Тайна Хермелирда (книга завершена и выложена полностью)

На шлеме был отчетливо виден отчетливо виден остаток некогда венчавшей его фигуры: хвосты двух скрещенных змей, символа герцогства Вейсшейт.

— Эй, все, кто меня слышит! — Закричал Олаф, прижимая найденный щлем к груди, словно мать свое дитя. — Немедленно обыщите лес! Возможно, там есть люди, что нуждаются в нашей помощи!

Один за другим норвежские воины с воодушевлением стали скрываться в лесной чаще, чтобы приступить к поискам. Но не прошло много времени, как молодой солдат, что также как все ринулся выполнять приказ лендрмана, продираясь сквозь кустарник возвратился обратно. С лицом, полным непонимания происходящего, он в трепет склонился перед Олафом.

— Это какое-то наваждение, господин. — Испуганно заговорил воин. — Клянусь, я шел только прямо, и вдруг оказалось, что иду в обратном направлении.

— Что за чушь ты несешь! — Олаф хотел что-то сказать еще, но увиденное заставило его замолчать.

Норвежцы выходили из леса в той же последовательности, как и зашли в него. Каждый из них пытался кинуться в ноги своему господину и рассказать историю, что местность проклята. История же полностью повторяла предыдущие: когда солдат уверенно заходил в лес и двигался вперед, то, сам того не замечая, оказывался в том месте, откуда начинал поиски. Исключением не стал даже тот воин, кто пошел по дороге, ведущей в Хермелирд и, чудесным образом, против своей воли вернулся обратно.

— Чертовщина какая-то! — Выругался лендрман, чувствуя, как по телу расходится неприятный холодок. — И что я смогу поведать герцогу Монда, когда сам нечистый приложил руку к нашим злоключениям!

— ...А потом я приказал похоронить тела солдат, что мы увидели в сожженном лагере, ваша светлость.— Угрюмо завершил свой рассказ лендрман.

В герцогских покоях на какое-то время снова воцарилась тишина. Не дожидаясь расспросов, Олаф раскрыл принесенный мешок и протянул в дрожащие руки Бернара найденный шлем, что некогда принадлежал Тиму Эгону. Бруна схватилась за сердце и тихо заплакала. Олафу показалось, что слезы проступили на глазах даже и у гордой Анны. Стараясь сохранять спокойный вид, девушка от переизбытка чувств царапала ногтями подсвечник. Раймунд сделал большой глоток вина и вопросительно посмотрел на лендрмана:

— Я не узнаю тебя, господин Олаф! — Злобно произнес Отто. — Тела Тима, как я понял, вы так и не нашли. И теперь ты рассказываешь легенды об увиденных в лагере трупах чудовищ и проклятых местах, где заблудились твои солдаты! Не есть ли это все не более, чем сокрытие собственной лени?

Олаф нахмурился и гордо выпрямил спину.

— Пока я в вашей власти, то вы вольны делать со мной все, что угодно ваша светлость. Вы даже вправе казнить меня. Но как бы там ни было, я никому не позволю говорить про меня напраслину. Я люблю Тима, как своего брата, и сделал все возможное, чтобы найти его. Если вы не верите мне, так прикажите послать своих людей на то место, а дорогу я укажу!

— Как ты смеешь дерзить мне! — Разъярился Отто, но Бернар поднял палец вверх, беря слово

— Друзья мои, позвольте старому Бернару сказать. — Начал Эгон. — Прежде всего, я безмерно благодарен вам за проявляемую помощь и заботу. Но всему есть свое завершение. Как я понял, славные воины Вейсшейта были внезапно окружены разбойниками во время ночлега, и, несмотря на вероломное нападение, храбро сражались под предводительством моего сына до последней капли крови. Видимо, силы были неравны, и отряд пал, навеки окутав себя рыцарской славой и райским блаженством. И пусть это не тот исход, что так ждали все мы, но неисповедимы пути Господни. А раз тела моих людей уже преданы земле, то какой смысл возвращаться на место брани? Не лучше ль нам наполнить кубки вином и помянуть славных солдат Священной Римской Империи?

Герцог Раймунд несколько опешил от подобной речи отца, потерявшего сына, но, стремясь не усугублять ситуацию, он доброжелательно кивнул в сторону Олафа и разлил остатки вина по кубкам. Сам же лендрман, несколько опьяненный от только прощенной ему дерзкой выходки, не смог удержаться от продолжения своей речи.

— Ваша светлость! — Норвежец вновь обратился к Отто. — Прошу простить меня за подобное и неуместное поведение, но я прошу у вас руки вашей дочери!

Эти слова прозвучали словно гром среди ясного неба. Лендрман видел, какое напряжение у присутствующих создали его речи, но повернуть время вспять было невозможно. Отто еще сильнее нахмурил брови, но Бернар, казавшийся сегодня безумным, снова опередил его:

— Вынужден признать, господин Отто, что за последние дни Олаф стал мне дорог, словно родной сын. Увы, Анна так и не дождалась Тима, но это не повод лишать столь прекрасное создание радостей будущей семейной жизни. Не так ли?

— Спросим же нашу дочь, согласна ли она? — Хранившая до этого момента молчание Эделина решила вмешаться в разговор.

Анна напряглась и испуганно обвела глазами присутствующих. Но даже сейчас среди всех этих людей свою опору и уверенность она находила лишь в теплом взгляде одноглазого лендрмана.

— Я согласна. — Чуть слышно сказала девушка.

— Благословляю. — Произнес герцог Раймунд и, не в силах более наблюдать картину этого совершенно дикого и безумного дня, степенно опустился на стул и закрыл ладонями глаза.

Глава 10.

Отмщение Тима Эгона.

День подходил к концу, и солнце медленно уходило обратно за горизонт. За все это время Тим с самого утра, не отрываясь, наблюдал за перекинутым через ров подъемным мостом, ведущим в замок Хермелирда. Стражник, заступивший сегодня в караул, видно был утомлен этим знойным днем, а посему беспечно млел под яркими лучами небесного светила. Привратник не удосужился окинуть взглядом местность, дабы рассмотреть одетую в лохмотья фигуру, что лежала неподалеку в кустарнике. Бог весть, насколько опытен в ратном деле был этот солдат. Не исключена и та версия, что завидев распластавшегося на земле человека, стражник не придал этому значения, приняв его за крестьянина, что под действием хмельного пива так и не добрался до своего жилища. Но оставим же эту малоизвестную деталь истории на суд нашим потомкам. Тем, кто еще не раз переиначит этот рассказ на свой лад.

Тим изо всех сил старался прогнать из своей головы дурные мысли о своем обнаружении. Ему удалось это сделать лишь с наступлением вечерней темноты, когда на смену переживаниям пришел страх. Вся смелость и решительность рыцаря, с которыми он пришел на это место, растворялись в вечернем воздухе вместе с солнечным светом. Как оказалось, занятие, состоящее в согревании себя мыслями о предстоящем возмездии, достаточно примитивно по своей сути, но только до той поры, когда следует принимать решение. Убедившись, что в его сторону никто не смотрит, Эгон достал нож и с силой сжал его в руке. Но в то время, когда зажглись масляные светильники при входе в замок, рассмотреть со стороны подъемного моста что-либо во тьме лесного массива стало довольно трудной задачей.

'Вот и смеркалось, а это значит, что Господь дает мне шанс для отмщения'. — Думал Тим. — 'Если я не смогу сделать даже этого, то мне не найдется места даже в адском пламени. Судьба благоволила мне, и уже не раз я избегал погибели, но теперь настало время умереть с честью в пылу сражения, как и подобает воину. Еще ни разу мне не приходилось убивать людей. Но разве достоин рыцарского титула дрожащий и слабый человек, что думает подобным образом? Я жалок и смешон. И не зря Анна смотрела таким особенным взглядом на храброго Олафа, а Эйдин и Зак смеялись надо мной. И лишь только пролитая благородная кровь смоет этот позор! Довольно сомнений!'

Превозмогая свое дрожащее тело, Эгон двинулся ползком в сторону замка. Ему хотелось развернуться и бежать без оглядки от этого места. Но воспоминания о нежных и одновременно трогательных улыбках прекрасных дам, что в свое время одарили ими этого впечатлительного в силу своего возраста юношу, побуждали к дальнейшим действиям.

Эгон приблизился так близко к мосту, насколько позволяла укрывавшая его тень близлежащих деревьев. Стиснув зубы, чтобы челюсти не стучали друг об друга, рыцарь сделал несколько глубоких вдохов и постарался сохранить неподвижное положение. К его удивлению, стражник, что чинно прохаживался по мосту взад и вперед, вместо того, чтобы смотреть вдаль, постоянно озирался в сторону ворот. Во взгляде караульного солдата читалась некая тревога и желание покинуть свой пост. Наконец непонятная нужда взяла над стражником верх и он, посмотрев по сторонам и убедившись, что никто за ним наблюдает, поспешным шагом удалился в сторону ворот.

Мысленно прочитав молитву всем святым, Тим, окрыленный невероятной удачей, все же нашел в себе силы покинуть убежище. С замиранием сердца Эгон стремглав пересек подъемный мост, стараясь не шуме при беге, и благополучно нырнул в спасительную тень входной арки замка. Осторожно выглядывая из-за угла, Тим смог осмотреть внутреннее убранство крепости.

Вымощенный булыжным камнем двор уже не очень хорошо просматривался в темноте, но познакомившийся с баронским гостеприимством рыцарь уже имел честь бывать здесь ранее. По обе стороны стен замка непрерывными рядами тянулись к угловым сторожевым башням казармы солдат гарнизона. В центре крепости маячили очертания дома барона и часовни. Напрягая зрение, Тим пытался всматриваться в темноту, дабы понять, сколько людей могут увидеть его. Но нутро замка казалось пустынным, лишь откуда-то издали доносились голоса и трещали горящие светильники. Хермелирд, упоенный теплым вечером августа, окунулся в безмятежное состояние...

Почти у самых ворот располагался колодец, около которого Эгон узрел того самого стражника, что покинул свой пост. Измученный жаждой солдат пил воду из ведра, как будто бы совершенно не страшился попасться на глаза своему военачальнику и понести заслуженное наказание за столь опрометчивый поступок.

'Сейчас или никогда' — промелькнуло в голове Тима. На этот раз рыцарь смог оставить все свои сомнения около ворот, а сам же быстрыми шагами поспешил к колодцу. Спина стражника была все ближе и ближе. И вот нож уже замер над незащищенной шеей. Еще мгновение, и воин обернется и увидит нападавшего. Рука рыцаря все еще дрожала. Ему не приходилось убивать живых людей. Эгон медлил.

Издав короткий, похожий на звериный рык, вопль, Тим вонзил холодную сталь своего оружия в плоть человека, что стал ему врагом. Стражник выронил ведро, захрипел и стал хвать ртом воздух. Одной рукой ему даже удалось немного оттолкнуть рыцаря, второй же он потянулся к висевшему на поясе мечу. Струя крови их раны на шее солдата еще больше раззадорила Эгона, и он, не давая возможности воину развернуться, принялся наносить удары один за другим.

Когда бездыханное тело упало к ногам напавшего, Тим так и не сдвинулся с места. Огромными глазами юноша смотрел на окровавленные руки и нож, пытаясь отдышаться. Лишь только нахлынувшее чувство своего триумфа над неприятелем, постепенно вытесняющее страх, помогало ему крепко держаться на ногах. Но помимо этого в голову лезли мысли о бесполезности содеянного и приближающегося возмездия. Тиму стало казаться, что отовсюду за ним наблюдают, еще чуть-чуть и из темноты вылетит стрела, что пронзит его грудь. Бежать было некуда: подъемный мост был хорошо освещен, справа от колодца в стене находилась дверь, ведущая в катакомбы темницы, а дверь, располагающаяся по левую руку, таила в себе неизвестность.

— Что там внизу за возня? — Послышался грубый голос откуда-то с верхней стены. — Посвети мне вниз!

Тим так и не понял, был ли этот голос настоящим, или возбужденное воображение давало его ушам ложные сигналы. Не пытаясь распознать истину, что в это время было нелепым занятием, он бросился в левую дверь, которая, к счастью, оказалась открытой.

За дверью находилась каменная лестница, ведущая в подземелье. Но когда Тим спустился вниз, то его состояние стало еще более удрученным. Судя по обставленному шкафами с книгами залу, Эгон догадался, что здесь располагается баронская библиотека, а это значило, что затаиться или бежать отсюда возможности не представится. Рыцарь был в загнан в капкан.

'Что ж', — подумал Тим.— 'Удача не может вечно сопутствовать мне. Так займу же тогда позицию у дальней стены и буду ждать своих преследователей'.

Эгон пересек зал, но то, что изначально не бросилось ему в глаза, вновь давало надежду на благополучный исход. В стене, к которой двигался юноша, зиял черный проход. Помещение имело несколько входов! Не дожидаясь, пока кто-нибудь из солдат ворвется в библиотеку, Тим сорвал со стены один из горящих факелов и двинулся вперед, готовый к любым превратностям судьбы.

Взору Эгона открылся обложенный камнем туннель, не имеющий боковых ответвлений. Войдя в него юноша напоследок осветил пространство вокруг себя факелом и обнаружил в стене едва заметный глазу рычаг. Когда Тим сдвинул его с места, что-то заскрежетало, а стена, отделявшая туннель от библиотеки, пришла в движение и отрезала путь назад, закрыв собой проход. Рыцарю ничего не оставалось делать, как продолжить свой путь. В туннеле было тихо, не считая капель воды, что периодически падали с его свода.

Прошло достаточно большое количество времени, а Тим так и шагал прямо, не встречая ничего живого в этом казавшимся бесконечным коридоре. Наконец преодолев это длинное расстояние, Эгон увидел что туннель заканчивается глухой стеной, к которой приставлена деревянная лестница, ведущая наверх. Поднявшись, Тим с силой оттолкнул настил из бревен, что прикрывал выход из туннеля, в который упиралась лестница, и оказался в ночном лесу.

Множество деревьев, что окружали этот тайный подземный лаз не давали возможности оглядеться и оценить расстояние до замка. Более того неизвестно было, в какой стороне находится Хермелирд. Глубоко вдохнув свежего лесного воздуха после затхлого туннеля, Тим пришел в себя. Его неугомонное сознание вновь и вновь стало воспроизводить предсмертные хрипы несчастного стражника, что был убит возле колодца. Чувствительного юношу, только отошедшего от бешеного бегства, вновь стало затягивать гадкое состояние от содеянного. Эгон хотел упасть ничком в траву и забыться от пережитого, но неожиданно неподалеку от себя услышал рычание, почему-то показавшееся ему знакомым. Потрясая в воздухе факелом, Тим крутился вокруг себя и все крепче стискивал рукоять ножа. Опасения были не напрасны: из-за ближайшего к нему дерева все отчетливее вырисовывалась уродливая клыкастая голова тролля. Монстр неспешным шагом приближался к рыцарю, занося над головой сучковатую дубину, словно прекрасно понимал, что возможности спастись у человека в окровавленных лохмотьях уже не было.

Приятное глазу мерцание светильников и крепкое вино все больше и больше навевали дрему на барона. Сегодняшней ночью Дик позволил себе расслабиться и выкинуть из головы все думы и переживания, что так нещадно терзали сознание в последние дни. Обложившись подушками, Седрик лежал на полу, наблюдая за грациозными движениями своей служанки, что была переодета в костюм восточной танцовщицы. Девушка была облачена в узкое шелковое платье, скрывающее ее с головы до пят и расшитое драгоценными камнями. Голова танцовщицы была замотана платок, оставляющий на обозрение своему господину только пару манящих глаз. По звуки лютни и бубна, исходивших от старательных музыкантов, что скромно расположились в одном из углов комнаты, девушка соблазнительно совершала быстрые движения бедрами в такт музыке. Иногда танцовщица воздевала руки к сводам потолка и затем медленно опускалась, не переставая смотреть на умиротворенного барона.