Артефакты древних могильников

Для начала Даххарст совершенно естественным жестом протянул ей блюдце с чашечкой, до краев наполненной горячим чаем. Таким же жестом заставил ее взять другой рукой чайник, в котором плескался кипяток. Нейтрализовав, таким образом, ее руки, чтобы они не мешали ему, он приник ртом к ее голому бедру, слизывая языком сладкий мусс.

Ализе заорала от ужаса. С точки зрения Даххарста подобная реакция была самой нелепой, какой можно было ожидать, но поближе познакомившись с мыслями жены, он уже ничему не удивлялся. Ее стеснительность была такова, что блокировала все слабенькие волны удовольствия, чуть пробивавшиеся на поверхность. К тому же феи, рассказывая об оральных ласках, забыли упомянуть, что это удовольствие обоюдное, в результате Ализе оказалась совершенно к этому не готова.

-Даххарст! — закричала она, почувствовав, что его язык вот-вот доберется до цели своего путешествия, — перестань! Я не могу! Не надо! — Ализе хотела поставить чашку и чайник, которые она все еще держала, на стол, чтобы руками оттолкнуть Даххарста, но он пинком ноги заставил столик откатиться в дальний угол. — Дахарст, — продолжала кричать Ализе, — что ты делаешь? Я сейчас оболью тебя кипятком!

— Надеюсь, что ты пожалеешь своего мужа, — промурлыкал тот, — и не допустишь этого.

Его глаза полыхнули веселым огнем, и он вновь вернулся к прерванному занятию.

— Даххарст, ну пожалуйста, не надо, — уже почти молила она, пытаясь сжать ноги и развернуться так, чтобы самое сокровенное осталось для него недосягаемым, поскольку не представляла, что будет делать, если его губы окажутся ТАМ.

А именно к этому все и шло. И он совсем не скрывал своих намерений. Жаль, Ализе плохо его знала. Да, в намерения Даххарста входило подарить подобные ласки жене. Но только не униженно и стыдливо выпрашивая, а подарить в ответ на ее жгучее желание. И он (еще два раза гад), знал, как этого добиться.

Вот его язык подобрался совсем близко, Ализе напряглась, ожидая прикосновения, но он вдруг неожиданно отступил, снова занявшись ножкой. По коже Ализе пробежали легкие мурашки разочарования. Но вот он вновь приблизился, сейчас коснется! Ализе замерла, но он отступил вновь. Вот он снова языком гладит, дразнит совсем-совсем рядом, Ализе, уже забыв о стеснении, подалась к нему, и снова он не дошел до конца. Но когда он приблизился губами в очередной раз, Ализе резким движением отправив в бреющий полет и чашку с блюдцем, и чайник с кипятком, вцепилась руками в затылок Даххарста и сама наибесстыднейшим движением заставила его губы прижаться к ее лону, выгнувшись и застонав при этом.

Даххарст только этого и ждал. Он был умелым, нет, он был невероятным любовником, и сейчас своей жене он демонстрировал это. Ализе извивалась и стонала. Она не заметила, как оказалась на полу, не заметила, как оплела ногами сначала голову Даххарста, а когда он снова начал входить в нее, сплела ноги за его спиной, жадно отзываясь на каждый толчок.

Когда оргазм накрыл ее с головой, она сама поразилась, как громко она умеет кричать от наслаждения. Но странно — крик усиливал его еще больше.

Часть вторая

Глава 1

Дни потянулись за днями. Впрочем, нет, дни полетели за днями с сумасшедшей скоростью. Ализе была счастлива без всяких оговорок. Хотя за это время они с мужем успели и очень сильно поссориться, и помириться. Пережить приступ ее безумной ревности, умело спровоцированный Даххарстом, пережить ее истерику, когда она узнала, на что способен муж, желающий похвастаться перед всеми тем, какая невероятная жена ему досталась. Но за каждым скандалом следовало бурное примирение, после которого они становились все ближе и ближе друг другу.

И все-таки что-то было не так. Ализе много раз ловила на себе испытывающий взгляд Даххарста, словно тот пытался решить: готова она узнать правду или нет.

И это было, действительно, так. Даххарст чувствовал, что пора сказать Ализе о новой возможности, подаренной им Богиней. Понимал, что надо... и не мог решиться. Не потому, что Ализе обиделась бы за то, что все эти дни была для него открытой книгой, в которую он бессовестно подглядывал. Даххарст знал, что она его простит за этот проступок. Его терзало другое. Как только и Ализе освоит новую способность, то сразу поймет, что он от нее что-то скрывает. И тогда ему придется все ей рассказать. Ему было страшно, он точно знал — Ализе не поймет и не простит. Не захочет понимать и прощать.

Но все рассказать все равно пришлось, причем, гораздо раньше, чем он хотел. А случилось это так.

Даххарст сидел в огромном кресле и читал. Ализе, закончив писать какой-то реферат к завтрашним занятиям, подошла к мужу и уютненько примостилась у него под боком. Ей было грустно, она и сама не понимала почему, и тут она вспомнила о медальоне, который видела в одном из замков мужа, и который он ей до сих пор не подарил.

— Даххарст, — девушка положила голову ему на плечо, — в том, другом замке, в секретере я нашла медальон, завернутый в шелковую ткань. Внутри медальона были портреты мужчины и женщины. Это мои родители?

Даххарст замер на несколько секунд, а потом обреченным голосом подтвердил:

— Да, это портреты твоих родителей. Эллентиэля, третьего принца Светлых эльфов, и Леди Исилите, второй дочери Правителя Светлых эльфов, не покинувших Древний лес.

— Моя мама из Непризнающих и Отрицающих?! — поразилась Ализе. — А я все время думаю: почему у меня такое странное имя? Теперь понятно. Отрицающие отказались добавлять к именам "-эль", как это стали делать эльфы, ушедшие из леса. Ты знал моих родителей? Какими они были? — с загоревшимися глазами стала расспрашивать Ализе.

Только Даххарст не спешил отвечать на вопросы. Он притянул еее к себе и зарылся лицом в ее волосы, словно стараясь как можно сильнее насладиться запахом жены. Ализе тревожно смотрела в его глаза, не понимая, почему он так ведет себя с ней.

— Да, я знал и твоего отца, и твою мать. Я расскажу тебе о них, я хочу, чтобы ты все узнала от меня.

— Что узнала? Что — расскажешь? — забеспокоилась Ализе, но Даххарст не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем.

И этот поцелуй был таким горьким, таким грустным, словно прощальным. Ализе испугалась по-настоящему. Она жалобно вглядывалась в его лицо, не зная, откуда ждать беды, а Даххарст тем временем стал рассказывать.

... — Это началось много-много лет назад, задолго не только до твоего, но и до моего рождения. Тогда только закончилась война между Светлыми эльфами и нами, Темными. Война, настолько истощившая оба народа, что только хрупкое перемирие, достигнутое нашими Правителями, помогло нам не сгинуть окончательно.

Наш Правитель только взошел на трон, вырвав это право у своего брата, и ветвь нашего рода стала, таким образом, правящей. Мой отец был четвертым сыном Правителя, поэтому никаких надежд на трон не питал, полностью отдавшись любимому делу. А любимым его делом были пьянки, драки и барышни. Отец, недовольный поведением сына, отправил его в Академию. Это был первый год, когда в Академии разрешили находиться одновременно и Светлым, и Темным эльфам. Мой отец был по возрасту такой, как Ранхгарт, думаю, и по характеру не сильно отличался. Так вот: отец, узнав, что в ненавистной Академии будет учиться ненавистный Светлый, с радостью отправился на учебу, лелея в тайне мечту прибить третьего Принца Светлых.

Но твой отец, Ализе, приехал с точно такой же мечтой. А когда мечты встречаются... Короче говоря, Академия жила, словно на пороховой бочке. Они дрались почти каждый день, и не только магически. Они дрались на кулаках, шпагах, мечах, палками, скамейками, цветочными горшками, и конца края этой войне не было видно. Наконец, ненависть достигла такой точки, что свои отношения они решили выяснить на дуэле... смертельной дуэли. То есть они договорились биться до тех пор, пока один из них не погибнет.

Услышав эти слова, Ализе ахнула, со страхом ожидая продолжения рассказа.

Глава 2

... — Обстоятельства задержали Эллентиэля, и он опаздывал к месту дуэли. Боясь, что мой отец решит, будто он струсил, Эллентиэль летел на встречу так быстро, как только мог, ругаясь про себя самыми грязными словами. Но моему отцу в этот момент было не до дуэли. Он метался внутри купола, накрывшего его вместе с тремя магами, и едва успевал уворачиваться от магических заклинаний, которыми, эти маги, били его по очереди. Этот купол из тьмы мешал ему сбежать и был смертельной ловушкой, из которой он не мог выбраться. И подготовил эту ловушку его собственный дядюшка, считавший, что нынешний Правитель занимает Престол не по праву. Не имея сил противостоять ему самому, дядюшка решил сначала уничтожить племянников. И начал с самых младших, которые были и самыми слабыми. Так что выжить у моего отца не было ни одного шанса.

Эллентиэль стоял за спиной Темного, который, увлекшись наблюдением за уничтожением племянника и одновременным удержанием купола, не заметил его появления. А Эллентиэль решал для себя очень трудную задачу: вмешиваться в происходящее или нет.

С одной стороны, он хотел смерти моему отцу, а значит, поскольку враг моего врага — мой друг, вмешиваться не стоило, надо было позволить Темному довести начатое до конца. К тому же Эллентиэль сомневался, хватит ли у него сил, чтобы разрушить купол.

С другой стороны, во всем этом было что-то отвратительное. Отвратительно было видеть горящие садистским наслаждением глаза Темного, наблюдающего за отчаянным метанием пленника внутри купола. Отвратительно было видеть, как три мага бьют одного, бьют методично, отработанными до автоматизма ударами.

В этот момент мой отец пропустил удар и покатился по земле, корчась от боли. Темный довольно хмыкнул, понимая, что игра подошла к концу, и в эту секунду прозрачный вихрь, состоящий их тысяч иголок, обрушился на купол, разбивая, разметая тьму в крошечные клочья.

Темный резко глянул в сторону и увидел Светлого, который, собрав все свои силы, обрушил их на щит, ломал и разрушал его. Темный бросил оценивающий взгляд на противника, и, решив, что легко справиться, выбросил в его сторону сгусток тьмы. Эллентиэль едва смог рассеять его, подивившись силе Темного. Надо было срочно спасаться, поскольку второго удара Эллентиэль не выдержал бы. Он, к сожалению, не мог перемещаться мгновенным порталом, как темные, поэтому оставалось только бежать, причем, самыми немыслимыми зигзагами, чтобы сгустки тьмы в него не попали.

Эллентиэль уже приготовился к прыжку, как почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Это был мой отец, который смог прорваться сквозь истончившийся купол, и сейчас стоял плечом к плечу с Эллентиэлем. Дядя почти минуту смотрел на них, а потом смылся, прихватив с собой и магов-прихлебателей.

И только тогда мой отец позволил себе потерять сознание. Он не слышал, как Эллентиэль тащил его на себе в Академию, не слышал, как тот вызвал магов, чтобы они помогли моему отцу прийти в себя.

Разумеется, отец, когда поправился, пришел благодарить Эллентиэля. Они разговорились, и оказалось, что у них намного больше общего, чем они предполагали. Обоим не светило стать Правителями, у обоих дурной силушки было столько, что некуда ее было девать. Оба были умны, энергичны и любопытны. Они подружились, но главное — они заинтересовались различной природой происхождения своих сил, сил, что являлись антиподами и работали только на уничтожение друг друга.

Первой им в голову пришла мысль, что если их родовые силы каким-то образом объединить, то эффект от их воздействия многократно усилится. И вот тут-то их ждало жестокое разочарование — родовые силы никоим образом не желали объединяться, действуя как одно целое против воображаемых врагов. Например, они попытались сделать лассо: каждый вытянул свою магическую силу в виде нити или веревки, потом они эти нити свили между собой, и, сформировав петлю, попытались подтащить ею ближайший, не самый тяжелый камень. Так вот, пока петля летела до камня, нить, сотканная из тьмы, словно моль, или кислота разъела нить, созданную светлым, и к камню долетела только труха, бесславно осыпавшаяся наземь.

И так было постоянно. Что они только не предпринимали, чтобы заставить свои магические силы работать в связке! Светлый диск, раскрученный с безумной скоростью, несущий внутри себя пустоты, заполненные тьмой. Диск должен был врезаться в огненный шар, разрывая его на куски, а вырвавшаяся после взрыва тьма должна была поглотить остатки от взрыва, не давая им разлететься. Но пока диск долетал, от него оставалось пустое место или совсем капелька энергии, зависящей от того, какой магии в него больше накачали.

Если они разом атаковали какой-то объект, то магические силы, словно бойцовые собаки, сначала бросались друг на друга, раздирая в клочья, а потом уже победившие остатки пытались бороться с противником, против которого их и направили.

Мой отец, не отличавшийся терпением, просто бесился, глядя на неудачи. С безумным раздражением он придумывал все новые и новые эксперименты. Пробовал задействовать все виды магии, и все артефакты, какие ему были только доступны, чтобы удержать от разрушения сплетенный воедино клубок, созданный силовыми линиями светлой и темной магии. Все было напрасно.

И тогда Эллентиэль, как более спокойный и разумный, предложил поискать ответ в древних книгах и свитках, что хранились в подвалах дворцов как Светлых, так и Темных эльфов. Это было очень разумное предложение, с ним невозможно было поспорить. И вот, каждый из них на несколько месяцев окунулся в поиски.

Глава 3

Положение, занимаемое Эллентиэлем и моим отцом, открывало доступ к самым тайным архивам, только это им мало чем помогло. Все архивные записи начинались с описания войн, которые велись между Светлыми и Темными, описывали победы и поражения, а о том, когда и почему возникла вражда, в рукописях не было ни слова. Какие-то странные туманные намеки попадались, вроде фразы "это произошло еще до того времени, как магию разделили", но больше ничего. Ни когда это случилось, ни кто разделил, ни для чего это было нужно, и, главное, каким образом это осуществилось, выяснить ни моему отцу, ни Эллентиэлю не удалось. Мой отец даже отважился отловить нескольких жрецов, в надежде так запугать их, чтобы получить интересующие его сведения. Но и это оказалось пустой тратой времени, жрецы знали столько же, сколько и они.

И все же один из них подсказал, где можно найти хоть какие-то крохи сведений. В Древнем лесу у Непризнающих. У этих фанатиков, призывающих вести войну с Темными, пока последний Темный или последний Светлый не покинет этот мир. Непризнающие, или как их еще называли Отрицающие, оскорбились, узнав о заключении перемирия между Светлыми и Темными, еще более оскорбились, узнав, что произошел обмен дипломатическими миссиями и даже получена договоренность на совместное обучение молодых Светлых и Темных. Они отказались признать все договоренности, оставив за собой право, жить так, как они считали нужным.

Непризнающие — фанатики, ведущие такой же образ жизни, что вели Светлые тысячелетия назад. Кроны деревьев были их домом, длинные лестницы, сплетенные из лиан, служили дорогами, а унылое песнопение по вечерам — единственным развлечением.