— Слишком долго, — заявил Беккер.
Ему требовалось всё и сразу. А намеревался проучить и отомстить сокурсником за то, что они бросили его на произвол судьбы.
Топор один на полсотни рыл. Поэтому решил вооружить людоедов помимо дубинок ещё и заострёнными длинными кольями.
Пояснив, какой вид растительности его интересует, старик отправил Беккера с одним из ушлых дикарей. Вскоре от Ням явился посыльный с колом-посохом в руках, заявив, чтобы иные дикари влившиеся в отряд дважды великого воина и победителя твари шли за ним, разбирая оружие.
На щиты у Беккера не осталось времени, но он решил: обойдутся и без них, тем более что затеял напасть на лагерь внезапно и ещё засветло, поясняя старику свою тактику тем, что когда чужаки увидят количество дикарей — дрогнут, а и внезапность половина залога к успеху.
— Они-то нас днём не ждут, а мы ошарашим их... — потряс Беккер топором над головой.
Когда старик перевёл его слова для толпы, дикари-людоеды взревели бравурно, отвечая всеобщим ором, единогласно поддержав дважды великого воина.
Теперь было важно добраться до лагеря геодезистов-практикантов потайными тропами и небольшими группами, а затем напасть разом со всех сторон, обрушиваясь на центральный барак со студентками.
Интерес Беккера был очевиден. Он начертил на голой земле обломком кости план боевых действий и донёс их смысл до старика, а тот до иных дикарей-людоедов. На том с наполеоновскими планами и закончил маленький фюрер-людоед.
Двигаться надо было быстро, а и не близко. К подобным переходам Беккер оказался не готов, но быстро нашёл выгоду из собственного положения, заставив дикарей скрестить колья и четверо из них, ухватив за края, потащили его на собственных горбах.
Положение хоть и возвышенное, но также незавидное. По лицу Беккера хлестали ветки древесной растительности. Всё-таки здешний лес представлял собой по большей части нехоженые дебри. И если бы не череп в качестве шлема, могло быть много хуже, и а так больше некуда. Он разбил нос. И едва сумел остановить кровь, когда дикари сбросили его наземь, устроив привал без приказа, исходящего от него.
Старик был тут как тут — и объяснил коротко: они на месте. И точно — до слуха Беккера донеслись эхом отзвуки того, что сейчас творилось в лагере.
Он примкнул к лазутчикам, и те раздвинули для него растительность, давая возможность собственными глазами взглянуть на картину происходящих там событий.
Лицо Беккера прорезала язвительно-саркастическая усмешка, он посмеялся над усилиями Вежновца и его подопечных. Они сооружали вал, но что получилось, скорее окоп и с одной стороны выше в виду образовавшейся, да толком не утрамбованной земли на насыпи, где-то вполовину человеческого роста. Хотя если забраться в яму, то голова будет на уровне щиколоток сокурсников.
Дикарям предстояло прыгать на кольях, используя на манер шестов, тогда они без помех минут это препятствие, и оно нисколько не покажется им непреодолимым, поскольку заваливать яму двухметровой длины, было длительно по времени и неубедительным манёвром.
Всё требовалось делать стремительно — обрушиться с дикарями, как снег на голову сокурсникам.
По рядам людоедов прошла информация: все группы уже заняли свои места и только ждут всеобщей команды от дважды великого воина.
Нынче Беккер не спешил, выбирая момент атаки. Он не заметил в лагере того, к кому со слов лазутчиков привязалась зверюга.
Наконец и практикантропа обнаружили в стороне от лагеря — и не одного а разом трёх — и возвращались. Беккер сам пожелал взглянуть на них, решая их участь — напасть на них, не пустив в лагерь или напротив заманив разом всех сокурсников в западню.
Но когда узрел — испытал шок. Кольями с дубинками их не возьмёшь. Вид тройки практикантропов в панцирных доспехах и при щитах с костяными мечами впечатлял, а и ручной зверюги.
Она ощетинилась, опустившись на все четыре конечности, а её спутники схватились за...
— Луки-и-и... — затянул Беккер. — У них дальнобойное оружие!
У дикарей же булыжники вместо стрел. И они решили: он подал им сигнал к атаке на практикантропов.
* * *
Поведение Вый-Лоха насторожило троицу практикантропов экипированную доспехами, они встали вкруг, смыкая ряды, и ощетинились разом не сговариваясь стрелами, держа наготове луки.
— Сдаётся мне: это серьёзно, Мих... — выдал с придыханием Зуб.
— А надолго, — согласился с его доводом напарник.
Ясюлюнец же, тот ещё Фашист, хотя ему дали новую кличку, обозвав Глистом — заорал:
— А ну выходи меряться силой, вражины!
Последовали зловещие шорохи, приближающиеся эхом и... град камней.
— Воздух! — закричал Мих. — Щиты!
Их не пришлось хватать вместо луков, поскольку были предусмотрительно продеты практикантропами на предплечья правой руки, лишь чуть повернули их, укрывая головы.
За градом камней последовал стремительный навал кучки дикарей. Практикантропы тотчас ответили им, звеня тетивами луков.
Раздались первые гортанные выкрики людоедов преисполненные боли. Трое из толпы, окружившей практикантропов, замедлили продвижение вперёд и выронили колья, зато иные в передних рядах продолжили наступление.
Со стороны показалось: людоеды в одно мгновение научились обращаться с новым видом оружия, а топором, поскольку окончания были острыми.
— Залп! — стремился Мих сбить стрелами наступательный порыв "копейщиков" людоедов. Едва успели выстрелить, а затем вновь укрыться щитами, обрушивая в ответ на дикарей костяные мечи. Да достать не получилось — слишком коротким оказалось оружие у практикантропов, а вот колья у дикарей наоборот довольно длинными.
— Рубите остовы-ы-ы... — взревел Мих, видя, как рядом его зверюге портят шкуру людоеды.
Зуб еле успел прикрыть его со спины, но самого задело в панцирь. Хитиновое покрытие выдержало. Заострённый кол соскользнул и столкнулся с иным таким же окончанием. И не только — парочка разъярённых дикарей проткнула друг друга ими насквозь.
Откуда-то из-за кустов послышался недовольный возглас и принадлежал...
— Беккер — сука! — осознал Ясюлюнец: предатель близко — ринулся напролом. С одной стороны опрометчиво и пошёл на верную погибель, но без доли везения не обошлось. Дикари дрогнули, не ожидая: противник бросится в контратаку на них, покидали колья и взялись за дубины. Вот тут преимущество и перешло на сторону противника.
— Давно бы так, а сразу... Ух... — разошёлся Мих.
И Зуб не отставал от него, размахивая совней — насовал какому-то воину с черепом твари на голове, заставляя людоедов обернуться в бегство.
— Победа-А-А...
Глист не разделял мнения Зуба и придерживался сугубо личного — продолжал искать на поле брани иуду, бранился про себя, на чём свет стоит, не обращая внимания на уползающего в кусты раненого противника.
— Стрелы-ы-ы... — опомнился Мих.
Дикари, раненные ими, уносили их с собой. А также нужны были практикантропами при новой встрече с ними.
— Ишь ты их... — ликовал Зуб. — Как мы их, а Мих! Здорово, да! А то засаду на нас устроили! Не на тех напали, пи-и-и...ндосы...
— Ушёл, гад такой... — сердился Ясюлюнец.
— Кто, Глист?
— Иуда? Беккер — он был здесь — сукин сын! Засада — его рук дело!
— Выходит у нас появился достойным противник, — отметил к слову Мих, осматривая попутно шкуру Вый-Лоха.
В одном месте её попортили ему изрядно, но не смертельно, и даже неопасно, поэтому не сомневался: заживёт как на собаке.
— Собаки! — крикнул Глист на удаляющие звуки в зарослях дебрей.
Дикари отступили, понеся потери в живой силе. Убитых не было, но раненых хватало. Одна атака прибавила хлопот и забот не только дважды великому воину, но и тем, кто примкнул к ним со стариком.
— Мало нас было... — пытался объяснить поражение Беккер верховному старейшине рода людоедов.
Тому напротив казалось — практикантропов — и всего ничего.
— А оружие! И доспехи! Нам не справиться без них! Придётся переоснастить воинов и вооружиться надлежащим образом! — пояснил Беккер.
Времени у них на это не было. Затяжка грозила обернуться повальным бегством дикарей, примкнувшим к ним в этом коротком походе. Слухи имели свойство распространяться быстро и преувеличивать действительность. А нынче была для них обоих такова, что хуже некуда.
— Скорее в лагерь... — настоял Мих перейти с шага на ускоренный бег, когда стоило бы завести речь о привале или хотя б незначительной передышке, если об отдыхе как таковом и вовсе ни шло.
Слишком много дикарей вылезло на них — около двух десятков. А по кустам прятались ещё людоеды. Они видел мельком, как воины с дубинами не стали бросаться на них, лишь те, кто покидал колья.
Подбирать боевые трофеи практикантропы не стремились — лишняя тяжесть им сейчас ни к чему — добраться бы до лагеря живыми, а про то, дабы целыми и невредимыми никто и речи не заводил. У Ясюлюнца оказалась разбита щека. У Зуба повреждена нога и прорвана штатина треника. У Миха просто царапины и ссадины с синяками. А на них даже ручная зверюга не обращала внимания, и продолжала скалиться, огрызаясь на всю округу — чуяла дикарей по всей округе — и наводнили её.
— Сдаётся мне: наши прежние враги привели сюда иных головорезов из других племён, — предугадал Мих: род объединил усилия.
— Согласен, — кивнул Зуб тем, пока было чем, а грозились в любой момент лишить его людоеды.
Даже Ясюлюнец перестал думать о погоне за Беккером. Уяснил, что рано или поздно вновь окажутся на одной извилисто-тернистой дорожке, когда их пути снова пересекутся и тогда он не упустит возможности поквитаться с ним за те мучения, какие выпали на его долю из-за предателя.
Личная неприязнь отошла на второй план. Практикантропы бросились в лагерь к своим, опасаясь преждевременного появления дикарей там.
Глава 8
ПОБОИЩЕ
"Мы немного отдохнём
и врагов рубить пойдём!"
(лозунг практикантропов)
Беккер никак не мог поверить в то, что произошло — почти три десятка людоедов-воинов бежало от трёх практикантропов, при этом возглавляемое двумя великими воинами своих племён. А он толком ничего не успел предпринять, его просто смели и затоптали. Если бы не это досадное обстоятельство, для него бой мог закончиться много хуже. Рядом с ним очутился Фашист и не обратил внимания на корчившегося на земле дикаря в черепе. Он искал того, кто оказался рядом на расстоянии вытянутой руки, а точнее ноги — перепрыгнул и двинулся дальше. А затем...
Затем оживились дикари, получившие рваные и колотые раны, убегая с поля брани втихую, даже не бранились, разве что мысленно, как и Беккер. Ему удалось скрыться, хотя когда пришёл в себя, то понял: зря, ему бы следовало бежать от дикарей и искать защиты у собственных сокурсников. Но что-то остановило его от данного опрометчивого действия тогда, и что — мгновенно догадался. В памяти всплыл инцидент с преподом. Нет, назад у него дороги в лагерь в прежнем качестве нет, отныне только великого завоевателя. Иначе дикари не простят ему позора.
Что лишний раз и подтвердил обезумевший старик. Да вроде бы получилось отбрехаться от него — пускай неправдоподобно, но всё же лучше так, чем ничего, хоть какой-то более или менее приемлемый результат.
А вот насчёт того, что он сказал через старика-переводчика дикарям рода людоедов и переваривал в уме нынче сам, дабы не оказаться переваренным их ненасытными утробами.
Он всё ещё как дважды великий воин приказал обложить лагерь, но запретил показываться на глаза тамошних чужаков. Теперь именно так и трактовал, а называл и скорее обзывал про себя тех, с кем угодил в мир жестоких реалий.
Дикари и сами помнили, а понимали, чем чревато попадись кто из них троице в панцирях на глаза. Вот кто действительно великие воины, и делом доказали в столкновении с ними: взять приступом лагерь с наскока не удастся, придётся осаждать и вести осадные действия. На штурм, тем более в дневное время и рассчитывать нечего — потеряют лучших вояк и... окончательно проиграют. Но им никто не запретил обстреливать лагерь камнями.
Не успели ещё практикантропы добраться до своего опорного пункта, как там объявились те, кто опередил их и передвигался налегке, а получили сигнал к атаке извне от сородичей посредством криков имитирующих местную живность.
Среди бела дня завыли ночные твари, однако чужаки не знали о данной особенности, и им казалось это обычным явлением. Хотя и не совсем — живность озверела в конец. А на деле вышло: именно дикари.
Небольшая группа охотников выскочила из ближайших зарослей и, не добежав до рва, метнула град булыжников, спешно подалась назад.
В лагере раздались крики. Кое-кому досталось. Вежновец получил камнем по спине, в то время как иные сокурсники с лопатами попрыгали за образовавшийся бруствер и попадали наземь, растянувшись на траве.
Видя, что никто не собирается оказывать никакого достойного сопротивления, дикари осмелели, и снова повторили манёвр с метанием камней. Во время третьего залпа их ждал сюрприз, на них самих из зарослей обрушились воины, облачённые в панцирные доспехи и вооружённые щитами с костяными мечами — просто смели горстку метателей, едва достигавшую дюжины людоедов.
Те, кто лежал за копанкой с лопатами, побросали их и кинулись сломя головы укрываться в бараке.
— Мля... да они как тля! — выругался Зуб. — Одно слово — паразиты! Вовремя мы подоспели, Михей! Ей-ей...
Энтузиазма и присущего смеха Зубченко не последовало. Он также переменился после недавней схватки в лесу с превосходящими силами людоедов. Шутки в сторону — это самая настоящая и кровопролитная война, где выживет и из ума сильнейший. Слабый исчезнет бесследно в истории, не оставив о себе и следа. А не помнил, чтобы кто-то упоминал про людей заблудившихся во времени, хотя до современного человека доходили некоторые сводки являясь нестыковками, что в те времена существовали отдельные высокоразвитые племена.
— Так неужели это мы — и наша судьба стать такими же варварами здесь?
— А мы и есть они... — огрызнулся Ясюлюнец.
Определение "варвар" льстило ему. И он бы с радостью променял его на иную кличку — Глиста, поскольку прежде являлся Фашистом.
— Да забирай — дарю погоняло — Варвар...
— Ы-ы... — присовокупила ручная зверюга, кинувшись вдогонку за одним из дикарей, да Мих осадил, заставив вернуться её на его призыв.
Не время было разбазаривать силы, а тем паче упускать победу, добытую таким большим трудом. Да и "разборки" с сокурсниками предстояли нешуточные. С кем на словах, а кое с кем, кто не поймёт — не только. Можно было и в глаз дать, и по зубам, а не заговаривать им — и у них не получиться. Практикантропы обозлились до крайности, и их самих кидало из одной крайности в иную.
— Я стучу-стучу... — выбил Мих дверь в мужской барак на пол плашмя...
— А нам никто не открывает... — присовокупил Зуб.
— Живо все на улицу! — затеял какую-то экзекуцию Варвар-Глист-Фашист — и всё в одном лице.
Сокурсники уступили силе. Их и впрямь ждал неприятный сюрприз. Каждому из них вернули утраченными ими инвентарь в виде лопат, но то, что практикантропы предложили им сделать далее, удручило всех без исключения.
