Развернувшись, Танюшка достала из кармана пиджака листок бумаги и протянула мне.
— Это, парень, который тебя, в Москве, на борт, привел. Просил, передать — обязательно!
"Кто вы?" — Два слова, написанные размашистым почерком.
Подтверждение тому, что в Россию я больше не ездун...
Взяв с тумбочки ручку, написал ответ: "Лунная Радуга".
Всё, "чистосердечное" — подписано!
— Отдашь, Мирону, пожалуйста! — Попросил я, возвращая бумажку. — Это, очень важно!
— Ох уж эти ваши, мужские, тайны! — Татьяна, со вздохом наклонилась и поцеловала меня в губы. — Не скучай!
— Чистого неба! — Пожелал я.
— И, не провожай! — Погрозила пальцем, девушка. — Всё, я полетела!
Девушка, с волосами цвета спелой пшеницы и серыми глазами, послала воздушный поцелуй и исчезла за дверью
Выбравшись из кровати, поплелся в душ.
Только под струями горячей воды, осознал всю глупость моей бравады, отнявшей у меня, несколько дней свободы.
Получив мое послание, Мирон, не задумываясь, отдаст все своей многоуважаемой, начальнице.
А дальше — государственная машина начнет набирать обороты.
И, первой под колеса Джаггернаута, попадет девушка, с волосами цвета спелой пшеницы...
Растеревшись полотенцем, одел джинсу.
Практично и удобно.
Гранатовый сок — приказал долго жить.
— "Манго-хренанго", "маракуёвина" — Перебирал я соки, лежащие в холодильнике. — О! Вишня!
Вскрыв упаковку, отхлебнул, из горла.
От полуприкрытой балконной двери, несло жаром.
Через два часа, девушка Таня, ступит на борт своего белоснежного лайнера.
Через час — самолет, оторвется от полосы, задрав к небу, свой округлый нос.
Через четыре часа — приземлится в морозной Москве.
Час да два, да четыре — семь часов.
А сок — холодный, млин!
На балконе, мелькнула тень и в дверях замерла Наталка.
— Сосед! Ты в компах — шаришь? — Шепотом поинтересовалась она.
— Шарю! — Рассмеялся я. — А, чего — шепотом — то?
— Пашка узнает — прибьет! — Вздохнула моя соседка. — Глянь, пока он спит...
Наталкин "HP", славный своим сваливанием в "синьку", при любом удобном — и не удобном, тем более! — случае, давно требовал чистки. Как программной, так и физической.
— Топай, к мужу... — Поднес я огонек спички, к решетке вентиляции.
Пламя даже не шелохнулось!
— Часа на два, найдете, чем заняться, без компа?! — Подмигнул я, доставая тонкую крестовую отвертку и кредитку.
— Слушай... А можно я у тебя, посижу... — Наталка тяжело вздохнула.
— Да сиди ты, сколько влезет! — Отмахнулся я, начиная разборку ноута.
Есть у меня знакомый, сервисник...
Он, по "хьюликам" — Ас!
Полная "сборка — чистка — разборка", за восемь минут!
С дикими внутренними матами, поминая, от души, логику архитектуры "HP", последними словами, минут за 15, разобрал ноут, едва не выломав, ко всем, не к ночи будут помянутыми, чертям, клавиатуру.
Облачко пыли, вылетевшее из ребер радиатора, заставило хорошенько прочихаться.
Почесав затылок, обмахнул материнку, проверил вентилятор.
Собрал бук и, перекрестясь, включил.
Огонек спички, загасило, махом.
Осталось решить — "синьку"...
Тут, всё просто — система восстановления, руль форева!
— Всё, забирай, своего, "бука"! — Выдохнул я и пошел умываться.
— Прикольно... — Наталка, пробежалась по клавишам. — У нас бы ремонтировали — недели две!
Пожав плечами, вытер влажные руки и сел напротив неё.
— Ну и?! — Уставился я на соседку. — Что, скажешь?
— Не ездил бы ты, сегодня, никуда... — Наталка, подхватила ноутбук и вышла на балкон.
"Блин, перила, мылом намазать, что — ли?!" — Вздохнул я. — "И все — Такие, заботливые!"
* * *
Полуночный холл отеля, в который спустился из своего номера, пустовал.
Рядом с входом, приютился небольшой минивэн "Мерседес", у которого, стояла небольшая группка людей.
Во главе с управляющим.
— Что, всех смелых — сон сморил?! — Усмехнулся я.
— Мистер Тобольскии! — Управляющий сделал шаг вперед. — Я, считаю своим долгом предупредить, что Вы — делаете глупость!
— Одной больше, одной меньше... — Пожал я плечами. — Поехали, что — ли?!
Народ, в основном мужчины, хотя я заметил и фройляйн Анну — Лену, загрузились в минивэн, оставив для меня, место рядом с водителем.
— Я, поставил на Вас, мистер Тобольскии... — Подмигнул мне управляющий и пошагал в сторону отеля.
— Я, установлю камеру, на осевой линии... — С места в карьер, принялся объяснять, турист с пивным брюшком. — У меня, великолепная, Цейссовская, оптика! Ни один Ваш шаг, не пропадет, для потомков!
— Спасибо... — Покачал я головой.
— Я, договорился с полицией. — Водитель, радуясь пустым дорогам, давил на газ, от души. — Они, выключат свет, когда вы пойдете!
— Как — выключат, свет? — Забеспокоился "пивное брюшко". — Мы, так не договаривались!
— Огонька сигареты — для цейссовской оптики — вполне достаточно! — Перебил я, туриста. — А большего, потомкам и видеть не надо!
Тот, задумчиво кивнул.
И вновь, мчался по серпантинам, минивэн "Мерседес".
Как в тот, раз...
" ... — Валить — Всех! — Хмурый абрек, Расул, ворочал баранкой, прищуриваясь и ругаясь в полголоса. — Жечь и — отходить!
— Патронов — маловато... — Покачал головой, Абай. — Чисто, надо!
— Не надо — чисто! — Отмахнулся я. — Чем больше грязи — крови оставим, тем больше шансов, что, лабу восстанавливать — не будут.
— Главное — валить Весь Персонал! — С дрожью в голосе, уточнила, девица — снайпер.
— Пересменка, в три. — Санька, посматривал на часы. — Не опоздать бы...
Расул громко рыкнул..."
"Мерседес" мягко качнуло, на лежачем полицейском.
— Я, высаживаю, Вас — здесь... — Водитель протянул мне пачку сигарет и коробок спичек. — Дайте нам 15 минут и, как только погаснет свет — прикуривайте сигарету!
— Ясно! Сигнал к атаке — три зеленых свистка, вверх! — Хихикнул я, выпрыгивая из теплого салона. — Давайте, шустрее — холодно!
Ярко оранжевый "мерседес", обдав меня облаком выхлопных газов, резво побежал по залитому светом мосту, оставляя меня в одиночестве.
— Ракшас присмотрит за Вами! — Вывернул откуда то из темноты, знакомый полицейский.
— Спасибо. — Поблагодарил я.
— Просто, пройдите, этот чертов, мост... — Попросил полицейский, опираясь на ограждение, отделяющее пешеходную зону от проезжей, части.
— Хороший, мост... — Просто так, для продолжения беседы, сказал я.
Мне показалось или глаза полицейского, блеснули неестественно красным отсветом.
— Хороший... — Тяжело вздохнул полицейский, поворачиваясь ко мне спиной и давая понять, что разговор — окончен.
Миг и мост погрузился в темноту.
Подкурив сигарету, зверски закашлялся, от вонючего, сизого дыма.
Помахав сигаретой, чтоб не гасла, встал на осевую и пошел вперед.
Два километра, с половиной.
Двадцать минут, неспешного, прогулочного шага...
Неторопливого и вдумчивого...
Это сколько же я прошел, в лихие девяностые, вот так — сунув руку в карман и сигаретой — в зубах?!
По ставшей теперь не любимой, набережной, мимо здания Речного вокзала, отжатого, ушлым предпринимателем и превращенного в ресторан — позднее, в здоровенный магазин, писчебумажных, принадлежностей.
По центральным улицам, с разбитыми и потушенными, фонарями.
Мимо, черных окон магазинов и жилых домов, из которых, зови не зови — помощь не придет...
И всё равно — шел!
Шел от любимых друзей, с которыми провел очередной, счастливый, вечерок.
Шел — от любимой девушки...
Топал, мечтательно любуясь звездами.
Шагал, под проливным дождем, в тоненькой, белой рубашке и — босиком...
Сигарета — "сотка", тлеет семь минут...
Целая история...
Тихий шорох собачьих лап, неспешно перебираемых, уставшим за день, Ракшасом...
"Ну, прости уж, собаченция!" — Повинился я, перед псом.
Огонек, обжег пальцы и свалился на бетон моста.
Затоптав его и спрятав окурок в карман, подкурил вторую, сигарету.
"Боже! Какая же это — мерзость!" — Меня передернуло от отвращения. — "Как, ну как, я мог курить — двадцать лет?!"
— Р-р-р-р... — Заворчал Ракшас, предупреждая меня о чём-то.
Блин! Песик! Знал бы ты, чего я только не насмотрелся, за километры, пройденные по улицам Моего родного города!
По, ночным, улицам!
С тех пор и живет во мне вера в Чудо...
Я — верю, в чудеса!
И они, со мной — происходят!
Шаг.
Шаг.
Воздух, становится все теплее и теплее.
От духоты начинает кружиться голова.
Шаг!
Спину — прямо и... Шаг!
Фигура, появившаяся в темноте, пугает горящими глазами...
Шаг!
Мне — не страшно...
То, что я вижу — Экзот...
Не самый, обычный, но — Экзот...
Азия...
Она сама по себе — сказка...
А в сказке — погибает — струсивший!
Шаг!
Воздух уже такой горячий, что дышать им — не возможно...
Экзот, делает шаг навстречу и замирает, протягивая ко мне свою когтистую лапу — руку.
— Сгинь! — Отчетливо произношу я, отчего то — с усмешкой, в голосе и — по-русски!
Фигура, изумленно вскрикивает и растворяется, мерзким, сигаретным, дымом.
Задыхаясь, с жадностью глотаю нахлынувший холодный, горный воздух.
Легкие собачьи лапы, снова тихо шуршат по бетонке.
Третья, сигарета...
Шаг!
Вспыхивает свет, заливая мост.
Кажется, встречающие меня люди, напуганы куда больше, чем я сам.
— Ну?! Прошел я Ваш мост. И, что?! — Уставился я на водителя. — Сигарета — горела?
— Горела. — Кивнул головой, турист — "животик".
— Ничего не произошло?
— Не произошло... — Подтвердил водитель, радуясь выигрышу.
— Где мои бабки, господа?! — Щелкнув пальцами, я сделал международный жест, требуя выигрыш.
— Я... Что — то видела! — Начала и осеклась, Анна — Лена. — Вы были на мосту — не один!
— С Собакой... — Усмехнулся я, вызвав смех облегчения.
— Ваш выигрыш! — "Животик" протянул мне пухлую пачку, перетянутую, резинкой.
На вид — тысяч, пять...
— Дальше, мерзнуть, будем? — Подмигнул я, Анне — Лене. — Или, поехали в отель?!
Судя по реакции фройляйн, меня поняли не правильно, но это — её проблемы.
Загрузившись в "Мерина", с наслаждением вытянул ноги и, наклонившись, добавил температуру.
Народ, сперва еле слышно перешептывался за моей спиной, а затем я услышал фразу, адресованную мне.
— Вы, русские, не умеете заключать пари!
— Пари заключают, те — кто боится поработать ручками... — Пожал я плечами. — Или, кому нечего делать. На просторах нашей страны, всегда есть, чем заняться!
— О, Да! Водка, баня, драка! — Рассмеялся "животик".
— Герр Тульке! — Рассмеялся я в ответ. — Вы, ведете бизнес с Россией, более десяти лет, а повторяете, как попугай, дурацкие шутки...
— Но, разве это не правда?! — Обиделся бизнесмен.
— Правда. Кулачные бои, на Масленницу и "стенка на стенку", это не тривиальный мордобой, к которому вы так привыкли, в своей "культурной Европе", но — групповой, вид спорта. Нечто вашего "тим билдинга"... Только у Вас — формируется команда, для бизнеса, а у нас — для защиты, от всяких... "пришедших, к нам с мечом". Баня... — Я сладко потянулся. — Русские ходили в баню, когда "культурная Европа", придумывала духи, скрывающие запах грязного тела. Ну, а водку, как и табак — спасибо Петру I, который, мог бы ограничится — картошкой...
— То есть, все беды — от Европы?! — Захохотала Анна-Лена.
— Все беды — от людей. — Почесал я нос. — От людей, потерявших, самый важный дар — дар, критического мышления!
— Вы считаете, что Европа, с ее многовековой культурой, архитектурой — недостаточно, критически — мыслит? — Взвился, сидящий на заднем сидении, невысокий, молодой человек.
— Судя, по тому, истеричному вою, который издает Европа... Особенно в сторону — России — да. У властной верхушки — там, все понятно — это, дрова, для сковородок. А вот народ... Как дрессированная собачка, право слово. Сказали: "гавкать на Россию" — будут, гавкать. Завтра, придет новый царь, поменяет установки и Европейцы, будут преданно смотреть в глаза, щенячьими глазами, выклянчивая подачку.
— Никогда! — Гордо попыталась выпрямиться, немка. — Демократия...
— Демократия, развязала конфликтов, куда больше, чем — диктатура. — Хмыкнул я. — Все эти, войны "за демократию", не более чем — попытка усидеть на своем троне, еще один срок...
— Но нельзя не признать, победы демократии! Признание, например, равноправия — полов. ЛГБТ, в конце — концов!
— Не смешите, мои тапочки! — Гаденько хихикнул я. — Равноправие полов... Вот например, какие права, вы имеете в виду? Право, рожать или не рожать — ребенка? Строить свой бизнес? Спать, с кем — нравится? Так, если я не ошибаюсь, эти права — никто и не зажимает... Секс меньшинства, хм... Тут, несколько иной, процесс. Процесс — подмены — понятий. Демократия, начисто отрицает, законы математики... Поймите, один процент людей с отклонениями в психике или ориентации, это не норма. Это — отклонение, от нормы. Пока эти люди живут, своей жизнью, работают — это их, жизнь. Но, как только эти существа, начинают мне доказывать, что они — норма... Всё... Законы математики — совершенны. Это и есть — критическое мышление, господа...
В автобусе повисла зловещая тишина.
"Еще чуть — чуть и меня выкинут, прямо на ходу!" — Рассмеялся я, про себя. — "Зря я, "разжевываю аксиомы"..."
— Есть еще — права, чернокожих... — Растерянно вздохнул герр Тульке.
— Насколько я помню — рабство — отменили... — Расхохотался я. — А значит, негр настолько же свободен, насколько свободен — белый!
— Афро — Американец! — Гордо поправил, парнишка с заднего сиденья.
— Нет уж, молодой человек! Негр, он везде — негр. Раса у него — негроидная! Также, как у нас — европеоидная, а кто-то — монголоид... США и Англия, втюхивают Вам, беззубым, ответственность за — Свои! — действия! За свою — историю! Герр Тульке, вы из западных, немцев?
— Нет... — Покачал головой, "животик".
— Вспомните, при СССР, было ли слово "негр" — ругательством? — Попросил я. — Напрягите, свои пробитые бизнесом и конкуренцией, мозги, пожалуйста!
— Ругательством — нет... — Герр Тульке, задумчиво пощелкал пальцами. — Скорее — признаком, бесправия, унижения... Что-то, требующее — защиты... Но — не ругательство!
— А вы, старше, чем я думал... — Признался я. — На сайте указан возраст в 63 года...
— 78... — Признался герр Тульке.
— Ну, молодой человек, Вы, все еще хотите, отвечать за чужие грехи? — Разминая затекшие плечи, поинтересовался я. — За чужие — слова? Ведь "ниггер" — пришел к нам от Ваших, любимейших, демократов — США!
— Так вы еще и расист! — Фройляйн, кажется проспала, все о чем мы разговаривали и сделала какие-то, свои, выводы...
— "Расизм" — изобретение демократии. — Покачал я головой, любуясь дорогой, освещаемой фарами нашего авто. — В СССР — расизма не было. Были — "угнетенные"... Которым, союз, помогал... В ущерб, между прочим, себе... Стоило союзу развалится, как все "угнетенные", смылись, в канализацию...
