Русский шпион-инопланетянин

Ну, а потом... а что потом? — скрылась, хотела жить как все люди, но подвел подростковый максимализм. Начала разбираться в гибели родителей. Нашла, кто их провалил... в общем, тебе это неинтересно. Вот как-то так втянулась, теперь спокойно жить вообще не могу, тупею, умираю от скуки.

— А мои мысли ты можешь читать?

— Нет, конечно, ты же мне не родственник. Но я работаю над этим, — ехидно улыбнулась Гейша.

— Хотя, — продолжила она, — некоторые свои мысли ты носишь в виде огромного плаката на груди. Но их любая девушка прочитает!

— Тогда последний вопрос. Ты зачем мне всё это рассказала? Откуда такое доверие? Так уверена в моей симпатии к тебе? Всё ставишь на любовь и соответственно верность?

— Да нет, милый. В вечную, а уж тем более верную любовь, я давно не верю. Тут другое. Ты очень необычный. Сейчас объясню. Во-первых, интернет. Таких хакеров как ты, не существует. Была одна я, теперь вот ещё ты объявился. Причём появился только что, и сразу же круче меня. Опыта никакого, зато возможностей... Непонятно. А во-вторых... Во-вторых, ещё интересней, выяснено при личном общении. Ты, ничего, не боишься. То есть СОВСЕМ НИЧЕГО! Например, твой случай с часами. Когда ты рассказывая изображал в некоторых особо трагичных эпизодах испуг — это было жалкое фиглярство! Не верю! Как ваш Станиславский. Проще всего предположить, что ты всё наврал, от первого до последнего слова. Но часы-то, вот они! Папа действительно был часовщиком, пусть и для прикрытия. Я чётко знаю, что ТАКИХ часов, тебе взять негде. Если ты не сын Билла Гейтса, а ты явно ни его сын. Вот я и рискнула — выложила тебе свою подноготную. И что? — а ничего! Полная безмятежность! Ты же не дебил! Кому нужна такая опасная подружка? Ну, хорошо... допустим, хорохоришься перед дамой... но ты же не знаешь, вру я или нет! Где тщательно скрываемый мандраж, где опасения? Ты как маленький мальчик, который ручки поднял и — "я в домике!". Сидит и ничего не боится. У тебя душевное состояние, будто ты круглосуточно в танке. Я умею читать эмоции. Ты не боишься НИ-ЧЕ-ГО!

— Бать! — в башке возник слегка паникующий Дэвис. — Ей насрать сколько тебе лет! Она сразу же меня взялась колоть! Не видишь, ко мне подбирается!

— Лор! Ты просто забыла, с кем нынче общаешься! — улыбнулся я Гейше самой честной из своих улыбок. — Дело не столько в том, что верю я тебе или нет, а я, кстати, не верю тебе на девяносто процентов... Сколько в том, что я русский! Так что на оставшиеся десять процентов, в которые я всё-таки уверовал, приходится русское слово "авось". Авось, да пронесёт, вдруг плохого не случится, поживём — увидим. А ещё знаешь... только не посчитай за хвастовство... меня ни разу в жизни толком не били. Правда, правда! Я много чем занимался, если считать с детства. И всегда всё получалось. Как-то вот везло. Меня вообще по жизни сопровождает постоянное везенье. Я в него верю, как в ангела-хранителя.

— Про Хранителя, это ты хорошо сказал, — покивала Гейша, начиная убирать со стола.

Меня хватанул легкий спазм. Тут же, на автомате, смахнул со стола чашку. Не зря, Ларек уже разворачивалась.

— Мне показалось, что ты чего-то испугался.

— Ещё бы! — кивнул, показывая припачканые кофе белые брюки и пойманную у самого пола посуду.

— Технично... — загадочно хмыкнула Гейша и мы разбежались переодеваться.

Минут через тридцать, преобразившиеся, вышли из подъезда.

Их середина сентября резко отличалась от нашего, сибирского конца августа. Я вспомнил, каким замершим пришел с прогулки.

Внизу под нами, не так уж и далеко, виднелось море. Город расположен на возвышенном плато, и виды здесь, конечно, от винта. И в целом местность тоже понравилась. Невысокие, но очень брутальные, скалистые горы. Много зелени, а теплынь... Нам и не снилось. Я как-то больше по северам, по рыбалкам мотался. Теперь, восполняя пробел, обнаружил, что средиземноморский (или какой он у них здесь?) климат, мне очень нравится.

Море под легким бризом искрилось блестящими пятачками, было зеленовато-голубым и очень вкусным. В полукруге городской бухты, лагуны или не знаю, как это морское образование называется, виднелись три-четыре лодочки. Белели несколько яхт, и у чуть вынесенного от берега причала стояли два небольших, круизных лайнера.

В одежде можно было ограничиться и тенниской, не холодно, но Гейша настояла, чтобы я накинул ещё что-то сверху. И ветровку из моего гардероба выбрала самую неброскую и бесформенную. Сама же напялила то ли платье без рукавов, то ли сарафан — я в этом не разбираюсь. Понял только, что "а ля шестидесятые", светло серого цвета. Потом присовокупила к этому наряду дурацкие, совершенно не идущие ей очки. И всё, волшебная девушка пропала. Осталась обыкновенная гражданка. А с меня потребовала:

— А ну-ка ссутулься! И плечи сдвинь вперед! Сильнее! Если на нас, хоть один человек обернется, как на приметную пару — пойдёшь в следующий раз итальянским бомжом! Небритым и пьяненьким.

Пошли мы не к морю, а наоборот, в гору к окраине города.

— А что пешком? — спросил я, старательно сутуля плечи.

— Скромнее надо быть! Тот, к кому идём, не поймёт от меня такой дурости, как подкатить к нему на лимузине.

— Что ты тогда в Летицию не загримировалась?

— Это ещё зачем? Леци моя племянница, иногда приезжает ко мне в гости. Кое-кто здесь даже знает её. И о чём Мигелю говорить с ребёнком?

— А куда мы всё-таки идём?

— Есть тут один сеньор, должен мне слегка, думаю, поможет. Зовут Мигель Да Сильва.

— Подожди, это же испанское имя-фамилия?

— Ну да. А он и есть испанец. Бухгалтер одного крупного мафиозного клана. Семьи, как у нас говорят.

— Я думал, что итальянцы не любят испанцев.

— Любят, не любят дело третье, но вот что он в самые верхи семьи пробился, это действительно невероятно.

— А зачем мы к нему идем?

— Видишь ли, Чиф... Прежде, чем делом заняться, надо закончить с твоим пустячком. Хотя бы знать, кто ещё может нам на хвост сесть. В самый неподходящий момент. И иметь это ввиду. Предупрежден — значит вооружен.

— А чем он нам может помочь?

— Я покажу ему фотографию часов.

— Стоп! Откуда у тебя фотки Дэхи?

— Ух, ты! Эка ты интересно о своих ходиках сказал, прямо, как о живом существе... В детекторе бриллиантов встроен фотоаппарат. Это профессиональная модель, предназначенная для полиции, таможенников. Автоматом фотографирует всё, что предложено на экспертизу. А насчет артефакта... Мне кажется, что это все-таки криминал. Изготовленный в Азии.

— Почему?

— Без понятия. Интуиция. Часы явно нестаринные, это "новодел". А Джон Дэвис, насколько я помню — древний английский пират и мореплаватель, он ещё какие-то географические открытия делал и вариант секстанта изобрёл. С другой стороны, кто-то же должен был это спроектировать и изготовить? У всех известных фирм, швейцарских, например, имеются узнаваемые традиции. Свой, фирменный стиль. Я маленько проанализировала, даже прогнала по компу. Есть у меня старенькая программа по сравнительному анализу часов, писала как-то по случаю. Так вот: к какой-то конкретной фирме их не привяжешь. Но кое-что, кое у кого, понемногу взято. Из нескольких стилей, этакая солянка. Можно представить себе такую картинку:

Кто-то, ну, допустим гипотетически, какие-нибудь малазийские или сомалийские пираты, заказал в Азию такой символ. Джон Дэвис же был пират? Могли они такое сделать? Запросто! Кто они, сколько реально существует кланов, какие имеются ресурсы — никому неизвестно. У них в сообществах до сих пор ещё средневековых замашек хватает. Понять их архисложно. Как и непонятно, а почему Джон Дэвис? Были пираты и покруче... Тот же Френсис Дрейк или Генри Морган... Но тут возможны варианты...

Например, нашли "дэвисовскую" захоронку, с этого и поднялись. Может быть у их "главного босса" мания величия, а зовут его Джон Дэвис.

— Он что, дебил? Назвать пиратский символ своим именем!

— С чего это "пиратский"? Кто сказал, что пират? Может этот Джон бизнесмен, банкир, да хоть учёный! Назвал человек заказные часы своим именем, где криминал? Знавала я когда-то давно одного такого Дэвиса — запросто бы сгодился!

— "Знавала, когда-то..." — ты так говоришь, будто моя ровесница!

— А ты так ревниво встреваешь, будто тебе за пятьдесят! Хотя старше меня года на два, на три!

Я прикусил язык.

— Просто, я когда свалила из заключения, слегка пошарахалась по свету, искала где бы осесть. Хотела найти райский остров, или тихое место где-то на побережье океана. Много где была. Атлантику смотрела, Красное море, Индийский океан. Вот в Джибути и видела этого Дэвиса. Рядом с Обоком расположился. Янки, бывший "кот", занимался поисками сокровищ. И в заливе Таджура шакалил, и в Аденском. Даже в Красное море к островам Дахлак проскакивал. Харизмы мужик необыкновенной. Местные как-то попытались его ограбить, так он их отмудохал, но властям сдавать не стал. Похвалил, посочувствовал, проникся, ещё всякой такой лапшой подгрузил... Так влюбил в себя, что они готовы были "целовать песок" вокруг его базы. Пахали на него за "здравствуй", легенды местные собирали, помогали всячески... Звали его, между прочим, Джон Дэвис! Вот, может быть, какой-нибудь такой засранец, твои часики и заказал.

Почему в Азию? Да они черта могут сделать! И главное алмаз. Распиленный экземпляр был очень большой. Бриллианты такого размера все наперечет, хорошо известны и имеют собственные имена. И не один подходящий под размер камень не пропадал. Значит когда-то найденный и неучтенный! Европе бы пираты не доверили, а азиаты в этом плане надежней, чем могила. Босс приказал молчать, и хоть фарш из него, изготовителя, крути, ему без разницы. Ваш Красноярск находится на пути из Азии, в сюда куда-нибудь. Так что они сделали артефактик и везли какому-то Главному "оябуну", а ты, клептоман, испортил людям праздник. Как тебе?

— Не то чтобы в восторге от твоих предположений, но в принципе возможно.

— Мы пришли. Жди здесь. Я пойду с Да Сильвой потолкую.

Поправив свои дурацкие черные очечки, Гейша направилась в сторону небольшого старинного особнячка. Заросшего зеленым плющом и спрятавшимся в опрятном садике.

— И как тебе? — тут же спросил появившийся в виртуальном мониторе Дэха.

— Не знаю. Сложно, странно и непривычно. У меня даже симпатия к ней поугасла. Точнее не так. Сбился с романтически-сексуального её восприятия. Она мне теперь партнера по игре, ну... в покер, что ли? — напоминает. Ни слова правды. Или наоборот, всё как на духу? Непонятно. Я сижу, вру, и она знает, что я вру, но делает вид, что верит. Потом, в свою очередь, излагает что-то — и тоже не понятно правда или нет.

— Угу. Согласен. От себя добавлю, всё ещё сложнее. Ты-то молодец! Как и положено приличному человеку честно врешь. Круто, нагло и самозабвенно. А эта чертовка "качает маятник". То есть, конечно, врет, но что, где и когда — понять очень трудно. В такой манере работать непросто. Система примерно такая:

Она соврала что-нибудь, совсем коротко, на пол предложения и тут же добавляет некую непреложную истину. Например, трава — зеленая. Ещё очередную информацию, хитрую дезу — ляп! — и по чесноку: я — девочка! Очевидно? — очевидно! Как бы защита от предполагаемого телепата.

Ты, кстати, готовься! Я тебя сейчас ни защитить, ни даже обезболить не смогу. Из-за неё. Сразу же просечет! Думаю, очень внимательно наблюдать будет.

— За чем наблюдать?

— Не за чем, а за кем! За тобою, конечно. Не часы же она пошла показывать!

— Почему?

— Никто не будет посвящать в такое опасное предприятие третью сторону. Этот Мигель обязательно слил бы вас своим "коллегам". Предполагаемым владельцам меня. Либо попытался бы отжать эту славную безделицу себе. Тем более, он чем-то обязан Гейше. Лучшая отдача долгов — это устранение кредиторов. Гейша ни за что так не поступит. Такая открытая добыча информации — верх непрофессионализма.

А вот попросить своего приятеля: "Тут у меня ухажер нарисовался, пошли своих ребят, хочу проверить его на вшивость!" — это она вполне может себе позволить. Так что разминайся потихоньку.

Кстати! Твоя Ира, помнишь свою московскую знакомую? — тоже мутная была, как лужа. И восемьдесят процентов её общения с тобой, было чистое враньё.

— Господи! А эта-то с чего?

— Не знаю. Ты же, герой-любовник, не допускал меня к своим интимным связям. Но когда, во время перекуров удавалось чуточку поприсутствовать, просто диву давался вашему общению. Всё у неё продуманно, содержит сто смыслов, согласованно на десять ходов вперед с последующей информацией. Однако Гейши она попроще будет. Просто, осторожно и изящно тебя дурила, без всяких защитных перекрытий. А может быть, по её мнению, нужды тогда ещё не было перекрываться.

— И я узнаю об этом только сейчас?

— Ну и что? Тебе же ничего не угрожало! Я и не стал ставить тебя в известность.

— В следующий раз ставь! — отрезал я, и горестно вздохнул, — Что ж меня все облапошить пытаются? О! А ты? Ты, Брут, тоже брешешь мне напропалую?

— Кто, я!? — невыносимо фальшиво возмутился Дэха. — Почитай первый закон робототехники! НИКОГДА НЕ ВРИ НОСИТЕЛЮ! Вот! Это моя святыня и Главная заповедь каждого Хранителя! Да.

— А теперь серьёзно... — подбодрил я собирающего каяться Дэху.

— Серьёзно я врать тебе не могу и не хочу. Даже во благо. Подвирать — да, так на то ты и друг, чтобы тебе хвастаться.

— А другие Хранители?

— Другие тоже нет. Врать мы не можем. Маленько слукавить — это бывает. Как у любого разумного существа. Вспомни, когда ты одел меня на руку, что произошло?

— Что, что... Я сразу охренел оттого, как у меня мгновенно поменялись слух и зрение.

— Во-о-от... И так у всех Носителей, которые первый раз одели Хранителя. Если они, вроде тебя, более-менее в форме, на момент контакта. Другим, кому наша помощь понадобилась экстренно, снимают острую боль, убирают чудовищную одышку, находящийся в самом разгаре инфаркт. Останавливают обильное кровотечение или просто вытягивают из комы. А то и практически оживляют. Стараемся произвести впечатление, понравиться. Так что, если какому-то Хранителю попалась, как ты изящно выразился, "развалина" — это счастье. Гарантия того, что у тебя будет Носитель.

Короче, главная наша хитрость и лукавство: "как только Хозяин вошел с тобой в контакт, необходимо мгновенно с ориентироваться и сразу же сделать то, что ему станет заметно и приятно. Доказать, что ты ему нужен".

— Зачем? Для чего так самоотверженно бороться за будущую обузу и заботу? Который, насколько я знаю Кьошей, и спасибо-то тебе не скажет!

— Хранитель без Носителя чувствует себя неполноценным и ненужным. Да, честно говоря, и несчастным. Даже если какой-нибудь засранец почувствует легкое недомогание вроде простуды, зайдет в маркет, возьмёт себе Хранителя, вылечится, а потом навсегда забросит его в буфет, бедолага всё равно счастлив. И докладывает по сети коллегам: "Мой, слава Богу, здоров! Живет, работает. Каждый день, как с работы приходит, смотрит в мою сторону. Зря беспокоится... Если что, я всегда! Пусть только оденет, за мной дело не станет!". Так вот и будет триста лет рассказывать, пока тот обалдуй не помрет.