Зов Долга

— Именно так. — Эмберли снова кивнула. — Если бы он был привычен к своим силам, он бы отмалчивался, максимально увеличивая свое преимущество, и знал, как не выдать своего местоположения. Его волнение позволяло тебе замечать его краем глаза, а он не мог достаточно сконцентрироваться и поддерживать целостной ту ауру, которой окутал себя.

— Похоже на правду, — сказал я. — Некоторым образом. Что оставляет нас с версией о безымянном ничтожестве, которое внезапно обнаруживает в себе способности псайкера и устраивает покушение на человека, которого только что увидел в пикт-передаче. Какие шансы, что подобное могло произойти?

— Не очень высокие, я бы сказал. — Живан поставил пустую чашку на стол и передал по кругу графин с амасеком, который по своим качествам был уж по меньшей мере равен всему, что могло найтись в коллекции Киша. — Я спрошу арбитра, существовали ли на Периремунде активные культы Хаоса. Где бы ни гнездились ведьмаки…

— Верно подмечено, — поддержал я, придя к такому же выводу.

Мы оба поглядели на Эмберли, которая снова пожала плечами — со столь же приятным глазу эффектом, как и в прошлый раз.

— Да, должен быть по меньшей мере один, — отозвалась она, и, что касается меня, светский тон, которым это было сказано, вызвал у меня беспокойство. — А может, и несколько.

Ну хорошо, конкретно ее Орден был призван справляться с угрозами со стороны чужаков, подобными той, с которой мы столкнулись в настоящее время, но я все-таки ожидал, что она проявит немного больше озабоченности ввиду вероятности обнаружить кучу еретиков поблизости, проводящих свои богохульные ритуалы и призывающих всяческие ужасы из варпа. Какие-то из этих мыслей, вероятно, отразились на моем лице, потому что Эмберли только улыбнулась мне:

— В подавляющем большинстве так называемые культисты не имеют ни малейшего представления об истинной природе Хаоса. Они сбиваются вместе потому, что ощущают отчуждение от общества, а не потому, что действительно желают обрушить на Галактику Губительные Силы. — Глаза ее на мгновение стали жесткими. — Конечно же, есть и исключения.[40]

— И можно предполагать, что одно из таких исключений действует на Периремунде? — спросил я.

Эмберли покачала головой:

— Я в этом сомневаюсь. Иначе мы бы уже давно обнаружили следы их деятельности. Но вполне возможно, что одна из менее опасных групп окопалась где-то на этой планете. Даже если все, что они делают, — воспроизводят какие-то бессмысленные ритуалы, увиденные в пикт-передачах, то все равно они должны являться естественным прибежищем для любого неучтенного псайкера на планете. Подобных нашему анонимному другу.

Она кинула взгляд на инфопланшет. Мой несостоявшийся убийца не имел при себе никаких документов и одет был в кричаще-яркий клоунский костюм, который в любом другом месте привлек бы внимания не меньше, чем орк в бальном платье, но периремундцы такой стиль в одежде сочли бы, наверное, консервативным. Вне сомнения, Киш выяснит, кто же это был, но к тому времени соратники псайкера, вероятно, давно уже скроются.

— Таким образом, вы придерживаетесь точки зрения, — медленно произнес Живан, стараясь переварить новую и неуютную информацию, которую только что предоставила нам инквизитор, — что та группа, к которой принадлежал этот человек, не представляет для нашей военной операции угрозы?

Эмберли безнадежно закатила глаза и вздохнула:

— Конечно же, они представляют угрозу, это же сумасшедшие поклонники Хаоса. Просто в данный момент эта угроза гораздо меньше той, что исходит от флота-улья, нацеленного сожрать все живое на этой планете. — Она сделала глоток амасека. — Когда мы справимся с насущной проблемой, сможем побеспокоиться и о мелочах.

Я был не очень убежден в том, что культ Хаоса, даже такой, который инквизитор считала относительно слабым, можно назвать мелочью, но то, что она хотела этим сказать, понял.

— Что ж, посмотрим на это с положительной стороны, — сказал я. — Возможно, тираниды будут так любезны, что всех их слопают.

Эмберли сладкозвучно рассмеялась:

— Возможно, именно так и получится.

— И все же я не понимаю, — произнес Живан, снова кидая взгляд на планшет, — почему они проявили себя именно сейчас. Он должен был знать, что мы его вполне можем взять живым.

— Возможно, он не был наиболее рационально мыслящей личностью на планете, — отозвался я, припоминая Рахиль и других псайкеров, которых мне приходилось встречать, — и вспомните, он считал, что его невозможно увидеть. Полагал, что сможет просто так пройти в здание Арбитрес, выполнить свое задание… — Отчего-то мне не хотелось произносить словосочетание «убить меня», поскольку это напомнило мне, насколько близко в действительности прошла моя смерть. — А затем просто выйти обратно. Если бы ему удалось провернуть такое, всю вину списали бы на обычных мятежников и никто даже не заподозрил бы существование культа.

— Это именно то, что я хочу сказать, — произнес Живан. — Если бы они не показали себя этим вечером, то мы бы даже не знали, что они вообще здесь есть. Зачем же им это понадобилось?

— Мы заглядывали под очень многие камни в поисках выводков генокрадов, — указал я. — Возможно, они просто испугались, что мы начнем хватать их людей тоже и, таким образом, выйдем на их организацию. Так что они впали в панику превентивно, раньше, чем мы случайно наткнемся на их культ.

— Звучит правдоподобно, — согласился Живан.

Ну, не более иррационально, чем все остальные версии. Мне пришлось на своем веку полюбоваться проделками последователей Хаоса, и придумывать им объяснения — самое гиблое дело на свете, так что мы оставили эту тему.

Остаток ужина прошел в приятной дымке светской беседы, за партией в регицид с Живаном (которую я достаточно легко выиграл, хотя Эмберли каждые пять минут, чуть оперевшись на мое плечо, предлагала альтернативные ходы) и распитием выдающегося амасека из запасов лорда-генерала, и это укрепило нас всех в ощущении беззаботной радости, несмотря на ту ужасную угрозу, что нависла над нами. В целом я уже долгое время не чувствовал себя настолько расслабленным, даже в свете суровых событий дня, и Живан, похоже, ощущал то же самое. С того самого вечера я начал получать периодически приглашения отужинать с ним, каждый раз, когда только у нас обоих появлялось свободное от несения службы время.

Но в конце концов вечер исчерпал себя, и я предложил Эмберли проводить ее до отеля. Конечно же, ни в каком эскорте она не нуждалась, поскольку вполне была способна уложить даже орка, случись такая необходимость, но это было вежливо с моей стороны и к тому же позволило бы мне провести в ее обществе еще немного времени. Мгновение подумав, она кивнула и улыбнулась:

— Это было бы очень приятно.

Живан устроил свою штаб-квартиру в здании Арбитрес, как я подозревал, исходя скорее из соображений безопасности, чем из каких-либо иных, и Эмберли сама провела меня по лабиринту служебных коридоров, пока мы вновь не очутились в том подземном помещении, где утром запарковался наш «Рино». Теперь здесь стояла сверкающая спортивная машина размером с лимузин, с затемненными окнами, висевшая в паре сантиметров над камнебетонным полом, негромко напевая гравитационными установками.

— Очень мило, — произнес я, оценив плавные обводы агрегата и в целом исходившее от него впечатление сдерживаемой мощи.

Я не был так уж хорошо знаком с гражданскими машинами, но сомневался, что нечто столь эффектно и дорого выглядящее могло быть произведено на Периремунде.[41]

Когда мы приблизились, передняя дверца машины с шипящим звуком распахнулась и нам изнутри улыбнулся Пелтон: фуражка водителя на его копне пшеничного цвета волос угнездилась совершенно неподобающим образом.

— Домой, миледи? — спросил он, играя роль с убедительностью деревянной марионетки, но Эмберли кивнула, проскальзывая на заднее сиденье, почти столь же широкое и мягкое, как то, которое мне пришлось занимать в безвременно почившем лимузине Киша.

— Домой, Пелтон. — Она взглянула на меня. — Вы все-таки меня сопроводите?

— Конечно же. — Я скрыл удивление с легкостью, выработанной долгой практикой, и неуклюже залез следом за нею. И пока дверца с шипением закрывалась за мной, уточнил: — Миледи?

Эмберли кивнула, в то время как Пелтон дал полную мощность на мотиваторы, и лоснящийся аппарат пришел в движение, развернулся вокруг собственной оси, одновременно поднимаясь на метр или около того над полом, и с легким гудением направился в сторону взрывозащитной двери.

— Я путешествую под именем высокородной леди Вейл, аристократки системы Критенвард. Это объясняет кучу народу, ошивающегося возле моих апартаментов.

Последняя фраза была произнесена протяжно, как принято у благородных, с выражением утомления и скуки.

Пелтон снова ухмыльнулся, очевидно оценив шутку.

— Это она о нас, — пояснил он на тот случай, если я не догадался, и снова вернул свое внимание к управлению машиной. — Ой, а этого-то я и не заметил!

Он дал чуть больше энергии на репульсоры, заставив нас перелететь через «Рино», который как раз появлялся из входного туннеля, причем между громоздкой бронированной машиной, нами и потолком туннеля оставалось едва ли по сантиметру зазора.[42]

— Мельком, прекрати выпендриваться перед комиссаром, — пожурила его Эмберли с милостивой укоризной в голосе.

— Прощения просим, мэм.

Мы вылетели из туннеля, будто ядро из ствола «Сотрясателя», и направились вверх, к небу, со скоростью, которая, несомненно, подвергла бы серьезному испытанию желудок Юргена, если бы он все еще находился при мне (мой, сказать по правде, тоже, если бы воздушная машина не была оборудована инерционными амортизаторами). Пока что, впрочем, поездка казалась весьма гладкой, так что мне оставалось лишь откинуться на спинку сиденья, готовясь насладиться ею в полной мере.

— Говорил после совещания с Лазуром, — небрежно сообщил я. Эмберли поглядела на меня с выражением холодной отстраненности, на ее лице не отразилось никаких чувств, однако было понятно, что это имя ей известно, хотя и совершенно безразлично. — Он интересовался, как ты поживаешь.

— И ты ответил? — таким же небрежным тоном спросила Эмберли.

Я покачал головой:

— Сказал, что на Гравалаксе, где мы встречались, ты выглядела неплохо.

К моему удивлению, в ответ на это она рассмеялась — столь же благозвучно, как и раньше.

— У тебя и правда талант к подобным вещам, не правда ли?

— Не уверен, — осторожно отозвался я. Эмберли знала меня лучше, чем кто-либо в Галактике, и заглядывала глубже, чем все остальные, под поверхность той маски, которой я обычно поворачивался к миру, но у меня все еще не было твердой уверенности в том, насколько же глубоко. — Зависит от того, о чем мы говорим.

— Дипломатия, направление других по ложному следу, увиливание. — Она вновь обернулась ко мне со счастливой улыбкой. — Ты знаешь все эти инквизиторские штучки.

— Ты больше знаешь об этом, — сказал я, и она снова рассмеялась:

— Вот видишь? Ровно то, о чем я и говорю.

— Кажется, тот техножрец полагал, что я разыскиваю кого-то по имени Метей, — сказал я, не позволяя ей перевести разговор в другое русло. — Отчего бы он мог так подумать?

— Потому что он знает, что его ищу я, и знает, что ты являешься моим соратником. Мы с Лазуром работаем над одним делом в некотором роде.

— В некотором? — уточнил я, глядя на огни Принципиа Монс, что мерцали теперь внизу и вокруг нас; ночь гудела жизнью, и мысль об алчущем рое, готовом спикировать на головы всех этих счастливых, не ведающих об опасности людей, весьма угнетала.

Эмберли кивнула:

— Механикус и Ордо Ксенос ведут общий проект. Он существует уже многие десятки лет и как раз около десяти лет назад, на Перлии, столкнулся с некоторыми затруднениями.

Она пристально взглянула на меня, и спустя мгновение внезапное, полное ужаса понимание прошило меня, будто очередь автоматического оружия.

— Долина Демонов, — только и выдавил я, и воспоминание о тайном храме Механикус, на который я наткнулся, когда уводил свою с мира по нитке набранную армию от смертельной опасности, всплыло в памяти — в первый раз за многие годы.

То место было выпотрошено, когда мы обнаружили его, все и вся были мертвы, кроме единственного выжившего боевого сервитора, который доставил мне несколько тревожных минут; но в тот момент я был слишком занят отражением атаки целой армии кровожадных орков, чтобы позволить себе должным образом поразмыслить над загадкой. Теперь же, впрочем, мне пришлось это сделать снова в свете новой и тревожной информации.

— Именно так, — ровно произнесла Эмберли, несомненно выжидая, до чего я смогу додуматься сам.

Я постарался припомнить как можно больше деталей и будто снова увидел, как рушится обширная дамба и вызванная таким образом нами приливная волна размывает долину внизу, одновременно увлекая осаждающую нас армию орков к столь желанному для нас финалу. Но то, что я видел своим глазами непосредственно перед атакой, было еще более ужасно.

— Там все были убиты, — медленно проговорил я. — Мы подумали сначала, что это сделали орки, но в целом повреждений было мало. Кто-то нанес чистый и хирургически точный удар. — Я припомнил еще кое-что: — К тому же накопители данных у вычислителей были вычищены и что-то взято из укрепленного хранилища. Было такое ощущение, что там использовали мелту.

— Это дело рук Метея, — объяснила Эмберли. Она наклонилась вперед и положила руку на плечо Пелтона. — Езжай видовым маршрутом, Мельком.

Хорошо понимая, что именно она имеет в виду, Пелтон изменил курс и принялся вольно кружить над дворцовыми садами, где губернатор, кажется, давал бал. Огни мерцали сквозь листву под нами, и элегантно одетые пары прогуливались рука об руку по освещенным дорожкам либо кружились на танцевальной площадке, которая покачивалась на воде в центре озера. Никто даже не взглянул вверх, когда мы пролетали над ними, очевидно приняв нас просто за припозднившихся гостей, если, конечно, вообще заметили наше присутствие.

— Сам, один? — спросил я, находя, что в это сложно поверить.

Эмберли покачала головой:

— Конечно нет. Ему помогали как непосредственно, так и косвенно, но он сам долгое время был одним из старших магосов, работавших над проектом.

— Который заключался?.. — спросил я.