Ученик-ориджин_версия

— Как это делать, Акисаме-сама? — он вздохнул.

— Завести свое тело на максимум, и заставить органы работать в сверхфорсированном режиме. Собственной энергии у тебя с трудом хватает на обеспечение собственной жизнедеятельности, так что скорее всего это угробит тебе организм. Ресурс работы у тела не бесконечен. — нашел, чем пугать.

— И как этого добиться? — Акисаме вздохнул.

— Эмоционально ты себя и сам заведешь, так что жесткие стимуляторы, которые еще сильнее ударят по организму. — он покачал головой. — Акира, шансы на то, что ты выдержишь хотя бы месяц такого лечения минимальны. И я даже не могу дать гарантии, что это поможет и твоя девчонка выживет. — черт, он ведь действительно меня отговаривает! Да что там, он уже искреннее записал меня в мертвецы.

— Когда начнем учиться? — он только вздохнул.

Кажется, я даже услышал бормотание 'влюбленный идиот'.

— Прямо сейчас. Учится, будешь на моей ки, свою тебе еще поберечь нужно. — он положил на стол чемоданчик. — Я вколю тебе стимулятор, имитирующий эффект того, что будет на лечебных сеансах. Лучше сразу учится в реальных условиях. — вот черт.

Ладно. В конце концов, Као заслужила свое лечение. Даже если забыть про то, что я ее люблю, заслужила.

В вену вонзилась игла, прокатываясь холодной жидкостью по руке.

В голову будто ударили молотом — стало жарко, но при этом холодно. Меня заколотило, стало тяжело дышать, а думать — и того сложнее.

А потом до моего лба дотронулся Акисаме, и я чуть не потерял сознание.

Огромный вал теплой энергии, тут же сократившийся до тоненького ручейка. Чужая энергия скользила сквозь меня, легко блокируя последствия от введенного стимулятора, ослабляя головную боль, чища кровь и успокаивая надпочечники, неадекватно отреагировавшие на использованный состав.

— Понял, как это должно выглядеть? — поток распался на части, не будучи контролируемым чужой волей, и на меня снова навалились все последствия имитации стимулятора.

— Да.да, Акисаме-сама. — даже просто шевелить губами было тяжело.

— В реальной операции примерно столько энергии тебе бы дал стимулятор, и ускорил собственную выработку. Это только грубое подобие, но постарайся привыкнуть к хотя бы такому влиянию на организм. Сейчас я передам тебе немного ки, сконцентрируй ее в кукле. — как оказалось, в чемоданчике вместе со шприцом лежала маленькая, десятисантиметровая кукла, обшитая чем-то похожим на человеческую кожу. — Это специальный тренажер.

Да понятно, Акисаме.

В голову снова впрыснули порцию энергии, тут же перестав ее контролировать.

Даже просто удерживать ее вместе стоило титанических усилий — это не было похоже ни на что, что я чувствовал раньше. Никакой визуализации — пытаться держать что-то, не имеющее ни цвета, ни формы, при этом находящееся в голове.

И при всем этом, псевдо-стимулятор, будто только усилил свое действие, накатывая мигренью и судорогами.

Только с тридцатой или около того попытки я все-таки выпнул энергию в куклу. Она, что характерно, тут же рассеялась.

— Еще раз. Сосредоточься. — в меня снова влили немного ки.

Как же больно. Каори.

Я делаю это ради нее. Не потому что рассчитываю на благодарность. Потому что она, черт возьми, заслуживает прожить много лет. Заслуживает гораздо больше огромного количества здоровых людей.

Сжать переданное ки, потихоньку перетащить в руку — влить в куклу.

Расселось, и большая часть даже не добралась до кисти.

— Еще раз. — снова немного ки в голове. Снова попытки вытащить ее в куклу.

Као-ри. Као-ри. Лицо будто сияло перед закрытыми глазами. Казалось, я могу представить каждую черточку.

Тяжело даже просто дышать.

Капля по капле, но постепенно в кукле оказалось чуть больше половины данной энергии.

— Еще раз. — уже нет мыслей.

Ощутить снова и снова вливаемую ки, бережно пронести ее через себя и влить в десянтисантриметровый кусок материи.

— Еще раз. — глаза закрыты, дыхание не чаще раза в секунду.

У меня есть то, о чем не могут мечтать миллиарды — реальная возможность спасти близкого человека. А значит... Еще раз.

Голова взрывается болью. Акисаме специально вливает предельно далеко от рук и не дает прислонится лбом к кукле, заставляя протаскивать драгоценные капли ки через все тело.

Тяжело. Тело, не приспособленное, не развитое достаточно для таких нагрузок и целей, стонет от боли. Но... Это не волнует даже меня самого. А значит...

— Еще раз.

* * *

Прошла неделя. Все это время я почти не выходил из палаты — двигаться было чертовски больно, к тому же практиковаться со своей ки я старался каждую свободную секунду. В этом не было ничего даже отдаленно приятного — тело будто рассыпалось на части даже после простого прикосновения к неприкосновенным запасам жизненной силы, отдаваясь жутчайшей болью и усталостью. И ведь я еще даже не начал лечить — просто передвигал энергию внутри тела. Као приходила каждый день на пару часов и, наверное, это было единственной причиной, из-за которой я еще не бросил эту затею.

В остальном же дни сплавились в сплошную монотонную череду, наполненную тренировками и болью.

Впрочем, это дало результат — уже спустя пару дней я научился переносить ки через организм, теряя не больше сотой части, а сейчас довольно уверенно гонял энергию по кукле, хотя это и требовало безумного напряжения.

В любом случае, вчера Акисаме решил, что я готов достаточно, чтобы начать работать батарейкой, и Каори официально перевели на лечение в больницу Коэцудзи.

Больница, к слову, считается одной из лучших в Японии и мире, так что никаких возражений со стороны ее лечащего врача или родителей не последовало. Точнее, последовали, но сугубо положительные. А после того, как они все-таки выяснили мою фамилию, исчезли и они.

Мне же предстоял тяжелый разговор с Као. Хотя... Полагаю, он будет гораздо проще, чем я опасаюсь. С ней вообще всегда легко.

-Као... Если я скажу, что БАС все-таки излечим, как ты отреагируешь? — да, не лучший способ начать диалог, но ничего лучше в голову так и не пришло.

— Я скажу, что ты очень зло шутишь, Акира-кун. — а в голосе боль, хотя и не следа на лице.

— Я бы не стал над этим шутить. — она кивнула.

— Не стал бы. Но мог бы принять желаемое за действительное. — Као вздохнула. — Не думай, что я не понимаю, кому обязана лучшей лечебницей Японии, но... Ты уверен, что это стоит тех денег? Я имею в виду, я все равно умру, так что... — рука произвольно врезалась в стену.

— Не смей так говорить. Као, ты гораздо дороже любых денег, тем более что это подарок от наставника. — пришла моя очередь вздыхать. — Ты ведь знаешь, что в истории было два человека, у которых прогрессирование БАС остановилось?

Она кивнула. Черт, она ведь даже запретила себе надеяться.

— Этого эффекта добились с помощью... Нетрадиционной врачебной деятельности. И это можно повторить. — я вздохнул.

— Акира-кун... Пожалуйста, не нужно. Шарлатаны бывают очень убедительными, но они просто пользуются отчаянием жертв, высасывая деньги. — что?

Акисаме — шарлатан? От одной мысли об этом становилось смешно.

Хотя для Као все выглядит так, будто бы я повелся на эмбрионы баранов, которые обязательно вылечат все на свете.

— Као, если ты считаешь шарлатаном лучшего врача Японии... — черт. Ладно. — Не важно. Ты мне доверяешь?

Грязно, очень грязно играю.

— Да, Акира. — даже не 'кун'? Приятно.

— Я... Могу тебя вылечить. — я выставил в защитном жесте руку. — Можешь не верить, я не могу просить об этом. Но если ты мне доверяешь, пожалуйста — дай хотя бы попробовать.

Девушка задумалась.

Еще бы. Для нее это значит пусть и гипотетически, но допустить возможность своего выживания. А это больно и страшно, и боязнь разочароваться может оказаться сильнее остального.

— Хорошо. Я верю тебе, Акира. Если тебе от этого станет легче... — было видно, что она уже жалеет о том, что я вообще узнал про ее болезнь.

— Тогда дай мне час на подготовку. Встретимся у третьего процедурного. — Акисаме выделил для меня отдельный кабинет, в отдельной комнате которого сейчас лежит месячный запас стимуляторов, распределенный посуточно.

Колоть самому себе препараты — то еще удовольствие, но иного выхода не было. Без стимулятора того количества ки, которое выделяет тело, хватает ровно на обеспечение жизнедеятельности, и ни крупицей больше. Сбрызнуть чуток жидкости, выпуская из шприца воздух. Игла медленно вошла в руку, прокатываясь холодной волной. Хорошо хоть ставить саму себе уколы Акисаме научил.

Это было как взрыв бомбы — сердце забилось как сумасшедшее, дышать тут же стало тяжело, а меня заколотило. В целом, эффект был действительно похож на тренировочный.

Собрав все выделившееся ки в одну небольшую порцию, я вошел в кабинет.

Као уже лежала на кушетке.

— Гм. Прости, но кофту придется снять — мне нужен контакт со спиной. — любая другая девушка бы уже сочла это бездарной и жестокой попыткой подката, но Као, вздохнув, подчинилась.

Вот оно, доверие. Неважно, как глупо или двусмысленно это смотрится — она готова пойти на это, если я скажу, что это необходимо. Впрочем, я поступлю относительно ее просьб точно так же. Као сняла кофту через голову, в одном белом лифчике улегшись на кушетку.

Дыхание перехватило, и уже не из-за стимулятора.

Сосредоточься, Акира. Ты не ее парень, ты врач. А значит она, пока лежит в больнице, ничем не отличается от любого другого человека.

Я положил одну руку на ее затылок, другую на центр спины, и мягко вдавил ки. Послышался странный вдох.

Пункт первый. Анализ.

Я уже примерно представлял себе, что я почувствую — фотографии и описания из папки не оставляли иллюзий, но в жизни все оказалось еще хуже. Часть ее спинного мозга банально не ощущалась — уже была мертва. С главным все не настолько плохо, но даже там ки периодически натыкалось на мертвые нейроны. А что еще хуже — сама область вокруг была практически лишена энергии. Неудивительно, что нейроны дохнут — там ки нет вообще. По какой-то причине оно перестало поступать и вырабатываться в пораженных местах.

Напрягшись, заставил ки впитаться в пораженную область. Сверкнула легкая искорка — и все. На фоне огромных поврежденных участков тот, в который я влил немного жизни, был почти незаметен.

Зато теперь я понял принцип. Действительно, тяжело, грубо и просто — работать батарейкой-генератором, и надеяться, что я волью достаточно, чтобы уравновесить процесс деградации прежде, чем сожгу свой организм.

Со вздохом заставил еще немного ки скопиться в пальцах, тут же влив чуть левее. Это действительно тяжело — отрывать от тела такие нужные ему частицы. Тем более что с головной болью и головокружением сконцентрироваться на процессе еще сложнее.

Спустя примерно полчаса от начала сеанса, когда с меня стекло пять потов, раздался слабый стон. Очень странный стон.

— Тебе не больно? — вроде бы-не должно быть, но, а вдруг. Я открыл глаза.

Каори слегка покраснела, на коже выступил пот.

— Н.нет. Все хорошо, Акира-кун. — откуда это смущение? Я же вижу только спину.

Стоп. Я идиот.

Вливаемое ки вдобавок ко всему мягко стимулирует организм, заставляя его выделять кучу очень специфичных гормонов. И если Акисаме во время тренировок убрал этот эффект, то я так не умею, и Као должна быть буквально залита эндорфинами и прочими совершенно не соответствующими ситуации гормонами.

— Прости, это побочный эффект. Сможешь потерпеть? — лишь бы не отвлекала, я уже устал настолько, что с трудом мог сидеть на стуле.

— Конечно! — плавающая улыбка на губах, судорожное дыхание, учащенное сердцебиение. Готов поспорить, зрачки расширились во все глаза. Мне еще только до оргазма ее довести не хватало.

Нужно уточнить у Акисаме, как ослабить этот эффект. Ситуация и так смущающая, а это делает все только хуже. Не говоря уже о том, что я чувствую себя как какой-то полу насильник.

Ладно, это не причина прерываться. От этого ее жизнь зависит, в конце концов. Тем более что стимулятор все-таки выжал из моего тела еще одну порцию энергии.

Вздохнуть, оторвать от себя немного жизненной энергии, влить чуть левее от прошлых участков, идя по дальнему контуру поврежденного спинного мозга. Повторить.

И снова повторить.

* * *

Спустя полтора часа организм окончательно отказался выдавать энергию, и сеанс пришлось вынуждено закончить. Сказать, что меня шатало — не сказать ничего. Тело почти буквально угрожало рассыпаться на запчасти, такого не было даже после тренировок с Акисаме. И впереди еще как минимум два месяца, а судя по повреждениям — все три. И это если деградация нейронов не ускорится. Ладно. Я выдержу... И никаких 'сдохну, пытаясь'. Тут или выживем мы оба, или никто — других возможностей БАС не оставляет.

Я хотя бы могу что-то сделать. Молча наблюдать было бы куда тяжелее, и это загнало бы меня в петлю куда быстрее и болезненнее. Так что радуйся и благодари судьбу, которая привела в додзе, Акира.

— Мммм... Это все? — слегка разочарованный голос раздался с кушетки. Для стороннего наблюдателя это звучало бы откровенно пошло, особенно с учетом испытываемых ей ощущений, но мне просто было больно это слышать.

Она ведь даже не понимает, что я делаю это не специально. Каждый недолеченный сейчас нейрон сокращает ее жизнь, причем совершенно буквально.

— Прости, Као, но на сегодня, похоже, все. — больше я из себя не выжму. Как ни пытайся, не получается.

Стимулятор уже заканчивал работу, и по словам Акисаме, ближайшие часа три мне лучше с кровати не вставать — жесточайшие отходняки в виде слабости, озноба, болей в частях тела, активно терявших ки и самое противное, сильнейших мигренях. И снимать его медикаментозно он мне запретил до тех пор, пока сам не подберет анальгетик. Аптечное средство, смешавшись с ки стимулятором может дать неизвестный, но гарантированно негативный результат.

— А... Спасибо. — девушка, итак совершенно багровая, вздохнула и посмотрела на меня. — Не мог бы ты отвернутся?

Я, слегка смутившись, закрыл глаза, бросив ей взятое со столика полотенце — девушка была насквозь мокрой от пота.

Спустя пару секунд Као разрешила мне открыть глаза. Что характерно, никаких сомнений в том, что я их действительно закрыл и не подсматриваю, у нее не было. Да. Это уже не доверие — это полная уверенность в человеке. Приятно.

— Знаешь, я никогда не курила, но сейчас захотелось. — еще бы. У нее и так с легкими, как и вообще со всем, проблема, а начнет курить...

Хотя, там ведь не в легких дело. Максимум — помешает аппарату обеспечения дыхания, но на нем и живут то месяца три-четыре.

— Као, ты ведь не в курсе всех этих шуток про сигарету после секса? — неожиданно захотелось ее подколоть. Почему бы и нет? Положительные эмоции, опять же.

Девушка усмехнулась.

Мы сидели в единственном на весь кабинет кресле, которое оказалось как раз настолько широким, чтобы мы вдвоем поместились.

— Не знаю, что ты делал и как воспринимается реальный секс, но мне кажется что хороший секс ощущается именно так. — мы покраснели. Все-таки такие шутки на грани фола... Хотя. подозреваю, что так оно и есть. Все-таки физиология процесса одинакова.