Безграничье. Тайна пророчества

Нет, у Зеры не было ответа, только сильное желание бежать без оглядки, укрыться где-то от всего этого.

— Вы согласны? — наконец спросила императрица.

Девушка тихо вздохнула и буквально заставила свой заплетающийся язык выговорить невероятно тяжелые четыре слова.

— Извините, я... я очень устала...

Какое-то время императрица молчала, и Зере казалось, что женщина сейчас закричит. Но та лишь тихо прошептала, что все понимает и что прислуга, ожидающая за дверью, проводит девушку в ее комнату.

— Спасибо, — поднимаясь, проговорила Зера, но императрица ничего не ответила и подошла к окну. За большим ромбообразным окном открывался великолепный вид на море, купающееся в лучах предвечернего солнца.

Когда девушка медленно направилась к выходу, то услышала за спиной тихий голос, почти шепот:

— Завтра вечером состоится ужин, на котором будут присутствовать все три избранные... если, разумеется, эрниа не откажется нам помочь. Я даю вам целую ночь и завтрашний день на размышления и, если будете согласны, пожалуйста, приходите на ужин. В вашей комнате ждет горничная, она поможет освоиться и будет выполнять все распоряжения.

— Спасибо, — вновь повторила девушка, даже не зная, за что именно благодарит: за приглашение на императорский ужин и горничную, или за понимание и время, данное ей для принятия окончательного решения.

В ту ночь Зера не смогла уснуть. Почти целую ночь просидела напротив большого окна, на краешке дорогого бархатного кресла, держа в руках свою котомку, которая будто связывала ее с родным домом. Зера и верила, и не верила, что находится в императорском замке, в невероятно красивой комнате, о которой девушка ее сословия могла только мечтать. И при всей этой роскоши, чувствовала себя совершенно разбитой и потерянной.

В центре спальни стояло большое ложе с красивым треугольным балдахином. С него ниспадали прозрачные и тонкие как паутина занавеси, обвивая фигурные деревянные колоны и сплетаясь вокруг них удивительными узорами. Зера даже боялась прикоснуться к этой невероятной красоте, не то чтобы лечь и осквернить бархатное покрывало своей старой туникой. Но одновременно со всей честностью Зера понимала, что с радостью обменяла бы эту роскошную кровать на свою простую жесткую койку.

Ноги по лодыжки утопали в пушистом ковре, до такой степени мягком, что можно спать на нем вместо кровати, но Зера была бы рада и своей полосатой полинявшей дорожке, покрывавшей пол в ее комнатке.

Большое окно открывало прекрасный вид на море и парк, но Зера осталась холодна к этой красоте, а желудок отказался от изысканных блюд, принесенных горничной Лестраной. Потому она отложила серебряную ложку, даже не испробовав кушанье. Ни сочные сладкие фрукты и знакомые, и виденные впервые, ни булочки с заварным кремом в форме рыбок не вызывали в ней чувства голода. Почему-то даже было противно все это роскошное убранство. Обрадовал только большой стакан мятной воды, который Зера осушила в одно мгновение.

Круглобокая ночная хозяйка-луна одним глазом обозревала свои владения, а другим следила за Зерой, и было непонятно, посмеивается она над ней или наоборот пытается поддержать. Если бы девушка могла, она бы спросила у нее совета, но луна только загадочно смотрела на воансу, будто все знала, но полагала, что Зера сама должна найти ответ.

Теперь, когда жизнь так резко изменилась, Зера понимала, как мелочно было все, что прежде тревожило ее ум. Думая о том, какой поступок должна совершить, о том, что, рискуя собой, должна защитить ребенка, воанса просто сходила с ума. Зере казалось, что судьба не должна была так безрассудно и слепо возложить столь сложные обязательства на нее.

Даже страшно было представить силу темного мага, которой девушка должна противостоять. Как может она победить такого врага? Поверить в подобное мог только настоящий безумец или тот, кому не нужна собственная жизнь. Зера же не относила себя ни к первым, ни ко вторым. И никогда не хотела рисковать жизнью, пусть и во имя будущего императора ее страны.

Нет, она не была жестокой и холодной. Девушка сочувствовала наследнику и императрице и не хотела, чтобы с ними что-то случилось... но... прекрасно понимала, что угрожай ей даже меньшая опасность, никто и никогда бы не пошел ради нее даже на малейшую жертву. Так почему она должна? Вероятно, эгоистично... но ведь это правда! Почему простая воанса должна рисковать своей жизнью ради наследника, с детства окруженного сильными магами и стражами с волшебными копьями. Лишь потому, что ее жизнь не имеет никакой ценности?

Негромкие шаги за дверью отвлекли девушку от воспоминаний и Зера прислушалась. Неужели пришло время ужина, о котором говорила императрица вчера?

Нет, она не пойдет на ужин... и, вообще, не может ответить согласием императрице Одане! Это будет разумно с ее стороны. А Зера всегда поступала разумно.

Да, вот девушка и поняла, каким будет ее ответ. Она должна отказать и не бояться разозлить императрицу. Это жизнь Зеры и только она вправе распоряжаться ею.

Так может пойти и гордо заявить об этом на ужине? Нет, нет. Она не могла этого сделать. Зера даже представить боялась, что появится перед императорской семьей в своей старой выцветшей тунике, когда волшебники будут разодеты в дорогие и прекрасные одежды. Боялась, что скажет что-то не так, боялась, что вызовет смех. Лучше пусть она не услышит того, как изысканное общество будет посмеиваться над бедной воансой. Зера не хотела видеть отвращение и презрение на их лицах, она знала свое место и не хотела еще одного доказательства тому. Девушка не пойдет на ужин. Вот и будет ответ для императрицы.

И теперь оставалось только ждать последствий и надеяться на лучшее.

— ... Зеру и провожу вас в трапезный зал, — долетел до ее затуманенного сознания тихий женский голос и волшебница, оцепенев, прислушалась.

— Тларит Зеру? — переспросил один из тех голосов, что раньше она слышала и перед глазами промелькнуло девичье лицо.

— Да, третью избранную, — снова ответил первый голос и в нем явственно слышалось то, чего она так боялась — насмешка.

Сердце девушки сжалось от обиды.

Кажется, не только одна Зера отреагировала на эти слова.

— Как смеешь ты говорить в таком тоне? Или ты забыла свое место? — послышался из-за двери возмущенный или скорее злобный вопрос и в этот раз воансе показалось, что она увидела яростный, почему-то разноцветный взгляд и взметнувшиеся рыжие волосы.

Одновременно с ней заговорила еще одна девушка, но ее голос был несколько взволнованным:

— Третья избранная? Я правильно поняла?

— Да, третья избранная. Тларит Зера Овелн.

Девушка слушала их слова вполуха и потому вздрогнула, когда кто-то застучал в двери. Волшебница невольно зажала рот ладонью, будто если Зеру не услышат, то и прекратят попытки стучать.

Прошло несколько мгновений и стук повторился, но на этот раз уже более настойчивый.

— Тларит Зера?

Это была служанка и девушка обижено нахмурилась. Но также поняла, что должна ответить. Она не хотела давать повод для издевок.

Не узнавая свой голос, она произнесла.

— Спасибо, но я не пойду на ужин. Я сыта.

— Но, госпожа, это неприлично! Вас все ждут, — тот же час последовал шепот.

Больше Зера не смогла убедить себя что-то сказать и, затаившись, ждала следующих слов служанки... или, возможно, новой насмешки.

— Пожалуйста...

Зера отрицательно помотала головой, будто волшебница могла ее видеть.

— Видимо, она боится, — прошептала та девушка, что была прежде так взволнована, услышав о третьей избранной.

— Конечно. Даже мне страшно, что уж говорить о воансе.

— И что теперь делать? — когда первая девушка это сказала, Зеру будто пронзил разряд молнии, и она четко увидела лицо говорившей. Ей даже показалось, что они поменялись местами, и это она стоит в коридоре, а та волшебница находится в ее комнате.

Зера не могла точно знать видит ли ее незнакомка, но выражение карих глаз изменилось, и потому невольно отшатнулась от дверей, надеясь, что странное видение исчезнет. Никогда еще волшебница не ощущала такого единства с кем-то, будто они вдвоем одно целое, которое было когда-то разделено, а теперь вновь сшитого невидимыми нитями. Но присутствовало также чувство незавершенности, словно кого-то не хватало, третьей души, чтобы завершить круг.

— Может, вы попробуете поговорить с госпожой? — прервал ее мысли шепот служанки. — Она с утра никого не впускает. Даже не ела ничего.

"Ох, как же ты переживаешь за меня! Да, если бы я тут умерла с голоду, ни один из вас не пожалел бы", — зло подумала Зера.

Затем услышала быстрые шаги и осознала, что откуда-то знает, кто подошел к двери, а голос всего лишь подтвердил это пугающее знание.

— Зера, ты слышишь? Я тоже одна из избранных, как и ты. Меня зовут Фэналин. И здесь со мной Наташа. Она прибыла из Низоглового мира, чтобы исполнить пророчество. Может, ты пустишь нас? Не бойся.

Низогловый мир? Зере было мало известно о параллельных мирах, дед Хорм почти не рассказывал о них. Знала лишь, что тот мир населяют эрниа — волшебники, лишившие себя магии. Неужели возможно, что одна из избранных эрниа?

— Пожалуйста, Зера, поговори с нами...

Она ничего не скажет. Пусть скорей уходят. Зера почувствовала почти болезненное желание оказаться дома. Быть подальше от всего этого безумства. Вновь быть самой собой.

Вдруг что-то изменилось. Куда-то исчез тот свет, что исходил от доброго голоса и над Зерой будто нависла черная туча, являвшая собой прообраз той третьей души.

— А я совершенно ничего не чувствую, — сказала девушка, назвавшая себя Фэналин, и Зера с удивлением поняла, что это именно она была той силой, что словно ветер разъединила хрупкую связь с кареглазой волшебницей. — Боится, говоришь? Понятно. Ну, и сиди там. Если тебе так хочется! Я не собираюсь просить тебя.

— Фэналин...

— Идем, Наташа. Стора, ты, кажется, собиралась проводить нас на ужин? Так в чем трудность, почему застыла, как изваяние?

— Да, госпожа. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Зера не слушала удаляющиеся шаги, она все пыталась понять, что именно произошло между ней и двумя избранными... если, разумеется, это не выдумки ее воспаленного воображения.

Глава 8

Избранные

20-й день арка Ликвара V.

Аларбо, Коанор.

Когда служанка, а за ней и избранные остановились у входа в трапезный зал, Наташа услышала тихий нервный вздох Фэналин и мысленно пожалела ее, хотя одновременно все также продолжала сердиться за произошедшее. Но сама волновалась не меньше: ладони вспотели, колени дрожали, девушка даже опасалась, что не сможет выговорить и слова, когда переступит порог.

— Что ж, нужно держаться уверенно. Среди знати всегда ценилось показное равнодушие, — шепнула Фэналин и, натянуто улыбнувшись, ступила в теплый свет свечей, золотом озарявшим трапезный зал. Она дерзко вздернула подбородок, словно готова была вступить в бой, и Наташа почувствовала легкую зависть. Сама девушка не всегда могла заставить себя держаться столь же гордо в подобных ситуациях.

Оставаясь скрытой в тени, Наташа оглядела зал. Первым ее внимание привлек огромный стол, извилистой линией разделяющий зал пополам и заканчивающийся с обоих концов вычурными завитками. Мерцающий свет свечей, выстроившихся по всей длине стола, освещал ажурную посуду, доверху наполненную разнообразными кушаньями.

В воздухе парили магические искры, похожие на капли золота. Играючи они воплощали прекрасные картины, то окуная зрителей в глубокое море с русалками и подводными замками, то поднимая в мир ветра и вольных птиц.

Сводчатый конусообразный потолок преломлял лучи заходящего солнца и они живописной картиной вились по стенам, сплетаясь в танце с тенями, и продолжая игру магических искр.

Ласковая музыка, струившаяся от оркестра, завораживала и девушке чудилось, она сейчас взлетит, став легче пушинки.

Пользуясь тем, что пока ее еще никто не видел, Наташа могла без страха рассмотреть императорское семейство, с которым в рассказах ее уже успела познакомить Фэналин. Главное место за трапезным столом пустовало. Одана сидела по правую сторону, занимая свое законное место императрицы, оставшуюся теперь без императора. Девушка в скромном голубом платье, низко склонив голову, что-то шептала императрице на ухо. Одана, чем дольше слушала собеседницу, тем больше бледнела, теряя остатки румянца.

Наташа без труда узнала в девушке Нуару, так как она очень сильно напоминала императрицу, только цвет волос был светлее, а нос немного длинней. Рядом с Нуарой восседала гордая, немного надменная старая дама, но глаза, скрытые за прямоугольным очками, искоса следившие за девушкой, казалось принадлежали не ей — в них отражались сочувствие и печаль. Баронесса говорила, что ее зовут дэрати Инад и она очень властна и своенравна. Значит сидевшая возле нее женщина со светло-русыми волосами Пламмета, ее дочь. Доказывая Наташину догадку, волшебница коснулась руки старой дамы, и девушка четко услышала, как она произнесла: "Мама, пожалуйста...". Следующие два места занимали два ее сына-близнеца: Од и Онзорг. По другую сторону стола — задумчивый, так же украдкой наблюдавший за Нуарой и невесткой — Кред; его беременная жена Андиат; Риаза, с грустной улыбкой смотревшая на сказочные картины золотых искр, и последняя — Санма. Она выглядела настолько отстраненной и поглощенной своими мыслями, что казалось, находилась одна в этом огромном зале. Младшая дочь императрицы, Кандин, и ее кузина Церика, дочь Креда и Андиат, отсутствовали, видимо, были еще слишком малы для подобных торжеств.

Пестрое и прекрасное настроение, созданное залом, меркло, когда взгляд останавливался на волшебниках императорской семьи. Их грустные, встревоженные и подозрительные лица заставляли все вокруг блекнуть, и теперь Наташа понимала то, о чем предупреждала баронесса. Почему-то на сердце стало неприятно и холодно.

— Фэналин, подожди, — позвала она волшебницу, еще не готовая предстать перед высокородным обществом. Но на голос Наташи обернулась не только неестественно бледная Фэналин, но и все императорское семейство, и девушка испуганно вздрогнула:

— До...добрый вечер...

Казалось, что время остановилось или, по-крайней мере, замерло. Большинство волшебников смотрели на Наташу, словно она какое-то диковинное животное и, кроме страха, девушку охватила закипающая обида. Императрица последней заметила Наташу и Фэналин, ее внимание было долго прикованы к дочери. Но когда волшебница все же повернула голову и увидела девушек, а заодно и реакцию своей семьи на избранных, красивое лицо исказилось гневом. Одана молниеносно поднялась со своего места, и Наташе показалось, что в этот миг она перевоплотилась в воинственную богиню, похожую на древнегреческую Геру, и избранная отступила на шаг назад.

Санма поднялась, почти одновременно с императрицей.

— Добрый вечер, Наташа, Фэналин. Мы вас ждали, — улыбнулась Одана. Другие члены семейства, вняв ее намеку, тоже поднялись со своих мест, любезно приветствуя избранных.