«Не прямо сейчас, — попыталась передать прямоту Рёко. — Может быть позже, но сейчас я не думаю, что захочу этого. В конце концов, если я верно прочла доктрину, она спасает всех, независимо от того, верю ли я вообще в ее существование или нет. Так что, знаешь…»
Рёко застенчиво улыбнулась, надеясь, что Асами не покажется это странным, если она заметит.
Вместо того, чтобы обидеться, Селецин снова развеселилась.
«Верно, — подумала девушка. — Ну, посмотрим, что принесет будущее, не так ли?»
На мгновение повисла мысленная тишина, после чего Рёко подумала дальше:
«Было бы хорошо, если бы Акеми Хомура просто ответила на вопросы, не так ли? — подумала Рёко. — Вместо того, чтобы вот так исчезнуть».
Это удивило девушку, запнувшуюся посреди разговора с Асами, прежде чем оправиться и подумать:
«Ну, конечно. А почему, по-твоему, мы ее ищем?»
Кларисса вдруг привлекла ее внимание обратно к разговору, и Рёко, основываясь на записанном таккомпом разговоре, смогла быстро сказать:
— О, да, я тоже думаю, что дуриан ужасен на вкус. Не представляю, как он может кому-то нравиться.
Внезапно осознав, что она оставила свой напиток странно нетронутым, Рёко схватила ананасовоподобный напиток и довольно неженственным образом отпила его.
— Ну, насколько это стоит, я слышала, после военных обонятельных улучшений у него совсем другой вкус, — сказала Селецин. — Но, э-э…
Девушка указала в сторону дальней стены, и они обернулись. Взгляд Рёко мазнул по остальной части помещения, по крупному главному столу, по кухонной зоне, жилой зоне, еще одной комнате, что, похоже, не служила никакой особой цели, кроме как добавить больше пространства. Наконец, ее взгляд остановился на далекой двухмерной проекции, плоско расположенной на стене гостиной, у которой собралась большая часть девушек. На изображении Кёко где-то на далекой Земле готовилась читать проповедь, встав у кафедры со своим знаковым яблоком. Она оглядела воображаемую толпу, излучая ощущение спокойной, радостной властности, что решительно расходилось с тем, что обычно видела Рёко.
Комната затихла, и Рёко успокоилась. Должно быть интересно.
— Мы здесь, чтобы помнить и чтить. Не столько жертву, сколько жизнь, пусть и об этой жизни мы так мало знаем. Мы здесь, чтобы помнить девушку, чьей жизни больше не существует, чтобы хотя бы в нашей памяти она оставалась нетронутой. Мы делаем это не ради будущей награды — наша награда гарантирована — но лишь как жест, благодарность, чтобы Богиня могла вспомнить, каково было быть человеком. Столетия назад, когда наш пророк была новичком в этом мире…
— … и таким образом, как было некогда сказано, давайте есть, пить и веселиться. Богиня хочет, чтобы мы праздновали, так что мы отпразднуем. Лучшее, что мы можем, это стремиться жить на полную, и именно это мы и стараемся сделать. Спасибо.
Комната разразилась аплодисментами, и Маки вежливо присоединилась, но, в отличие от остальных, ей оказалось сложно подчиниться просьбе. Она смотрела в глаза голографической девушки перед ними, эти прекрасные холодные глаза, невыразимо древние, и задавалась вопросом.
Глава 4. Непоследовательность
Один из столпов экономики Человеческого Правительства, мгновенная межзвездная связь, была одним из последних технологических «чудес», появившихся в послевоенный период, не достигнувшая полного развития до момента, когда были колонизированы три мира ядра, сформировав первую волну колонизации. Поскольку в развитии такой технологии сложно было быть уверенным, опираясь, в конце концов, на неизведанные области физики, Правительство построило планы колонизации на предположении, что межзвездная связь будет опираться исключительно на данные, переносимые относительно медленными сверхсветовыми космическими кораблями. С реализацией системы реле ММС схемы колонизации были быстро переработаны, запланировано значительное расширение второй волны колонизации. Простая связь сделала возможными колониальные экономики, что стали гораздо теснее связанной одновалютной зоной, распростершейся на множество систем, и, что, возможно, важнее, гораздо более централизованное управление и культурное влияние.
К этому моменту времени, в самом начале второй волны колонизации, правительства и культуры миров ядра из первой волны уже развили значительную независимость от Земли, и это событие с неохотой было ожидаемо и терпимо Правительством. Пусть это развитие нельзя было с легкостью обратить, Правительство удостоверилось, что его влияние на последующие колониальные миры будет значительно более прямым. В то время как колониальным мирам в некоторой степени предоставлялась независимость и самоуправление, Правительство теперь оказалось способным принудить к некоторым правовым политикам — и, что важнее, к своей идеологии — гораздо эффективнее, чем ожидалось, и свободно пользовалось этой возможностью. Более того, Правительство теперь могло гораздо эффективнее управлять экономикой Человеческого Правительства в целом, удостоверившись, что оно может вечно скрываться за плечами капиталистических экономик колониальных миров, регулируя потоки капитала, как посчитает нужным. В этом оно могло обладать мощнейшей дубинкой огромных производственных мощностей Земли — но с ней нужно было обращаться с осторожностью: в то время как производственные мощности Земли вполне могли самостоятельно полностью удовлетворить все нужды колоний, что эффективно распространило бы Земную плановую экономику на все человеческое пространство, это был бы неэффективный результат. Следовательно, торговля Земля-колонии строго контролируется, и Земной избыток осторожно отводится в промышленное развитие в колониях.
Контроль и культурный обмен в основном ограничиваются тремя важными факторами. Во-первых, ограничительные политики на гражданское ВР-погружение предотвращают достижение межзвездными коммуникациями истинного взаимодействия лицом к лицу, необходимого для настоящей культурной синхронности. Во-вторых, система реле ММС, в то время как свободна от ограничений задержки передачи, страдает от постоянного ограничения ширины канала и маршрутизации, из-за высоких затрат на создание и поддержание даже одного реле ММС. У многих колониальных миров только одно, а у не спонсируемых Правительством колоний часто нет ни одного. Представители Правительства и военные должностные лица, занимающие высокоприоритетные позиции, могут использовать текучую связь с низкой задержкой, но для остальных время ММС является ценным ресурсом. Установить канал с высокой пропускной способностью, требуемый для того, чтобы крупное колониальное правительство было лишь продолжением Земного Правительства, будет чрезвычайно дорого. Наконец, Правительство не заинтересовано в поощрении излишней однородности по тем же самым причинам, по которым пытается предотвратить появление на Земле полной монокультуры; считается, что потеря культурного разнообразия приведет к некоторым издержкам, и что широкое разнообразие культур обеспечивает большую цивилизационную устойчивость в случае катастрофических событий.
С прибытием головоногих и демонстрацией рабочего образца мгновенных межзвездных путешествий в лихорадочном темпе ведется исследование основ системы реле ММС, в надежде, что ММС содержит секреты Парадоксального двигателя пришельцев.
— Статья Инфопедии, «ММС», раздел: «Влияние на колонизацию», режим: дискурсивный, средняя плотность, выдержка.
Нации, пережившие Объединительные войны по большей части нетронутыми, как правило основные нации Объединенного Фронта и МСЁ, унаследовали от войны значительную долю населения этнических иностранцев, отчасти из-за массового притока военных беженцев и их потомков, но также из-за естественных последствий глобальных военных и правительственных операций ОФ. Основные страны ОФ оказались действующими в качестве перевалочных пунктов военных подразделений почти изо всех возможных источников, отправляя военные подразделения во все отдаленные уголки мира, только чтобы вернуть их с багажом, полным спасенных борцов за свободу, поклонников и новонайденных любимых. Из-за остроты войны Исполнительный комитет ОФ, а позже СЧО, были мало склонны к местническим или националистическим настроениям своих стран, регулярно отклоняя дипломатические протесты в целях основания новых поселений для беженцев и давя на правительства в целях смягчения требований к гражданству.
В то время как многие их этих новых жителей после войны вернулись на свои родины, многие другие решили осесть, предпочитая не возвращаться, зачастую, в пустоши. Непосредственно после войны СЧО ОФ был чрезвычайно чувствителен к возможной фрагментации и использовал отсутствие в новом сверхгосударстве границ для поощрения миграции во всех направлениях. Люди переезжали в поисках работы, воссоединяясь с семьями в новых странах или просто в поисках лучшей жизни — и после войны ее обычно можно было найти в странах, что пережили войну, пострадав меньше всего.
Следовательно, этнические структуры многих национальных до войны государств трансформировались, некоторые ранее однородные регионы обнаружили в своем населении двадцатипроцентные меньшинства. В то время как время от времени вспыхивала этническая напряженность, наказание СЧО было суровым, и большая часть населения оказалась вымотана войной. За столетия, по мере продолжения глобальной интеграции, культурные различия исчезали, позволив культурам мира слиться в то, что позже злобно прозвали «монокультурой». В то время как утрата культурного разнообразия в итоге встревожила Правительство, это оказало побочный эффект, запустивший интенсивную ассимиляцию меньшинств в принявшие их нации — что все равно становились неотличимы от их родины. Итоговый результат был любопытен: этнически разнообразные нации, что после столетий смешанных браков и культурной интеграции ничуть не выглядели неоднородными.
— «Демографическая ударная волна: глобальное смешение и наследие Объединительных войн», выдержка.
Эта бурильная установка не побьет меня, разве что я умру прямо здесь, с молотом в руках.
— Джон Генри
«Томоэ Мами желает сообщить вам, что она запустила симуляцию и будет готова к вам, когда вы решите присоединиться».
Кёко кивнула по привычке, от которой она до сих пор не могла избавиться, несмотря на то, что больше десятилетия провела с одной из этих хитрых штук у нее в голове — ну, на позвоночнике, но неважно.
Положив на соседний стол старомодный планшет, она с наслаждением потянулась, по крайней мере настолько, насколько ей позволял крошечный альков, где стояла ее кровать. В этом маленьком теле было проще, чем в одной из ее более взрослых форм, но все равно было тесновато. Ребенком она ненавидела спать в алькове, пока они не смогли переехать в дом рядом с церковью, и им не нужно было жить в самой церкви. Как раз перед тем, как проповеди ее отца начали отклоняться от доктрины.
В ретроспективе она не уверена была, почему же она восстановила эту комнатку. Конечно, это была форма аскетизма, но не отвергала ли она неявно проповедуемые отцом доктрины?
Конечно нет. Ее отец во многом опередил свое время. Но Центральная Церковь отказалась слушать, и из-за них не стали слушать люди. Это была… хорошая метафора нынешней религии.
Ну, религии кроме ее Церкви.
Она подозревала, что это была своего рода ностальгия. Несмотря на плохие воспоминания об этой комнате, общие воспоминания о том периоде ее детства были достаточно ярки, заметно ярче голодных времен или времен после этого.
Порой ей снилась ее сестра. После этого она задавалась вопросом: Зная то, что она знала сейчас, какую бы судьбу она предпочла для Момо-тян? Долгую и счастливую жизнь, смерть от старости, в то время как ее вечно молодая онээ-тян приглядывает за ней? Или, быть может, Кёко предпочла бы, чтобы ее сестра тоже заключила контракт, чтобы они и поныне могли бы быть вместе.
И посмертие: Каково оно? Каково бы было снова встретиться с ней? Снова встретиться с Саякой? Снова встретиться… со своим отцом?
Она покачала головой, возможно раздраженно. Сейчас, в старости, она обнаружила, что все чаще и чаще размышляет о подобном, с ностальгией вспоминает о давнем прошлом, все чаще смотрит в небо и все реже на землю. Возможно, еще и поэтому она решила спать в этом маленьком алькове. Он напоминал ей, какой она была в молодости.
Плюс, насколько оно стоило, теснота предоставляла интересное разнообразие для…
Она нахмурилась, эскимо во рту вдруг показалось кислым. Ей не хотелось, чтобы ее мысли пошли в этом направлении.
Она просматривала запись своего недавнего выступления, на своем устаревшем голографическом планшете, аннотированную и рецензированную. Неплохо получилось, но что-то в языке ее тела было не тем.
Невероятно. Это был день рождения Богини, и она все равно могла думать лишь о своих сожалениях. Момо-тян, ее семья, Саяка, Юма, Мами, Хомура… много кого, но также и Маки.
Будь проклята эта пробравшаяся в ее голову девчонка! В какой-то степени она гордилась тем, что не была как Мами, не позволяла себе тяготиться всевозможной ерундой, но одна бурная ссора, и вдруг вот она, страдает, совсем как Мами. И это не потому, что это первый ее плохой разрыв. Она и правда стареет.
Ну, по крайней мере, ясно было, что она никогда не станет Юмой или Хомурой, с их умением полностью хладнокровно взвесить человеческие жизни и счастье и обосновать свой метод ужасных действий, оправдывая это смутными жестами в сторону посмертия или большего блага. В каком-то смысле, она гордилась тем, что не была такой же, несмотря на неявную похвалу их действий инкубаторами, убеждающими ее больше походить на них. Да ладно!
И то, что Юма пошла по этому пути, было, по крайней мер отчасти, ее виной. Если бы она была…
«Ладно, серьезно, хватит уже этого, — подумала Кёко. — Достаточно».
Она приняла приглашение Мами, легла на кровать и закрыла глаза, ожидая, пока мир погаснет.
— Ну, потребовалась целая вечность, — пожаловалась Юма, когда Кёко открыла виртуальные глаза. Маленькая девочка у ее ног уставилась на нее с притворно-гневным выражением. — Чем ты вообще занималась? — продолжила девочка. — Я думала, ты порвала со своей девушкой! Или ты так быстро нашла новую?
Кёко мысленно простонала, надеясь, что это не станет заметно. Она пыталась не думать об этом.
— Во-первых, у меня были дела Церкви, — солгала Кёко, со своим ростом свысока глядя на Юму. — Во-вторых, я не ценю, когда правительство — что подразумевает тебя — лезет в мои дела. И в-третьих, учитывая, сколько ты об этом говоришь, может быть тебе стоит как-нибудь попробовать. Расслабляет.
На лице Юмы появилась насмешка.
— Снова предлагаешь своей имото непристойности, нээ-тян?
Кёко проигнорировала ее, нагнувшись и взяв девочку на руки. Требовалась определенная ловкость, так как их видимая разница в возрасте не была настолько большой, но для волшебниц подобное было просто неважно. Не упоминая о том, что она могла просто откорректировать виртуальность, если бы ей и правда потребовалось.
