Рожденный в сражениях

В группе, куда получил назначение Новиков, вместе с ним было одиннадцать человек — шесть немцев, пятеро советских. Двадцатый учебный взвод отдельной Казанской автобронетанковой школы. Сколько всего было взводов, знало только командование. Только на учениях взводы иногда сводились в учебные роты, а так, каждый взвод занимался самостоятельно.

Но всё это Новиков узнал потом. А пока. Сдал документы — получил документы. Сдал вещи — получил вещи. В сопровождении дежурного бойца дошел до места расположения своего взвода и ... обалдел. Это ещё мягко сказано. У крыльца дома, в котором располагался взвод, мирно стояли и беседовали два совершенно не похожих, но очень ему знакомых, курсанта. Новоприобретенная память услужливо вытащила из каких-то файлов и предъявила — "Фас, профиль".

Невысокий крепыш с грубоватыми, но, тем не менее, приятными чертами лица — Катуков Михаил Ефимович, 1900 года рождения и тд и тп. Пожалуй, лучший командующий танковыми войсками Красной армии в период Отечественной войны.

Тоже невысокий, но худощавый, с правильными чертами лица и "волевым" подбородком — Эрвин Ойген Йоханес Роммель. "Лис пустыни", командующий Африканским корпусом. За одну летнюю компанию 1941 года так навешавший британцам в Северной Африке, что главнокомандующий силами Среднего Востока генерал Окиленк, от страха, издал приказ, не имеющий аналогов в военной истории: "Существует реальная опасность, что наш друг Роммель станет для наших солдат колдуном или пугалом.

О нём и так уже говорят слишком много. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя он очень энергичен и обладает способностями. Даже если бы он был сверхчеловеком, было бы крайне нежелательно, чтобы наши солдаты уверовали в его сверхъестественную мощь.

Я хочу, чтобы вы всеми возможными способами развеяли представление, что Роммель является чем-то большим, чем обычный германский генерал. Для этого представляется важным не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии. Мы должны упоминать "немцев", или "страны Оси", или "противника", но ни в коем случае не заострять внимание на Роммеле.

Пожалуйста, примите меры к немедленному исполнению данного приказа и доведите до сведения всех командиров, что с психологической точки зрения это дело высочайшей важности".

Вот такие два персонажа несостоявшейся истории мирно стояли рядом и беседовали на дикой смеси немецкого и русского, в трудных местах помогая себе жестикуляцией.

"Ох, куда же я попал? Для полноты картины не хватает только Гудериана с Манштейном".

Как говорится — как в воду глядел.

Первое занятие. Лектор — Гейнц Гудериан.

"Нет. Ну, так нельзя! В одном месте, в одно время. Так не бывает!"

Оказывается — бывает. Но особенно рефлектировать было некогда. Взялись за них всерьез. Тем более, что занятия, оказывается, шли уже две недели, и Новикову пришлось догонять. Вот когда он в полной мере оценил новые возможности своего организма. Особенно выручала способность запоминать любой материал с первого раза и навсегда. До этого никогда немецкий язык не изучал — теперь выучил. Всего за неделю! Конечно, произношение ещё страдало, но когда имеешь ежедневную практику — это легко поправимо. Другим было не в пример тяжелее. Но старались не за страх, а за совесть.

Сидели над конспектами до отбоя. Алгебра, физика, химия. Инженерное дело, теория мотора и теория артиллерии. Прикладная радиотехника и военная история. Тактика и стратегия применения танков. Тактика общевойскового боя. Уставы и наставления. И так, двенадцать часов в день.

А на восьмой день... Сначала, всё шло своим чередом, уже привычно и обыденно. Четвертой "парой" были занятия по радиоделу и вот тут...

-...Как вы все, наверное, знаете, радиоволны распространяются со скоростью света, которая равняется ТРЕМСТА ТРИДЦАТИ ТРЕМ ТЫСЯЧАМ километров в секунду.

ЭТОГО, Новиков не знал. Зато ещё со школьных времен знал, что в ЕГО мире, скорость света была ТРИСТА ТЫСЯЧЬ тех же самых километров в ту же самую секунду. И таковой эта скорость была всегда!

"Куда же я попал?!" — мысль крутилась в голове, не давая, сосредоточится, закрывая собой всё. Она крутилось, а от неё, как волны разбегались совершенно никчемные и тупые — "Ну, ни х.. себе" и им подобные.

Видимо "напряженная работа мысли" отразилась на его лице далеко не лучшим образом. Сидевший рядом Катуков весьма чувствительно ткнул его в бок локтем.

-Николай, ты чего? Тебе плохо? Коля?

Хорошо толкнул. Вовремя.

-Ничего. Все в порядке. Вчера немного перестарался с этой механикой.

-Так дело не пойдет!

Катуков поднял руку.

-Товарищ преподаватель. Курсант Новиков плохо себя чувствует. Разрешите отвести его в медпункт.

Несколько растерявшийся лектор торопливо закивал головой.

-Конечно, конечно!

Новиков решив, что так действительно будет лучше, покорно проследовал за Катуковым в медпункт, благо недалеко. Предоставив Катукову самому объясняться с врачом, улегся на жесткой, покрытой дерматином кушетке и закрыл глаза.

"Так значит вон он какой — неопределенный фактор!"

Слащев

Сумасшедший год, отпущенный на формирование отряда, заканчивался. Чертова уйма работы и бешеной нервотрепки начинали принимать более-менее приличные формы. Нет, он видел и отдавал себе отчет в том, что люди, от которых он требовал необходимое, готовы были отдать последнее. И отдавали, нечего напрасно жаловаться. Встречались, правда, и этакие вальяжные баре, нарождающаяся будущая советская бюрократия. Но с подобными деятелями разговор бывал простой и жесткий — полученные полномочия позволяли. Прозвище "бешеный лейтенант" вполне заслуженным оказалось. В такие моменты поднималась кровавая пелена в глазах, и голос срывался на рык. И жаловались и доносы писали, но после первого же приезда Котовского, когда он прилюдно отругал "бешеного" за излишнюю мягкость и либеральничанье, всё встало на свои места. Хотя Слащев понимал, что писать продолжают и, даже, знал кто именно. "Да и черт бы с ними, — считал Александр; — нам же потом легче будет овнов от козлищ отделять. Дурак — это одно, хотя таким совсем не место в руководителях. Чванливая сволочь — вот проблема. Валяйте, ребята. За нами не заржавеет. Запомним и не забудем".

Сейчас Слащев сидел в отрядной канцелярии и сочинял итоговую справку. Не любил он это дело — ни тогда, ни сейчас. Родство душ, надо полагать. Недаром сосуществование двух личностей обходилось без сколько-нибудь заметных конфликтов. Даже больше. Сходство эмоциональной реакции на события только усиливало решимость и делало поступки более твердыми и жесткими. Одно слово — "бешеный". Да еще эти, с позволения сказать, "скоропишущие" ручки. С вечно цепляющимся пером, которое приходилось постоянно макать в чернильницу, с вечными кляксами. Пальцы, испачканные чернилами. Не командир Красной Армии, а бумажный червь, честное слово! Крыса канцелярская. Посмотрев на листы бумаги с ненавистью, Слащев продолжал. В целом, отбросив эмоции, картина получалась достойная. Отстроены казарма, учебные классы, баня. Два полигона — для огневой и минно-взрывной, диверсионной подготовки. Отдельный ангар для приписанных к отряду двух АМО Ф15 нижегородского завода, переданного "в распоряжение" "Руссо-Балта" и другой техники. Мастерская. Под отрядную канцелярию, жильё для командиров и Ленинскую комнату настоятель отец Андрей выделил примыкающую к лесу часть монастырских строений. С наказом оберегать. Отремонтировали, как полагается, и повесили табличку "Канцелярия". А что, у попов тоже канцелярии имеются. Слащев, правда, пытался возразить против "Ленинской", предлагал "Сталинскую", но ему прозрачно указали, что решение принято на самом верху, руководствуясь политической ситуацией. "Так что заткнитесь, лейтенант, и делайте что положено". Хм. Программа боевой подготовки, в целом, тоже была готова. Хотя постоянно изменялась и дополнялась. И если огневая, спортивная, диверсионная подготовки особых проблем не вызывали, то радиодело, по первоначалу, вызывало сплошную головную боль. Ну не было в Красной Армии в достаточном количестве подобных специалистов! Да ни в каком количестве не было. Телефонисты и телеграфисты — пожалуйста, а вот радио... К счастью, Слащев старой памятью вспомнил Льва Термена. Этот то ли немец, то ли еврей для своего времени был настоящим мастером. С руганью и матюками вытащил его из Москвы и, чуть было не пожалел. Это нескладный лохматый очкарик оказался категорически не приспособленным к армии. Попытки одеть его в форму одним видом его вызывали безудержный смех бойцов. Это даже не как корове седло, это...хуже. Смешнее многократно. Слащев сам смеялся до животных колик. Но отдавая должное его способностям и помня где и кто этими способностями воспользовался, Слащев распорядился энтузиаста радио постричь, привести к Присяге и оставить, с согласия и личного разрешения Котовского, в разряде, так сказать, вольноопределяющихся, разрешив ходить в гражданском. Поселили вместе с командирами, где этот то ли боец, то ли не пойми кто, имел возможность возиться со своими железками. Поскольку в районе Пскова началось строительство аэродрома для размещаемой бомбардировочной дивизии, вопрос с парашютной подготовкой тоже можно было считать решенным. Хотя вышку для получения и освоения первоначальных навыков они у себя поставили. Это тоже в справку запишем. Для "водоплавающей" подготовки бойцы по графику направлялись в Ленинград во флотский экипаж. Особых проблем с моряками не возникало. Так, недоразумения. Пишем плюс.

А телефонная связь! Из Липецка Егоров припёр немецкий полевой провод. Много. Хотя в армии много не бывает. Тогда до фига. Хватило и в "наблюдательную" землянку протащить. Ну, землянка не землянка, а вросший в землю сарайчик. Непонятно за каким чертом, стоящий в центре поляны перед лесом, вдоль которой шла дорога. Слева от дороги поляна, справа болото и мосток через речушку при въезде в лес с поворотом. Замечательное место! Малыш помнил, как на срочной в патруле они на похожее местечко наткнулись. Там еще на опушке леса окоп был вырыт. Судя по гильзам, которые они на дне окопа собрали, место и нашими использовалось в 41-м и вермахтом в 44-м. Да и "лесные братья" наверняка удобное место использовали. Во всяком случае, неразорвавшаяся советская минометная мина 49-го года, застрявшая в скате окопа, говорила именно об этом. Сарайчик использовали по полной программе — и в качестве передового наблюдательного пункта, и для отработки скрытного проникновения, и, случалось, в качестве наказания: комары, будь они неладны. Хотя, если вдуматься, тоже тренировка. На терпеливость, усидчивость, упорство. Во всяком случае, именно этот сарайчик однажды сыграл главную роль в одной истории. Они в тот день с заместителем с самого утра сочиняли планы политработы, её никто отменять не собирался. При правильной направленности — нужное дело. Вдруг звонок:

-Докладывает наблюдательный пункт. По направлению к расположению движутся два легковых автомобиля. Оба "Адлер-М". Номерные знаки не местные.

Командиры переглянулись.

-Кого черт несет? Инспекция две недели как уехала. Местная власть предварительно позвонила бы — порядок знают.

-Слушай, командир. Ну их к лешему, а? Давай их останавливать. Кто сейчас на "глазах"?

— Архипов. Не успеет. Хотя... Алло, Архипов. Ты сейчас с какой командой занимаешься? Отлично. Значит так — опускайте мост к чертям. И чтоб эти автолюбители дальше не проехали. Но без излишеств, учти. А то я тебя знаю.

Передний "Адлер" заехал как раз на середину мостка, когда его опоры сложились, и он боком опустился в речку. Вместе с автомобилем. Сама речка была мелкой, но с топкими берегами. Шедший вторым автомобиль затормозил и успел остановиться. Высыпавшие из него пассажиры увидели, как у притопленного "Адлера" открылись дверцы, но из машины никто, кроме водителя, не вышел. Тот с ошарашенным видом обошел вокруг и открыл капот. Наконец из салона выполз, иначе не скажешь, лысоватый толстячок в полувоенном френче. Речка хотя и была мелкой, но вода заливалась в новенькие высокие сапоги толстяка. Отчего тот не стоял на месте, а перебирал ногами. О чем он спросил водителя, никто не расслышал, но тот только выглянул из-под капота, махнул рукой и снова уткнулся носом в мотор. Толстяк оглянулся на второй "Адлер" и направился к нему, пытаясь влезть по скользкому берегу. Ему помогли, хотя френч и щегольские галифе оказались основательно измазаны глиной и торфом. Через некоторое время в речку сошел второй водитель и принялся помогать первому. Они какое-то время посовещались, после чего второй вернулся и бросил первому конец пенькового троса. Наконец, натужно рыча, двигаясь задним ходом, второй автомобиль начал медленно вытаскивать застрявший. "Мощный у него мотор, всё-таки", — подумал Архипов, наблюдая картину в бинокль. На всякий случай у него было готово еще одно "препятствие" — готовая рухнуть поперек дороги сосна. Там, где объехать её было очень трудно. Ну, и еще кое-то, на самый крайний случай. Это как раз то, что командир называл "излишествами". Применить — руки чесались, но...приказ есть приказ. Никто из командиров не знал, что несостоявшимся визитёром был переведённый из Киева и назначенный в Военный совет округа Н.С.Хрущев. И это оказалось к лучшему. Для Слащева — потому что неизвестно, чем бы эта встреча закончилась. Точнее, известно. И Малыш с чистым сердцем считал бы, что в этом случае свой долг он бы исполнил, собственноручно. Собственно, эта поездка Хрущева оказалась последней. Но об этом командиры тоже не знали.

Новиков

Будучи гуманитарием по образованию и разбиравшийся во всей этой мудреной технике только как пользователь Новиков, тогда известный всем как Сеня Доктор, не очень вникал в суть возникшей проблемы. Своих забот хватало. Но всё более громкие голоса физиков, не давали сосредоточиться, и он невольно начал прислушиваться. Понимал с пятого на десятое, но кое-что уловил. При расчете точки переноса определились два практически совпадающих вектора переноса, связанных между собой каким-то неопределенным фактором, но на несколько порядков отличающихся друг от друга по необходимой для переноса энергии. Причиной возникшего разбирательства стало то, что по энергозатратному вектору точка переноса полностью совпадала с расчетной, а по энергосберегающему — смещалась. Причем и величина смещения и сами точки переноса были связанны между собой и зависели от этого самого неопределенного фактора. Послушав некоторое время этот грозящий дойти до рукоприкладства научный спор, Сеня не выдержал.

-Мужи ученые, разрешите смиренно просить вас разрешить возникшее вследствие моего врожденного скудоумия и тупости недоразумение.

Ученые мужи, вырванные из мира формул и стремительно меняющих друг друга на экранах мониторов кривых, уставились на него красными как у кроликов (увы, не от алкоголизма, а от постоянного недосыпа) глазами.

-Сеня, ты чего?

-Я не чего, я — кого. Мужики, я вас тут слушал и от тоски на обычном калькуляторе посчитал. Странные цифры получились. Чтобы сработал ваш первый вариант, нам не хватит энергии, даже если мы каким-то чудом, сумеем обесточить всю Ленинградскую область. Времени осталось — сутки. Теперь объясните мне, дураку, используя второй вариант, мы попадем в двадцать девятый год или нет. А если попадем, то, какого ... вы тут затеяли этот научный диспут!