— Ничего вы о нас не знаете, — проворчала я.
Вот уж точно... в особенности о сексуальной приправе.
— Тебя выдает лицо. И должен согласиться, это не такая уж плохая идея. Не особо выдающаяся, но совсем неплохая. Семья Драгомиров получит кворум, и Лисса станет твоим голосом в Совете. Что, уже нащупала какие-нибудь ниточки?
— Мы этим занимаемся, — уклончиво ответила я.
Виктор посмотрел на Роберта. Я знала, что между ними не существует никакой психической связи, но, когда они обменялись взглядами, возникло чувство, будто оба подумали об одном и том же и согласились друг с другом. Затем Виктор кивнул и снова обратился ко мне:
— Очень хорошо. Мы тебе поможем.
Это прозвучало как неохотное согласие оказать мне огромную любезность.
— Мы не нуждаемся в вашей помощи!
— Еще как нуждаетесь. Это не твой уровень, Роза. Ты разворошила осиное гнездо, здесь все замешано на грязной, нечестной политике, — а в этом у тебя нет никакого опыта. Вовсе не стыдно признать это. Я же признаю, что в лишенном логики, непредсказуемом кулачном бою ты определенно выше меня.
Еще один двусмысленный комплимент.
— У нас все прекрасно. Нам помогает алхимик. Что, съел? Это покажет ему, у кого какой уровень.
И, к моей чести, это произвело на него впечатление. Не слишком сильное, но произвело.
— Лучше, чем я ожидал. Ну а у этого вашего алхимика есть какие-нибудь ниточки?
— Она этим занимается, — повторила я.
Он разочарованно вздохнул.
— Значит, нам требуется время. Василисе для ее расследования при дворе и тебе, чтобы напасть на след этого ребенка.
— Вы всегда ведете себя так, будто все знаете, — заметила я. — Мне подумалось, что вам известно кое-что и об этом.
— К сожалению, нет. — Судя по тону Виктора, не так уж он и сожалел. — Но как только мы нащупаем хоть какую-нибудь ниточку, немедленно начнем ее распутывать. — Он подошел к брату и успокаивающим жестом похлопал его по плечу. Роберт поднял на него любящий взгляд. — Мы вскоре снова посетим тебя. Дай нам знать, если обнаружишь что-нибудь стоящее, и мы встретимся с тобой.
У меня глаза полезли на лоб.
— Вы не посмеете...
Я заколебалась. В Лас-Вегасе я упустила Виктора. Теперь он предлагает встретиться со мной. Может, у меня получится исправить ошибку и осуществить свою недавнюю угрозу. Я попыталась замять оплошность.
— Откуда мне знать, что я могу доверять вам?
— Ниоткуда, — без обиняков ответил он. — Просто возьми на веру, что враг твоего врага — твой друг.
— Всегда терпеть не могла эту поговорку. И вы всегда будете моим врагом.
К моему удивлению, Роберт внезапно встрепенулся и сделал шаг вперед, возмущенно глядя на меня.
— Мой брат хороший человек, "отмеченная поцелуем тьмы"! Если ты причинишь ему вред... Если ты причинишь ему вред, то жестоко заплатишь за это. И уже не вернешься. Мир мертвых не отпустит тебя во второй раз.
У меня хватило ума не воспринимать всерьез угрозы сумасшедшего, и все же от последних слов по спине пробежал озноб.
— Ваш брат псих...
— Хватит, хватит. — Виктор снова похлопал Роберта по плечу. Все еще сердито глядя на меня, младший Дашков отступил, но, спорю, невидимая стена никуда не делась. — Никому из нас от этого толку не будет. Мы впустую тратим драгоценное время. Выборы нового монарха могут начаться в любой день, и убийца Татьяны наверняка постарается их ускорить. А мы, напротив, должны задержать их — не только чтобы нарушить планы убийцы, но и чтобы всем нам хватило времени выполнить свои задачи.
Я уже начала уставать от всего этого.
— Да? И как же мы это можем сделать?
Виктор улыбнулся.
— Добившись выдвижения Василисы в качестве кандидата на королевский трон.
Поскольку это был Виктор Дашков, не следовало удивляться ничему. И все же такое доказательство степени его безумия застало меня врасплох.
— Это невозможно, — заявила я.
— А вот и нет, — ответил он.
Я возмущенно вскинула руки.
— Вы вообще обращали внимание на то, о чем мы говорим? Смысл в том, что Лисса должна получить все права. Она даже не может голосовать! Как же ей выставить свою кандидатуру на выборах королевы?
— На самом деле закон о выдвижении кандидата говорит, что она может это сделать. Согласно ему, один человек от каждой королевской семьи может быть выдвинут в качестве кандидата на выборах монарха. И все, больше ничего. Один человек от каждой семьи. И никаких упоминаний о том, из скольких человек должна состоять семья, — как это указано в законе о праве голоса в Совете. Ее просто должны предложить три человека — и в законе ничего не сказано о том, из какой семьи им нужно быть.
Виктор излагал все это в такой точной, жесткой манере, как будто зачитывал по книге. Он что, помнит все законы? Хотя, если собираешься сделать карьеру нарушителя законов, может, и следует внимательно изучить их.
— Все равно писавший этот закон, скорее всего, исходил из того, что у кандидата есть семья. Просто не потрудился выразить это словами. Вот что скажут люди, если Лисса выставит свою кандидатуру. И они будут сопротивляться.
— Пусть сопротивляются сколько угодно. Те, кто не допускает ее к голосованию в Совете, ссылаются на конкретную строчку в законе, где упоминаются другие члены семьи. Если таков их аргумент — что должна учитываться каждая деталь, — тогда они должны точно так же действовать в отношении закона о выборах, а там, как я уже сказал, нет никаких упоминаний о поддержке семьи. Вот в чем прелесть этой лазейки в законе. Противники Василисы не смогут усидеть сразу на двух стульях. — В высшей степени уверенная улыбка искривила губы Виктора. — Поверь мне, формулировка закона абсолютно точно позволяет ей сделать это.
— А что насчет ее возраста? — заметила я. — Принцы и принцессы, которых выдвигают, всегда уже в годах.
Титул принца или принцессы переходит к старшему члену семьи, и по традиции именно он становится кандидатом на выборах монарха. Семья может предложить кого-то, с ее точки зрения более подходящего, но даже в этом случае, насколько мне известно, это бывает человек зрелый и опытный.
— Единственное возрастное ограничение — это должен быть взрослый человек. Ей восемнадцать. Она имеет право. В других семьях есть из кого выбирать, поэтому они и выдвигают того, кто кажется более опытным. А в случае Драгомиров? Здесь выбора нет? Кроме того, молодой монарх — это не беспрецедентный случай. Была знаменитая королева — Александра — ненамного старше Василисы. Замечательная, горячо любимая своими подданными. Ее статуя установлена рядом с придворной церковью.
Я с ощущением неловкости переступила с ноги на ногу.
— Вообще-то... ее... мм... больше нет. Взорвали.
Виктор удивленно посмотрел на меня; видимо, он слышал о моем бегстве не во всех деталях.
— На самом деле это неважно, — торопливо продолжила я, испытывая чувство вины за то, что в какой-то степени несла ответственность — хоть и не прямую — за взорванную королеву, да еще такую знаменитую. — Вся идея с Лиссой нелепа.
— Ты окажешься не единственной, кто так подумает, — ответил Виктор. — Люди будут спорить, будут бороться. Но все равно в конце восторжествует закон. Им придется позволить ей баллотироваться. Она пройдет через определенные испытания и, скорее всего, выдержит их. Потом, когда дойдет до голосования, закон, регламентирующий эту процедуру, потребует поддержки членов семьи.
К этому моменту голова у меня шла кругом. Я совсем вымоталась, пытаясь вникнуть во все эти лазейки в законе и специальные юридические термины.
— Просто перейдите к сути и изложите то же самое простым языком, — потребовала я.
— Когда дойдет до голосования, она не сможет быть избрана. У нее нет семьи, и поэтому она не будет отвечать всем требованиям, предъявляемым при реальном голосовании. Другими словами, согласно закону, она может выдвигаться и проходить испытания, но голосовать за нее люди не могут, поскольку у нее нет семьи.
— Это... идиотизм.
— Согласен.
Больше он не добавил ни слова. Вот не думала, что когда-нибудь наши мнения могут совпасть.
— Лиссе это ужасно не понравится. Она никогда, никогда не захочет быть королевой.
— Ты вообще следишь за ходом моих мыслей?! — воскликнул Виктор. — Она и не будет королевой. Не может ею стать. Этот закон скверно написан, без учета могущих возникнуть ситуаций. Просто безобразие. Однако благодаря этому в нем можно увязнуть надолго и тем самым дать нам дополнительное время для того, чтобы мы успели найти реального убийцу Татьяны и родственника Василисы.
— Привет! Я же сказала: никаких "нам"! Я не собираюсь...
Виктор и Роберт переглянулись.
— Добейся выдвижения кандидатуры Василисы, — резко сказал Виктор. — Вскоре мы снова войдем с тобой в контакт и договоримся о встрече, чтобы начать поиски Драгомира.
— Это не...
Я проснулась.
Больше всего мне хотелось выругаться, но, вовремя вспомнив, где нахожусь, я сдержала бессмысленный поток слов. В углу вырисовывался силуэт Дмитрия, настороженного и бдительного; зачем ему знать, что я проснулась? Закрыв глаза, я улеглась поудобнее, надеясь заснуть по-настоящему, без вмешательства братьев Дашковых с их нелепыми заговорами. Лисса, баллотирующаяся на место королевы? Безумие. Хотя... ненамного безумнее того, что мне уже приходилось делать.
Выкинув эти мысли из головы, я расслабилась и почувствовала, что начала засыпать. Именно только начала. Потому что тут же вокруг меня материализовался другой сон.
По-видимому, ночка предстояла беспокойная.
ОДИННАДЦАТЬ
Я взяла себя в руки, готовясь снова встретиться с братьями Дашковыми, явившимися, чтобы дать мне еще какой-нибудь "совет". Вместо них я увидела...
— Адриан!
Я понеслась по саду, в котором оказалась, и обхватила его руками. Он тоже крепко обнял меня и оторвал от земли.
— Маленькая дампирка... — Не размыкая рук, он поставил меня на ноги. — Я скучал по тебе.
— Я тоже скучала по тебе.
И так оно и было. За последние два дня произошло столько странных событий, полностью перевернувших мою жизнь, что увидеть его — даже во сне — уже одно это успокаивало. Привстав на цыпочки, я поцеловала его в губы, наслаждаясь кратким мигом нежности и покоя.
— С тобой все в порядке? — спросил он, когда я оторвалась от него. — Никто ничего не рассказывает мне о тебе. Твой старик говорит, что ты в безопасности и что этот алхимик сообщит ему, если что-то пойдет не так.
Я не стала говорить Адриану, что все это не соответствует действительности, поскольку Эйб понятия не имел, что мы на свой страх и риск пустились в свободный поиск, который привел нас к живущим в глухомани вампирам.
— Все прекрасно. По большей части скучно. Мы застряли в какой-то дыре. Не думаю, что нас будут тут искать. Вряд ли у кого-то возникнет такое желание.
На его красивом лице читалось облегчение — стало ясно, как сильно он беспокоился.
— Я рад. Роза, ты представить себе не можешь, что тут творится. Стражи не только допрашивают всех подряд, но и разрабатывают планы, как выследить вас. Вдобавок все эти разговоры о возможности применения любого насилия, вплоть до убийства...
— Они меня не найдут. Я очень-очень далеко.
— Хотелось бы мне быть там с тобой.
Он все еще выглядел встревоженным, и я прижала палец к его губам.
— Нет, не говори этого. Тебе лучше оставаться там, где ты сейчас, — и не быть связанным со мной больше, чем ты уже связан. Тебя допрашивали?
— Да, но ничего полезного не узнали. Слишком надежное алиби. Они увели меня на допрос, когда мы шли поговорить с Майклом о...
— Знаю. О Джо.
Адриан удивился, но совсем чуть-чуть.
— Маленькая дампирка, ты шпионишь за нами.
— Трудно удержаться.
— Знаешь, хотя мне нравится мысль иметь кого-то, способного на расстоянии узнать о моих неприятностях, я рад, что ни с кем не связан. Не хотелось бы, чтобы заглядывали ко мне в голову.
— Не думаю, что у кого-нибудь возникнет желание заглядывать тебе в голову. Одного Адриана Ивашкова, с присущим ему образом жизни, более чем достаточно.
В его глазах вспыхнул озорной огонек, но тут же погас, когда я вернулась к делам.
— Как бы то ни было, так и есть. Я подслушала, как Лисса... допрашивала Джо. Дело серьезное. Что сказал Майкл? Если Джо соврал на слушании, половина доказательств против меня отпадает.
Теоретически и алиби Адриана в этом случае мало чего стоит.
— Ну, не половина. Наверное, было бы лучше, если бы Джо сказал, что во время убийства ты была в своей комнате, а не признался, что он безответственный человек, который ничего не помнит. И еще лучше было бы, если бы он говорил все это не под принуждением Лиссы. Майкл не может официально доложить об этом.
Я вздохнула. Постоянно имея дело с пользователями духа, я начала воспринимать принуждение как нечто само собой разумеющееся. В таких условиях легко забыть, что в среде мороев это табу. Лиссе не просто грозят серьезные неприятности из-за этого; ее могут обвинить в том, что с помощью принуждения она заставила Джо сказать то, что хотела услышать. Все его заявления в мою пользу окажутся под сомнением. Никто им не поверит.
— И еще, — явно в смятении продолжал Адриан, — если сказанное Джо выйдет наружу, весь мир узнает о недостойном поведении моей матери, ради сына готовой на все.
— Мне очень жаль. — Я снова обняла его. Он все время жаловался на своих родителей, но по-настоящему беспокоился только о матери. Узнать о том, что она пошла на подкуп, было тяжело для него, да и смерть Татьяны все еще отзывалась болью в его сердце. В последнее время я часто имела дело со страдающими мужчинами. — Хотя я и впрямь рада, что она вывела тебя из-под удара.
— Глупо с ее стороны. Если это выяснится, у нее будут серьезные неприятности.
— Что Майкл советует?
— Хочет найти Джо и допросить его неофициально. Пока больше мы ничего не можем сделать с этой информацией. Она полезна для нас... но не с точки зрения закона.
— Да, — ответила я, пытаясь не впадать в уныние. — Что ж, это лучше, чем ничего.
Адриан кивнул и стряхнул свое мрачное настроение с той легкостью, как умел только он. Не размыкая объятий, он слегка отодвинулся и оглядел меня.
— Ты мило одета, между прочим.
Неожиданная смена темы застала меня врасплох, хотя пора бы уже привыкнуть. Опустив глаза, я увидела, что на мне старое платье, черное, очень сексуальное, в нем я была, когда Виктор наложил на нас с Дмитрием заклинание вожделения. В своих снах не Адриан одевал меня — это было результатом работы моего подсознания. Я и сама поразилась при виде своего наряда.
— Ох! — Внезапно, сама не знаю почему, я смутилась. — Та одежда, в которой я сейчас, сильно потрепана. Наверное, я хотела что-нибудь в противовес ей.
— Ну, оно хорошо на тебе смотрится. — Палец Адриана заскользил вдоль бретельки. — Правда хорошо.
Даже во сне от его прикосновения по телу пошли мурашки.
— Поосторожнее, Ивашков. У нас нет времени для этого.
— Мы спим. Чем еще заниматься?
