Тревога

— ... смотри, — указывал он Адалии на эту группу. — Вот с этими, случись что, будь крайне внимательна и никогда им не доверяй.

— Почему?

— Потому что редкие сволочи и не менее редкие придурки.

— А ты откуда их знаешь?

— Профессия такая. Они вроде как и я — стоят по другую сторону закона. Только от них серьезные люди открещиваются.

— А что так?

— Ты и вправду хочешь знать?

— Хочу.

Ну что же, любопытство сгубило кошку. Адалия, подобно многим женщинам, тоже была любопытна — вон как глазенки-то горят. Игорь усмехнулся:

— У тебя мужчины были?

— В смысле?

— В самом что ни на есть прямом и близком. Чтобы, значит, мне знать, что тебе можно говорить, а о чем лучше промолчать.

— Были, — тут же кивнула девушка, но, судя по тому, как она покраснела и смутилась, Игорь сделал вывод — врет. Ну, ее проблемы.

— Тогда слушай. Вон тот, впереди — Сергей Варсонофчук. Был в столице таксистом...

— Это тот, который высокий?

— Именно. Таксист, владелец небольшого фотоателье — говорят, фотографом был талантливым. Один момент пытался пролезть в политику — была лет десять назад, еще до войны, такая мода, все, кому не лень, туда поперли. Не срослось — то ли мозгов не хватило, то ли денег, но поучать всех с тех пор любит страшно. А перед самой войной угодил под следствие — его подозревали в трех убийствах. Ну, это полиция наша подозревала, а мы не полиция, мы знаем точно — и впрямь, убил. Причем не троих, а намного больше.

— Кого?

— Молодых женщин. Он у нас, видишь ли, импотент, причем это не лечится — подхватил какую-то экзотическую дрянь в молодости. Ну и переклинивало его с тех пор иногда, снимал шлюх, а когда наступал конфуз, душил их капроновыми чулками. Еще, насколько я знаю, пару раз грабил и убивал пассажиров, но это уже совсем другие мотивы, банальная жадность, на ней и погорел. Если честно, повезло ему — пришли ваши, и архивы сгорели раньше, чем его дело было передано в суд. С тех пор, говорят, он продолжал время от времени заниматься своей гнусностью, но делал это куда осторожнее, благодаря чему, в общем-то, и на свободе остался. Впрочем, как и все маньяки, довольно примитивен, а вот тот, который позади него — это уже поинтереснее. Лысый такой, рожа как у жабы. Винокурван, кажется, Роман, но точнее не скажу — не помню. Кличка Ромео. Бывший ученый, а ныне человек с дырявой ложкой.

— Что это значит?

— В местах заключения традиция есть — педерастов... ну, тех, кого вся камера в задний проход имеет, кормят отдельно. И ложки выдают с дырками. Вот и его там пользовали вовсю, пока не выпустили. Срок у него кончился буквально за неделю до вашего прихода, и больше он не попадался.

— Это его за что так?

— А любил маленьких девочек в лифтах, одна его опознала. А на зоне таких не любят, иногда до смерти. Ну ладно, выжил и выжил, иногда и таким везет. Женщина с лошадиным лицом рядом с ним — госпожа Окотий. Это она, хе-хе, любит, чтобы ее госпожой называли, хотя чего уж там господского — ума не приложу. Разве что предки господам койки грели, поскольку, как я знаю, происхождения она вполне сиволапого. Тем не менее, получила кое-какое образование. Когда-то была известным, по меркам нашей планеты, филологом и лингвистом, ныне — просто старая дура. Лесбиянка — насколько мне известно, ты в ее вкусе, — и, понаблюдав, как Адалия густо краснеет, продолжил. — Была известна в среде столичной богемы. Ну, ничего удивительного — там всякой дряни хватает. Пришла Империя — и она разом оказалась не у дел. Во-первых, потому, что в Империи на подобное смотрят косо, а во-вторых, лингвистов у Империи и своих хватает, зачем ей чужие? Так что кормить ее никто не стал, она довольно быстро впала в нищету и угодила на панель. Четвертый, который тоже лысый, а еще толстый и коротконогий — Микля Гарцаньянц. Микля — это прозвище у него такое, имени не знаю. Тоже из богемы, то ли поэт, то ли критик, и то, и другое, говорят, выходило у него так себе. Алкоголик и дурак — тем и опасен. Легко впадает в истерию и начинает размахивать всем, что попало под руку. По слухам, шизофреник, причем буйный, хотя утверждать не возьмусь — я ему не доктор. Про его половые увлечения тоже не знаю, но, подозреваю, раз уж попал в такую компанию, то соответствующие. В общем, сволочной народ, на контакт с такими я бы под страхом смертной казни не пошел.

— А это кто?

— Где?

— А вон там, вслед за ними из палатки вылез.

— О, это тоже кадр, — ухмыльнулся Игорь, переводя бинокль на свеженарисовавшегося персонажа. — Чижеучкас, кличка Чижик-Пыжик. Имени не помню, да и неважно это. Знаменитый в прошлом бисексуальный маньяк — а ведь, глядя на такого задохлика, и не скажешь. Блин, штаны подтягивает — они там что, стратегические планы вырабатывали, или свальным грехом занимались?

Адалия сдавленно хихикнула. Потом задумалась на миг и спросила:

— Так что же, тут нормальных людей нет?

— Очень возможно, что и нет, — серьезно ответил Игорь. — Дерьмо к дерьму тянется, вот и собралась тут банда столичных извращенцев, а шестерки как правило достойны паханов. Подозреваю, этой ночью у Магистра, кем бы он ни был, задница работала совсем не по прямому назначению. Хотя и понятно, почему они сбились в одну вонючую кучу и бросились в лес.

— Почему?

— Придут ваши — их повесят по закону, придут наши — расстреляют просто так, безо всякого закона. Война не тот период, когда с подобным шлаком поступают толерантно. Скорее уж, наоборот — можно под шумок хлопнуть эту пакость, и никто концов не найдет. Бывали прецеденты... Ладно, шутки в сторону. Как, будем его вытаскивать, или пускай живет?

— Думаю, стоит, — после короткой паузы ответила девушка. — Зря мы сюда тащились, что ли?

Оба они совершенно синхронно, по-звериному ухмыльнулись, посмотрели друг на друга, полюбовались оскалом и так же синхронно рассмеялись.

— Ну, в таком случае, план будет простой. Их там всего-то человек двадцать. Стало быть, заходим, быстро всех убиваем, забираем трофей и уходим.

— Не чересчур ли просто?

— А к чему усложнять? Жизнь — она намного проще, чем кажется.

— Думаешь, справимся?

— А вот это уже вопрос. Я бы, честно говоря, мог попробовать — чему-то же меня учили, и не все забылось. Тем более, они не ждут нападения — любая техника будет по дороге громыхать, а о нашем доме они, похоже, не знают. Но меня смущает лучемет на вышке — он хоть и старый, но, если имеет тепловое наведение, срежет меня до того, как я смогу вывести его из строя.

— А как это можно сделать?

— Ну, к примеру, разбить пулей блок управления или заклинить поворотный механизм. Вариантов масса, но мой карабин — не снайперская винтовка, издали не поработаешь, а бежать за ней домой как-то не хочется. Поэтому есть другой вариант.

— И какой?

— Довольно простой. Видишь, бронетранспортер они замаскировали неплохо, но план этих выработок им вряд ли известен. Это я тут в свое время ползал.

— Зачем?

— В детстве. Мы тут с пацанами частенько бывали. Родители — на рыбалку, или на охоту, а мы были фактически предоставлены самим себе. Вот и ползали, где попало. Так что я эти места знаю, а они — нет, пришлые они. Ну а лучшее знание местности — всегда немалое преимущество. Особенно в таких ситуациях.

— И что?

— Да все просто. Вон там, чуть в стороне, есть еще одна шахта. По ней надо всего-то метров на пятнадцать или двадцать, сейчас не помню уж, спуститься, пройти в боковой штрек. Там карстовые пустоты, и по ним можно в два счета добраться до той шахты, в которой они замаскировали бронетехнику. Машина там, конечно, примитивная, но лучемет на ней такой же, как и на вышке. А для него, кстати, броневик в мертвой зоне. Соответственно, я эту вышку снесу, а потом и лагерь расковыряю. Как тебе план?

— Нормально. А если там кто-то будет?

— Ерунда. Кто днем будет охранять гараж? Даже если и будет кто — сверну ему шею, всего и делов-то.

— Днем?

— А когда? До ночи ждать я не собираюсь — сейчас они не ждут нападения, их тепленькими можно взять. Так что сиди здесь и не отсвечивай, а я пошел.

— Я с тобой.

— Ты там ничем не сможешь мне помочь — только помешаешь.

— Но...

— Так, послушай, — Игорь оторвался от бинокля, посмотрел ей в глаза. — Ты — человек незаурядный, и реально круче любой женщины на этой планете, которую я знал. И, если тебя это волнует, красивее. Но поверь, мне будет проще работать, не отвлекаясь на то, чтобы прикрывать еще кого-то. Понимаешь, у тебя попросту нет тех навыков, которые сейчас нужны. Вернемся — я тебя буду учить, если захочешь.

— Честно?

— Честно-честно, — Боже, какой она еще ребенок. — Но сейчас ты будешь гирей на моих ногах. И потом, если со мной что-нибудь случится, то кто-то же должен сообщить об этом нашим. Поэтому считай себя резервом главного командования.

Глядя на улыбающегося Игоря, девушка скорчила капризную рожицу и недовольно кивнула. Ну, вот и ладушки — кое-какое понятие о дисциплине и ответственности Адалия все же имела, и теперь можно было не бояться, что она полезет на рожон. Сообразила, видать, что на ней повисли сейчас еще и жизни родных. А раз так, не стоило медлить.

До входа в нужную шахту Игорь добрался без особых проблем. Больше всего времени ушло на то, чтобы обойти лагерь по широкой дуге — местность тут была даже чересчур пересеченная. Тем не менее, не прошло и получаса, как он уже спускался вниз по неровной, каменистой тропе, уводящей его вглубь планеты.

Да уж, восприятие с годами имеет свойство меняться. Сейчас бы Игорь хрен без нужды полез сюда, не имея при себе как минимум навигатора, а еще, желательно, группы поддержки, оставшейся наверху. Другое дело, сейчас путь был знаком, хотя, конечно, ставшие вдруг низкими своды и узкими коридоры давили на психику ощутимо. Он, конечно, понимал умом, что это не проходы уменьшились, а сам он стал выше ростом и шире в плечах, но все равно было неприятно.

Лишь когда шахта осталась позади, и он вошел в пещеру, вернулось ощущение детства. У Игоря буквально перехватило дыхание от буйства красок в засиявших под лучом фонаря солевых наростах, гроздьями свисающих с потолков и бугрящихся на стенах. Большая часть гигантской пещеры скрывалась в темноте, даже в бесшабашном детстве они туда не ходили, но и то, что было видно, поистине впечатляло. Это было невозможно описать словами, и только сейчас Игорь почувствовал, как же соскучился по всему этому великолепию. И по детству тоже...

Увы, предаваться воспоминаниям сейчас не было ни времени, ни возможности. Игорь ограничился тем, что несколько раз щелкнул светофильтром своего фонаря, меняя цвет луча и любуясь изменяющейся картиной. Потом вздохнул и двинулся дальше, пообещав себе, что снова вернется сюда. Если выживет, конечно.

Больше всего землепролазец опасался забыть дорогу, все-таки лет прошло немало, но, как оказалось, ничего страшного не произошло. В голове словно вспыхнул план этой пещеры, и до места он добрался без проблем. Единственно, что проход, по которому он когда-то легко выбирался наружу, сейчас показался ему кошачьим лазом, но все же он сумел протиснуться, и даже практически не нашуметь при этом.

Эта шахта была намного больше первой — и шире, и потолок не давил. Ее, как слыхал Игорь, когда-то предполагалось использовать для опытно-промышленной разработки, но — не сложилось. Теперь она стояла мрачным памятником самой себе, из-за поворота не было видно солнца, но слабые отблески света прорывались внутрь, создавая в шахте тяжелый полумрак. А еще из-за поворота доносился металлический лязг и чьи-то негромкие матюги.

Игорь тихонько, стараясь не шуметь, приблизился к повороту, осторожно высунулся, посмотрел... Ну что же, будем считать, что не свезло. При бронетранспортере не только находился человек — он присутствовал в двух экземплярах. Проще говоря, какой-то тип в живописно заляпанном маслом рабочем комбинезоне, очевидно, механик, лежал, наполовину скрывшись под корпусом "Феникса" и периодически издавал звуки, классифицированные Игорем как признак недовольства процессом работы, состоянием техники, начальством, словом, обычный разговор работяги, занятого починкой изношенной и кое-как отремонтированной техники. Второй, судя по расстегнутой камуфляжной куртке и небрежно закинутому на плечо автомату, охранник, стоял рядом, время от времени ехидно комментировал процесс, давал советы, но брать в руки отвертку и лезть помогать не торопился. Сейчас Игорь пожалел, что у него нет бесшумного оружия, только пистолеты, но долго переживать и мечтать о несбыточном было не в его правилах. Куда больше его раздражала необходимость ждать, пока механик закончит, но тут уж ничего не поделать — лезть в бой на неисправной машине хотелось меньше всего, да и вряд ли здесь было что-то серьезное. У боевой техники, как Игорь успел в свое время убедиться, все неисправности делились на две категории — то, что можно исправить на коленке и то, что без нормальной ремонтной базы не восстановить. Сейчас был явно первый случай.

Правильность размышлений подтвердилась буквально через десять минут, когда механик вылез из-под машины и, сияя белоснежными зубами на измазанной маслом довольной роже, начал собирать инструменты. Вот только вместо того, чтобы удалиться, он закурил и принялся трепаться с охранником на отвлеченные темы, а у Игоря больше не было желания его ждать. В конце концов, какая разница, умрет этот Левша местного разлива сейчас, или на несколько минут позже.

Глаза у механика на миг расширились, когда он увидел перед собой камуфлированную фигуру, тенью выскользнувшую из темноты. Игорь, а это был он, продолжая спокойно приближаться, поднес палец к губам. Механик кивнул непроизвольно, закрывая уже начавший было открываться рот. Надо сказать, что свою ошибку он понял буквально через доли секунды, но исправить ее уже не успел — за это время Игорь преодолел разделяющее их расстояние и размашистым движением выбросил вперед руку с ножом, в зародыше прерывая крик. Тут же обратным движением полоснул по горлу часового, придержал бьющееся в конвульсиях тело, чтобы, не дай Бог, не произвело лишнего шума, падая на камни. Вряд ли, конечно, это привлечет чье-то внимание, но лучше не рисковать. Поморщился — в крови измазался, как свинья, потерял сноровку, но сейчас было не до чистоплюйства. Аккуратно снял с плеча часового автомат, так же аккуратно поставил его к стенке — глядишь, и пригодится еще. По специально приваренным скобам залез на броню, обнаружил, что люк боевой машины открыт нараспашку и, довольно ухмыльнувшись, полез внутрь.

Пост управления, находившийся в бронированной капсуле, самом защищенном месте "Феникса", поражал своим аскетизмом. Впрочем, ничего удивительного в этом Игорь не видел — управление военной техникой и должно быть простым, доступным для того, чтобы им в кратчайшие сроки овладел любой новобранец, даже не имеющий навыков работы с техникой. Последнее, конечно, нонсенс, однако мало ли, как ляжет карта. Это в мирное время у государства есть время и средства на долгую и всестороннюю подготовку военных-профессионалов. Однако, как показывает история, в большинстве крупный войн профессионалов выбивают в первые недели, ну, самое большее, месяцы. Это время государство и использует для того, чтобы развернуть армию по штатам военного времени, и состоять эта армия будет из призывников, вчерашних мальчишек, которые еще ничего не умеют, или, напротив, давным-давно отправленных в запас срочников, успевших подзабыть все, чему их когда-то учили. Вот для них и требуется простота управления, и этому "Феникс" соответствовал на все сто процентов.