Полет ворона

— Бред, — фыркаю.

— Похоже, ты действительно моя сестра...

— Прости, — сглатываю, ощущая, как к горлу подбирается комок. — Я... Я зря тебе сказала.

— Нет, не зря, — мальчик ерзает на холодном камне. — Я... я всегда хотел, чтобы у меня был брат или сестра. У Рона пять братьев, а у меня ни одного. Я всегда мечтал, что он будет меня защищать.

— У тебя есть кузен, — говорю.

— Он меня ненавидит, — фыркает Гарри. — У него любимое развлечение — "охота на Гарри".

— В смысле? — кошусь на мальчика, ощущая, что слезы мгновенно высыхают. — Что за "охота на Гарри"?

— Ну, он и его дружки любят меня ловить и бить, — пожимает он плечами.

— А твои тетя с дядей?

— А они меня ненавидят еще больше. Я до одиннадцати лет в чулане под лестницей жил.

— Где-где? — переспрашиваю, полагая, что неправильно поняла слово.

— Ну, там обычно щетки хранят, ведра... А мои тетя с дядей поставили мне туда кровать, и я там жил.

Ощущаю холодную волну ярости.

— Гарри. Будешь жить со мной? — прямо спрашиваю. — У меня от отца дом остался. Большой, больше того, где живут твои тетя с дядей. Я тебе любую комнату отдам. Дядя Игорь тебя возьмет в Дурмстранг. Или в любую другую школу магии пойдешь — у нас их на континенте много.

— Меня Дамблдор не отпустит, — вздыхает мальчик. — Просто... Просто он говорит, что есть люди, которые желают мне смерти... А на доме стоит защита, связанная с кровью моей матери... Потому что она умерла за меня. В общем, тетя Петуния вроде как ее сестра, поэтому...

Кровная защита? У магглорожденной? Дед что, умом тронулся? Однако Гарри в это верит, ведь преподавание Ритуалов Крови отменил тот же дед...

— Гарри, ты забыл, что во мне тоже кровь твоей матери, — качаю головой. — Если защита действительно завязана на кровных узах, то тебе уже незачем держаться за тех людей, которые тебя ненавидят. К тому же я твоя близкая совершеннолетняя родственница и по магическому законодательству имею приоритетное право на опеку, так что Дамблдор может съесть свои носки, но если ты не захочешь оставаться с Дурслями, он ничего не сможет сделать.

— Ты действительно моя сестра? — помолчав, вдруг спрашивает Гарри с такой тоской в голосе, что я аж вздрагиваю.

— Да, — киваю. — Я проверила твою кровь... и кровь твоей тети Петунии.

— Зельем Родства?

— Если хочешь, пройдем проверку в Гринготтсе, — говорю. — Я заплачу за нее, сколько она стоит.

— Не надо, — хмурится Гарри. — Я... Я верю тебе. И... Я буду рад уехать от Дурслей, пусть и в Россию.

— В Югославию, — поправляю.

Какое-то время мы молчим, затем я поднимаюсь на ноги и протягиваю руку своему брату.

— Пойдем, Гарри. Найдем, наконец, этот проклятый Кубок...

* * *

Кубок по всем известному закону Мерфи, иначе именуемому "законом подлости" валяется аккурат за соседним надгробием. Гарри крепко хватает меня за одну руку, а я хватаюсь за Кубок, и нас утягивает порталом прочь с кладбища.

Приземление оказывается крайне неудачным. Я падаю плашмя на спину. Из моих легких выбивает весь воздух. Я пытаюсь сделать хоть маленький вдох, как на Поттера налетает Дамблдор.

— Гарри? Ты в порядке?

Гарри, видимо, тоже приземлился не совсем хорошо. Он пытается что-то сказать, но у него получается только мое имя.

— Врана...

— Гарри, успокойся, — говорит директор Хогвартса, стоя ко мне спиной. — Тихо, все хорошо. Ей уже не поможешь...

Чего?! Дед, ты ох...л!

— Я... я передам директору Каркарову соболезнования...

Дед, ты, наверное, не знаешь пословицу "Не будите спящего дракона". Учитывая, что по китайскому календарю я родилась в год красного дракона, тебе мало не покажется...

Аккуратно выщелкиваю палочку и невербально запускаю в толстый зад Дамблдора жалящее заклятье, и настроение тут же поднимается, когда я вижу, какой кульбит выписывает старикан. Он оборачивается ко мне, и на секунду наши взгляды сталкиваются. В голубых водянистых глазах директора Хогвартса уже нет никакой доброжелательности.

Но сделать он ничего не может — рядом оказывается министр магии Корнелиус Фадж, колдомедики и еще кто-то.

— Их надо в Больничное крыло, — говорит Фадж.

— Гарри, что случилось? Где вы были? — наседает дед.

— Волдеморт...

— Что? Ты уверен, Гарри?

— Да...

— Волдеморт возродился, — голосом, исполненного трагического пафоса говорит Дамблдор. — Возродилась угроза...

— Сам-Знаете-Кто... вернулся? — фыркает министр. — Нелепость...

— Как ты, Врана? — надо мной склоняется крестный.

— Жива, — сиплю по-русски. — Дядя Игорь. Никто не возродился. Забейте. Дамблдор врет. Он вообще сперва уверенно заявил Гарри, что я мертва, пока я этому старику Жалящее в ж...пу не запустила.

Глаза дяди Игоря расширяются, и он хихикает.

— Не смешно, — пытаюсь приподняться, но колдомедики не дают это сделать, перекладывая меня на носилки. — Меня, похоже, Дамблдор предназначил на убой...

— Тогда мы немедленно убираемся из этой Англии! — восклицает крестный. — Приз пусть почтой перешлют.

— Дело не в призе, — качаю головой. — Я не оставлю брата.

— Врана... он жил без тебя все эти годы, проживет еще! Я не позволю тебе рисковать жизнью! — рявкает крестный и наталкивается на мой взгляд.

— Дядя Игорь, мой отец заслонил вас своим телом от той пули, верно? — ледяным тоном говорю крестному. — Он умер вместо вас. Умер за человека, который убивал таких, как он. Умер, не задумываясь...

Лицо крестного белеет.

— Прекрати! — шипит дядя Игорь, семеня за носилками. — Ты...

— Как вы себя ощущаете, крестный? — растягиваю губы в садистской улыбке. — Ваша жизнь легка и беззаботна. И чувство вины вам незнакомо...

— Ты бьешь по больному, Врана... — в карих глазах крестного плещется боль. — Зачем... это жестоко.

— А как вы думаете, смогу ли я уехать отсюда, зная, что моему брату нужна моя помощь? Жизненно необходима?!

— Какая помощь?

— Его надо забрать отсюда, — говорю. — Каждый его день здесь — это риск для жизни. Дамблдор им манипулирует. Тетя с дядей его истязали одиннадцать лет, а старик отправляет его к ним каждое лето. На первом курсе он с Волдемортом сражался, который в его учителя ЗоТИ вселился. На втором — василиска убил. На третьем едва дементоры его не убили. На четвертом — этот Турнир с едва не возродившимся Волдемортом...

— Что там с Лордом, кстати? — обеспокоено спрашивает крестный.

— Забейте. Я из него фарш сделала.

— В смысле? — очень осторожно спрашивает дядя Игорь, глядя на меня, как на сумасшедшую.

Фыркаю, кратко обрисовываю произошедшее на кладбище, пока меня перекладывают на кровать в Больничном крыле.

Выражение лица дяди Игоря — непередаваемо.

Пока крестный пытается собрать в голове только что порушенную картину мира, в палату ко мне заваливается делегация — Фадж, Дамблдор, Гарри, профессор Снейп и профессор МакГонагалл.

— Как вы, мисс Перунович? — безошибочно выговаривая мою фамилию, интересуется Корнелиус Фадж.

— Хорошо, господин министр, — вежливо киваю. — Колдомедики вовремя среагировали.

— О, Игорь, вы тут! — фальшиво радуется Дамблдор, кивая Каркарову. — А то мы не знали, где вас найти...

— Мисс Перунович, расскажите, что случилось с вами после того, как вы взяли Кубок, — говорит Фадж.

— Корнелиус, девочка пострадала, ей нужно лежать... Не стоит...

— Нет, все в порядке, — говорю. — Удивительно, директор Дамблдор. Вы так печетесь о моем здоровье, учитывая, что вы мгновенно записали меня в трупы, едва мы вернулись обратно.

— Вы были как мертвая...

— Я дышала, — прищуриваюсь. — Я шевелилась. Вы убеждали Гарри, что я мертва, пока я вам Жалящее в зад не запустила.

— Мисс Перунович, выбирайте выражения, — осуждающе говорит профессор МакГонагалл, а на лице профессора Снейпа возникает заинтересованное выражение.

— Девочка, прости старого человека, — покаянно говорит Дамблдор. — Учитывая происходящее... Упустить мелочь вполне реально.

Ой, дед. Ты зря.... зря это сказал... Все...

— Да? Моя жизнь — это мелочь? Хотя... Была же она мелочью для вас девятнадцать лет назад, — присаживаюсь на постели.

— Мисс Перунович, причем здесь это? — непонимающе спрашивает Фадж.

— Мисс Перунович, давайте не сейчас! Учитывая происходящие события и возвращение Волдеморта... — уговаривает меня Дамблдор.

Говорят они при этом оба одновременно.

— Да не было никакого возвращения! — раздраженно рявкает Гарри. — Я уже тыщу раз вам говорил! Он не успел!

— Гарри, Гарри, успокойся, — квохчет Дамблдор, не зная, кому в первую очередь уделять внимание.

Перевожу взгляд на других присутствующих. Профессор МакГонагалл растеряна. Профессор Снейп напряжен, но пока просто наблюдает, как и дядя Игорь.

— При том, господин министр, — отвечаю Фаджу. — При том, что именно директор Дамблдор в тысяча девятьсот семьдесят шестом году убедил одну магглорожденную студентку и ее родителей, что нет ничего плохого в том, чтобы избавиться от нежелательной беременности.

— Вы о чем?! — хмурится министр.

— Девятого октября семьдесят шестого года в один из лондонских абортариев обратились родители шестнадцатилетней девушки, которая была уже на большом сроке, на котором запрещено прерывать беременность даже по маггловским законам. Девушка училась на шестом курсе Хогвартса.

— Но если ребенок сквиб... — возражает Фадж и отшатывается, когда я рявкаю:

— Тем ребенком была я, министр! Я похожа на сквиба?!

Фадж не даром министр. Голова у него соображает. Он с интересом поворачивается к Дамблдору:

— Это правда?

Если бы директор Хогвартса мог выдрать свою бороду, он бы это сделал.

— Мисс Перунович немного не в себе... — пытается он юлить, но вдруг подает голос до этого молчавший профессор Снейп:

— Как звали ту девушку, мисс Перунович?

— Лили Эванс.

Учитель Зелий каменеет, а затем медленно бледнеет. Очень скоро его лицо приобретает оттенок мрамора.

— Нет... — посеревшими губами шепчет он. — Этого...

— Альбус! — повышает голос министр Фадж. — Чем еще ты обрадуешь меня в этой школе?! Видит Мерлин, я старался, как лучше! Но прикрывать твои грязные делишки у меня уже нет никаких сил! Мне еще международный скандал заминать после смерти мадемуазель Делакур! Которую убил твой ученик, Седрик Диггори!

— Корнелиус, мальчик мой... — вцепляется себе в бороду Дамблдор. — Волдеморт вернулся! Ты не понимаешь опасности...

— У тебя есть доказательства?!

— Гарри видел его... Да и Северус... Северус, объясни, пожалуйста.

— Понятия не имею, о чем вы, господин директор, — голосом, исполненным яда, произносит профессор Снейп.

Дамблдор на секунду теряется. Он явно ожидал другого ответа.

— Твоя Метка, Северус, — укоризненно говорит он, словно маленькому ребенку, пытающемуся обмануть отца. — Она ведь темнеет.

Профессор Снейп с явным удовольствием закатывает левый рукав.

— Чушь какая. Она ничуть не изменилась с того самого дня, как Лорд подавился собственной Авадой четырнадцать лет назад.

Дамблдор переводит взгляд на Каркарова, на что тот слегка ухмыляется.

— Подтверждаю, — мой крестный демонстрирует едва заметный рисунок на коже. — Никаких следов ее активности.

— Он пытался возродиться, — говорю. — Только это сложно сделать, когда мозги по квадратному метру поверхности размазаны.

— Гарри! — выдыхает директор школы. — Ты опять победил Волдеморта?

— Нет, — говорит мой брат. — Это была Врана.

— Как тебе это удалось? — Дамблдор опять обращается к мальчику, словно не слышит его ответ.

— Его убила моя сестра, профессор Дамблдор, — еще раз объясняет Гарри Поттер. — Врана Перунович. Она его посохом измочалила.

— Врана? — Дамблдор переводит взгляд на меня. Вздрагиваю от того, насколько неприятно становится буквально на физическом уровне.

— Так! Все! Достали! — рявкает Фадж, подняв руки. — Мистер Дамблдор, заткнитесь, пожалуйста! Все заткнулись!

Наступает тишина.

— Мисс Перунович. Давайте все-таки вернемся к тому, что произошло после того, как вы взяли Кубок.

Дамблдор открывает рот, но Фадж направляет на него палочку:

— Альбус, по-хорошему прошу, заткнись! Мое терпение не безгранично.

Старик закрывает рот.

Я рассказываю все без утайки. О том, как в меня пытался пульнуть Авадой какой-то типчик, про то, как у Гарри болел шрам, про жуткого "младенца", про то, как я этого "младенца" расколошматила посохом.

— Вы вернулись через три часа после того, как взяли Кубок, — задумчиво говорит Фадж. — Что вы делали остальное время?

— Кубок искали и беседовали, — смущаюсь.

— Почему вы не аппарировали? Вы ведь совершеннолетняя и, наверное, аппарировать умеете.

— Я не очень хороша в парной аппарации, — признаюсь. — К тому же я была очень вымотана. Я не хотела рисковать здоровьем своего брата.

— Кстати. Почему вы решили, что Гарри Поттер ваш брат?

Приходится рассказывать свою историю и историю своих поисков, не забыв упомянуть про хамство в Министерстве Магии, про случай в маггловском министерстве, про пожар... Я лишь опускаю подробности про тетю Любу, сказав, что это был один из медиков.

— Так вот почему ты, Альбус, попросил меня не выдавать информацию иностранке, — голосом Фаджа можно заморозить Черное Озеро. — И именно ты сообщил, что замечены чары Конфундус в Хоум-офисе...

Дамблдор дергается, но ничего не говорит. Фадж переводит взгляд на меня:

— Мисс Перунович. От имени Магической Британии я приношу вам свои извинения. Вы можете рассчитывать на компенсацию. У вас есть какие-то особые пожелания?

— Я бы хотела забрать своего брата и свалить домой, — честно признаюсь, на что Фадж грустно улыбается:

— Как я вас понимаю, мисс Перунович. Мистер Поттер, вы не возражаете уехать с вашей сестрой в Россию?

— В Югославию, — поправляет его Гарри и кивает. — Да. Только у меня есть просьба.

— Какая? — склоняет голову набок Фадж.

— Сириус Блэк невиновен. Моих родителей Волдеморту выдал Питер Петтигрю. Я хочу, чтобы моего крестного оправдали.

Фадж на какое-то время задумывается.

— Мистер Поттер, вы же понимаете, что я должен опираться на доказательства. Увы, нет никаких свидетельств, что Петтигрю не погиб. Хоть от него и остался тогда один палец...

В голове щелкает.

— Какой палец? Мизинец правой руки? — интересуюсь.

— Да, — кивает Гарри. — А ты...

— Если вы навестите то кладбище, которое, правда, Кощей знает где, — говорю министру, — то найдете там безголовое тело. У которого как раз не хватает мизинца. На правой руке. Логика мне подсказывает, что это и есть искомый вами Петтигрю.

— Даже так... Тогда я пошлю авроров на то кладбище, — сообщает Фадж. — Они его найдут, не беспокойтесь. Хорошо. В таком случае, полагаю, остаются формальности, но их легко уладить. Завтра я выдам вам необходимые документы.

— Ты делаешь ошибку, Корнелиус, — вдруг грустно говорит Дамблдор. — Все не так просто...