Империя-1

Стояла мертвая тишина. В толпе стихли все голоса, молчали абсолютно все. И толпа стало гораздо большей, чем вначале.

Мне это любопытство не понравилось. Но отступать было некуда.

Легким пружинящим шагом я подошел к купчине. Барыга смотрел на меня так, словно у меня внезапно отросли еще две пары рук и ног, причем прибыли ни от первой, ни от второй пары не получиться. А вот убытков...

-Мой приз, почтеннейший. -Устало сказал я.

-Что? Как... -Не понял купец. -Ах, да. Конечно же...

Бусы и нож в простых ножнах перекочевали в руки победителя. В который уже раз тут сражаются во имя женской красоты. Да и не только тут, думаю. Во всех уголках Вселенной, где есть люди, так было и так будет.

Люди вокруг взорвались приветственными воплями. Орали все — и деревенские, и купцы, и стражники каравана.

Под этот гвалт я подошел к широко улыбающейся Иве, церемонно передал ей бусы и забрал свою рубашку.

Девушка, не выпуская из рук бус, порывисто обняла меня и поцеловала в губы. В глазах ее стояли маленькие слезинки, но все же она улыбалась, и это выглядело прекрасно! В тот момент за ее улыбку я был готов положить не то что одного Ворота, а десять таких громил. Да что десять, двадцать, тридцать... Пока оставались бы силы.

Собравшиеся громко захлопали, засвистели, приветствуя действия Ивы. Послышалось несколько комментариев, весьма неприличных, от которых Ива зарделась маковым цветом и немного отступила от меня на безопасное расстояние.

Бусы уже висли на ее шее, и среди простоватого платья на груди выглядели великолепно.

А Ворот все еще никак не мог восстановить равновесие. Беднягу шатало из стороны в сторону как пьяного слесаря после получки.

-Эй, купчина! Давай еще на что-нибудь! -Предложили из толпы. Вслед за предложением раздался смех, еще более обидный, чем звучал до этого.

Ива прижалась ко мне.

-Пойдем отсюда! -Быстро шепнула она.

И мы ушли.

Я потирал кулаки, которые немного сбились о толстые мышцы Ворота. Но в целом я был горд своей победой. Хотя умом понимал, что только укрепил веру в свое колдовское происхождение. И это мне еще может выйти боком.

Мы еще немного погуляли по ярмарке.

Денег все равно не было, как и того, на что можно сменять товар.

Жители деревни теперь при встрече почтительно здоровались, загодя. Караванщики тоже посматривали как-то не так, как обычно.

Вообще, я еще раз подметил, что денег тут нету. Никто ничего на деньги не покупал, все только меняли.

Очень хотелось посмотреть на выигранный нож, но рассматривать его в толпе что-то не хотелось. Мало ли что подумают.

Но вот на деньги очень хотелось взглянуть.

С этой просьбой я, как меня не коробило, обратился к Иве.

-Ива, а почему тут только меняют вещи? А как же... -Вдруг я понял, что не знаю такого слова, как деньги.

-Ты имеешь в виду 'Деньги', Кьен? Это очень опасная вещь для простого человека. Только староста может...

Ничего себе. Вот ребята зажигают...

-У нас только староста может хранить эту гадость. Если кто находит деньги, то сразу старосте отдают, а то проклянут.

-А если хочется что-то купить, как же быть, Ива?

-Да что купить... -Ива потрогала ожерелье с мечтательной улыбкой. -Мы обычно меняемся.

-А если что-то для деревни надо? -Продолжал настаивать я.

-Это староста покупает.

-А если вот торговец отказывается продавать, только за деньги?

-Тогда идешь к старосте, и меняешь у него вещи. А потом вместе со старостой идете к торговцу... Впрочем, нам с тобой пока не о чем беспокоиться, все равно у нас даже сменять нечего... Да и ладно, Бог пошлет. Пойдем домой, а? Что нам тут с тобой делать?

Я украдкой глянул на Иву. Та гордо шла рядом со мной, как будто ненароком поправляя бусы. Чтобы все видели ее новое приобретение. И ожигала взглядом всех остальных красавиц, которые имели глупость строить мне глазки.

Но на монетки все равно посмотреть стоит.

* * *

*

Уже дома, в последних лучах солнца, я стал рассматривать нож.

Ива занялась приготовлением пищи, а у меня как бы выпала свободная минутка.

Нож как нож. Полоска стали, с одной стороны листообразная, с обеих сторон заточенная. Идет небольшая дола на две трети длины лезвия. Гарды нет в помине, а рукоять сделана из намотанных полосок кожи. Обушок сделан полукруглым.

Очень примитивное изделие.

Я еще раз крутанул его в руках.

Заточка машинная. Раньше, когда еще не было керамических соединений и не умели работать с молекулами, ножи делали так. Сначала брали большую болванку, потом ее нагревали, чтобы металл принял пластичность. Потом били по ней молотком, грубо приводя к нужной форме. А потом на вращающимся абразивном круге затачивали края лезвия. Или без этапа проковки, просто вырезали нужную форму на станках методом резания.

Забавные исторические способы обработки. Лет за сто до моего рождения обработки резанием почти уже не осталось.

Но тут нож точили явно на примитивном станке. Затачивали тоже.

В зависимости от эпохи, методы и способы обработки могут отличаться. Судя по чуть неровной кромке и проведенным словно по одной линии долам с обеих сторон клинка, заточили его вручную, а вот долы нарезали уже строгальным станком. Или фрезерным. Рукоятку уже намотали вручную.

Такое вот средневековое производство. Значит, есть в таинственной Империи и фрезерно-строгальные станки, и абразивные круги, и какой-никакой станочный парк и что-то вроде производства.

Хорошо она тут устроилась, Империя-то эта.

Одно понятно, что это не уровень колонии, пусть даже и деградировавшей. Если оборудование осталось, то ножей на-амного получше можно нашлепать в любом производственном комплексе по полкреда за тонну.

А если бы совсем деградировали? Так, что от промышленных комплексов осталась лишь пыль, и только древнейшие технологии обработки все еще в ходу.

Ну да, за двести-то лет! Флаеры могли рассыпаться, шаттлы тоже. Но вот практически вечные сборочно-обрабатывающие машины... Да чему там ломаться-то? Они ж еще и саморемонтирующиеся.

Я почувствовал, что начинаю загоняться.

Слишком много размышлений.

Есть Империя, в которой есть развитый станочный парк. Вот это дано.

Но что тут называют Империей Австралазиа? Остатки ли это земной колонии, которые неведомыми мне путями впали в дикость? Или просто местечковое государство?

Вот бы еще и на деньги их посмотреть, чтобы знать, как выглядят.

Деньги, как средство взаиморасчетов и один из финансовых столпов любой властной пирамиды, государство защищает как только может.

Как ни крути, а надо идти в Империю. Посмотреть, что там да как. И выйти на контакт с колониальными властями.

Но выпустят ли меня из деревни?

Не знаю. Но почему-то мне кажется, что покинуть деревню будет чуть сложнее, чем сюда попасть.

-Кьен, хватит нож крутить! Он лучше, чем у Шестого! -Ива разливала наваристую тановую похлебку по плошкам. -Давай есть лучше, смотри! Ну разве не вкусно? Только сначала молитву. Давай, повторяй за мной...

* * *

*

Все, что я успел достоверно узнать — религия тут монотеистическая, единобожие. Дальше в этом деле я не разбирался, так как я не ксенолог и не культуролог.

Во все ее тонкости я не вникал, решив на всякий случай держаться от нее подальше. Как-то мне инстинктивно не нравилось вмешиваться в еще и эту партию.

Но религия неожиданно соприкоснулась со мной, причем весьма быстро. Однажды утром к нам зашла Ветка, заговорщически переглянулась с Ивой, и девушки позвали меня с собой.

Ветка уже давно не заходила, с недельки две, и видел я ее больше мельком, а тут — нате вам, гости пришли. И на кой она мне сдалась-то, а?

-Пошли. -Сказала Ива, вытирая пот со лба.

-Куда? -Удивился я. -Ведь еще так рано...

-... -Произнесла Ветка.

Я этого слова я все еще не знал, и переспросил, что они имеют в виду.

Девушки внимательно посмотрели на меня. Ива переглянулась с Веткой, явно хотела что-то сказать, но в последний момент передумала.

-Так куда пойдем-то? -Еще раз спросил я. -Да в такую рань...

-Такое место, где поклоняются богу. -Осторожно сказала более бойкая Ветка. -Понимаешь? Церковь.

-Церковь? -Сделал я вид, что вот наконец-то догадался.

-Да, в церковь. Ива, а где ожерелье? Покажи, а?

-Я с собой одену! -Ива упорхнула за занавеску. -Ты садись, что стоишь? Кьен, одевайся красивее, сегодня важный день у нас!

Я вспомнил про виденный мной храм. Церковь? Религия? Раньше я как-то не задумывался над тем, что религия может мной заинтересоваться. А между прочим, задуматься стоило. Очень и очень даже стоило.

Можно было пытаться их не замечать. Но проблемы, которые ты не замечаешь, рано или поздно все равно ударят по тебе так, что мало тебе не покажется. Потому — решайте проблемы сразу. Можно, конечно, отказаться...

Мимоходом я глянул на кислое личико Ветки.

Не стал бы говорить, что она сюда по своей воле пришла, вон как ее корежит. Так и хочет оказаться подальше от меня. Но не уходит, терпит. Значит, ее прислал кто-то, кого тут принято слушаться. И вряд ли староста, главная женщина или главный охотник заинтересовались в том, чтобы я сходил-таки в церковь. Значит, поработал жрец. Решил познакомиться.

Нас учили, что религия является одной из главных социально-культурных движущих сил ранних общественных формаций, а также средневекового общества. Конечно, для более подробных объяснений надо бы поговорить на эту тему с социологом, но общие черты и так ясны.

Все дело в том, что нам, людям, которые родились в высокотехнологичном мире и получили великолепное образование, как техническое, так и гуманитарное, трудно поверить, что нами правят какие-то высшие силы. В моих местах идеи любой религии казались глупостью. Верить надо в себя и в дела рук своих, а не в заоблачный мир, в который мы когда-нибудь можем попасть.

А вот эти люди родились в своем мире. В религии они находят оправдание своей жизни, в религии они находят утешение, в религии они обретают свой мир. Поэтому неудивительно, что они будут очень ревностно хранить свою веру, в том числе и от посягательств чужаков.

Мне очень трудно их понять. И трудно будет вести себя точно так же, как и они.

Да, и молюсь вместе с Ивой, старательно разучил молитвы, которыми дело начинают и которыми дело заканчивают, подражая Иве, черчу знаки веры. Но не думаю, что это еще и все.

Религиозное влияние — оно не совсем то же самое, что и власть. Властью тут обладает староста. А жрец, он же шаман, обладает влиянием. Если со старостой еще можно поспорить, поупрямится, поиграть логикой, то с этими... 'Бог не приемлет' или 'духи будут недовольны', вот и вся недолга, а проблем выше крыши, причем сразу же.

После нескольких печальных инцидентов на Земле, еще в самые стародавние времена, был сделан вывод — пришельцы не должны влезать в религиозные споры хозяев. И вообще желательно дистанцироваться от религии. Вы сами по себе, мы сами по себе, мы над вашими религиозными спорами. Не самый лучший выход, конечно же, но... Чем дальше, тем спокойнее.

Мне же такое не удастся ни в каком случае. Я прочно попал в этот мир, и не как посланник высокоразвитой могущественной страны, в броне и с АСВ наперевес, а как потерпевший крушение путешественник с голой филейной частью.

А это уже совсем другой разговор.

От мыслей меня отвлекло восторженное аханье Ветки.

-Вот ты, вот это да! Кьен, ты выиграл его?

-Выиграл. -Ответила за меня Ива. -Пошли уже, что сидеть?

И мы пошли в храм. Назвать его церковью у меня язык не поворачивался. Церковь — это другое, как ни крути...

Я пока что не был внутри храма, стоящего в центре деревни. Проходил мимо, не более.

Ива и Ветка буквально втащили меня за руки внутрь.

Внутри было тихо и спокойно. Большое помещение, на стенах висят тканые гобелены, изображающие какие-то сюжеты на религиозные темы. Ткань уже старая, прохудилась кое-где, и умело зашита. С первого взгляда даже не заметно. Но вот смысл картин решительно от меня ускользал.

Вдоль стен стоят скамьи, как в католической церкви. Деревянные скамьи, сбитые деревянными же клиньями.

Алтарь же напоминает мне... Нет, ничего он мне не напоминает. Неизвестно что. Большой каменный куб, на котором умело вырезан крест. Крест странный — немного похож на христианский, только все же... Все же инопланетная вера. Несколько лишних перекладин, все оканчиваются остриями. В центре, где пересекаются перекладины, пустое кольцо с неразличимой надписью.

Под крестом идет какой-то текст, строчки (или столбцы) иероглифов. И вырезано лицо какого-то человека — бородатого, с длинными волосами, перехваченными лентой над головой. Пророк, или кто там еще.

У алтаря на коленях стоял жрецешаман. Нет, уже не шаман, и даже не жрец — а священник.

Приземистая фигура склонилась мрачно, но с достоинством, черный плащ спадает на каменный пол, на спине болтается обширный капюшон, а голова совсем-совсем седая, и как это я раньше не заметил-то, да плечи все еще широкие, шире даже плеч отца Ивы.

Он услышал нас, обернулся.

Я жадно вгляделся в его лицо.

На вид — лет пятьдесят-сорок. Шрамы, все-все лицо в страшных шрамах, и все больше я понимал, что шрамы это ритуальные. Та самая морда, что я тут увидел, когда в себя пришел. Не удивительно, что я едва не отрубился снова, во сне такого увидишь, не факт, что проснешься. На лбу крест, такой же, как и на алтаре. И тоже вырезан, но с необычайным искусством. Ни одной лишней линии, шрам ровный, с ровными краями. И вместе с тем крест очень хорошо различим.

А на лице, искореженном шрамами, как рубной пень — ударами топора, синие-пресиние глаза. Смотрят требовательно и быстро, перебегают с одного на другое, нигде подолгу не задерживаясь.

И снова мне стало крайне неуютно от его взгляда. Очень, очень неуютно. Уж лучше бы передо мной стоял братец Ивы...

-Да прибудет с вами Бог, дети. -Сказал он, неторопливо поднимаясь во весь рост и запахивая свой плащ.

-Да прибудет с нами Бог, святой отец, -нестройным хором отозвались девушки. Я промолчал, гадая, что же им надо. Половину слов я не понимал, но сразу же уловил их смысл.

Ритуальное приветствие, надо же

Постоим тихо, авось и не заметят...

Но как бы не так! Жрец уже сам заметил меня. Точнее, заметил меня он сразу, но до того вида не подавал, а теперь вот решил обратиться. Внимательные глаза, с затаенной хитринкой уперлись мне в лицо, изучая и оценивая.

-Да прибудет с тобой Бог, сын мой. -Обратился он уже явно ко мне.

-Да прибудет нами Бог, святой отец, -сказал я, старательно копируя даже интонации девушек. Религия, лучше с ней не конфликтовать.

Святой отец сделал странный жест — ладонями как бы огладил подбородок и грудь, посмотрел на меня требовательно и важно. А в глазах все то же самое, что и было — хитринка и насмешка...

Я стоял как стоял, ничего не понимая. Сейчас главное не дергаться, не настолько я еще выздоровел, чтобы дергаться.

-Скажи, сын мой, -священник призадумался, -а какому Богу ты молишься? Какому Богу молиться ваш народ?