Что удивительно, сам я в этот момент вздохнул с облегчением — четко продуманный ночью план действий превратился в нечто реальное, осязаемое. Ну, не верилось мне, что все пройдет без накладок и меня никто не сдаст!
— Хуан, убери гранату и встань на место! — подала голос Мишель. Так-так, вторая фигура вступила в игру. — И мы сделаем вид, что тебя тут не было.
— С чего вдруг? — усмехнулся я.
— С того, что понимаем, — продолжила за нее сеньора Гарсия, — у тебя стресс. Слишком много эмоциональных событий за короткое время. А ты — всего лишь мальчик.
Так меня ещё никогда не унижали. Особенно в присутствии огромного количества девочек вокруг. Но мысленно я был слишком далек, чтобы обратить на эту колкость должное внимание.
— А если нет? — выдавил я насмешливую улыбку, представляя, что сейчас будет, вгоняя себя в боевой режим.
— А если нет, мы вначале приведем тебя в чувство... — начала говорить Мишель и собралась давать знак уже готовым броситься ко мне наказующим, но я не дал ей это сделать, вновь вскинув руку:
— Стойте!
Все выжидательно замерли.
— Вы, наверное, думаете, что это муляж, да? — усмехнулся я, покрутив гранатой над головой. По рядам вновь прошел шепот, но сеньоры 'решающие' молчали. — Да, конечно, вы правы! Это муляж!
От следующего моего действия кое-кто, наверное, чуть не поседел. Ибо я подбросил копию RD-2 в воздух и подфутболил ее ногой. В сторону расстрельного взвода наказующих, разумеется, но вокруг них стояло множество простых, не обремененных лишним знанием о происходящем девчонок.
Такого замешательства я никогда не видел и вряд ли увижу. Визг десятков женских голосков, почти сотня тел, бросившихся врассыпную во все стороны... Да, это было нечто! Единственное, что смог отметить в этом перманентном хаосе, это расстрельный взвод, вторая наказующая, сеньоры Гарсия и Морган, стоящие с каменными лицами. Даже два 'морпеха', приготовившиеся нападать, и те поддались всеобщей волне, а эти нет. Уверенные, сучки!
Естественно, взрыва не последовало, через каких-то семь секунд порядок восстановился, люди начали вставать с пола. Но у меня в руках уже оказался второй, а заодно и третий козыри.
— Зато вот эта — настоящая! — уверенно воскликнул я.
Вновь шум, расходящаяся по залу волна. Вставать на места у линии никто не спешил, рядовые бойцы этого заведения перетекали поближе к стенам, подальше от расстрельного взвода и офицеров, и в общем, правильно делали. Лишь наказующие, все, кто находился в помещёнии, подались вперед и оцепили меня, встав полукругом.
Команду 'Взять' я прозевал. Был не готов читать, что они там маякуют друг другу. Но это простительно — я не знаю их работы и их инструкций. Зато был готов к действиям в принципе, потому палец нажал на курок второго козыря почти одновременно с началом движения ближайшей наказующей. Тело тем временем с максимально возможной скоростью подалось вправо, падая на землю и уходя в кувырок. Из которого вышло не просто так, а вскинув руку и дав очередь по ногам второй, как раз добежавшей до места, где я только что стоял, наказующей. Разворот, заваливание набок, снова выстрел. Есть, третья выбыла из боя — в плечо и вниз по руке. Слава богу, фатальных повреждений нет, все раны легкие. Дай Священный Круг тебе здоровья в твоем следующем воплощении, сеньорита Амир Селим! Теперь назад, как можно дальше, почти к самым приговоренным!
— Ни с места! Никому ни с места! — заорал я, с силой выдергивая чеку и так же отбрасывая куда подальше. — все загнемся, сучье отродье!
Я говорил ещё много слов, почти все они были нелитературными, и с таким эмоциональным окрасом, что железные 'морпехи', прошедшие особый курс подготовки, проникнувшись, подались назад.
— Хотите, все здесь останемся?! — кричал я. — В виде головешек? Сколько из присутствующих выживет?
— Хуан! — начала что-то говорить одна из них. В этот момент одна из ее напарниц, следуя неизвестным мне, но прогнозируемым тактическим приемам, попыталась обойти с другой стороны, почти под прямым углом ко мне. Разворот, палец без жалости нажал на курок.
— Назад, я сказал! Я не шучу!
Плечо. Ещё левее бы, и задел легкое. Вновь повезло! Но и эта рана — не подарок, как и остальные. Врагов я в любом случае себе нажил. Но, к сожалению, мне в любом случае, при любых раскладах пришлось бы стрелять, я так и не придумал плана, где это не было бы необходимостью. И, учитывая их и мою подготовку, это было третьим слабым звеном плана. А заодно и четвертым.
Ещё с вечера я настроил игольник на редкую по частоте стрельбу холодными иглами на минимальной скорости, оставив в работе всего один соленоид из трех, включив его далеко не на полную мощность. Скорость иглы на выходе такова, что та должна не проходить тело навылет, а как бы застревать в нем, будто пуля. Но и в таком режиме это опасная игрушка, 'морпехи' рискуют жизнью, какими бы благородными ни были мои порывы.
— Все назад! Стреляю! А если попробуете схватить — разожму вот это! — я потряс активированной гранатой. — И поверьте, сделаю это! Терять мне нечего!
— Хуан, ты безумен, — подала, наконец, голос последняя из моих потенциальных противников, сеньора Морган.
— Ты не веришь, что сделаю? — зарычал я на нее и почувствовал, что глаза горят бешенством. Наказующие верили: помогая раненым, отходили как можно дальше, вновь образовав вокруг меня полукольцо, но достаточно большого диаметра для любого моего маневра. Правда, взяли меня на мушку, но все понимали, что пока я зажимаю свой последний козырь, рычаг второй гранаты, стрелять никто не станет.
— Веришь или нет?! — повторился я, вкладывая в голос все отчаяние.
Вот она, вторая логическая развилка, второй момент истины моего плана. Знают ли они о втором помогавшем мне источнике? То бишь, знают ли, что и вторая граната — фальшивка?
Нет, не знали. Возможно, утечка была, знали о самом факте передачи оружия, но без подробностей. Это читалось по растерянности Сирены, по холодной неуверенности отдать приказ подчиненным главной наказующей, а так же по закушенной губе Мишель. Ощущение, свалившееся на меня в этот момент, можно назвать словом — 'эйфория', но это ещё не победа, Только ее начало, самое-самое. И я пошел в наступление, развивая успех.
...Вера, это пресловутое слово в девизе, расходящееся с изначально заложенным смыслом. Не как религия, а именно как вера. В несбыточное. В невозможное. И в собственную правоту. Пусть скептики смеются сколько хотят, но именно она — величайшее оружие всех времен и народов. Я ударил ею, этой железобетонной сеньорой, изначально не имевшей сегодня право на существование. А именно, поверил, что граната настоящая. Что разожми я палец, и через четыре секунды в помещёнии настанет ад. Раздастся взрыв, начинка гранаты активируется, превращая ее в маленькое солнышко. Это будет свет, много — много света! И тепла. Нереально много. Они волной разлетятся в разные стороны, собирая кровавую жатву, обугливая тех, кто встанет на пути. А встанут многие, ибо Плац не такой уж большой, а помещёние это закрытое. Да, я буду первой жертвой, как и девчонки за моей спиной, но достанется многим и многим не имеющим к этому делу никакого отношения. И те из сеньор 'решающих', кто выживет, до конца своих дней будут знать, что в случившемся их и только их вина — что отдали неверный приказ.
— Опустите оружие! — произнесла испуганная Сирена. Да-да, испуганная. Ни до, ни после я не видел эту женщину испуганной, никогда. — Он не блефует.
Наказующие повиновались. Из моей груди невольно вырвался вздох облегчения. Получилось, первый раунд за мной. Но это только первый раунд.
* * *
— Я хочу видеть королеву! — начал я второй раунд.
— Она занята, — отрезала Гарсия, придя в себя. Все мои противники приходили в себя, причем гораздо быстрее, чем мне хотелось бы. — Улетела.
— С утра пораньше?
— Тебя что-то смущает?
— Тогда давайте прямую связь с нею! — не сдавался я, чувствуя подвох. — Прямо здесь, во всю стену! И не говорите, что это технически невозможно!
— Это возможно, — пожала плечами главная наказующая. — Но она не станет разговаривать сейчас. Она занята, у нее важные переговоры.
— Значит, мы будем стоять и ждать, когда закончатся важные переговоры. Мы же ее вассалы, выдержим как-нибудь? — отрезал я, понимая, что уже проиграл. — Или вас что-то смущает?
Да, проиграл. Если сеньорины захотят меня обезвредить, им будет достаточно вывести из помещёния всех присутствующих 'заложников'. Однако, что-то подсказывало, они не для того устраивали представление, провоцируя меня на действо, не для того допустили 'победный' выход с первым муляжом гранаты. Да, некоторых козырей лишились, но партия не проиграна, а играть им можно и с теми картами, что имеются на руках.
— Хуан, то, что ты делаешь, — улыбнулась Сирена, — квалифицируется, как 'терроризм'. Ты уверен, что тебе это нужно?
— С одной стороны да, терроризм, сеньора, — хмыкнул я в ответ. — Но только с одной. С другой же — исполнение вассального долга. Попытка доведения своего будущего сеньора до сведения о преступном сговоре в среде ее особо доверенных людей, управляющих одним из главных ее козырей в борьбе со знатью. Не простом сговоре, а рушащем ее репутацию, заметьте! Мне кажется, это стоит того.
— Сговоре? — Сирена картинно рассмеялась. Но мы находились не на заседании трибунала, акценты сместились, и смех должного эффекта не произвел.
— Да, сговора. — Я почувствовал себя ещё более уверенно — к импровизации сеньоры-'решающие' не готовились, и игра перешла на их поле. — Вчера совет офицеров этого козыря принял преступное решение. Не рассмотрев всех деталей и нюансов 'дела сорок четвертого взвода', вынес смертный приговор. В то время, когда обвиняемые были лишь объектами манипуляции, исполнителями чужой воли. Воли самих членов совета, некоторых из них.
Я сделал паузу, глотнув воздуха. Меня с интересом слушали, хотя я повторялся. Бояться — не боялись, все понимали, что я не сумасшедший просто так гробить никого не буду. И пока не последует попыток изменить статус-кво, присутствующие в полной безопасности.
— Получается, виновные, дабы скрыть свои проделки и выйти сухими из воды, — продолжил я, — 'назначили' козлами отпущения свои... Марионетки. И как можно быстрее, пока правда не всплыла наружу, привели приговор в исполнение. Как по-вашему ее величество, как сеньор, должна смотреть на такие дела?
Это преступление, и если покрыть его сейчас, личный состав возьмет его на заметку, и в следующий раз его лояльность сеньору будет под большим вопросом. Во всяком случае, если виновные продолжат находиться у руля данного заведения.
— Значит, требуешь нашей отставки? — хмыкнула Сирена. Я бегло пожал плечами.
— Я требую справедливости. Беспристрастного рассмотрения этого дела. И вместе со мной этого требуют почти три сотни человек, — кивнул на стоящих вдоль дальних стен представителей рядового состава, среди которого вновь прошла волна гула. — Каковы же будут санкции — решать не мне, и думаю, она решит правильно.
Я добавил в голос усмешки — естественно правильно. 'Монарх' не может быть виновен, его власть свята. Виновен может быть только 'министр', обманувший его, давший неправильный совет. Что, сеньорины, не любите таких игр? А я специально, играть — так играть! Пускай наши ангелочки задумаются, стоит ли вам верить? В конце концов, свято место пусто не бывает, 'министров' ее величество всегда найдет, пускай наши 'решающие' лишний раз вспомнят эту полезную аксиому. Главное, не уронить репутацию самого корпуса , вот этого мне уже не простят. А остальное... Я ж говорю, полезная аксиома. Пускай применительно к нашей ситуации и глубоко гипотетическая.
— Она не отвечает, — взяла слово сеньора Гарсия, не участвовавшая в перепалке. — Секретарь передала через охрану, как освободится — сразу свяжется. Прекращай, Хуан, — воскликнула она тоном 'доброй тетушки'. — Поиграли, и хватит.
Спасибо, мне хватает одной 'доброй тетушки'. Да и записывать в таковые главного палача планеты в мои планы не входило.
— Нет, — покачал я головой. — Будем ждать. Когда-то же она освободится?
— А если через несколько часов? — одними глазами усмехнулась Железная Сеньора.
— А здесь кто-то куда-то спешит?
Вдоль стены пронеслась очередная волна гула. И было непонятно, девочки больше поддерживают меня, или осуждают. Но осуждали они явно лишь позицию 'стоять и ждать', саму выходку поддерживали руками и ногами.
— Хорошо, уговорил, — сделала шаг вперед Сирена. — Как председатель совета офицеров, перед лицом всего присутствующего личного состава объявляю о вступлении в силу моратория на исполнение приговора. До особого распоряжения Совета с подписью королевы. Подними чеку и отдай оружие.
Я рассмеялся. Натужно, хрипло.
— Очень смешно, сеньора штандартенфюрер! — отчего-то вдруг вспомнилось наше с нею первое знакомство. — Можно вас так называть? Хорошо, я положу оружие. Меня скрутят, выпроводят. За ворота. А затем, выждав время, Совет, в том же составе, повторно примет то же самое решение. И убедит вечно занятую королеву оставить под ним свой автограф, не вникая в суть дела. Оно мне надо?
Спасибо, сеньора, но думаю, ваш космолет улетел. Мораторий мне нужен был вчера, и вы его необходимость проигнорировали. Сегодня я требую разбирательства на самом высшем уровне, причем без вашего участия. И вас троих, и ее высочества. Как заинтересованных лиц.
— А не слишком много на себя берешь?
— Простите, сеньора Морган, — искрометно улыбнулся я. — Я не ваша приютская девочка. Я изучал и историю, и социологию, и политологию. Оставьте дешевые разводы для других.
— Все, мне это надоело! — вспыхнула вдруг главная наказующая. — Втыкай чеку на место и давай сюда! Быстро! И пошли со мной! — Она сделала несколько шагов вперед с таким грозным видом, что будь я мальчиком, которого она своей рукою пропихнула в школу мимо охраны, обделался бы от страха.
— Ты что себе позволяешь, щенок? Играться вздумал? Вещами, в которых ни черта не понимаешь? Быстро, я сказала!
Я не пошевелился. Она же медленно, но неумолимо приближалась.
— Ты понимаешь, что творишь? С какими вещами играешься промежду прочим? Ты представляешь, что такое корпус, на чем стоит и как работает?
— Я... — ваш покорный слуга попытался было открыть рот, но был невежливо перебит:
— Молчать! Ты, маленький выпендристый щенок, угрожать вздумал? Требовать что-то? Нашей отставки? При этом беря в заложники девчонок, решая, кому из них жить, кому нет?
Я благоразумно молчал. Время поговорить у нас было, сейчас же слова бесполезны.
— Мы поговорим с тобой. Я и Лея. Мораторий тебе уже пообещали, — сбавила обороты сеньора, видя мою непробиваемость. — Что ещё? — Картинно обернулась. — Ах, да, покрасоваться перед девочками. — Лицо ее вновь перекосило. — Хуан, если не хочешь проблем, давай оружие и пойдем со мной!
— Нет! — повторился я. Я чувствовал, что в данный момент не совсем прав. Однако, свернуть уже не мог.
