1. Морские короли. Дороги судеб

— Ничего, — кулак Шерната тяжко опустился на стол. — Разубедим.

— Что ты предлагаешь сделать?

— А что тут предлагать? Один ты их не перебьешь!

— Думаешь? — по-волчьи усмехнулся Массимо.

— Уверен. Сразу всех ты убить не сможешь, а если хоть один сбежит... нет, Ромку я им прощать не намерен! И Маришку тоже. Так что придется тебе у этой мрази еще чуток поработать, а я тем временем с надежными людьми поговорю.

— Это с кем же?

— С теми, кто по их милости детей лишился.

Массимо оценил идею, и согласно кивнул.

Ради такого — поработаю. Сколько надо поработаю.

Шернат кивнул и принялся излагать свой план. Массимо слушал, поддакивал и корректировал, где надо. Нужно было многое предусмотреть.

Его жизнь уже цены не имеет. Но у остальных есть еще дети, есть родные, близкие... не о себе надо позаботиться, о других.

Род Карнавон.

— Главное, чтобы костюмчик сидел, — напевала Алаис, вертясь перед зеркалом. Платье, равно как и девушка в нем, радовало глаз. Вот что значит — винтаж!

Интересно, что там у Таламира?

Уж-жасно интересно. Но она обещала не выходить с чердака, пока мужчина лично не придет за невестой.

Как оказалось, в чем-то благородные герцоги весьма и весьма схожи с обитателями коммуналок. Там — антресоли. Здесь — чердак с сундуками. И в части сундуков была одежда!

Старая, переложенная от моли пижмой, лавандой и чем-то еще, но — одежда!

Вот в нее Алаис и закопалась.

Приданные ей солдаты иногда помогали открыть или передвинуть сундук, но, в основном, Алаис копалась сама. И сильно не удивлялась.

Старая одежда — не новость. Дети быстро растут. Поносил ребенок два раза костюмчик, а куда потом? Отдать? Обменять? А ведь здесь фабрик нет. Каждая вещь шьется вручную, из хорошей ткани, с золотым шитьем, если для тьеров, с кружевом... слугам такое жирно будет. Вот и складывали в сундуки, и относили на чердак, до будущего поколения. Почему не использовали?

Так все же люди, все человеки. Забыли.

Из головы вылетело. Управляющий сменился. Мода поменялась...

Да что угодно.

Пока Алаис нашла мужскую одежду, и даже отложила кое-что для себя. И нашла несколько сундуков с женской одеждой. И даже — платья, которые подошли ей по размеру. Видимо, шились для кого-то столь же щуплого и тощего.

В том числе — потрясающее верхнее платье из черного кружева. Смотрелось оно потрясающе, Алаис только не могла понять, почему его никто не прибрал к рукам. Потом догадалась — размер. Либо все перешивать, либо подождать до следующего поколения, ну и забыли, видно. Да мало ли причин?

Но на ее фигуре кружево село, как влитое. Мерилось оно прямо поверх имеющегося платья, и Алаис раздумывала, не сделать ли его свадебным?

А что?

Смотрится же!

А цвет...

Перебьется Таламир! Может невеста хоть в день своей свадьбы человеком выглядеть, а не бледной молью?

В том же сундуке нашлось еще штук пять платьев маленького размера, так что Алаис решила забрать его весь. Так удобнее. К тому же, в этом сундуке она уже зарыла кожаные штаны и несколько мужских рубах.

А там что, в углу?

Оружия тут не было, оно все хранилось в оружейной, а вот чьи-то личные вещи были. И даже сундук с какими-то свитками — тоже надо перенести к себе. И сундук с разными бутылочками и склянками, в которых Алаис даже копаться не стала, себе дороже, и не один. Какие-то тюки, ткани, старая обувь, паутина, пыль...

Но все равно — интересно!

Копаться будем!

Где там черти жениха носят? Интересно же, кто кого?

* * *

Тьер Ант Таламир в этот момент сидел в засаде. Вот еще не хватало — ловить злоумышленников! Пусть сами в руки придут, а уж он их схватит и порасспрашивает. Кому тут его блистательные перспективы поперек горла пришлись? Что за змея в его жизнь вползти пытается?

Глупцом Таламир никогда не был. С детства не был.

Сложно вырасти глупым, когда в карманах ветер свищет, в животе бурчит, а папаша последние деньги на игру проматывает. Да, есть такой порок у человека — азарт. Отец Таламира проигрывал все, что получал. Конюхом он считался отличным, за место зубами и когтями держался, потому как нигде ему столько б не заплатили, коней разве что не языком вылизывал... а все заработанное тратил на игру. На ставки на бои, бега, кости...

И хоть бы выигрывал, гад такой!

Но остановиться вовремя отец Таламира не умел.

Когда мальчишке было двенадцать, отец привел его с собой — помогать в дворцовой конюшне. А два года спустя...

Ее звали Беата.

Герцогиня Вессоль была не слишком молода, лет сорока от роду, не слишком красива, но неглупа и богата. И красивого, рано созревшего мальчишку она приметила быстро. Супруг герцогини был занят в родовом поместье, сама Беата скучала, и решила проблему достаточно быстро, сделав Таламиру недвусмысленное предложение.

Мальчишка подумал — и не отказался. В конце концов, герцогиня ничем не отличалась от симпатичной служаночки Люсиль. И у той, и у другой внизу все одинаково, только герцогиня платит больше.

Подарков хватило, чтобы купить себе небольшой домик и перевезти туда мать. А потом сексуальную игрушку герцогини заметила и королева. Разумеется, Беата не стала упрямиться. Таламир — тоже.

Подарков он, правда, от ее величества не дождался, во всяком случае денежных. Зато стал тьером. И попросился в гвардию.

Тут-то и обнаружилось, что у юноши талант. Любое оружие обретало жизнь в его руках. Он был создан для боя, а гвардия раскрыла его таланты. Мужчина быстро стал капитаном королевской гвардии, но ему было мало. Аппетит пришел во время еды, и Таламиру уже не хотелось быть 'постельным тьером'. Сколько не убивай на дуэлях насмешников, а всех не перебьешь.

Карнавоны подвернулись очень удачно.

Королева обеспокоилась усилением власти герцога, а особенно браками его сына и дочери. Усилилось влияние здесь, усилилось влияние там, так ведь под ней и трон зашатается, а учитывая, что королевский род был не особо старым, Карнавоны куда как древнее...

Герцог мог претендовать на престол, просто раньше Карнавоны сидели тихо, вот и выжили, а сейчас полезли в политику. И королева среагировала мгновенно. Она хотела править долго и счастливо, она хотела защитить своих детей...

Таламир предложил свой план действий, и наградой ему стал Карнавон. Его королева не боялась.

Во-первых, Таламир всем обязан ей. Благодарность, конечно, фундамент зыбкий, но пока тьер от нее сильно зависим. А к тому времени, как он сможет твердо закрепиться в Карнавоне, встать на ноги и освободиться от мягкой лапки ее величества, подрастет и юный король. И подомнет под себя гвардию.

Во-вторых, Таламир не урожденный тьер, а жалованный. Так что всерьез его притязания никто не примет, разве что через несколько поколений, но мало ли что там дальше будет? А Карнавон — это угроза сегодняшнего дня, а не будущего века, реагировать сейчас надо.

Так и оказался Таламир в Карнавоне. Предлогом послужило нечто, отданное герцогу на сохранение Морским Королем, но...

Не верил Таламир в эти сказочки. Глупость сие.

Ну что мог отдать умирающий? Что!?

Оружие? Да, древний меч — это весьма опасно.

Книгу? Заклинание? И Карнавоны сидели на этом чем-то несколько столетий, даже не рискуя нос высунуть? Ой, не верится. Да и не было у них ничего такого, уж герцог бы все сделал для спасения своей семьи. А он не делал.

Почему?

Непонятно.

Жаль, не успели его как следует расспросить, сердце не выдержало, а щенок его ничего толком и не знал. Оружием и лошадями интересовался куда как больше, чем всем остальным.

Сестра у него не такая...

Мысли Таламира плавно переползли на Алаис Карнавон.

Странная девушка. Очень странная. Видел он и герцогинь, и герцогесс, и даже королеву в чем мать родила, еще как видел, но — не таких. У Алаис была какая-то странная, непонятная логика, и мужчина терялся в сплетениях ее мыслей.

С одной стороны — он захватил ее дом, убил ее родных, Алаис жива сейчас только благодаря его капризу. С другой — раньше у нее жизни не было, это-то он знает. Ненужная, нелюбимая дочь. А он дал ей титул герцогини.

Надолго ли — зависит от него, вот девушка и старается быть полезной. И ей это удается.

Не захочет ли она мстить за своих родных?

Непохоже. Говорит она о них вполне равнодушно, уж его-то не проведешь в таком деле. Не умеющий оценивать человека не выживет при королевском дворе. А ко двору придется ехать.

Брать ли супругу с собой?

Пока неясно, стоит ли. И не из-за королевы. Алаис не дура, поймет все правильно и шума устраивать не будет, наоборот, от нее может быть польза.

Да.

Может. Быть. Польза.

Уже есть. Сокровищница, потайной ход, теперь вот похитители... Алаис четко показывает, что она на стороне своего будущего мужа. Из ряда выбивается только ее поступок с заводью, но...

Действительно, глупо же! Какое тут самоубийство? Прыгнула бы с башни — и костей не соберут, а она зачем-то пошла к морю...

И не стоит говорить, что все женщины глупы. Эта не такая, она умнее и жестче. Чего стоят только ее слова про основателя рода?

Таламир их хорошо запомнил, будет, чем при дворе щегольнуть. Глупая женщина такого не скажет. Но... не слишком ли Алаис умна?

Вот где опасность-то. Женщина должна быть достаточно умна, чтобы поддержать своего мужа, но не обращать свой ум против него. А может ли он рассчитывать на лояльность Алаис?

Что ж, тут только один ответ. Мужчина всегда может рассчитывать на лояльность матери своих детей. Ради своего ребенка женщина сделает что угодно. Убьет, украдет, ударит в спину... а если поймет, что только Таламир способен обеспечить ее детям безопасность, перегрызет за него глотку любому врагу. Так что надо поскорее сделать молодой жене ребенка, а там многие проблемы решатся сами собой...

Раздался крик сойки.

Таламир напрягся.

Чужаки.

* * *

Их было трое. Двое явно опытных воинов и юноша лет восемнадцати. Таламир пристально разглядывал их, оценивал походку, стать...

Да, если с кем и будут проблемы, то с вояками. Мальчишка не опасен, даже сейчас видно. По лесу ходить не умеет, двигается хоть и неплохо, но это — учеба. Есть, есть громадная разница между тем, как двигается воин, рисковавший своей жизнью, и человек, который ни разу не побывал в бою. Это как волк и собака. Вроде бы и похожи, но насколько ж первый опаснее?

Мальчишка огляделся.

— вы все помните?

— Да, монтьер, — отозвался один из вояк.

Таламир презрительно скривил губы. Ну да, новичок. На них такое нападает перед серьезным делом, чешут языками, пока не загривку не получат. Словесный понос называется.

Только наследнику графа никто по шее не даст, придется послушать.

— Алаис появляется, хватаем ее в охапку — и домой. Но если что — убейте ее. Живой она в руки к этому, хе-хе..., конюху, попасть не должна.

Таламир сверкнул глазами.

Конюху? Ну, не обессудь, щенок графский!

— Да, монтьер, — отозвался один из воинов.

Таламир продолжал ждать. И вот послышался шум. По лесу кто-то шел, спотыкался, оскальзывался, шипел что-то невнятное... наконец в сплетении ветвей стало видно нечто голубовато-белое.

— Алаис? — окликнул мальчишка. — Это я, Маркус. Я здесь.

— Монтьер! — донесся женский жалобный голос. — Помогите, монтьер!

Разумеется, мальчишка дернулся помогать. А кто бы удержался на его месте? И отошел от своих охранников.

Тут-то Таламир и взмахнул рукой.

— Взять!

Шестеро на двоих — неравный бой, особенно, когда у шестерых есть время подготовиться. Не прошло и минуты, как на поляне лежали два трупа, а солдаты Таламира приближались к тьеру Эфрону. И Маркус принял единственно возможное решение. Бросился к женской фигурке, стиснул в жестоком захвате, приставил ей к горлу кинжал.

— не подходите! Я ее убью!!!

— Да убивай, — Таламир даже зевнул от скуки. — Это все равно не Алаис.

— К-как...?

Маркус чуть развернул женщину, чтобы посмотреть — кто у него в руках. И в этот момент солдаты бросились.

Все было кончено за десять секунд.

Наследник графа Эфрона хрипел на поляне, извиваясь, как червяк, пока его увязывали.

Руки за спиной, ноги спутать так, чтобы передвигался только семенящими шажками, в рот — палку, чтобы яд не принял, привязать на затылке...

Рядом, на траве, хрипела Катишь. Маркус все-таки успел дернуть рукой, и из перерезанного горла лилась на траву ярко-алая кровь. Только ни Таламиру, ни солдатам не было дела до проститутки.

Подумаешь... одной больше, одной меньше.

Вот графеныш — это да! Это добыча.

* * *

Алаис честно дождалась, когда за ней пришел Таламир. Мужчина просто лучился от счастья.

— Что ж, дорогая невеста, ваши слова подтвердились.

— Монтьер?

— Словечком перемолвиться со спасителем не желаете ли? Он сейчас как раз в пыточной...

Алаис вскинула брови.

— Зачем, монтьер?

— Зачем вам с ним разговаривать, герцогесса?

— И так ведь понятно. Либо меня обругают, либо гордо промолчат. Кстати, он хотел меня спасти или убить?

— Спасти. Убить — потом, чтобы вы мне в руки не попали.

— Как мило с его стороны, — Алаис равнодушно пожала плечами. — И что вы с ним делать будете?

— Убью, наверное. А вы что предлагаете?

— не знаю, монтьер. Убивать расточительно, может, подарите его королеве-матери?

Таламир открыл рот, потом закрыл его...

— Зачем?!

— Неужели у нее нет на примете никакой милой, порядочной и несомненно лояльной власти женщины? Которая очень, очень хочет замуж за будущего графа? А сына, который у них родится, одного или несколько, можно и при дворе воспитывать, чтобы у него и мысли такой не было — бунтовать?

Себе в заслугу Алаис эту идею не ставила, вычитала где-то, или высмотрела в сериале. Но Таламир прищурился.

А и верно. Эфрон не нападет, пока наследник в руках у Таламира. А потом...

— А если что-то случится с младшим братом Маркуса, тем более будет ценен и наследник, и его дети, — Алаис была такой же спокойной. И Таламир не удержался.

— Мне тут птичка на хвосте принесла, что вы его любили до беспамятства, в свое время. Ошиблась?

Если бы Алаис была скорой помощью — у нее сирена бы взвыла.

Опасность! Опасность!! ОПАСНОСТЬ!!!

Но на улыбку ее хватило.

— Птичка не соврала, монтьер. А птичка не пропела, как он отозвался обо мне в присутствии моего брата?

Судя по ухмылке Таламира — и спела, и сплясала, и в лицах показала. Сучка, а не птичка.

— И вы считаете, монтьер, что я должна его простить?

А вот тут Таламир оскалился совершенно по-волчьи. Концепция личной мести была ему близка к сердцу и понятна. Алаис медленно подошла к мужчине, запрокинула голову. Карие глаза встретились с темно-красными.

— Я действительно уродина, я знаю. Но это не давало ему права обсуждать меня с посторонними, да еще так цинично. А теперь он будет племенным бычком, где-нибудь в королевских застенках, и вряд ли оттуда выйдет, верно ведь? Найдется смелая женщина, получит от него детей и титул, наверняка найдется! Мы с ним сейчас в одинаковом положении, только я добровольно согласилась на вашу игру, монтьер, а он — он будет вещью. Как вы думаете, это — хорошая месть?