Десант легко взял Стамбул под свой контроль, закончив выгрузку всей техники. И над Царьградом взвилось знамя анархии! Англичане бесились, но ничего сделать не могли, так как понимали, что в узких проливах им не светит ничего хорошего против русских торпед. А любой десант искрошат пулеметы анархистов. Поэтому все их надежды были связаны с танковой атакой на Будапешт, которую они считали неудержимой.

Но когда двигающиеся колонны передовых войск и техники Антанты вдруг увидели, что весь горизонт покрылся дымом, а по ним сразу начали падать тысячи мин, превращая в кашу целые полки, командование усомнилось в дальнейшем успехе. Войска развернулись и приготовились к обороне, но... уже никого не было. Горизонт был чист. Но стоил им привести себя в порядок и похоронить убитых начать движение, как горизонт вновь весь окутался дымом минометов. После пятой атаки, армия взбунтовалась и отказалась двигаться вперед. Антанта начала окапываться, не пройдя и половины пути, занимая надежные рубежи, устанавливая артиллерию и долговременные укрепления.

За молниеносной мотоартилерией анархистов начала охоту авиация Антанты. Из Англии и Франции были направлены все боевые самолеты, для массовой охоты за анархистами. Тысячи самолетов были стянуты в единую воздушную армию. И тут выяснилось, почему так мало было сделано боевых мотоциклов — большая часть моторов у анархистов направлялась на строительство аэроплана единого образца "Свобода".

Это был легкий аэроплан с мотором толкающего типа и станковым пулеметом впереди. Хвост был раздвоенный, типа "рама". Многие, смотря снизу, смеялись, что тачанка полетела — "вон — две оглобли сзади торчат!" "Свобода" была удобна для штурмовки наземных объектов, не очень быстрой, но очень удобной для меткой стрельбы и бомбометания. А группой они могли дать надежный отпор любому истребителю ПМВ. У него было два моноблочных крыла: верхнее узкое с большим размахом и нижнее широкое но короткое. Верхнее создавало подъемную силу, а нижнее создавало экранный эффект при взлете и посадке, укорачивая длину взлета. Шасси состояло из четырех колес: первые два крепились на нижнем крыле, задние два малыша крепились на концах двух фюзеляжей-оглобель.

Аэроплан был устойчивым и легким. Он был самолет и самосад. Даже капотируя, что было почти невозможным, так как задний винт обдувая задний подкрылок рамы, стабилизировал его положение (хвост опускался только после остановки двигателя), самолет не ломался, а лишь клюнув землю возвращался назад, в горизонтальное положение. Поэтому летать на нем могла "каждая кухарка", с высокой вероятностью выживания. Те, кто не способен был на нем летать, возможно, вообще не заслуживали эволюционного права жить и размножаться.

Эти достоинства компенсировались малой дальностью полета — у него был маленький бак и грузоподъемность. Поэтому летать мог только один и не самый тяжелый пилот, жокейского веса. Для учебных самолетов приходилось снимать пулемет, чтобы слабый двигатель осилил двух пассажиров. В боевом виде, самолет мог улететь лишь на 30 километров или 20 минут кружиться на месте, после чего двигатель глох, и приходилось планировать на посадку. Благо, что планировал он хорошо. Скорость лишь слегка превосходила мотоциклетную — 100 кмч. Главное достоинство москитного штурмового самолета "Свобода" было в его низкой стоимости производства. Он стоил как два мотоцикла.

После воздушных боев быстро стало понятно, что грозный для наземных целей штурмовик "Свобода" беззащитен для истребителей заходящих сзади, со стороны толкающего винта. Пришлось придумывать тактику хождения штурмовиков по кругу, чтобы каждый отштурмовавшись по земле начинал прикрывать следующих товарищей заходящих на штурмовку. А для одиночных полетов, чтобы не чувствовать себя беззащитными, придумали в полые фюзеляжи вставлять трубки шрапнельных фейерверков. На их идею автора натолкнули китайские фейерверки, которые один за другим вылетали из картонной трубки. Картонную трубку заменили на стальную, а также усилили заряды и добавили мелкой шрапнели.

Противовоздушные заряды были одноразовые. Но поскольку в каждый фюзеляж влезало по два таких фейерверка, которые по выдергиванию запального шнура пилотом, начинали бешено пулять шрапнель в течении нескольких секунд в направлении предполагаемого истребителя, то можно было четыре раза с высокой вероятностью сорвать атаку истребителя. Пилоты, видя яркие траектории шрапнельного разряда, могли рулями его корректировать в сторону истребителя врага. И те сразу шугались как от черта, от этих огненных струй. На земле трубки фейерверков можно перезарядить снова.

Месячная война с Антантой закончилось разгромом армии вторжения в земли Дунайской конфедерации. Так что в нее на постоянной основе вошла и европейская часть Турции, и Австрия. Поход на Австрию сам напрашивался как ответный ход после разгрома нападения. Политика анархистов всегда проста как топор — бьют, дай сдачи! Это только буржуазные политики изощряются политическими интригами, а анархисты измученные войной, даже не желая войны с Австрией и желая только одного — мирного труда, были вынуждены вновь расширять размеры своей конфедерации. Полностью скушав Австро-Венгрию, Сербию, Румынию, Болгарию, и частично Турцию, Российскую империю, Дунайская конфедерация анархистов, стала "великой державой". Число стран превосходящих размерами её можно пересчитать пальцами одной руки.

Мировая политика пришла в полную запутанность. Буржуи не понимали с кем им воевать — коммунистами или анархистами? Или может стравить их и ожидать финала на стороне? Но если анархисты и коммунисты вступят в союз? Да "ху из" он такой этот Григорьев? Почему он побеждает? Почему народы стран, покоренные им не восстают, а вполне удовлетворены? Буржуинство было истощено мировой войной, но конца и края не виделось. Вместо поставленной на колени Германии появилась эта абсурдная Дунайская конфедерация, а вместо рухнувшей Российской империи некая РСФСР в тех же границах... Чего от них ждать?

Даже попытка Финляндии отложиться от России не выгорела, так как сторонник финского сепаратизма Ленин уже был в гробу (бог его знает по какой тайной причине, он хотел этого), а быстро взявший все в свои руки Сталин отменил сепаратизм, как буржуазное проявление национализма. Дескать, надо было бороться за свободу в порабощенном государстве романовской монархии, а в условиях социальных свобод, национальное обособление есть форма предательства своего народа! Финские белые подняли, конечно, мятеж, но при отсутствии "линий Маннергейма" Красная армия, имеющая немалую поддержку (резню русского населения и коммунистов финны еще не успели устроить) в народе, легко сломила мятеж, установив советскую власть в финской губернии. То же самое произошло и с успевшей вкусить самостийности за время оккупации Польшей.

А Грузия, в которой к власти пришли анархисты, тут же попросились в состав Дунайской конфедерации, почуяв в ней большую силу. Но конфедераты не пылали энтузиазмом по поводу этого проекта расширения. Народная армия конфедератов была совершенно обессилена этой невероятной гонкой по разным государствам верхом на тачанках. Всем хотелось отдыха. Идеалы анархизма — вещь важная, но фанатизм все же мало присущ анархистам. Если бы Григорьев повел их еще куда-нибудь, они бы восстали как гоплиты Александра Македонского, когда он их довел до Индии. Никто не хотел идти даже на помощь донским казакам, которые, глядя на Конфедерацию, также устроили у себя аналогичные порядки. Солидарность — дело хорошее, но спасение утопающих, в первую очередь, дело самих утопающих. Свободу нужно еще заслужить и созреть для нее. Впрочем, насчет казаков волноваться не приходилось — сами справятся.

Западная Европа, решила занять выжидательную позицию в отношении Востока, ("ни мира не войны") блокируя Дарданеллы и порты Югославии, отказываясь признавать этот хаос. Они решили ограничиться экономической борьбой. Но анархистам именно это и было нужно — железный занавес. В отличие от буржуазной экономики, строящейся на международной торговле, экономика анархизма тяготела к автаркии. Каждая община должна была учиться либо выживать за счет своих ресурсов, либо торговать только с такими же анархическими общинами. Внутренние деньги анархистов (талоны и кредитные статус-чеки) не конвертировались в остальном мире.

И даже если бы буржуи захотели торговать и признать анархистов, им бы пришлось отказаться, так как колониальная практика торговли западного мира выстраивалась как тормоз технологического развития. Для буржуев процесс международной торговли, это всегда экономическая война на уничтожение, а не взаимовыгодное сотрудничество. Во всяком случае именно об этом рассказывал сейчас Автарху Григорьеву сейчас комиссар экономики Конфедерации Дьюла Педель.

Григорьев был назначен Автархом ДК на пятилетний срок Высшим Советом собравшимся сразу после освобождения Австрии в Вене, как самый авторитетный анархист и основатель, хотя сам он уже хотел ограничиться должностью комиссара обороны. Но его сразу подняли на смех товарищи, обвинив в саботаже — забрезжил мир, и должность оборонщика была синекурой для бездельника. Народы всего мира слишком устали воевать. А политическая система ДК, во многом была изобретена самим Григорьевым. И, как говорится, инициатива наказуема! Сам изобрел — сам и доводи до ума! Борись с голодом и разрухой!

Так что новый 1921 год Николай Александрович Григорьев встретил в статусе Автарха огромной многонациональной территории. На восток она граничила с Вольным Казачьим войском, союзным ДК, с севера — советской РСФСР, отношения с которой еще не были прояснены, с юга — монархической Грецией, с запада Швейцарией и Германией. А также еще был кусочек границы Франции, так как, наступая по Дунаю в верховья, конфедераты отжали у Германии Мюнхен. РСФСР не устраивало, что ДК поддерживает казаков и контролирует Бессарабию, Одессу и Крым. Турков вообще не устраивало изгнание из Европы и оккупация Стамбула. Германию не устраивало потеря придунайских областей. Францию вообще не устраивал сам факт существования анархистов. И это притом, что именно французы породили анархизм как учение! Англию не устраивал угрожающий динамизм, с которым Дунайская Конфедерация решает свои проблемы и идеалы автархии, не дающие совать их длинный английский пиратский нос в каждую дырку.

Столицей ДК стал Будапешт, находящийся примерно посередине, и из-за того, что создание конфедерации началось именно с Венгрии. Григорьев объявил своим комиссарам, что самое легкое — завоевание земель пока закончилось, и теперь начинается самое трудное — сохранение и развитие. Комиссары с ним согласились. Среди анархистов отмороженные безбашенные маньяки мировой революции долго не задерживались. Это Сталин с ними нянчился в рамках марксисткой парадигмы в РСФСР, а ускоренная эволюция практической деятельности у анархистов быстро задвигала неадекватов в сторону. Совет мудрецов работал над мирным проектом общенародного договора анархической империи. Одиозное слово "империя" долго обсуждалось, но надо же как-то называть территорию, на которой ты живешь?

Слово "государство" было еще менее приемлемым, ведь смысл анархизма в отвержении государства! Государство производное от слова государь. То есть некая территория контролируемая неким диктатором. Критики анархизма любили ругать анархистов за идею "разрушения государства" интерпретируя это как тотальное разрушение территории и народа и порядка. Хоть у анархистов всегда четко подразумевалось лишь разрушение системы порабощения. То есть идея уничтожения государства в анархическом смысле, это лишь уничтожение "государя". Причем не обязательно физически, а духовно. Народ должен быть сувереном своей земли. Никакой компромисс, как у марксистов, невозможен. Никакой правящей партии, правящего класса, пусть даже пролетарского, не должно быть. Высшая власть — референдум народа! И как народ решит, так и будет.

Но как еще назвать бесклассовое общество? Как назвать его правовую и политическую систему? Ведь должно быть все просто и понятно для любого гражданина общества! Поэтому решили использовать термин народной империи. Тем более что по смыслу, слово империя не имеет буржуазного и эксплуататорского подтекста. Имперская идея это лишь попытка соединения народов в единое общество наилучшим из возможных способов. А наилучший способ империи это создание бесклассового общества. То есть анархия. Во всяком случае, совет мудрейших пришел к выводу, что нужно отказаться от буржуазного термина "конфедерация" в пользу термина "империя".

Но согласно духу анархии, империя должна быть свободной, без императоров. И для референдума, вместе с обновленным Народным Договором предложили новое но интуитивно понятное название — Империя Свободы. Географическое понятие "Дунай" и политическое "Анархия" решили снять из названия, чтобы не заморачиваться потом самоограничениями свободы и роста империи. Тот же Крым уже не имеет отношения к Дунаю. Да и нет необходимости каждому гражданину быть правоверным анархистом. Свобода должна заключаться даже в том, чтобы быть несвободным при желании.

Но самыми насущными проблемами новой империи были задачи практические — голод и разруха. Недостаток продовольствия смягчался значительными людскими потерями на землях, по которым отгремели только что мировая и гражданские войны, а также интервенция. То, что в других странах мира положение не намного лучше Григорьева не утешало. Нужно было как-то перезимовать, равномерно распределяя скудные припасы по общинам и подготовиться к весеннему сезону с минимальной разрухой в сельском хозяйстве. Частично можно было решить проблему голода, снизив поголовье скота. И в первую очередь — лошадей, заменив их на транспорт механический в армии и промышленности. Но это была лишь одноразовая мера, и малопопулярная — конину будут есть без удовольствия, только при сильной нужде. И для нее надо было запускать производство автомобилей и тракторов на максимум возможностей.

— А как это сделать при отсутствии диктаторской власти? — заявил комиссар тяжелой промышленности Фридрих Краузе Григорьеву: — Мои распоряжения носят рекомендательный характер! Меня просто могут не послушать!

Григорьев усмехнулся печально: — Что брат Фридрих, нелегко быть анархистом? Никакого орднунга? А ведь именно в этом твое спасение! Ты просто не понимаешь всю пользу анархизма! Если бы ты был диктатором, то вместо того, чтобы заниматься своим делом, создавая систему сотрудничества между людьми, ты бы начал решать ИХ ПРОБЛЕМЫ за них. А людям нужно лишь помочь думать своей головой. У тебя все равно не хватит сил думать за каждого. Ты политик и создай политическое решение проблемы, а не решай их проблемы. Учитель не должен решать задачи своих учеников. Будь учителем!

Дискуссия велась на русском. В виду того что Автарх был русским, комиссары были вынуждены либо учить русский, либо говорить через переводчиков. Так постепенно русский становился общенациональным языком империи явочным порядком. Григорьеву было не трудно выучить какой-нибудь язык империи, например, немецкий он знал неплохо. Но ведь иные народы имели иные языки. На всех не угодишь, был остро необходим язык межнационального общения. И поскольку ядро анархисткой армии говорило по-русски, а также шла мощная эмиграция из РСФСР русских, не желающих жить при большевиках, то явочным порядком русский становился наряду с немецким языком межнационального общения империи.