Вслед, за ним, понеслись проклятья и угрозы...
* * *
В спальной комнате был форменный беспорядок. В ней, что-то валялось, блестело, сияло...
— Да,... Мамай прошел, — произнес добытчик, оценивая на глаз величину доставшихся ценностей.
— Нет, пожалуй, больше... Взрыв на серебренной или монетной (чуть было не сказал макаронной) фабрике, — при этой фразе количество найденного в его глазах увеличилось... — Да... и не меньше!
Странник поглядел на часы, висевшие на стене.
— Ого! А считать доход и убираться-то уже некогда... Нужно, срочно ещё одно дело закончить...
Взяв нунчаки и фонарик, Алексей снова появился в подземелье возле своей камеры.
— Теперь я знаю, в какую сторону идти, — привычно посмотрев по сторонам, произнес он. — И, кому-то сегодня сильно не повезет...
Глава 9.
— Настенька, солнышко... Покушала бы... Оладушки сегодня такие вкусные — превкусные испекли. Румяные, золотистые, прямо с пыла, с жару. Пальчики оближешь! — тетка Матрена предложила уговоры, хотя давно не надеялась на положительный ответ.
— Не хочется, — надула губы и отвернулась в сторону от ароматных угощений воспитанница.
— Голубушка, утешься — ну, хоть отвару клюквенного испей, — ещё одна попытка уговорить... А вдруг? — Кисленький... Прохладный... Розовенький... Аппетиту придает,
— Не буду, — юная затворница громко шмыгнула носом, сдерживая слезы.
— А чаю со "свежай" смородой?
— Нет, — вредина надула щеки.
— Ох, что за наказание следить за тобой? — женщина тяжело вздохнула.— Золотце, посмотри на себя? Одни кости да кожа... Кто тебя такую замуж возьмет? Мужики ныне — они же любят девок справных, да ладных. Чтобы кровь с молоком играла... Чтобы всего в достатке у барышни было. А у тебя, что? Совсем ведь извелась — одни глазища! Дикие — как у кошки! Чувствую, нормальный жених намучается с тобой.
Матрена для убедительности и доходчивости своих слов развязала и снова завязала узел на платке. Поправила волосы на голове. Передвинула с места на место чашку.
— Ведь в гроб, краше кладут! Упадешь где-нибудь посередине дороги... И собаки стороной обходить будут! Да, что я тебе говорю? Сама понимать должна! Не маленькая, поди уже? — воспитательница не прекращает попыток наставить на путь истины заблудшую молодую душу.
— А я замуж и не собираюсь, — тяжелый вздох со стороны страдалицы и снова шмыганье носом.
— И, вообще! Я... в монастырь уйду, — Настя прикусила губу и решительно заморгала глазами.
— Как же? В монастырь она уйдет! — Матрена удивленно повысила голос. Да кто же тебя такую туда возьмет?
— Ещё как возьмут! Туда всех берут! — мученица сомкнула кисти. Прижала руки к груди. Часто заморгала длинными ресницами.
— Да вижу я, какой монастырь у тебя на уме! — наставница вновь поправила волосы под платком. Недовольно покачалась на стуле. Строго свела брови. — Третий день, сама не своя ходишь, из-за этого монастыря!
Напряженная чайная пауза с вздохами и хлюпаньем чая с одной стороны и ответными вздохами и шмыганьем носом с другой. Где-то прожужжала муха, нарушая идиллию спокойной обстановки в горнице.
— Ладушка, пошла бы в саду погуляла... Грусть, тоску бы развеяла... — новая попытка Матрены достучаться до сознания кручинницы. — С утра от Полины служанка прибегала. Про тебя спрашивала. В гости звала.
— Ничего не хочу, — еле сдерживаясь от того чтобы не разреветься, произнесла девушка.
Вторая чайная пауза...
И принятое решение использовать последние доводы, а также всё женское коварство.
— Вчера, когда шла по рынку... Ну, ты знаешь, батюшка велел мне сукно заморское посмотреть, — голос наставницы стал мягким и напевным. Как будто начала рассказывать сказку. — Встретила там Лукерью, ключницу Изотовых. Ты её помнить должна — приходила к нам как-то... Уже не знаю зачем... Так вот, она сказывает, что их соседка молодая вдова воеводы Рожнова тайно встречается с сыном окольничего.
Красавица непроизвольно прислушалась и слегка повернулась в сторону рассказчицы.
— Ты представляешь! Настенька, что твориться в Москве? — выкатила глаза Матрена, показывая ужас и возмущение от распущенности современного поколения. — Раньше в старые, добрые времена такого не было! Никогда!
Женщина аккуратно поставила пустую кружку на салфетку. Затем нежно погладила её рукой.
— А сейчас! Что люди только не делают! Никакой совести у них не осталось! Грех-то какой! — Матрена многократно перекрестилась на икону в красном углу и снова посмотрела на девушку. — Твой-то кавалер надеюсь не такой? Он ведь высокородный, знатный, красивый?
— Не знаю... — резкий ответ. Страдалица снова отвернулась от собеседницы. Надула щеки. Подперла рукой подбородок.
— А может быть богатый? — глаза надсмотрщицы хитро смотрели на девушку.
— Не знаю... — прищурив глаза, Настена зло произнесла сквозь зубы.
— Ну, хотя бы высокий, статный? — старая интриганка начала плавно водить рукой из стороны в сторону, гипнотизируя собеседницу.
— Не совсем, — томный, задумчивый взгляд сменился улыбкой на лице юной особы. Влюбленная натура поддалась на провокацию. Она снова начала вспоминать таинственного незнакомца встреченного на рынке.
— Настенька? А он хотя бы христианской веры? — волнуясь за девушку, с ужасом произнесла Матрена, возвращая фантазерку в реальный мир.
— Да не знаю я! — несчастная страдалица в порыве чувств стукнула ладошкой по столешнице.
— Господи Иисусе! — наставница вновь несколько раз перекрестилась.
— И, что ты в нём нашла? Что, в нём, такого... чего нет у других! — она встала из-за стола и подошла к воспитаннице. — Ведь третий день себя изводишь? Скушай, яблочко и всё пройдет!
— Ты, ничего не понимаешь! — зло, сверкнув глазами, произнесла влюбленная натура. — Ты окостенела, старая квакуша! — Девушка фыркнула и резко отвернулась от воспитательницы. — Он такой... милый! Такой... хороший! Замечательный! С ямочками на щеках. И улыбается... — Красавица как завороженная описывала своего благоверного. Горемыка медленно поднялась со стула и неспешно пошла по комнате.
Матрена, открыв рот, с удивлением смотрела на воспитанницу. Сейчас та походила на зомби или загипнотизированную куклу.
— ... И так на меня смотрит... — Настя громко шептала. — Так никто, никогда на меня не смотрел. — Девушка не сдержав чувств, выскочила из комнаты и побежала к себе. После чего упала на кровать и расплакалась.
— Да, дела! — Матрена произнесла и задумчиво посмотрела на девушку. Затем сильно и глубоко вздохнула в очередной раз. — Ох, чувствую, попадет нам от тятеньки обоим. Крепко попадет...
* * *
Таинственный мститель, одетый во всё чёрное не спеша шёл по подземелью. Останавливался. Тщательно прислушивался.
— Если дверь снаружи глухая и будет закрыта, придется ждать до утра, — странник начал формировал план действий — Лучше всего вернуться в камеру. Там, запускаем всех. Аккуратно вяжем охрану. Берем боярского языка и тащим к себе в будущее. И уже, там, на месте — обстоятельно разговариваем по душам с этим редиской (Нехорошим человеком). — Рязанцев несколько раз в гневе крутанул нунчаки. Провел завершающий удар по воображаемой голове противника. Резко выдохнул. Прищурил глаза. Он находился возле факела. Алексей присмотрелся к нему. Подошел и вырвал светоч из креплений на стене.
— А то удумали! — обида терзала пришельца. — Отнять, у меня, бесценный клад, второй раз! Который и так забрали "добрые чинуши"... А мне за него, ещё и отрабатывать придется!
Путешественник остановился. Оглянулся. Прислушался. За дверью одной из комнат раздались звуки. Кто-то громко стонал. В другой комнате переговаривались. В камерах были люди.
— Главное, сейчас открыть дверь и выбраться наверх. А потом будем действовать по обстоятельствам.
Завернув за угол, узник вышел на освещенное место. И тут же выругался про себя. Метнулся обратно. Прижался к стене. В конце коридора дежурили охранники.
Осторожно передвигаясь, Рязанцев потихоньку выглянул из-за угла. Он внимательно осмотрел присутствующих. Их было двое. К доверенной им караульной службе они относились спустя рукава. Один сидел на полу, прислонившись к стене. Спал. Второй открыв входную дверь, смотрел наружу.
Разобраться с охраной, при таком отношении к делу, было легко. Обиженный кладоискатель неслышно подошел к стоящему спиной наблюдателю. Нанес резкий удар. Ловко подхватил падающего человека. Занялся вторым охранником. Аккуратно положив оглушенных людей возле стены, Алексей с нетерпением выглянул наружу.
— Ух, ты! Приятно видеть результаты своей работы! — путник радостно потер руки.
Большой боярский двор был похож на встревоженный пчелиный улей. Со всех сторон доносились шум, гам, суета. Вся территория была усыпана людьми, беспорядочно бегающими с факелами и фонарями. Кругом всё двигалось, сталкивалось, кричало и ругалось. На стоявшей недалеко от дома колокольне кто-то зазвонил в колокола.
Создавалась чувство большего события в виде нападения татар или землятресения... Может быть ещё на наводнение чуть-чуть было похоже. Только наводнения пока не было.
— Это, что? Они из-за меня так бегают? Из-за такой малости,... тревогу подняли? — затворник почесав затылок, недоумевал. — Ну, взял... Там — сям, немного. Не всё же? Тем более они мне за неудобства больше должны. Подумаешь, обиделись! Кстати, по поводу аномальных явлений? Всяких катастроф, извержений, наводнений? А идея-то неплохая. Только, не наводнение, а пожар. Погода стоит замечательная. Дождя давно не было. Поджечь, что ли? Ветер как раз порывистый. И в нужную сторону дует.
Алексей представил результат своей мести — огромный костер, поглощающий большой двухэтажный дом с высоким крыльцом, с расписанными куполами — башенками. Затем огонь переходит на постройки, скарб и остальное боярское добро. А там его гнев и до остального города дойдет.
— Красота нерукотворная... — в глазах мстителя засветились отблески невиданного пожара. Он встряхнул, головой отгоняя наваждение. — Да-а-а! Все слезами умоются! Все почувствуют его гнев!
Два ратника пробежали мимо открытой двери, абсолютно игнорировали высунувшегося наружу виновника торжества.
— Нет, нам такого не надо, — мститель начал себя успокаивать. — Сильно большие разрушения и жертвы.
— Хорошо, зайдем с другой стороны. Спросим совета у знающих людей,... из охраны, — Рязанцев перевел взгляд на мирно лежавших в стороне от прохода стражников. — Кстати чего они тут безмолвно покоятся? Пора бы уже очнуться. Нужно поговорить. — Странник подошел к обездвиженным людям. Нагнулся и осмотрел их. — Ладно, оставим несчастных в покое! Люди устали. Тяжёлый день, служба! Пусть отдыхают... Когда ещё вот так, по-человечески, удастся полежать?
— Думаем дальше, ещё варианты? — Алексей прищурился, соображая как поступить. — Бросим монету! Если выпадет "решка" — придется будить спящих бойцов. Если нет или на "ребро" будем размышлять дальше.
Путник достал из кармана монетку. Покрутил её в руках. Подбросил и она, прыгая по земле, укатилась в закрытое подсобное помещение.
— Да-а-а, подсказка "пятьдесят на пятьдесят" не сработала из-за сбоя аппаратуры, — раздосадовано произнес игрок. — Остается помощь зала. Устроим блиц-опрос среди заключенных. Самое кровожадное желание — исполним! Вот они обрадуются!
Освободитель закрыл дверь на улицу. Посмотрел в сторону коридора.
— А вообще... Пора всех выпускать! Пока про них другие не вспомнили. А то набегут правозащитники, адвокаты, борцы за свободу... А оно нам надо?
Странник вернулся в подземелье и пошел к камерам, открывая их по пути. В ближних от входа помещениях находилась группа крестьян или горожан посаженных за какие-то провинности.
— Все на выход! Боярин всех прощает и отпускает на волю! — закричал спасатель, по возможности стараясь изменить свой голос.
По пути стали попадаться пустые комнаты и склады с садовым инвентарем. В одной из камер нашел уже погибшего человека. В последней и самой дальней от входа находился сильно заросший мужчина.
— Дедуля... Конечная остановка! Дальнейшая отсидка отменяется. Выходим! Не забываем вещи и выключать свет.
Узник перевернулся с одного бока на другой, не обратив внимания на вошедшего.
— Ты чего отец плохо слышишь? Или призыв покинуть помещение к тебе не относится? — прикрыв скрипучую дверь, произнес Алексей. — Ты, что эту камеру в аренду взял?
— А? Чего? Почему выпускають? — подняв голову, прошепелявил в ответ комок шерсти.
— Ну,... не знаю? — отрешенно заворчал Рязанцев, не ожидая вопросов. — Пускай будет международный день ограбления казны с песнями, танцами и долгожданной свободой всех узников совести... Или... пусть боярская дума решила на этом месте разбить парк с фонтаном! Короче... Давай, быстро на выход. Без разговоров... Иначе... Здесь скоро будет пожар или потоп... Я еще не определился.
— Шпасибо! Я тебя отблагодарю, — снова зашепелявил дедок, собирая какие-то вещи с пола.
— А чего меня-то? Благодари Шуйского. Это он всё оплатил — не зная, зачем вдруг ляпнул Рязанцев.
— А кого именно? Семена или Агафона? — оторвавшись от своих сборов, спросил освободителя незнакомец.
— А дед-то! Ох, как не прост! — оторопело подумал странник. — Чувствуется, местных бандюганов знает. — Так... обоих и благодари, — обманывать — так уже по полной, решил Алексей.
— Вот уж не чаял, что когда-нибудь на свободу выйду! — всё ещё не верил в свою удачу узник. — Обычно Якушевы своих пленников только на тот свет отпускают...
— Дед, а тебе идти-то есть куда?... А то давай со мной, на Крайний Север... На Калыму... Там мороз и солнце, день чудесный! Там оленей целая куча. И не один боярин не достанет. Эх, хорошо заживем, — призывно начал агитировать пришелец пленника. — Там столько белого снега. А воздух какой... М-м-м...
— Нет уж! Я как-нибудь шдеся... Шам разберуся... Прощевайте, — пройдя мимо Рязанцева, заросший незнакомец быстро пошел на выход.
— Скажи хоть, как тебя зовут? — уже в спину запоздало крикнул спаситель.
— Панкрат Шерный, — донеслось с наружи.
— Ну, так... Удачи, тебе, Панкрат! — Рязанцев весло пожелал из камеры.
— И тебе не хворать... На Шевере!
— Вот и узнал фамилию своего врага, — подумал Алексей, осматривая оставшиеся комнаты подземелья. — Кстати, у меня новая идея! Сейчас я им устрою небольшую заварушку! С песнями, плясками ну и дракой само собой...
Идейный организатор творческой самодеятельности сходил домой. Взял всё необходимое для осуществления своего плана.
Граффити на стене написал средними буквами:... Свободу Панкрату Черному! Берегитесь! Нас много! Затем подумал и крупным тексом вывел... Шуйские отомстят!!! Прошелся до двери и выбросил на улицу зажженный китайский фейерверк на восемь зарядов. Дождался громких хлопков. После этого открыл вход к себе в квартиру и спокойно пошел отдыхать.
Праздничный концерт на сегодня был закончен...
* * *
— Ну, и где ты был? — Прохор грозно спросил у вернувшегося к утру Рязанцева. Купец нахмурил брови и сжал кулаки.
