.

— Не принято днем к Мастерам приходить, вечерком зайдешь, тогда может папа и поговорит с тобой.

— Да мне конкретно он и не нужен. Мне бы хоть с кем-то об одном деле переговорить.

— А я сгожусь?

— Если вы знаете других наррийских кузнецов, то да.

— Знаю, мы тут все держимся одним братством. Тебе что, надо по клейму определить, кто создал прохудившуюся кастрюльку?

— Нет, найти кузнеца по имени Имак.

— А что мне будет за помощь? Как у красавицы с раздачей поцелуев дела обстоят?

— Никак. Или помогите, буду очень признательна, или будем прощаться.

— Даже самого завалящего для меня не найдется?

— Счастливого дня.

— Да не обижайся ты, уже и пошутить нельзя. Нет его в городе, можешь и не искать.

— Как жаль. А мне так нужно было с ним поговорить о его отце. А скоро он вернется в Нарру.

— Через недельку, наверно, не раньше. Он же на Гиблые Рудники поехал сырье закупать, а это не ближний свет.

— А почему Гиблые?

— Да, пару сотен лет назад там обвал был. Людей погибло просто прорва. Глубина-то большая, а грунт тогда вообще никак не крепили, надеясь на Всевидящего. Это сейчас туда уйма дерева на распорки и крепеж идет, считай по трети всех досок от каждой лесопилки. Но даже и теперь это место недобрым слывет. Считай, что на кладбище работа.

— Не хотела бы я туда попасть.

— А кто хотел бы? Ты главное законы не нарушай, может и не увидишь. Большинство преступников рано или поздно туда попадают, а, работая в Рудниках, долго не живут.

— Спасибо за помощь. Счастливого дня вам.

— Не стоит благодарности, может, это ты меня от работы на пару минут спасла. Батяня у меня, знаешь, какой до работы охочий? А так и с красавицей поболтал и от наковальни отошел хоть ненадолго. И за это тебе преогромное спасибище! Кстати, мое имя Ксан, но лучше зови по прозвищу — Весельчак. Тут все меня знают. Заходи почаще, буду очень рад.

— Очень приятно познакомиться, Весельчак. А меня зовут Лирана. А можно еще один вопрос задать?

— Можно, но теперь уже точно за поцелуй. Ну, вот опять смутилась. Спрашивай, шучу я, шучу.

— А где Имак живет.

— У себя дома, конечно.

— А где этот самый дом находится?

— Это уже второй вопрос!... Да недалеко тут. Пойдешь напрямик по вон той дороге до тракта, перейдешь его, там рукой подать до корчмы небольшой, наши там часто собираются вечерком. Называется она "Веселый кузнец". Так вот слева от нее как раз дом Имака и будет.

На этих словах мы и попрощались. Чтобы в следующий раз долго не искать, решила все-таки туда сходить сейчас. Дошла я и вправду быстро, домики в этой части города аккуратные, добротные, свежеокрашенные. Искомый дом выделялся среди них аляповатой позолоченной лепниной по всему фасаду, понатыканными по всему дворику грубыми блестящими фигурками уточек и курочек и, как ни странно, изумительной работы кованными ажурными решетками на окнах. Вот их-то делал настоящий Мастер — ни одной лишней линии, ни одного изъяна. И как эта красота с остальной безвкусицей рядом оказалась? Так, запомнила я этот дом, теперь домой, солнце-то припекает, как сумасшедшее, а я еще большую стирку сегодня затеять хотела. Надо поспешить... Как оказалось, зря только торопилась. Мара, тихонько напевая что-то себе под нос, уже вывешивала постиранную одежду, в том числе и мою, на просушку. Хотя я точно помню, как сказала утром, что сделаю все сама. Ну что ж, вызовусь тогда за продуктами сходить, хотя опять на рынок идти не хочется, но и бездельничать тоже не выход. На рыночную площадь второй раз мне пойти тоже не вышло... Ко мне пришел Рейвен и, УРРРА!!!, пригласил меня составить ему компанию в гостях у его друга, живущего в Синем кругу. Собиралась я недолго, умылась, переплела косу, надела свое самое нарядное темно-зеленое платье и вот я и готова. Может колечко одеть, то, что магу не понравилось? Одену, очень хочется именно сейчас быть красивой. Взглядом, которым наградил меня Рейвен, когда увидел мой новый наряд, я осталась довольна. Даже осанка сама собой выпрямилась и счастливая улыбка на лицо приклеилась.

По дороге мы почти не разговаривали, разве что перекинули парой фраз о самочувствии и погоде, что и разговором-то назвать нельзя. Поэтому я усердно обозревала окрестности. Оказалось, что многого я и не заметила в тот раз, когда мы через Синий круг на рынок ходили. Например, того, что гвардейцы здесь все-таки есть. Периодически встречались их посты, человека по два-три, не больше. Угрозы я от них никакой не ощущала, только чувствовала, что наблюдают они тут, пусть краем глаза, но за всеми. Дома же, как мне показалось, не очень-то от увиденных ранее отличаются. На этаж повыше, на пару окон побольше и все. Да, ну и конечно синий цвет фасадов. Но чуть мы зашли вглубь района, все кардинально изменилось. Такого я еще не видела никогда в жизни. Все здания были покрыты слоем разнообразных цветов всех оттенков синего. Даже рамы окон густо оплетали вьюнки с острыми узкими листками и малюсенькими нежно-голубыми цветочками. Как же это невероятно красиво! Рейвен, заметив мое восхищение, заулыбался так, как будто лично все здесь высаживал и зачаровывал.

— Нравится?

— Еще бы!!!

— Еще дедушка нашего теперешнего монарха одобрил такое украшение домов. А магии там самая капелька — цвет поменять, да круглый год цвести заставить. Я слышал, что снаружи стены зданий облицованы каким-то необычным нездешним влагопоглощающим материалом. В нем корни растения и пускают. Жалко, что нельзя так во всем городе сделать, магический фон вроде бы разный. Но в этом я совсем не разбираюсь и настаивать, что именно так и есть, не буду. Главное, что такой красотищи больше нигде нету, только вот в Нарре и все.