Холивар. Квест "Проклятый город".

— Если сообразит... — хмыкнул проходящий мимо Седой.

— Да, — чуть смутился Арни, — если сообразит.

И продолжил:

— Просто для этого опять надо знать, что тебя атакует именно снежный полоз. Т.е. люди могут найти от него защиту, а вот для нечисти и монстров его использование удобно и оправдано. На людей же его использование несколько — он покрутил в воздухе пальцами — негуманно. — наконец то нашел он подходящее слово.

Гном воспользовался паузой в лекции и спросил:

— А что, мечом там, ну, или секирой его не убить? И почему, кстати, — тут он очень похоже покрутил в воздухе пальцами — негуманно.

Арни, чуть улыбнувшись, продолжил:

— Его можно убить чем угодно... если попадешь. Понимаешь, они могут исчезать с одного места и появляться в другом, причем рассчитать место появления невозможно. А негуманно — потому что его челюсти представляют из себя несколько пил, наподобие тех, которые мы с тобой видели в порту. Они перемалывают внутренности не для того, чтобы убить жертву, а для того чтобы понаделать внутри убежища множество ходов. Если ты заденешь после этого кожу, такого человека, то она может лопнуть, а содержимое выльется, не оставив внутри ни костей, ни требухи. Если же наблюдать этот момент поближе, то можно увидеть, как над кожей кокона, появляется и исчезает маленькая змейка, причем узоры проявляющиеся на её коже под воздействием крови очень интересны и заслуживают отдельного исследования.

Гном слушал, все больше бледнея. Робко трогал за рукав, пытаясь остановить амбала-книжника, получившего возможность поделится знаниями.

— Известны случаи, когда привозили беременных женщин, на которых напал полоз. В этих случаях плод не подвергался такому же воздействию, а оставался невредимым. как будто плацента защищала плод от воздействия полоза. Однако исследования преподобного Салливана показали, что на покрытых плацентой людей полоз кидается точно также, что дает повод подозревать в нем зачатки разума и сострадания...

Недоумевающим взглядом Арни проводил метнувшегося в сторону кустов гнома, который позабыв приличия громко блевал.

Заметив насмешливый взгляд Седого, он виновато развел руками, и пошел к костру. Я кстати тоже не понял, как то, что полоз бросается на обмазанных плацентой людей, подразумевает, что он является разумным. Хотя... Пожалуй что так, если бы я увидел обмазанного плацентой человека, то я бы тоже прибил подобное чудовище. А я разумный. Преподобный Салливан был прав, надеюсь. что его сожрали во время опытов...

Гном в этот вечер ничего не ел...

* * *

Наутро, ко мне в сани завалился дроу и Седой. Началось все с безобидных вопросов, но постепенно я почувствовал себя как в пыточной палатке, когда (очень давно) меня крутили на предмет предательства двое офицеров полевого дознания. Гном трусил неподалеку, делая вид что любуется окрестностями, но секира его была расчехлена.

— ...нда уж. Действительно, хозяйство большое и содержать его тяжело, — сочувственно прогудел седой, панибратски хлопая меня по плечу. — Так неужто племянники не помогают?

— Да помогают, — вздохнул я. Так ведь дело то молодое. Невест то нам надо искать не у себя в селениях, вот и приходится им ездить, то в города баронские, то с купеческим обозом куда-нибудь подальше. Как дома оказываются, так и помогают. Ну я ж их с годовалого возраста принял. Как брательник мой погиб, так и все. Я то поздно вернулся, мужиком солидным, не парнем. Кого мне было в жены искать? Вот я вдову брательникову с племяшами и забрал к себе. Да вы ж одного видели, — словно случайно вспомнил я. — Санька, сынок Семена, да Сергунька — родной племяш. Они ж вдвоем лепшие кореша, на всю деревню. На Охоту вместе, пьют вместе, к девкам вместе, куролесят вместе... Ну потом и огребают тоже вместе...

В разговор вступил дроу:

— Мне единственное, что непонятно, как десятник из Красного полка, ветеран, прошедший не одну компанию и оставшийся в живых. Награжденный несколько раз и представленный четырежды к старшему десятнику, а один раз к сотнику, и пять раз разжалованный до рядового. Получавший Монаршью Милость из Королевских рук (один из трех главных орденов, автоматически дает право на пожизненное дворянство, трижды награжденный имеет право претендовать на наследуемое дворянство). Человек спасший Её Величество, из взбунтовавшегося города, от смерти и позора и проявившему чудеса бесстрашия, воинского умения и благородства, а в награду попросившего отдать ему право на город для его десятка (право безнаказанного грабежа), уволенного за это из армии, победившего на десятке дуэлей отцов, женихов и братьев. изнасилованных его бойцами барышень.

Через месяц спустившего все и решившего попробовать себя на поприще науки, причем небезуспешно. По крайней мере он до сих пор считается лучшим из профессоров, когда либо преподававших там естествознание. А по его монографии, до сих пор учатся студенты. Человек, который вместе с графом Вермонтом основал торговую компанию, после исследования южного морского пути, а по прибытию в столицу набедокурившего так, что пришлось снова наниматься снова в армию новобранцем, во избежание монаршего же, но уже гнева. Уволившегося по "состоянию здоровья", а некоторые говорят, что дезертировавшего, со своим другом Героном, заработав на Персональное Королевское содержание. Через месяц, раздеребанившего в дрыбаган трактир, на что в принципе никто бы не обратил внимание, но выпоротого наследника престола ему никто не простил. И целых два месяца, за ним носились по всей стране, пытаясь поймать и казнить. Человек сумевший бежать в вольные баронства. где след его окончательно затерялся и все долгие годы считали, что он погиб. Как такой человек смог стать охотником?

Дроу резко повернул ко мне лицо и напоролся на мою чуток мечтательную улыбку. После секундного замешательства он спросил:

— Что я сказал такого смешного?

— Ничего, — поспешил я с ответом. — Абсолютно ничего. Просто вы мне мою молодость напомнили.

Седой фыркнул. Гном слушающий все это с восторженными глазами, одобрительно завопил.

— Ну а по поводу вашего вопроса, как же это королевский десятник стал охотником, то вопрос стоит не совсем корректно. Наверное, лучше было бы сначала спросить: каким образом охотник стал королевским десятником? Тогда ответ на ваш вопрос прозвучит очень просто: вернулся домой. Никакой страшной тайны.

Дроу молчал. Седой подгреб под себя побольше сена и, усевшись поудобнее, спросил:

— А как мальчишка охотник попал в королевские войска?

— И тут абсолютно никакой тайны нет. Два брата отправились в город за невестами. Один из них присмотрел себе девушку, объяснил ситуацию, той, двенадцатой дочери в семье горшечника, терять было нечего. Они собрались отправляться домой, тут то первый и знакомит свою избранницу со своим братом. Ну тут любовь морковь как водится. Через два дня они смущенные объясняют старшему, что не могут жить друг без друга. Они просят простить их и благословить, как старшего, поскольку ни отца ни матери у братьев не было (третий ребенок оказался монстром, а отец оказался чересчур самонадеянным). Ну старший благословил, а сам с горя пил неделю. Там то к нему и подсел королевский вербовщик...

— Дальше рассказывать? Или и так все понятно?

— Понятно то понятно, но почему у тебя племяши такие молодые, а?

— Так это ж не первая его жена. Первая то, на втором ребенке умерла, тоже чудищем оказался. А на этой молоденькой он лет за пять до моего прихода женился. Я же как в баронство пришел, тоже сначала хотел в баронскую дружину податься, да только односельчане рассказали, про то что брата глорхи загрызли. Я и поехал посмотреть, да там и остался.

Седой недоверчиво спросил:

— А не жалко, что все пришлось оставить?

Сани поскрипывали, лошадка волокла вперед. Я причмокнул, поддал вожжами и добавил:

— Да нет, не жалко. Да и оставил я позади себя только виселицу, если для бывшего солдата и ветерана; или топор, если для пожизненного дворянина. А все остальное... Лучше сделать и жалеть, что не получилось; чем не сделать и жалеть всю жизнь об упущенной возможности.

Дальше ехали какое-то время молча. Потом дроу заметил вскользь:

— Кстати Вы знаете, что тот выпоротый мальчишка — теперь Король великой державы, — до сих пор помнит ту историю. И он очень огорчиться, узнав, что его обидчики до сих пор живы.

Я посмотрел на него так, что Седой моментально положил руку на кинжал. А дроу безмятежно посмотрел мне в глаза и продолжил:

— В случае возникновения опасности, я могу от лица Общего Совета Эльфов, передать Вам приглашение на постоянное проживание в Зеленых Долинах.

Тут не только у седого и гнома, а еще и у меня отвисла челюсть. Очень редко людям дозволялось селится рядом с городами эльфов. Попасть в Зеленые Долины, считалось самой высокой наградой, которую могли дать эльфы для людей и других существ, даже век короткоживущих увеличивался в полтора — три раза. Заметив общее недоумение, эльф серьезно сказал, поворачиваясь к гному, но обращаясь ко всем:

— Если бы вчера уважаемый гном, дослушали лекцию (гнома снова позеленел на лицо), то услышали бы, что в-четвертых (гном решительно направил конягу поближе к кустам) охотники ненавидят Черного Властелина и эта ненависть у них на генном уровне (гнома вроде бы отпустило).

Дроу уставился на дорогу и сказал мне пальцами на языке охотников:

— А еще Совет благодарен Вам, за кое-какие Ваши действия в тот день когда один городок отдали Вашему десятку на разграбление. Вас сначала не узнали, потом узнали, но сомневались, но после того как мы получили подтверждение... Так что... всего навсего награда нашла своего героя.

И мы покатили дальше.

* * *

Два дня были сравнительно унылыми. Никто нас не беспокоил. В моих санях прочно обосновался дроу, который просто ехал и молчал. Дни казались бы безмятежными, если бы не какое-то тревожное ожидание. Все чувствовали себя очень напряженно, что прорывалось мелкими стычками, возникающими на пустом месте.

Когда же я попробовал выяснить, что происходит, то мне посоветовали не лезть не в свое дело. Я психанул и собрался обратно, пообещав нарисовать карту.

Меня конечно никто не отпустил, вместо этого со мной долго разговаривала эльфийка, убеждая, что никто от меня ничего не скрывает, что все лежит на поверхности, и что мне все обязательно расскажут, как только мы подойдем поближе к городу. Что сейчас даже у стен есть уши. Я ушел спать недовольный, а потом начались неприятности.

* * *

Орк, замотанный в камуфляжную накидку, плотно прижимался к стволу дерева. Он был один и внимательно рассматривал большую поляну с огромными деревьями, окружающими её. Это было небольшое стойбище зеленых гоблинов, но чтобы пробраться к нему, понадобилось около двух недель. Оно находилось в самой гуще поселений. В центре поляны стояли маленькие домишки и суетились зеленые фигурки. Они не представляли из себя ничего особенного, занимаясь своими мелкими делишками. Из хижины, стоящей особняком, выползла старая разумная самка. Ей помогала еще одна самка в годах, но явно моложе первой. По лицу орка скользнула глумливая улыбка, впрочем тут же уступившая место маске сосредоточенности. Взведя арбалет, орк положил эльфийскую "поющую" стрелу и тщательно прицелился. Наговоренная стрела застыла в свом ложе. Секунда. Выстрел. И на весь лес зазвучала "песня смерти", заклинание заставляющее стрелу обязательно находить свою цель. Гоблины, до этого занимавшиеся своими делами, замерли. Когда же песня смерти зазвучала особенно пронзительно и окончилась торжествующим аккордом, все они бросились к одинокому домику. Орк, со злой и довольной улыбкой, быстро сложил арбалет, поставил на заклятие самоуничтожения и завернулся в плотную ткань накидки. Медленно замедляя свое дыхание и приостанавливая все процессы идущие в теле, он успел подумать, что жаль ему не дали задание убить больше гоблинов. Потом сознание медленно угасло.

* * *

Злые гоблины, злые гоблины... Сволочные зеленые человечки. Ничего особенного из себя не представляют, но их всегда много и они никому не подчиняются: ни темным, ни светлым. Чем они мне нравятся, так это тем, что стараются жить сами по себе. Раньше обитали повсеместно, но постепенно их выжили за пределы обитаемых земель. Выживали их и светлые и темные, в союзники их не брали, потому что предательство у них в крови. Даже не то что предательство, а верность только своему клану, они поступали так, как выгодно им самим, а не союзникам. За это их и не любили. Во главе каждого клана стоит Великая Мать, попутно являющаяся главной колдуньей племени. Здесь, в отрогах Гномьего хребта, одно из их немногих последних поселений. Мы знаем, где проходят границы их территории, и стараемся не пересекаться. Если в остальных местах их выжили в низкие заболоченные местности (отсюда и название — болотный гоблин), то в наших диких краях им до сих пор принадлежала ничейная территория, размерами с небольшое баронство.

Учтите еще то, что гоблин в резервации и свободный гоблин — это два разных существа. Гоблин в резервации, это жалкое зеленокожее существо, одетое в какие-то обноски, вооруженное длинной палкой, которой он пользуется, чтобы добыть пару крыс. Отличительная особенность то, что это существо всегда пьяное. За глоток дрянной сивухи — оно перережет тебе глотку, причем чем хуже пойло, тем оно больше нравится гоблинам. Пить они не умеют, хотя привыкают к спиртному достаточно быстро. Они не могут напиться так, чтобы упасть, но спиртное оказывает на них очень интересный эффект. Пьяный гоблин, это гоблин, который устойчиво стоит на ногах и передвигается, говорит, выслушивает, принимает решения — только живет он в другой стране: стране, где доминирующе положение занимают гоблины, а все остальные, сведены на положение скота и добычи. Отличить гоблина, находящегося под кайфом, очень легко. Гордый надменный взгляд; игнорирование окружающих; поведение короля королей. Трезвый же гоблин — униженное существо, выпрашивающее денег на кружечку пива, что помогает им мириться с тем произволом, который творят в их отношении все остальные существа. В резервации, находящиеся в болотах, где ни одно разумное существо жить не сможет, часто приезжают купцы, скупающие за бесценок то, что может предложить болото. Сгоняя гоблинов в резервации, остальные разумные существа, постарались искоренить единственный правильный для гоблинов образ жизни, а именно матриархат. В резервациях искусственно насаждалось отношение к самкам, как к существам второго сорта, что полностью ломало всю систему мировоззрения гоблинов. Естественно, что лишившись своих исконных ценностей, они так и не смогли принять навязываемый им образ жизни. Возможно именно этим и объясняется их повальное пьянство.

Свободный гоблин выглядит совсем по другому. Да, он так же не очень силен и с ним может справится женщина, но!... Свободный гоблин вооружен копьем, которым владеет очень ловко. Копье представляет из себя цельную деревяшку, длинной порядка двух метров, со сплющенным наконечником и крючком, наподобие рыболовного на конце. Плоская часть копья очень хорошо заточена, само дерево обрабатывается специальным способом, после которого приобретает твердость, гибкость и может конкурировать с изделиями из металла. Вооруженные такими копьями гоблины представляют серьезную опасность в рукопашном бою. Луков, а тем более арбалетов, они не признают. В качестве дальнобойного орудия обычно используются пращи и дротики, причем дротики метаются также, с помощью пращи. Частота залпа гоблинского отряда из 27 человек точно такая же, как у эльфийской полусотни. Точность тоже очень велика. Проигрывают они в дальности, но!... опять таки только эльфам. Всем остальным расам они составляют здоровую конкуренцию. Особенно поражает их слаженность. Такое ощущение, что они все, поголовно, телепаты. Люди, да и другие разумные, тратят уйму времени на то, чтобы добиться слаженности при выполнении каких-либо упражнений. Например: подготовка одного десятка, не гвардейского пехотного полка, при наличии опытного сержантского состава, составляет порядка пяти месяцев, и то, это только первичная подготовка. Между тем средняя команда, порядка трех отрядов, подошедшие из разных племен, действует с такой согласованностью, которой трудно добиться даже от профессиональных гвардейских полков. Явных командиров у таких сборных отрядов нет, к магии гоблины относятся очень насторожено, но взаимодействие действительно поразительное.