Orki

-Не суетись, Хорь. В подвал его бросьте, — властно распорядился кто-то. — Как князь с охоты вернется, сам займется!

Князь? Ну да, руянцы так называли своего владыку. Если верить школьной историчке, все русские князья и царьки, за исключением самых одиозных, типа Ивана Грозного, были великими, мудрыми, добрыми и справедливыми. Бабуля же наотрез отказывалась обсуждать с внуком "политику", и, услышав разговоры о добрых властителях, недовольно поджимала губы. Теперь Севке представился отличный случай проверить правду истории на собственной шкуре.

Мясоедова грубо подхватили сетью и, не мудрствуя лукаво, прямо со двора с размаху зашвырнули вниз, в выходящее к подножью замка окно подземелья. Звякнула, защелкиваясь, металлическая решетка.

Удар от падения почти ничего не прибавил к испытываемому Севкой дискомфорту, и, сдержав глухой стон, полуорк попытался устроиться поудобнее. Этого сделать не удалось, и он, замер, стараясь преодолеть тупое оцепенение и выбрать правильную линию поведения. Мозг лихорадочно перебирал объяснения и варианты. Похищение казалось случайностью, глупым недоразумением, которое должно было рассеяться, как только вернется здешний князь. Неужели он не умнее своих стражников? Князь справедлив и должен разобраться. Ну, а то, что его избили — что ж, за одного битого двух небитых дают. Успокоив себя нехитрой народной мудростью, Севка постарался подавить мрачные предчувствия. Мысли вновь вернулись к разговору с Тариэлем.

-"Через четыре дня, — сказал ему эльф, — в Авалоне состоится общее собрание эльфийских семей. Это последний срок принятия решений. Никто уже не сомневается, что в этот день будет объявлена война. Ты должен решить, на чьей ты стороне".

Тогда Севка не смог ничего ответить. Сейчас избитый, в ожидании пыток, он смело мог бы сказать — "на своей". Вот только, где она находилась, его сторона? В голове мелькнуло новое подозрение: а может быть, похищение как раз и связано с грядущей войной? Но нет, вряд ли — эту мысль пришлось отбросить, хотя велик был соблазн поверить, что, услышав об отказе орков участвовать в войне, его отпустят на свободу. Похитители ничуть не походили на эльфов. Да и Севка пока еще не принял окончательного решения.

Сырой каменный пол подвала неприятно холодил спину, ушибы и ссадины ныли, в углу что-то подозрительно шуршало. С пленника не только не сняли сеть, но и не ослабили веревок, и тело начинало болезненно затекать. Но Мясоедов даже в мыслях не торопил событий — встречу с князем, а тем более, с неведомым Глебом, хотелось отсрочить как можно на дольше. Время сейчас играло ему на руку — рано или поздно орки заметят его отсутствие и, надо надеяться, придут на помощь. Севка пожалел, что назначил главным Влака, а не кого-то из более сообразительных полукровок.

Время тянулось долго, но пролетело быстро. По Севкиному "внутреннему будильнику" не прошло и полутора часов, как во дворе громко заорали: "Князь Любомир! Князь приехал"! Потом шум голосов удалился, вероятно, вместе с княжеской свитой. Еще через четверть часа подвальная дверь натужно заскрипела, и Севку, наконец, подняли с холодного пола, стаскивая сеть, и разрезая веревки на ногах.

В полумраке подвала Севка сумел разглядеть четырех стражников. Здоровенные мужики наставили на пленника палки с заостренными металлическими наконечниками — копья или пики, — Севка не знал, какая между ними разница: он никогда не увлекался доисторическими видами оружия. Руянцы настороженно ожидали его реакции. Судя по синякам и ссадинам, украшавшим побитые морды конвоиров, все они были участниками похищения. Стражники опасались напрасно — Севка едва держался на затекших ногах.

-Ну что, сам пойдешь или тебе помочь? Или может, тебе особое приглашение надо, тварюга? — издевательски спросил самый высокий голосом Лося.

-Сам, — с трудом выдавил Мясоедов, но первая попытка двинуться вперед оказалась неудачной. Он пошатнулся, и под подозрительными взглядами стражников привалился к стене.

-Ладно, поможем, — убедившись, что пленник не притворяется, сказал рассудительный Хорь. — Ты, Лось, и ты, Малой, давай, пособи!

Названные старшим мужики, брезгливо морщась и осторожничая, подхватили полуорка за связанные руки и медленно поволокли наверх, время от времени как бы случайно задевая тяжелой тушей металлические перила и впечатывая в стены на поворотах. Остальные двое следовали за ними, изредка подталкивая пленника в спину тычками.

Севка сознательно обвисал на конвойных, стараясь казаться обессиленным и пытаясь хоть немного восстановиться. На третьем этаже лестница кончилась, стража повернула налево, и Мясоедова втолкнули в просторную светлую комнату, устланную пушистым ковром.

Это явно была не пыточная — кабинет или приемная: так, во всяком случае, показалось сначала, и от души немного отлегло. Слишком рано. От неожиданно сильного толчка, рассчитанного на то, чтобы поставить его перед князем на колени, Севка рухнул на пол, приложившись мордой к ковру, немного смягчившему удар. Сразу же подхваченный стражниками и все-таки поставленный на колени перед руянским владыкой полуорк заметил, что коврик покрывает лишь небольшую часть мраморного пола княжеского "кабинета". Из левого угла, чуть позади Севки, потянуло жаром. Оглянувшись, он увидел что-то вроде переносной жаровни с пылающими угольями, на которых лежала раскаленная кочерга. Возле жаровни стоял коротконогий бородач с явной примесью гномской крови: приземистый, но невероятно широкоплечий, в знакомой гномской робе. Время от времени он шурудил кочергой в жаровне, бросая на полуорка угрюмые взгляды. Надо понимать, тот самый Глеб.

-Смотри на меня, мерзкая тварь! — князя, похоже, задело явное предпочтение, отданное палачу. Севка, с трудом оторвав взгляд от жаровни, взглянул на руянского властителя.

Немолодой, далеко за сорок, но статный, темноволосый, с ухоженной кудрявой бородкой, обрамлявшей мужественное, выразительное лицо, князь Любомир и впрямь казался добрым и справедливым. Одет он был неброско, в темные шаровары и белую просторную рубаху из эльфийского шелка — Мэн иногда носил точно такую же. На плечи было наброшено что-то вроде длинного белого пиджака, вышитого серебряными и золотыми нитями. Князя сопровождали двое — здоровяк в темно-зеленой форме, в котором только слепой не угадал бы бывалого воина, и худой старик с длинной белой бородой. Надо понимать, тоже начальство: воевода и советник. Позади теснилась многочисленная стража.

Чуть поодаль стояла сероглазая блондинка, выряженная в стиле "плач Ярославны". Льняные волосы были заплетены в косы и уложены на голове короной, изуродованной чем-то вроде кокошника, знакомого Севке по ансамблю народных танцев. Широкий сарафан длиной до пола, успешно скрывал очертания фигуры. Если бы не дурацкий наряд, девушку можно было бы, наверное, назвать хорошенькой: белоснежная кожа с нежным румянцем, притворно бесхитростные ясные серые глаза, очаровательный, чуть вздернутый носик. Блондинка смотрела на Мясоедова с откровенным любопытством.

— Поди к себе, Святослава. Негоже девице глядеть на чудище поганое, — негромко приказал девушке Любомир.

При этих словах, до Мясоедова, наконец, дошло то, что давно следовало понять: руянцы говорили не на общем языке! Они разговаривали по-русски! Вернее, на сложной смеси русского языка с общим. И русский язык у них был не совсем современным, а с какими-то древними вывертами, чуть ли не былинными. Наверное, их вынесло на Кьяру магическим ударом из какого-то славянского прошлого, но довольно давно. Почти все, что говорил князь, Мясоедов понимал в акустике без помощи кольца-переводчика. "Чудище поганое" — это они так про него, Севку? Хотя чего уж там, избитый, с распухшей рожей, он, возможно, лучшего и не заслуживал. Обидеться Мясоедов не успел.

-Но, отец, я тоже хочу...,— начала было девушка, но внимание князя уже переключилось на пленника, и она тихо отошла назад, оставшись стоять у полуоткрытой двери.

-Когда орки собираются напасть на город? Кто вас сюда послал? Сколько в орде воинов? Какое есть оружие? — спросил князь, сразу переставший казаться добрым и справедливым. Его лицо стало властным и хищным, а взгляд серых глаз — суровым и пронзительным. — Отвечай, и смерть твоя будет быстрой и легкой. Иначе....

-Но орки вовсе не собираются нападать на..., — начал было Севка, стремительно утрачивая веру в доброту и справедливость властителя. Он вовсе не собирался умирать легко и быстро, он вообще никак не хотел умирать, но выслушивать его было некому.

-Упорствуешь, мразь, — Любомир усмехнулся, оборвав орка на полуслове, и кивнул палачу. — Напомни-ка ему, Глеб, кто здесь хозяин!

Стражники повисли на Севке, сдавливая руки, и Глеб поднес раскаленную кочергу к его плечу.

Но Мясоедов не собирался больше разыгрывать из себя мальчика для битья. Если уж ему все равно суждено было умереть! Наверное, древние славяне ничего не знали про каратистов, и для княжеского палача удар ногой в челюсть оказался полнейшей неожиданностью. Утробно взвыв, Глеб рухнул задницей на раскаленную жаровню, при этом уронив раскаленную кочергу прямо на ногу Хорю, который тоже громко заорал.

-Ах, ну раз ты так, — с искаженным от гнева лицом князь подал знак страже.

Севке удалось легко отшвырнуть Малого, но здоровенный Лось, рухнув на пол, вцепился в ноги полуорка клещом, не давая двинуться с места. Обрушив на голову Лося удар связанных рук, Севке удалось высвободить ноги, но было уже поздно — спохватившиеся княжеские стражники ринулись к полуорку, в суматохе мешая друг другу. На Мясоедова вновь навалились скопом, осыпая ударами.

Севка продолжал отбиваться, но тут подоспел очухавшийся Глеб с кочергой. Замах — и хрустнула кость сломанной левой руки, потом раскаленная кочерга угодила Севке по голове, и он, наконец, рухнул в беспамятство.

Стражники все еще не прекратили пинать безжизненное тело, когда в комнату вбежал мальчишка — посыльный.

-Орки! Князь-батюшка, в городе орки!

Что? Где? — князь оторвал взгляд от избитого тела пленника, потом, осознав слова посыльного, махнул рукой, останавливая разъярившуюся стражу.

-Собирай войско, кричи народ, — велел князь воеводе, бросая короткий взгляд в окно. С холма, на котором находился замок, была хорошо видна дикая орда, окружившая крепостную стену.

-Но, князь-батюшка, — робко, запинаясь, продолжал мальчишка, отчаянно бледнея и сам дивясь собственной отчаянной смелости. — Посланцы! Пришли от орков, со стражей, во дворе ждут.

-Посланцы от орков? — пренебрежительно спросил Любомир, но тут, наконец, в комнату ввалился гонец от городской дружины.

-Пришли посланцы, княже, но не только орки, — объяснил он, слегка задыхаясь от быстрого бега. — Там еще эльфы, огры, гномы. С такой вот бумагой Совета, — он развел руками, показывая размер. — Говорят, что ты нарушил закон.

-Я? Закон? Что за чушь, — пренебрежительно фыркнул князь, но настроение его изменилось. — Хорошо, я их приму.

Он развернулся, чтобы уйти, но его остановил вопрос Хоря:

-А с этим что делать? Добить? — он показал на избитое тело орка.

-Добить? — князь поколебался, потом снова посмотрел в окно и пожал плечами.

-Бросьте в каземат, к утру сам сдохнет, — бросил он, выходя. Соратники и дочь молча последовали за ним.

Отсутствием Севки первым обеспокоился Влак. Он подошел к Гуррху посоветоваться, потом вместе с ним направился к полукровкам.

-Брат ушел, — сказал орчонок, от волнения глотая слова и делая ошибки в общей речи, которой обычно владел безупречно. — Сказал, я пока буду главный, но обратно не пришел. Давно нет.

-Надо его поискать, — сразу отозвался Мэн. — Послать ребят. — Он вскинулся, чтобы позвать орков, но его остановил Влак.

-Брат сказал, главный я, — он говорил настойчиво, уверенный в своем праве. — Я говорю, племя делает. Ты слушаешь и делаешь, если хочешь — это плохо. Я говорю "да", ты делаешь, так? — на Влака явно произвел впечатление подслушанный разговор о мудром руководстве.

Мэн раздраженно передернул плечами, но не стал спорить. Орчонок окликнул Гуррха, отдавая распоряжения. Два десятка молодых самцов рассыпались по лесу в поисках пропавшего вождя.

-Ну и чего было поднимать панику? — с недоумением спросил Блор, подойдя к полукровкам. — Подумаешь, отошел мужик отлить.

-Если я правильно понял, — раздраженно отозвался Мэн. — За это время он успел бы не только отлить, но и посрать. Три раза.

-Да я просто не понимаю, с чего все сразу так всполошились? — попытался оправдаться гномский наблюдатель, но, наткнувшись на откровенно неприязненный взгляд полуэльфа, отошел.

-Скотина, — тихо пробормотал Мэн, нервно расхаживая вокруг костра, и бормоча ругательства.

-За что ты его так не любишь? — спросил голландец.

-Подглядывал за нами со Стиной, таракашка, следил. Ненавижу таких, — ответил полуэльф. Потом полез в рюкзак, и, стянув с себя белую рубашку, надел розовую распашонку, которой Ларс не видел на нем с начала похода:

-Пригодится. Она меня всегда заводит — напоминает братишку и папашку! — буркнул он.

Ларс с удивлением наблюдал за другом. Такое поведение для полуэльфа было, по меньшей мере, необычным.

-Не знал, что ты так привязался к Севастьяну, — с удивлением сказал он.

-Причем здесь привязался? — огрызнулся парнишка. — Севка для меня, как ... ну это трудно объяснить...

-Как отец? — предположил голландец.

-Отец? Вот еще, — пренебрежительно хмыкнул Мэн. — Скажешь тоже! Нет. Ну... как бы это сказать, он для меня как мера, понимаешь?

-Мера? Что ты хочешь этим сказать?

-Ну, мера, мерка, — полуэльф снизошел до объяснений, не отрывая взгляда от лесных зарослей, как будто надеясь, что сейчас оттуда выйдет предмет их разговора, живой и невредимый. — Мера некоторых вещей, как, например, складной метр ну или весы!

-А, эталон! И что же ты им измеряешь? — с интересом спросил полуогр. — Я тоже могу это сделать?

-Это трудно объяснить, оно или есть или нет, — парнишка слабо усмехнулся, наблюдая, как из леса, один за другим, возвращаются молодые орки, и постепенно все больше мрачнеет Гуррхх. — Но ты им ничего измерить не сможешь. У тебя этого нет, ноль. У меня есть, у него, — он сердито мотнул головой в сторону Влака, — тоже есть. И даже у Гуррхха есть, чуть-чуть. Но у тебя просто нет, да тебе и не нужно. Ага! — он сорвался с места и бросился к толпе орков, сгрудившейся вокруг вожаков.

-Что "ага"! — немного задетый невнятным объяснением Ларс медленно последовал за другом. — Севка вернулся?

Севка не вернулся. Просто из зарослей, как ни в чем ни бывало, выскользнула Стина. Заметивший ее первым Блор попытался учинить девушке допрос, но избрал неудачный подход:

-Где ты была? Ты видела Севастьяна?

-А кто ты такой, чтобы я тебе отвечала? — презрительно огрызнулась гномка.

-Мы просто волнуемся, потому что его давно нет, — попыталась вмешаться Лориэна.

-Ну, а я тут причем? — Стина не удостоила эльфийку даже взглядом.

-Я так и знал, что это твоя работа! — оскорбленный пренебрежением, гном не стал умерять голос. На крики сбежались орки, и девушку окружила враждебная толпа.