Моё дыхание прервалось, как будто старушечий кулак воткнулся мне в солнечное сплетение, пробил его и сжал что-то внутри. Я судорожно пытался вздохнуть, но вместо этого меня вырвало. Со вторым потоком рвоты из моего рта хлынула кровь. Если бы не магическое сопротивление, я, скорее всего, уже был бы мёртв. Но третье сжатие амулета только вызывало резкую боль в желудке. Выругавшись, ведьма бросила его и схватила второй, но я глотнул вожделенного воздуха и, практически не целясь, выпустил в неё обе стрелы. Одна вошла ведьме в бедро, вторая прошла мимо, а меня скрутило в очередной раз...
... Моё лицо тёрло что-то холодное и жёсткое. Чудовищно болел желудок. Выносливость почти на нуле, но я, кажется, всё ещё жив.
— Очнулся? — спросила меня Юля.
Я лежал головой на её коленях, а она оттирала моё лицо мокрой тряпкой. Я что-то простонал и закрыл глаза. Больше всего меня сейчас почему-то волновали сломанные зубы — они шатались, явно готовясь выпасть. Наверное, новые отрастут? На мой лоб опустилась узкая прохладная ладонь, и я забыл и про зубы. Боль в желудке понемногу утихала.
Рядом слышались голоса. Звонкий мальчишечий описывал свои злоключения, Павел и Алексей совещались, за сколько удастся продать новый лут. Выходило не так много, потому что доспехи сильно пострадали ото льда. Наш лидер сетовал на то, что денег при ведьме не оказалось.
— Дядя, а тебе кто так лицо поел? Дракон? — на миг прервав свой монолог Тори, но, не дождавшись ответа, начал рассказывать, как будет охотится на драконов, когда вырастет и найдёт настоящее оружие, а не "эту детскую дребедень".
— Нормально справились? — с трудом спросил я у Юли. — Никто сильно не пострадал?
— Нет. Пока ведьма занималась тобой, мы накрыли латников. Они даже подняться не успели. Потом Костя оглушил ведьму, и мы её добили.
— Надо... надо было допросить её. Может...
— Может, и надо было. Но ты лежал без сознания, а из твоего рта текла кровь. Ты уже второй раз за день меня беспокоишь.
— Ага... и второй раз за день отрубаюсь после заруба, как размазня... И даже не левел ап...
Я уже не различал голоса, слившиеся в один успокаивающий гул. Боль в желудке утихла. Я повернулся на бок и раскрыл глаза, мне хотелось посмотреть на родник. Всё плыло.
Но я увидел в воде одноглазое девичье лицо. На нём была написана ненависть, обращённая только ко мне. Я дёрнулся, но слабость взяла верх.
Глава 13. 14, 15
До деревни мы добрались уже затемно. Спасителя, пришедшего, чтобы забрать пацана, не появилось, поэтому мы потащили его с собой по той дороге, что нам посоветовал староста. Мобов почти не было, мы не встретили ни одного босса, но я поднял уровень. Теперь мои стрелы помимо критического урона могли с десяти процентной вероятностью превратиться в теневые стрелы — попав в тело противника, они начинали движение к сердцу, нанося дополнительный урон и причиняя муки. Если стрела в течение десяти секунд добиралась до сердца, оно останавливалось. Но вся эта радость перебивалась регенерацией и прочими сопротивлениями. Ещё я получил единицу к ловкости и единицу к выносливости. На прошлом уровне, кстати, были апнуты сила и интеллект, а так же получен улучшенный яд.
Мои сломанные зубы шатались весь день, а к вечеру я их просто выплюнул, после чего ещё минут пять харкал кровью. Десна чудовищно болела и чесалась. Ещё сильней меня доставал Тори, который вёл себя как самый настоящий десятилетний пацан, причём, не слишком-то воспитанный и чересчур энергичный. Он постоянно забегал вперёд меня, лез в какие-то кусты, а однажды полез в драку со здоровым, но медлительным ящером — основным встречаемым нами мобом. За что тот его, собственно, и тяпнул за кисть. Умереть мальчишка не умер, но рука порядком распухла, и всю оставшуюся дорогу он уже жаловался и хныкал, а не хохотал и приставал с вопросами. Впрочем, показателей здоровья у него не было, так что мы на него плюнули.
У деревенских ворот нас встретил староста. Выглядел он, мягко говоря, хмуро.
— Он сделал это, — зло сказал старик.
— Да, сделал, — кивнул Павел. — И я не думаю, что он был неправ.
— Неправ, прав, какая на хрен разница?! Кто теперь будет привлекать драконоборцев в нашу таверну? А сумасшедших магов, желающих исследовать последнего дракона? А обычных зевак, желающих увидеть лучшее, что есть на свете? Я, между прочим, деньги теряю. Дохнут, скажете? Едва ли одна десятая часть, остальные восвояси уходят, насмотревшись. А это сколько же платы за постой, пока они ждут... А те, что дохнут сами дураки, я так думаю. Не нянька же я им... А-а, хрен с вами, у нас тут, вроде бы, ещё чудище озёрное было, надо бы паре путников про него рассказать... Чего вылупились? Проходите, вредители. Вас, кстати, ждут.
Нас действительно ждали. Одна бабка, двенадцать мальчишек и семь девчонок. Большая часть детей бегала у таверны. Пацаны с воплями бросились к спасённому Тори, девочки вели себя более сдержано, но рожицы у всех посветлели. Привлечённая звуком, к нам вышла бабка Гая. Увидев Тори, она слегка прослезилась и помахала нам рукой, приглашаю в таверну. Подсчитывающий убытки староста сопровождал нас. Судя по его лицу, он бы с удовольствием принялся рвать бы на голове волосы, если бы они у него, конечно, были.
Мы вошли в таверну и расселись за большим столом, Гая заказала нам ужин. Староста начал возмущаться, что мы ему должны денег, но бабка успокоила его одним взглядом.
— Как и обещала, предоставляю вам награду, — сказала Гая. Она выложила на стол две золотые монеты и полдюжины серебряников. Да ещё и по пять тысяч опыта, замечательно. — И, конечно же, этот великолепный ужин. Старик за него заплатит, если его предложение всё ещё в силе. — Бабка ещё раз зыркнула на старосту.
— В силе, в силе, — заворчал тот. — Люблю детей, — пояснил он нам, — да и бабки у меня нет, а эта еда из таверны уже надоела. — Жених и невеста обменялись беззубыми улыбками. — А если серьёзно, — продолжил староста, — мы вам обязаны. Если вы, конечно, уничтожили банду.
— Уничтожили, — с набитым ртом подтвердил Павел.
— Это хорошо! Вот моя награда. — Мы получили ещё по пять тысяч опыта. Половина уровня за три минуты, шикарно. — Денег не дам, потому что вы от меня половину клиентов отпугнули. Ту половину, что ещё разбойники не напугали. Но теперь, думаю, дела пойдут лучше. Так что от души благодарю. Можете жить здесь, сколько хотите. Но бесплатно только три дня.
— А я думаю, что ещё долго ничего не наладится, — сумрачно произнесла Гая. — Камень, который нашёл Тори, мой, я его хранительница. Каюсь, пробезалаберничала. Никто не думал, что Корд пропадёт, а наш приют спалит Смоги. Когда я хватилась камня, было уже поздно. Я не могла бросить людей, а в округе завелись разбойники. Откуда они, интересно, появились, и что им надо?
— Не все они были разбойниками, — сказал Павел. — Как минимум латники были людьми графа Нервила, не слышали о таком?
Лица стариков вытянулись.
— Граф... слово-то какое поганое... конунг Нервил — хозяин этих земель, — пояснил староста. — В его подчинении находятся острова Экстрём, откуда вы прибыли, Настанэкстрём, это наш остров, и Аринтеэкстрём, следующий на юг остров, где и находится крепость Нервила. Но... по крайней мере, теперь я понимаю, почему эта шайка просто ходила кругами и распугивала народ, а не вырезала всех — с двумя десятками наёмников мы бы не справились.
— Не везде они вели себя так хорошо, — усмехнулась Гая.
— Те, что захватили таверну на Экстрёме, были отребья, как я понял, — пожал плечами старик. — И даже они никого не убили. Нервил — добрый и справедливый конунг. Но он жесток, когда этого требуется. Наверное, в этом и дело: он считает, что сейчас то самое время, когда надо быть жестоким...
Гая громко фыркнула.
— Надо быть жестоким? С чего ему вообще потребовалась неприкосновенная реликвия? Откуда такой интерес?
— С людьми Нервила была ведьма, — пробурчал я, глядя в тарелку. Одни воспоминания о той чудовищной боли в желудке отбивали всякий аппетит.
— Ведьма? — недоумённо спросила Гая. — Я — ведьма, других здесь нет и не было. А если б и были, я бы почувствовала, поверь мне, парень. А теперь лучше опиши, как она выглядела.
Я коротко рассказал то, что запомнил. Кроме боли и сжатого в руке амулета, в общем-то, я ничего и не помнил, но Павел дополнил мои... гм, показания. Гая заставила меня встать, потыкала пальцем в живот и усадила.
— Это не ведьма, — констатировала она. — А кто — я даже и не знаю. И про магию такую не слышала. Ведьмы у нас всё больше по травам и пользованию скота. Странно, странно... Я даже не знаю, что теперь и делать. Да и не касается это меня, теперь-то, когда камень у вас.
Да, чёрт возьми, странно. Вместо объяснений и инструкции о дальнейших действиях мы получили шиш с маслом. Павел попытался разговорить ведьму, но та ничего толком не сказала, а через пару минут и вовсе торопливо ушла — кто-то из детей передрался. Староста последовал её примеру, впрочем, объяснив, как добраться до следующего острова. Мы остались одни.
— Ну, — протянул Павел, — коль нам ничего не сказали, то и действовать будем по собственному плану. Тем более, не вижу какой-то другой перспективы. Плывём на тот остров, ищем конунга... или выбиваем из него всё дерьмо. Но коль конунг добрый, то всё должно быть нормально. Наверное... Хрен его знает, там по ситуации сориентируемся.
— Я бы ещё по этому острову пошарил, — предложил Алексей. — Может, чего найдём или кого встретим.
— Ты ещё не всю фауну, привлекающую туристов, здесь истребил? — усмехнулся я.
— Да! — резко произнёс наш глава. — На счёт местной фауны. Я много думал над вашим рассказом. И над тем, что тебя, Алексей, преследует та утопленница.
— Она могла мне померещиться.
— Возможно. Или, быть может, это продолжение квеста с боссами — мы не получили ни бонусного опыта, ни награды. Но всё же я думаю, что нам не надо лишний раз контактировать с неписями. Если они ведут себя странно, лучше уйти подальше. Мне не хотелось бы, чтобы бессмертный НПС вроде трактирщика напал на нас.
— Думаешь, у Топлюши тоже поехала крыша?
— Я этого не исключаю.
Я поёжился. Думать о том, что за мной целенаправленно охотится сильный — очень сильный — моб, было неприятно. И хрен знает, когда и где она выскочит в следующий раз. Придётся временно заболеть аквафобией.
— И ещё, Алексей, — продолжал Павел. — Ты слишком сильно рискуешь. Скажу откровенно, я не слишком-то к тебе привязался за эти два дня, банально не было времени. Ты ко мне, думаю, тоже. Но ты уже не чужой мне человек. А всё это длинное вступление к тому, что я не хочу искать двух новых убийц вместо одного. Ты слишком рискуешь, лезешь на рожон, когда твоя задача — разведать, доложить, дождаться, пока можно будет зайти в тыл и ударить. Вместо этого ты привлекаешь к себе внимание всяких утопленниц, через несколько часов рвёшься в бой с ведьмой. Ты не танк, Алексей. Тебе жить надоело?
— Нет, — проворчал я.
Павел тяжело выдохнул.
— Извини за наставительный тон — я физику у семиклассников веду, привычка. Но всё же будь поаккуратней. И не обижайся.
— Да на что обижаться-то? — хмыкнул я. — Мне скорее стыдно, что я так подставляюсь. А ведь и вправду. Наверное, ещё не привык, что теперь у нас большая пати с танком.
— Да, раньше у нас Лёха танчил, — слабо улыбнулся друид.
— Ничо, — хмыкнул Костя. — Теперь я на мясо первый иду.
— Ещё раз извини за наставительный тон.
— Да фигня. В общем-то, спасибо.
Конечно, я лгал. Конечно, мне было неприятно, что сверстник наставляет меня, как большой дядя маленького мальчика. Но, как я и сказал вслух, сам дурак.
— Ладно, — бодро произнёс Павел. Он поднял кружку с вином. — Хочу провозгласить тост за нашу пати! Чтобы мы никого не потеряли! Чтобы опыт, деньги и шмот текли рекой! И пусть враги трепещут от одного нашего упоминания! Ура!
Мы вполне искренне загалдели "Ура" и дружно стукнулись кружками.
— Думаю, трёхдневный бесплатный отдых нам не помешает, — добавил Павел, когда мы выпили.
Все с ним согласились.
Я вывернул из-за угла таверны. Некоторое время постоял, глядя на луну и трогая языком болевшую десну. Это было моим любимым занятием весь день — сначала я шатал зубы, потом облизывал голую распухшую и саднящую десну, а сейчас два лезущих зуба. Быстро. Надо, наверное, попросить кого-нибудь, чтобы все запломбированные зубы выбить. Больно, зато к стоматологу не надо — большой плюс.
За этим занятием я и не заметил, как ко мне подошла горбунья.
— Чего не спишь? — дружелюбно поинтересовался я.
— Не спится. Я, вообще-то, совершеннолетняя, и бабке помогаю, как младшая воспитательница.
— Ясно.
Я уже собрался уйти, но горбунья внезапно ухватила меня за рубаху.
— Ты чего?
Она долго молчала, опустив голову, но, когда я собрался высвободиться насильно, тихо произнесла:
— Вы пойдёте к Нервилу? Я слышала, как разговаривают Гая со стариком.
— Да, пойдём. А тебе, собственно, какое дело?
Горбунья издала тихий и горький смешок.
— Убейте этого не-мужчину и не-женщину. Прошу вас.
Отпустив мою рубаху, она очень быстро ушла. Я некоторое время смотрел ей вслед (сосредоточить зрение на одной точке было уже сложновато). Очередной виток общей истории? Судя по всему. Завтра надо будет достать старуху по этому поводу.
— Интересно, — сказал я вслух.
— Интересно — что?
Я повернулся. Это была Юля.
— Завтра расскажу.
— А-а, — хихикнула волшебница, приближаясь ко мне. — Тебя уже потеряли.
— Я уже иду.
Девушка повисла на моей правой руке и ещё раз хихикнула. Её грудь приятно прижалась к моему локтю. Юля подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза. Она была приятной девушкой. Около ста семидесяти сантиметров роста, килограммов пятьдесят пять веса, ладно скроена, да и довольно симпатичная.
А у меня, чёрт возьми, давненько никого не было.
— Может, всё-таки расскажешь мне, что интересно? — шепнула волшебница.
— А это не подождёт до завтра?
— А что ты хочешь предложить мне сегодня?
Я наклонился и поцеловал её.
— Очень остро ощущаешь жизнь, — сказал Юля спустя двадцать минут.
— Что? — сонно пробормотал я, лаская пальцами её сосок.
— Остро ощущаешь жизнь, когда знаешь, что она вот-вот может прерваться. Я думала, что так только в фильмах.
Я хмыкнул.
— Смеёшься? А меня шестеро ублюдков хотели изнасиловать. Я отказывалась, а они не могли напасть. Но напали бы. Взяли в круг и не выпускали. Если бы не Паша, не знаю, что я бы делала.
— Так почему тогда ты не с ним?
— Я была с ним. Я... не шалава. Но сейчас слишком остро чувствуешь жизнь. Извини, если тебе неприятно.
Я слабо улыбнулся и поцеловал её в плечо.
— Неприятно. Но мы же не жениться собрались?
Юля рассмеялась.
— Всё равно он мне не нравится, — сказал она, отсмеявшись. — Слишком правильный. Командир он, может, и хороший, но как парень... не моё.
— Значит, я — твоё?
