Тащиться с таким грузом за тяжелым бронзовым котлом не хотелось и пришлось возвращаться в лавку.
— Ты уверен, что нам нужно столько этой вонючей грязи? — не вытерпев, поинтересовался Гернос, вытирая тряпкой испачканные руки.
— Запас... карман не тянет, — уверенно ответил Александр, убирая амфоры за горшок с брагой. — Деньги есть, а эта гадость хорошо горит. Пойдем теперь за посудой.
Через несколько минут после того, как они внесли в лавку котел и жаровню, к ним явился первый пациент.
— Алекс, — окликнул его Ветулин. — Твой названный брат, в самом деле, искусный лекарь?
— Спроси у него сам, — юноша кивнул на прилавок. Гернос в своем закутке сортировал приобретенное сырье.
— Послушайте! — лавочник громко крякнул, привлекая внимание. Евнух обернулся.
— У меня вот живот болит, — пряча глаза, промямлил мужчина.
Гернос окинул его внимательным взглядом и, выйдя из-за прилавка, сказал:
— Ложись на лавку.
— Зачем? — насторожился пациент.
— Ты говорил, что у тебя болит живот? — непонимающе нахмурился евнух.
— Да. Продай какое-нибудь лекарство.
— От чего?
— От живота! — нахмурился сосед. — Я же говорю!
— Уважаемый! — Гернос как-то незаметно усвоил манеру Александра. — В твоем животе очень много разных органов. Печень, почки, селезенка. Прежде чем давать тебе необходимое средство, я должен узнать, в каком из них поселилась боль.
— И как ты будешь это делать? — попятился лавочник. — Разрежешь мне брюхо?
Бывший помощник Повелителя смерти снисходительно улыбнулся.
— Это совсем не обязательно. Я узнаю все на ощупь.
— Поверь, Ветулин, он знает, что делает, — важно кивнул Алекс.
Сосед, подозрительно поглядывая на них, лег.
— Ты не заметил, что стал быстрее уставать? — поинтересовался лекарь.
— Так и есть, — пробормотал первый пациент.
Евнух долго мял ему живот, то и дело спрашивая: "Так болит? А так? А здесь?"
Отдаваясь новым ощущениям, лавочник покорно отвечал, то и дело морщась. Гернос ошарашил его еще больше, когда стал подробно расспрашивать о цвете его кала и частоте опорожнения кишечника.
— Ешь много?
— А тебе какое дело, сколько я ем? — не выдержал мужчина.
— Ты очень худой, — спокойно ответил евнух.
— Думаешь, я голодаю? — еще больше разозлился лавочник.
— Похоже, — пожал плечами Гернос.
Юноша перестал возиться с жаровней и подошел ближе.
— Я зарабатываю себе на хлеб! — вскричал Ветулин, вскакивая с лавки. — Ты никакой не лекарь, а обманщик!
— Успокойся, — попытался урезонить его Александр. — Брат никогда не спрашивает просто так.
— Вы мошенники! — продолжал бушевать сосед.
Евнух открыл рот, но молодой человек второй раз за день взглядом заставил его помолчать. — Может быть, ты все же выслушаешь, что он скажет. Это бесплатно.
Видимо последний аргумент оказался решающим.
— Пусть говорит.
— Скорее всего, внутри твоего кишечника живут черви, — сказал Гернос, пятясь к прилавку. — Это они съедают за тебя пищу, а их дерьмо отравляет твое тело.
Ветулин мгновенно побледнел, но попробовал натужно улыбнуться.
— Хочешь напугать меня, чтобы содрать побольше за лекарство? А потом скажешь, что ошибся! Знаю я вас, лжецы!
— Если принесешь свой ночной горшок, я скажу точно.
— Ты будешь разглядывать мое дерьмо? — глаза лавочника чуть не вылезли из орбит.
— Как же иначе узнать, что делается в твоем кишечнике?
— И сколько это будет стоить? — мужчина задал главный нидосский вопрос.
— Посмотреть можно и бесплатно, — быстро ответил Александр. — А за лекарство тебе, как соседу, сделаем большую скидку.
— Тогда ждите, — усмехнулся Ветулин. — Специально для вас навалю кучу побольше.
— Нам нужна огненная вода, Алекс, — нахмурился Гернос. — Для уничтожения заразы.
— Пока попробуй использовать для этого уксус? — предложил юноша.
Как ни хвалился сосед, но предоставить образец для исследования смог только к концу дня. Евнух зажег спиртовку с серебряным отражателем и стал изучать анализы, глядя сквозь маленькую примитивную линзу мутного стекла.
— Теперь я знаю точно, что у тебя черви, — сказал он Ветулину, стоявшему с горшком в руке и зачарованно наблюдавшему за манипуляциями лекаря.
То ли от загадочности действий, то ли от уверенного тона евнуха, тот растерянно пробормотал:
— Что же делать?
— Я приготовлю лекарство, — Гернос тщательно вытер руки тряпкой, смоченной в уксусе. — Утром придешь, расскажу, как его правильно принимать.
Лавочник неуклюже поклонился и вышел, нежно прижимая к груди горшок.
Названный брат принялся копаться в своих корешках и травках, что-то озабоченно бормоча себе под нос.
— Ужинать идем? — поинтересовался Александр, глядя на него.
— Нет, надо успеть пока светло, — отмахнулся евнух.
— Тогда я пойду, принесу чего-нибудь? — сказал юноша, подхватывая сумку и меч.
Выйдя из лавки, он привычно оглянулся и заметил какого-то человека, нырнувшего в соседний переулок.
— Гернос! — окликнул Алекс лекаря. — Дверь за мной закрой.
— Зачем?
— На всякий случай! — стал настаивать молодой человек. — Давай скорее.
Послышалось раздраженное бурчание, евнух вышел из лаборатории и с шумом задвинул засов. Александр заторопился в харчевню. Вряд ли лекарь откроет дверь кому попало, но все же оставлять его надолго одного не хотелось.
Не обращая внимания на мрачный вид Айри, он торопливо уложил в сумку лепешки, кувшин с оливками и вино. Гернос тоже ругался, когда ему вновь пришлось отрываться от дела и открывать дверь. Видно было, что процесс приготовления антипаразитного средства завладел всем его вниманием. Тем не менее, ему пришлось еще три раза отрываться от своего занятия.
Александр наносил воды, и только когда совсем стемнело, отправился спать, строго велев будить его "если что".
Лекарь возился почти до полуночи. Когда на лестнице послышались тихие шаги, юноша прикрыл глаза, притворяясь спящим.
Видимо глисты сильно донимали соседа. Он пришел, едва Алекс выставил на улицу ночной горшок.
— Брат всю ночь готовил твое лекарство, — тихо и сурово проговорил он. — Пусть поспит немного. Когда проснется, я за тобой приду.
Ободренный таким вниманием к своей персоне, Ветулин кивнул.
Гернос проспал еще два часа, позавтракал принесенными из "Веселого омара" бобами и попросил позвать соседа.
— Вот это выпьешь сейчас, — строго сказал евнух лавочнику. — И больше ничего сегодня не ешь.
— А пить можно? — робко поинтересовался тот, с отвращением поглядывая на ядовито-зеленую бурду в глиняной плошке.
— Немного и только воду, — предупредил суровый эскулап. — К утру из тебя выйдут все черви.
— Как? — побледнел мужчина.
Евнух объяснил, Ветулин успокоился.
— Их надо сжечь или залить крепким уксусом, — продолжал наставлять евнух. — Ни в коем случае не трогай их руками.
— Спасибо, лекарь, — сосед низко поклонился. — Сколько мне это будет стоить?
Гернос взглянул на Александра.
— Ты наш сосед и первый пациент, — торжественно заговорил юноша. — Поэтому только одна серебряная рахма.
— Ох, ничего себе! — пробормотал сосед, почесывая в затылке. — Дорого.
— Ты так считаешь?! — изумился юноша, вытаращив глаза. — Брат всю ночь готовил, читал по памяти нужные заклинания. Да на это зелье одних корешков буляшника и курпаки ушло почти на рахму, не считая ягод чуракры и других ингредиентов!
С каждым словом Алекса глаза у Герноса становились все больше, а сосед втягивал голову в плечи, становясь как будто меньше ростом.
— Прости, лекарь, — проблеял он, опуская взгляд. — Я же не знал, что это такое сложное дело.
— Ты думаешь, научиться готовить нужные зелья легче, чем в лавке торговать? — уже тише проговорил Александр.
— Я сейчас принесу, — засуетился Ветулин.
— Постой, — задержал его юноша. — Чтобы ты не думал о нас плохо, отдашь, когда сам поймешь, что помогло.
— Спасибо, соседи, — лавочник поклонился.
— Почему ты назвал такую цену? — тихонько поинтересовался Гернос, когда они остались одни. — С этим зельем много хлопот, но ингредиенты не такие уж и дорогие.
— Это город торгашей, — стал объяснять Александр. — Тут дешевое — значит плохое, а уж благотворительности здесь совсем не поймут.
Всю дорогу до мастерской Микароса евнух молчал, "переваривая" услышанное. Столяр встретил их с распростертыми объятиями. Юноша представил своего брата и спросил, как обстоят дела с его заказом.
Маленький столик уже сох на заднем дворе, работники собирали большой, а сам мастер с нескрываемой гордостью показывал гостям новый токарный станок. Мальчик, лет двенадцати, очень похожий на него, пыхтя крутил большое колесо, а старший сын Микароса вытачивал какую-то деталь.
— Мне кажется, тут хватит и одного человека, — проговорил Алекс, глядя на капли пота, выступившие на тонкой шее мальчика.
— Ты шутишь? — недоверчиво усмехнулся мастер. — Как это одной рукой крутить, а второй держать стамеску?
— Крутить можно и ногой, — рассудительно возразил юноша, вспомнив старинную швейную машинку с ножным приводом, которую Саша Дрейк видела у бабушки.
Мастер заливисто захохотал, вслед за ним стали смеяться сыновья, и даже на лице Герноса мелькнула улыбка.
— Ты говорил, что у тебя болят суставы? — нахмурился Александр. — Расскажи брату, что с ними случилось, а мне дай навощенную дощечку или листок папируса!
Пока евнух подробно расспрашивал столяра о его заболевании, разминая локти и колени сильными пальцами, молодой человек вспоминал подробности конструкции ножного привода. Дощечка, колесо, планка. К концу осмотра у него имелся более-менее удобоваримый чертеж. Но, к сожалению, Микарос вновь ничего не понял, глядя на испещренный линиями листок, как кошка в ноутбук.
— Здесь лучше сделать не так, — вдруг встрял в разговор Гернос и тут же смутился под удивленными взглядами.
— У... У моего хозяина был такой механизм.
— И что он на нем делал? — удивился столяр.
— Точил инструменты, — объяснил овладевший собой евнух. — Тут вращался камень.
Мастер смотрел на них разинув рот, очевидно уже прикидывая бешеную прибыль от торговли подобными агрегатами.
— Как-то так, — развел руками Алекс. — Точных размеров не помню, но общий принцип тебе понятен?
Микарос медленно кивнул.
— Сегодня после обеда пришли кого-нибудь за мазью, — напомнил Гернос.
— Сколько присылать денег, лекарь?
— Прости, но дешевле чем за двенадцать медяков продать не могу, — вздохнул евнух.
Хозяин мастерской видимо ожидал большей цены, поэтому послушно кивнул.
— Твой столик уже готов, — сказал он, делая кому-то знаки. — Я пришлю с ним своего сына, а эти деньги вычту из цены.
Юноша придирчиво осмотрел изделие, сложил и разложил его, потряс, глядя на совершенно спокойного мастера, и вдруг сел сверху.
Гернос вскрикнул, видя хрупкость конструкции, но столяр только усмехнулся.
— Хорошая работа, — похвалил его Александр.
— Тогда его принесут вам после обеда! — сказал польщенный мастер.
— А я передам мазь, — добавил евнух.
Сентор Минуц Цицер, закутавшись в плащ, шел по ночному городу. Справа вышагивал верный Тиллий с обнаженным мечом, а впереди и сзади — матросы с горящими факелами. В этот час нидосские улицы таили множество опасностей для одинокого путника.
Дома расступились, они вышли на площадь. В тишине раздавался только треск пламени и легкий шорох кожаных сандалий по каменным плитам. Заметив два фонаря, горевших по бокам дворцовых ворот, Сентор облегчено вздохнул и ускорил шаг.
На стук Тиллия ответил ленивый голос:
— Кто тут? Чего надо?
— Открывай, Косой! — негромко ответил отпущенник. — Господин вернулся из гостей.
— Сейчас, сейчас, — засуетился стражник, отодвигая засов.
Ни на кого не глядя, Сентор, пригнувшись, шагнул в калитку. Тиллий бросил матросам несколько слов и последовал за ним.
В саду, залитом светом узкого серпа луны, хозяин тихо проговорил:
— Завтра утром уведешь девчонку из дворца и прикончишь.
— Слушаюсь, господин.
— Кто будет спрашивать, скажешь, я продал её банарцам.
— Да, господин.
— Девчонку не мучить! — строго добавил Сентор. — Старый упрямец все же добился своего. Окажи ему уважение в последний раз.
— Ваша воля, господин, — склонился Тиллий.
Хозяин всегда принимал ванну перед сном. Поэтому рабыни всю ночь грели воду, с тревогой ожидая его возвращения.
Молча передав банщицам кожаную сумку, он сбросил на пол грязную одежду.
— Завтра я надену сиреневую тунику и зеленый плащ, — сказал Сентор, ни к кому не обращаясь.
— Да, господин, — почти в унисон ответили девушки.
Смыв пот и неприятные запахи, господин закутался в полотенце, взял сумку и в сопровождении рабыни отправился в свою комнату. Аккуратно поставив светильник на стол, девушка застыла в ожидании приказаний. Мужчина нетерпеливо взмахнул рукой. Задвинув засов, он быстро подошел к барельефу напротив кровати. Две изображенные в профиль обнаженные женщины стояли на коленях по сторонам низкой, увешанной плодами яблони.
Двенадцать лет назад его отец затеял капитальный ремонт дворца, пригласив для этого строителей из Келлуана. Тогда-то Сентор и попросил двух мастеров устроить в этой комнате тайник. Келлуане прекрасно справились с работой, а Тиллий потом их убил, чтобы вернее сохранить секрет.
Хозяин кабинета нажал на нужные яблоки и на угол барельефа. Тот легко отошел в сторону. Мужчина бегло осмотрел нишу. Столбики монет, важные папирусы. Довольно хмыкнув, Сентор положил мешочек с планом к задней стенке и закрыл дверь.
Сентор вспомнил Акмена. Как тот ползал перед ним по грязному полу тоннеля, пытался целовать ему ноги и умолял освободить дочь.
— Возьмите мою жизнь, господин, но прошу вас, отпустите Флою. Она ничего не знает и ни в чем не виновата перед вами. Вы же поклялись!
— Я всегда помню о своих клятвах! — надменно ответил Минуц, ногой отталкивая жалкого старика прямо под нож Тиллия.
"Все мертвые свободны, — мужчина потянулся. — Потому что никому не нужны".
Проснулся он в прекрасном расположении духа. Оказал внимание одной из банщиц, за завтраком удивительно легко переносил едкие замечания отца, без усилий смеясь над его глупыми шутками, и только спустившись в сад, понял, что чего-то не хватает. Чем-то это утро отличается от остальных. Подойдя к своим покоям, младший Минуц догадался, в чем дело. Он еще не видел своего секретаря. Обычно Вул появлялся, когда господин еще спал или принимал ванну. А где же он сейчас? Быстро поднявшись на третий этаж, Сентор рывком распахнул дверь в комнатку писца.
Неопределенно хмыкнув, он вышел на лестничную площадку и выглянул в сад. Двое рабов несли куда-то корзину с садовым инструментом.
— Эй, вы! — окликнул их хозяин.
Мужчины подняли голову и поклонились. Он хотел послать одного из них за Тиллием, но вспомнил, что верный отпущенник разбирается с девкой Акмена. Передумав, Сентор приказал прислать к нему помощника распорядителя дворца. Проводив взглядом бегущего раба, господин вошел в кабинет.
