Поэтому мы поделились скудными впечатлениями от пребывания на древней земле Ирана, о погоде во время морского путешествия (ужасающих штормов не случилось), услышали, что ежегодный карнавал нынче обязательно состоится, и что шерсть нынче на рынке подвисла — немцы хотели бы купить, но им не позволяют. Вот и лежит она пока без движения, теряя в цене.

— Так японцам её впендюрить, и дело с концом, — рассудил я. — Они как раз на Советский Союз готовятся бочку накатить — будут нуждаться в тёплых вещах, рассчитывая на сибирские морозы.

Пылающий взгляд дедули тут же меня остановил. Оля мгновенно это заметила и поторопилась вступиться:

— Да не бойся, деда, не полезут они к нам. Когда мы немчуру от Москвы шуганём — сразу передумают и нападут на Америку. А шерсть-то уже купят к тому времени.

Старик перестал сверлить меня взглядом и позвал какую-то Хуаниту, вместе с которой отправился укладывать внука баиньки.

— Кажется, вы стоите друг друга, — произнёс отец, проводив взором ушедших.

— Рада за тебя, дочка, — улыбнулась мама. — Вам никогда не будет скучно друг с другом. А ум — дело наживное.

Оля взглянула на меня нерешительно, а потом мы ушли. У нас по плану урок испанского.

Глава 13. Без поспешности

Ноябрь в южном полушарии, это аналог мая в нашем северном. То есть тепло. К тому же тут субтропики — как в Грузии. В общем, одеваются в Уругвае легко и абсолютно по-европейски. Это я приметил во время прогулок по городу — он тоже весь из себя европейский то ли на французский, то ли на итальянский манер — тяжеловесных испанских мотивов или мавританской ажурности в глаза не бросилось.

Сам Монтевидео, оказывается, оживлённый торговый порт — здесь куча разных грузов перегружается с корабля на корабль. Или из складов, куда попадает тоже с судов. А ещё в стране сейчас диктатура, разорвавшая дипломатические связи с Советским Союзом. То есть родители Ольги тут никакие не дипломаты и даже не официальные лица, а простые беженцы, как и мы. Отец устроился в одной из портовых контор, а мама — в цирке. Она там жонглирует стальными ядрами. Такими блестящими, явно хромированными. А дома — простенькими чугунными.

Оля тоже пытается, но так красиво как у мамы у неё не получается. А дедушка, оказывается, деловой человек. Он быстренько взял в банке кредит, скупил подешевевшую шерсть и толкнул её тем самым японцам по обычной цене. Уже успел и с банком расплатиться, и навар прикарманить. И вообще у него кроме дома в пригороде столицы имеется ранчо в самой середине страны.

Уругвай в войне участия не принимает, то есть считается нейтральным. И вообще я про него из своего времени ничего не помню. Но бананов тут не выращивают.

Что меня поразило, так это задание, для содействия выполнению которого нас собственно и прислали. Оказывается, нужно отыскать на дне реки Рио Негро кучу небольших, но тяжелых ящиков, которые затонули там аж в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году оттого, что перевернулась лодка, в которой их везли.

Почему их не искали целых три года, неизвестно. Да и место происшествия в точности не указано. Конечно Петровичи — маменька Анна Петровна и папенька Владимир Петрович — не раз уже побывали в тех краях и с удовольствием поныряли, но ничего не нашли. Уж очень велик район поисков — река в низовьях вообще судоходна, да и в верхней части далеко не ручей. Ширина в несколько сотен метров, хотя глубины небольшие, и течение не особенно сильное. Зато вода мутная, а дно заиленное. И все эти достоинства имеют место на протяжении примерно пятисот километров.

Осложняющим обстоятельством является то, что поиски следует провести, не привлекая к себе внимания.

Меня быстренько научили управлять семейным тарантасом — это оказался широко известный "Форд Т", у которого одна из педалей включает задний ход. И ещё — скакать на лошадке. В этом доме держат несколько кобыл, и имеется даже свой выезд — подрессоренная коляска на резиновом ходу. Испанский у меня пошел легко, в отличие от английского, который ну ни в какую не лезет. Словом, я уже обхожусь без переводчика, если случается куда-то пойти. Что же касается длительных планов — похоже, мне всю жизнь предстоит обшаривать дно Рио Негро.

— Это вряд ли, — поспешил меня успокоить Владимир Петрович. — Пошли разговоры о строительстве гидроэлектростанции как раз на этой самой реке. Построят плотину, заполнят водохранилище — и тогда совсем плохо станет. Так что — хотелось бы управиться поскорее. Есть какие-нибудь идеи?

— Да, Вань. Напряги свою фантазию — у тебя всегда возникают дельные мысли, — поддержала папеньку Оля. — Помнишь, как тогда, насчёт посечь из эмгачей пехотную роту на марше?

— Да ладно тебе скромничать — кто все кюветы минами утыкал? — в это мгновение мы остановились, потому что матушка с батюшкой как-то странно затихли.

— То есть, вы не окопы рыли, и не противотанковые рвы? — севшим от волнения голосом спросила Анна Петровна.

Ольга в ужасе от того, что проговорилась, закрыла ладонями лицо.

— Диверсантами мы были во вражеском тылу, — ответил я. — Очень осторожными и аккуратными. Никогда не рисковали.

— Поэтому вас и перенацелили, что никакого толку не было от такой осторожности? — с ехидством спросил папенька.

— На пару немецких кладбищ настарались, — не утерпела подруга. — Одно маленькое на шестьдесят семь мест, а второе вполне так ничего себе, около железнодорожной станции.

— Оль! — поспешил я её остановить. — Кончай предков запугивать. Мы же не душегубы какие — обычные школьники. Нам вообще-то нужно не о прошлом думать, а о том, как протралить дно реки. Насколько я понял, кто-то вёз кучу золота куда-то в Бразилию, но не довёз из-за... чего? Река, судя по вашим словам, — я посмотрел на Олиных родителей, — спокойная. С чего бы лодке переворачиваться? Я думаю, что было совершено нападение, а уж если пошла драка или перестрелка, тогда всякое может случиться.

— Нападавшие должны были поднять груз со дна, — возразила Анна Петровна.

— Если хоть один из них остался жив, — уточнил папенька.

— Населён Уругвай не очень плотно, — заметил я. — А живут здесь по католическому обычаю. То есть нужно проверить по обоим берегам, нет ли могил тридцать восьмого года. Если отыщем — область поисков сразу станет уже.

— Лодочник мог их закопать, — это снова маменька.

— Если мог закопать, то у него хватило бы сил и на то, чтобы хорошенько приметить место, — возразила Оля. — А, судя по скудности данных, сам он был еле жив. Или вовсе погиб.

— Может, письмо успел набросать? Тогда местные гаучо, что его отыскали, просто бросили конверт в почтовый ящик, — предположил я.

— А почему, собственно, мы сразу уверовали в версию с золотом? — спохватилась маменька.

— А что ещё компактное и тяжелое станут искать на противоположном краю земного шара? — поддержала меня Ольга.

— Тогда, с чего бы это было его везти вверх по реке? Может быть, из Бразилии доставляли слитки сюда? Не забывайте, что вверх по реке Уругвай океанские суда запросто добираются до места впадения в неё Рио Негро.

— В какую сторону везли — сейчас уже без разницы. А вот осмотреть кладбища в селениях вдоль реки — мысль дельная, — на этот раз при взгляде на меня папенька прищурил правый глаз.

— Южная Америка, она такая, — продолжил я рассуждать, — что в ней всем ужасно удобно прятаться. Вот раскатаем в блин немецкие дивизии — вся фашистская шушера сюда рванёт. Опять же, если кто чего наворовал — тоже здесь можно хранить практически без риска. Думается, что очень большие деньги из нашей страны кто-нибудь из расторопных людей в эти края и перевёз. А потом внешняя разведка это дело раскопала, да и потребовала вернуть назад народное достояние. У меня и возникла мысль про то, что ящики везли на выход, а не на вход, потому что в тридцать восьмом шибко-то много не наворуешь. Товарищ Сталин по шаловливым ручонкам хорошо настучал.

И не знаю я, удирал наш коллега, или догонял? Случайно груз утоп, или его нарочно вывалили, чтобы нехорошим людям не достался?

* * *

В порядке подготовки к поискам мы с Ольгой каждый день делали по две конные прогулки. Дело в том, что "скакать" шагом я мог легко, "скакать" рысью — с великим трудом и неудобными последствиями. А вот про галоп каждый раз думал с ужасом — сколько ни пробовал, всякий раз чувствовал, что вот-вот вылечу из седла.

Зато мы набрели на местный аэродром — кажется, даже самолёты времён Империалистической здесь сохранились и продолжают летать. Да — Южная Америка такая, в ней много старинных вещей. Мы с Олей поинтересовались, нельзя ли пройти обучение и получить удостоверение пилота? Оказывается — можно. Причём недорого. Деньги у нас с собой были, так что через считанные минуты я уже занял место в кабине и попросил разрешения на взлёт.

Инструктор, кажется, изумился моей самоуверенности и позволил. Ну а там стандартная программа взлёт-посадка с заученным облётом поля. Короче, по здешним меркам, я уже вполне состоявшийся лётчик, но деньги, внесённые за обучение, возвращать тут не принято, поэтому я могу за них беспрепятственно отлетать самостоятельно. С Олей получилось точно так же. Только для этого нам выделят машину без двойного управления.

Биплан был английским, назывался Де Хэвиленд и мало чем отличался от старого доброго У-2. Я уже подумывал о том, чтобы отправиться на поиски не верхом, а по воздуху, но сообразил, что садиться на неподготовленные поверхности мы пока побаиваемся — маловато у нас опыта. Зато осмотрели окрестности на сотни километров вокруг, даже долетели до самой Рио Негро — по прямой тут всего двести километров точно на север. В общем, горючее на внесённую за обучение сумму мы сожгли достаточно быстро, получили удостоверения и отправились в давно намеченный путь.

Нет, лишние сотни километров верхом меня по-прежнему пугали — сели на пароход, который по Ла Плате дошел до устья реки Уругвай, потом, свернул в Рио Негро и добрался до конца своего маршрута — до мест, где дальше глубины уже не позволяли двигаться. Тут на него как раз грузили целое стадо коров, а мы, соответственно, сошли на берег и поехали своей дорогой. Лошадки доплыли вместе с нами. Две верховых и одна под вьюком.

* * *

Эта поездка для нас оказалась медовым месяцем. Мы неторопливо ехали вдоль левого берега, внимательнейшим образом любуясь непритязательным пейзажем. Тут слегка всхолмлённая равнина, где растут богатые травы. Кусты или деревья теснятся у воды или изредка поодиночке или небольшими группами встречаются в произвольных местах. Люди — сплошные пастухи со своими стадами. В основном их мы и расспрашивали. Да и некого тут больше спросить — оседлого населения почти нет. Изредка встретится подобие фермы, где и пашня имеется, и огороды. Мы в такие места тоже заглядывали.

На ночь вставали каждый раз на новом месте. Палатка, костёр и ночная прохлада, потому что днём жарко. Хотя и не пекло — ветер помогает переносить зной. Останавливались мы всегда у реки — и сами купались, и лошадок поили. Опять же трава в таких местах самая сочная. Ныряли, конечно, наудачу. Я ещё дома сделал для нас маски с овальным стеклом — так сказать, классика. И ласты из транспортёрной ленты. В Монтевидео многое можно купить — это далеко не захолустье. В отличие от центральной части страны.

А в этих местах даже захоронения, и то редкость. Хотя, если без присмотра, скорее всего холмики с годами оплывут, а кресты сгниют. Сами мы наткнулись только на одно — довольно старое. Остальные нам указали пастухи. Но они же рассказали и о том, кто там похоронен, и примерно когда. Под наш случай ничего не подошло. Только через месяц в одном из селений — между домами тут было по нескольку километров, но хотя бы соседние были видны невооружённым глазом — оказалось кладбище и даже католический храм со своим падре. Вот этот падре и припомнил, что его коллега сказывал о том, что года три тому назад совершал погребальный обряд сразу по четверым убиенным.

Мы сразу отправились по указанному адресу и через двое суток добрались до аналогичного поселения на другом берегу Рио Негро выше впадения в неё Такуарембо. Понятно, что креститься по-католически мы умеем, и крестики на шеях носим — то есть по умолчанию нас принимают за своих, и никаких недоразумений на религиозной почве не происходит. Так вот — этот самый падре покопался в своих книгах и чётко выдал дату, приметы усопших и характер ранений — огнестрельные.

А ещё он назвал имя пастуха, доставившего ему тела. Вот пастуха мы и искали ещё три дня. Этот тоже ничего не имел против того, чтобы поведать нам всю историю до малейших подробностей, особенно под бутылочку вполне приличного рома — мы возили с собой некоторый запас, чтобы добавлять в воду перед питьём. Забористый такой ром — градусов семьдесят.

А еще за пару бутылок (в том числе и последнюю) он даже место нам показал и обрисовал всё в лицах — кто, где лежал и в какой позе. О том, куда подевались пистолеты, мы нашего благодетеля спрашивать не стали. И без того понятно, что зона поисков сократилась для нас буквально до десятка гектаров, что уже вполне посильно. А там мы и сами ящики отыскали — здесь река заметно уже, чем в низовьях, да и глубины невелики — нырка с тридцатого удалось нащупать в иле твёрдую угловатость ящика.

Дальше всё было просто, но очень трудоёмко — нам ведь нужно было не показать виду, будто мы что-то достаем из реки, потому что желающие отобрать добычу в этих безлюдных местах запросто отыщутся. Места тут открытые — травянистая равнина. Видно далеко, да ещё и на реке из зарослей противоположного берега невидимый для нас наблюдатель легко может увидеть и поинтересоваться. Нужно было делать вид, что обожаем плавать и нырять, и любим свежий воздух на дикой природе.

Днём мы ныряли, закрепляя верёвки на своих находках. А ночью под покровом тьмы лошадью выволакивали их на берег и аккуратно закапывали — действительно тяжелые, заразы. Если бы не знал, насколько Ольга сильна, ни за что не позволил бы ей браться за второй конец и сорвал себе пупок. А так мы за пять ночей всё достали и спрятали. А потом, сколько ни ныряли — ничего не нашли.

Замаскировали, как могли, следы волочения и места раскопа — восстанавили повреждённую лопатами травянистую поверхность, вернув на старое мксто аккуратно снятый верхний слой — опыт работ на железнодорожных насыпях благотворно сказался на достигнутых результатах, то есть, если не разглядывать придирчиво, то и не заметишь.

Теперь нам был нужен серьёзный грузовик и адрес, по которому всё это следует доставить.

Пожив на этом же месте ещё пару дней, проверив, не следит ли за нами кто, и очередной раз тщательно заметя следы, мы снова навестили то раскиданное по редким усадьбам селение, где разговаривали со вторым падре. Тут имелся телеграф. Отбили домой условное послание с указанием места, где ждём помощи, да и встали на постой в одном из домов. Олины папа и мама отыскали нас через два дня — Уругвай не очень большая страна. За световой день её не так уж трудно пересечь на автомобиле, даже, если ехать по грунтовкам.