Бродяжка голубых кровей

Велев мне сидеть и не двигаться, тетушка убежала и вернулась с котелком, над которым поднимался пар. Она поставила его рядом со мной, и я с наслаждением вдохнула аромат полевых трав. Потом дала мне два маленьких мешочка, велела макать их в отвар, остужать и прикладывать к глазам. А сама пока копалась в небольшом сундучке, перебирая гребни и бусы. Я диву давалась, откуда у нее все эти сокровища, и, главное — зачем?

— Я сохранила это как воспоминания о прошлой жизни, — улыбнулась тетушка, любовно разглядывая позолоченное зеркальце. —

Я запрокинула голову, наслаждаясь прохладой на припухших веках.

— Будь осторожна. Когда Верлена узнает о том, что Свермир берет тебя в жены, она взбесится аки демон.

— Пусть забирает его, — буркнула я, припомнив разговор с Лиро. — Тоже мне, проблема.

— Ты должна быть благодарна, — строго сказала Джуффери. — Сам глава общины берет тебя в жены!

Я сняла мешочки с глаз и взглянула на нее, как на сумасшедшую. Она это что, всерьез?

— Но тетушка, за что благодарить? Я не просила оказывать мне подобную... — я скривилась, — честь. И я... Я не люблю Свермира!

— Тоже мне! — искренне рассмеялась женщина, укладывая толстую светлую косу вокруг головы короной и украшая ее цветами. — Ты и не должна любить. Жена обязана бояться мужа и слушаться...

— Что за варварские обычаи?! — фыркнула я.

— Свермир родом с юга. Там другие законы. И отныне ты тоже должна им подчиняться.

— Кто сказал, что я вообще кому-то что-то должна, тетушка? Почему со мной обращаются, как с собственностью?

Джуффери надела нефритовые бусы, отчего ее глаза казались зеленее молодой травы, и снисходительно улыбнувшись, ответила:

— Ты еще молода. Не понимаешь своего счастья. Иди-ка сюда, я тебя приведу в порядок.

Она помогла мне надеть платье, собрала волосы, подвела глаза углем.

— Не вздумай плакать! Не то все размажется...

— Не стану я плакать, — буркнула я сердито. — Чай, на свадьбу иду, а не на похороны.

— Как знать, как знать... Я в первую ночь с мужем рыдала, как проклятая.

Сердце у меня упало в пятки. Я была так увлечена тем, что костерила Свермира на все лады, что совсем забыла, что после свадьбы он станет моим мужем. Мужем! Мне придется ухаживать за ним, быть рядом и, что самое ужасное, спать с ним в одной постели.

Меня обуял ужас. Он горячей волной окатил меня с головы до пят. На лбу выступил холодный пот. Мне стало дурно.

— Нет... — я встала, отстраняя руки Джуффери, а потому и вовсе оттолкнула ее. — Нет! Не подходи! Уйди!

— Вилья...

— Не трогай меня!

— А ну-ка сядь! — прикрикнула тетушка, уперев руки в бока.

Я послушалась, едва сдерживая слезы.

— Вильгельмина, девочка, — сразу изменила тон Джуффери и опустилась рядом со мной на колени, взяв мои ладони в свои. — Это был твой выбор с самого начала.

— Что? — выдохнула я, не понимая, к чему на ведет.

— Ты думаешь, Свермир выбрал тебя, но это не так...

— Я его не выбирала. Я не выбирала эту жизнь! — сквозь зубы прорычала я. — Он привел меня сюда! Сколько раз я сбегала? Сколько? Он не отпустил меня даже тогда, когда человек из Йефиалии хотел мне помочь. И ты утверждаешь, что это я выбрала его?

— Ты должна понять... Он хотел защитить тебя!

— От кого?

— Он сам скажет тебе, когда придет время...

— Ложь!

Я вскочила на ноги, готовая крушить все вокруг. Джуффери поднялась с достоинством и заговорила тихо, но твердо:

— Ты должна знать одно. Спустя год, когда опасность для тебя миновала, Свермир велел не препятствовать, если ты захочешь уйти. Ты могла сделать это в любой момент.

— Ты врешь! Я тогда уже охотилась!

— Это правда, Вилья.

— Почему же он не сказал этого мне?

— Он позволил тебе самой выбирать. Но ему не хотелось давить на тебя. Ты должна была сама решить.

Я почувствовала, как тиски медленно отпускают горло. Подкатывающие рыдания отступили.

— Ты сама захотела остаться, Вильгельмина, — сказала Джуффери. — И мы тебе за это благодарны. И Свермир — тоже. Женитьба на тебе — это не просто его прихоть. Это проявление высочайшего доверия.

Я почувствовала себя раскаленной добела сталью, которую опустили в ледяную воду. Ничего не сказав, я вернулась на место, позволив Джуффери заняться моим внешним видом. Она улыбнулась и, порывшись в обитой черным бархатом шкатулке, истершейся от времени, извлекла вышитый мешочек. Вокруг моей шеи обвились бусы из речного жемчуга, на запястье лег такой же браслет.

— Это подарил мне мой первый муж на нашу свадьбу, — расцвела тетушка. — Мы тогда были почти детьми. Пятнадцати годков не минуло обоим.

Я взглянула на нее с сочувствием, но не успела и рта раскрыть, как она замахала руками.

— Не вздумай! Я знаю, что ты хочешь сказать. Но я любила мужа. С того самого момента, как наши родители объявили, что все решили за нас.

— Но это ужасно, тетушка! Разве можно полюбить по чьему-то приказу?

Джуффери улыбнулась и взглянула на меня, как на ребенка, которому приходится объяснять простые жизненные истины.

— По приказу — нет. Но когда понимаешь и душой принимаешь то, что не можешь изменить, гнев и злость уходят, уступая место другим чувствам. Доверию, уважению и любви.

Я смотрела на нее огромными глазами и не могла понять. Внутри меня с каждым ее словом рождалась очередная волна протеста, а она говорила о том, что ее выдали замуж ребенком без согласия с таким теплом и любовью. Мне хотелось закричать ей в лицо, как она неправа и на самом деле ее жизнь была вовсе не прекрасна. По мне, так женитьба по принуждению — то же рабство, только узаконенное.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Джуффери. — Ты еще молода. У тебя будет время понять. Встань, дай посмотреть на тебя. Какая ты красавица!

Скрепя сердце все же промолчала. Спор показался мне бессмысленной затеей. В конце концов, может тетушка Джуффери права. Она — взрослая женщина, повидавшая многое. Я также не стала спрашивать, что же случилось с ее мужем, и почему она оказалась в своре без него. У каждого здесь своя история. Не все хотят ими делиться. Порой вспоминать прошлое куда тяжелее, чем пытаться выжить каждый божий день.

* * *

Нельзя найти места более подходящего для сплетения судеб, чем таинственный лес Лунгур. Далеко в его чаще стоял огромный булыжник с начертанными письменами. Лиро рассказывал, будто их оставили много веков назад друиды, хранители леса. А сам камень был местом подношения жертвы лесным духам. Взял ли словоохотливый бард эту историю из головы, или же действительно место это мистическое, никто, конечно, не знал, но все охотно верили в байки Лиро.

Я босиком шла по узкой топе, устланной цветами, собранными женщинами своры. Изо всех сил я старалась дышать глубже, чтобы не сорваться и не расплакаться. Нет, моя жизнь не рушилась в тот момент. Сложно заново разбить уже разлетевшийся на осколки глиняный кувшин. Мне даже не было страшно. Но меня охватывало необычайное волнение, которое никак не удавалось перебороть.

Ко мне в этот день были обращены взгляды. Лиро был неправ, когда говорил, будто моя жизнь не изменится. Изменится, и еще как. Внезапно я становилась для своры чем-то большим, чем просто Вилькой-охотницей, готовой прийти на помощь по первому зову. Я буду женой человека, чей голос звучал громче остальных. Того, кто наводит ужас и благоговение не только на случайных торговцев на тракте, но и на людей, чьи жизни зависели от него.

Свермир ждал меня у камня, и, клянусь, я навсегда запомню его взгляд. Он смотрел на меня как в день нашей встречи. С удивлением и легкой полуулыбкой. А я, как ни старалась, не могла разделить его чувств. Не дойдя нескольких шагов до камня, я остановилась. Улыбка Свермира стала жесткой и превратилась в гримасу. Я видела, как он напрягся, будто готов был в любое мгновение сорваться с места и броситься вдогонку.

Но я не собиралась убегать. Я подошла, и Джуффери, которая казалась самой счастливой на этой свадьбе, попросила меня сложить ладони вместе и вытянуть руки вперед. Я так и сделала, и Свермир мягко накрыл мои пальцы своими.

Все то время, пока Джуффери говорила что-то традиционное и положенное в таких случаях, я не смела поднять глаз на будущего мужа. И лишь когда пришло время последней печати, скрепляющей союз, глава общины протянул руку, взял меня за подбородок и приподнял голову.

— Посмотри на меня, — попросил он, и в голосе его было столько неожиданной нежности, что я не могла не послушаться.

Свермир не улыбался, но в нем что-то почти неуловимо изменилось. Его темные глаза казались мне непривычно глубокими, а взгляд не был исполнен той жесткости, к какой я привыкла. Разбойник некоторое время скользил взглядом по моему лицу. Потом наклонился и осторожно коснулся моих губ своими. И отстранился, будто и не желал большего.

Ни повелительных жестов, ни властных объятий, ни требовательных поцелуев. Ничего.

Мне неведомо, что за боги собирались венчать меня со Свермиром, но они были неумолимы. Не случилась гроза, не хлынул дождь, и небосклон не обрушился нам на головы. Увы. Свадьба состоялась.

Я стала женой главы общины.

Глава 5

Чужой праздник

Но прошлое не оставляет меня в покое. Оно изредка, как сборщик налогов стучится в дверь, напоминает о себе.

Харуки Мураками. Седьмой

Мужчины и женщины своры веселились от души. Было все, о чем я мечтала когда-то: радостные лица, прекрасное платье, вкусная еда. Вино и сидр лились рекой, играла музыка, звучали песни разных земель и детский смех. Все выглядели счастливыми. Кроме меня.

Потом Лиро поднялся, вскочил на пень, служивший ему трибуной, и попросил тишины. Все вмиг умолкли и замерли в предвкушении. На всех скромных торжествах его речи ждали больше всех, и голосу внимали с замиранием сердца.

— Одна деньшовская легенда гласит, будто давным-давно, задолго до начала времен, Царь-солнце полюбил Царицу-луну, — начал бард. — И не было любви чище и прекраснее. Но вот беда: солнце правило днем, а луна — ночью, и как ни крути, они не могли повстречаться. Вдвоем на небосклоне им было тесно...

В кубке плескалось вино. Я смотрела на свое отражение, не желая присоединяться ко всеобщему веселью. Это был не мой праздник, хотя и проводился он в мою честь.

— ...И поныне они ищут способ воссоединиться, — продолжал бард, — следуют по пятам друг друга и не могут догнать. Так давайте воздадим хвалу Царице-луне и Царю-солнцу, почитаемым в этой земле, и пусть они будут милостивы к нам и благословят союз этих двух прекрасных людей. Пусть между ними никогда не встанут непреодолимые преграды. Пусть...

Лиро много чего еще говорил, только мне тошно было слушать, как он соловьем заливается на радость своре.

Свермир сидел по левую руку от меня и даже не глядел в мою сторону. Я была ему за это благодарна. Внимания мне хватало с лихвой. То и дело ко мне подходили и вручали дары. Кто-то нес украшения из самоцветов, кто-то — старые гребни без пары зубьев и помутневшие зеркала, кто-то — традиционные деньшовские лоскутные одеяла и домотканые полотенца.

В разгар веселья Свермир вдруг встал, молча взял меня за руку и увел с праздника. Я оглянулась и поймала острый пронзительный взгляд Валрика. Он стыдливо отвел глаза, даже не кивнув мне ободряюще, на что я надеялась. Друг знал о том, что меня ожидало. Зато тетушка Джуффери вся светилась от счастья.

Всю дорогу до шатра мы шли молча, и муж так и не отпустил моей руки. Внутри было непривычно тепло и просторно. А может, это с перепугу мне казалось все вокруг совсем другим. Когда мы вошли, одна из женщин своры укладывала шкуры на супружеское ложе. Увидев нас, она поклонилась, и Свермир жестом отослал ее прочь.

Меня затрясло.

Разбойник снял перевязь с мечом, с которым, казалось, не расставался даже во сне, и небрежно бросил в угол. Потом стал неторопливо избавляться от доспехов. Оставшись в одних штанах, он подошел, мягко ступая по устланной шкурами земле босыми ногами.

Я прикрыла глаза, стараясь убедить себя в том, что ничего страшного не случится. Каждая женщина рано или поздно переживает это. Свермир — мой муж, человек, ближе которого у меня не может теперь быть. Кому еще я могу довериться, как не ему?

Все тщетно. Свермир был для меня совершенно чужим человеком, к которому я едва ли привыкну. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется терпеть?

Свермир обошел меня, остановившись позади и мягко коснулся плеча. Я невольно вздрогнула, но не отстранилась. К чему пытаться отстрочить неизбежное? Бретель платья медленно сползла с плеча. Следом за ней — другая. По моим рукам, вмиг покрывшимся гусиной кожей, скользнули горячие ладони. Платье упало к ногам. Я невольно закрыла руками грудь. Свермир мягко, но настойчиво отстранил их. Потом вновь обошел меня и долго рассматривал, как диковинку. Я стояла перед ним совершенно голая и не знала, куда деть собственные руки. Кровь прилила к лицу, застучала в висках.

— Ты дрожишь, — прошептал муж, и по спине у меня пробежал холодок. — Тебе холодно?

— Нет, — солгала я.

— Ты боишься меня?

— Нет, — очередная ложь.

Свермир протянул руку, коснулся моей щеки, скользнул к шее.

— Я не причиню тебе боли, — сказал он. — И никому не позволю.

— Я знаю, — глухо откликнулась я.

Это единственное, во что я верила безоговорочно. Свермир защитит меня ото всех. Даже от самой себя, если потребуется. Беда только в том, что он никогда не спрашивает, нужна ли мне защита.

Он хмыкнул и погладил мои волосы, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы.

— В тебе огонь, — сказал он. — Как и в женщинах моей земли. Но он другой...

— Другой? — бездумно повторила я.

Свермир на некоторое время задумался.

— В их огне сгораешь без остатка. В твоем же тепло.

Я промолчала, не зная, что ответить. И в этот момент он потянулся и поцеловал меня. Сначала осторожно, сдерживаясь, но с каждым мгновением все больше распаляясь. У меня закружилась голова. Мир исчез, остались лишь ощущения, которых я не знала прежде. Мне стало так тепло и спокойно, и в то же время меня всю трясло от волнения, что я готова была закричать. И в какой-то момент, когда разум ненадолго вернулся, я осознала, что обнимаю мужа. Сама. Без принуждения.

— Свермир! — позвали настойчиво снаружи.

Разбойник отстранил меня, впившись пальцами в плечи. Он дышал тяжело, прерывисто.

А меня будто окатили ледяной водой. Что я на меня нашло? Что я наделала?..

— Свермир! — крикнули снова, и я узнала Валрика.

Я никогда раньше не видела его таким. Разбойник выглядел обиженным, растерянным и злым одновременно.

— Что? — гаркнул глава общины.

— Чужаки, — коротко ответили ему.

Мне стало зябко от ужасного предчувствия. Не говоря ни слова, разбойник наскоро оделся. Я наблюдала, все так же стоя посреди шатра. Свермир подошел, и, легко коснувшись губами моего покрытого капельками пота лба, тихо сказал:

— Оденься. И выходи следом. Посмотри под изголовьем... Возьми что-нибудь. Не задерживайся.