Охота на Ромашку

Так! Веток по дороге в рай, вроде бы, быть не должно. Если только это не райские кущи. Хотя, с какой стати он должен попасть в рай? Если это дорога в ад, то вполне понятно, почему все так неприятно.

Потом он почувствовал, как земля снова уперлась в спину. Наверное, все-таки уже принесли. Наверное — все. Все...

* * *

Мы снова вернулись к тому месту, где была девочка-призрак, я взял у Сереги доску и начал медленно, чтобы не выронить, перебрасывать ее на ту сторону пролома. Наконец доска оказалась на другой стороне. Я установил ее я рядом со стеной, чтобы, когда мы будем идти по ней, можно было бы за что-нибудь держаться.

Первым пошел я, хотя и было очень жутко оказаться первопроходцем. Темнота внизу как будто звала меня, чтобы проглотить, по спине табунами побежали мурашки.

— Мари, — сказал я, — можешь идти. Я был уже почти на середине "мостика".

— Доска может не выдержать. — Ответила она.

— Выдержит! — Для демонстрации крепкости доски, я слегка подпрыгнул на ней, и чуть было не свалился вниз. — А если будешь падать, то я тебя подстрахую.

— Я, в отличие от тебя, точно не упаду. — Сказала Мари с вызовом, но идти начала.

Мари шла аккуратно, она была уже почти рядом со мной, но тут раздался хруст. Я испуганно посмотрел на доску. В этот момент она переломилась и я упал вниз.

— Черт! — Заорала девушка, и рухнула на меня.

— Подс-страх-ховал, блин! — Прошипело наверху.

— Митяй, ты дурак — каких свет не видывал! — Зло простонала Мари. (Как будто это я на нее упал!)

— Зато мы теперь внизу, как ты и хотела. — Ответил я, и всмотревшись в то, что лежало на полу, чуть было не заорал.

Весь пол был усыпан костями. То есть, пола даже видно не было. Это были сплошные кости. Если бы не мои доспехи, грохотом которых я огласил весь монастырь, то наверняка обломки сухих старых костей уже воткнулись бы в меня.

Ой, теперь до меня дошло, почему Мари так сказала. Упасть на меня было подобно падению на наковальню.

Тут свет наверху начал удаляться. Я не сразу осознал, что Серега уходит, оставляя нас в полной темноте с этой горой скелетов.

— Серега, м-м-мать твою, помоги! — Истошно заорал я, не веря в такое подлое предательство лучшего друга. Но свет продолжал удаляться. — Серега!!!

Свет наверху исчез.

— Ур-р-род! — Со злостью прошептал я.

Мы сидели в темноте уже минут пять, но за это время я успел применить к Сереге все известные мне оскорбительные эпитеты и прилагательные, а то и существительные в сложноподчиненных предложениях.

— Лучший друг, как же! Змей паршивый!... А я ему доверял... Козел... Кретин... Выберусь — убью! Мари, у тебя есть, что-нибудь, чем можно зажечь огонь?

— Есть. — Ответила она.

— Так чего же ты сидишь, и до сих пор не зажгла свечку?!

— Свечки нет! — Обиженно ответила она.

— Давай сюда. — Сказал я в темноту.

— Держи... — Ответил равнодушный голос.

Я начал шарить руками в поисках протянутого мне огнива. Или что там у них в этом времени? Через некоторое время я что-то нащупал, такое мягкое и округлое, тут же залился краской, наверное, начав светиться в темноте, и получил по раскрасневшимся щекам пощечину. Кхм, а мне даже понравилось, ну в смысле не пощечина...

Тут же мне в лицо ткнулась коробочка, чуть не выбив глаз. Я аккуратно взял ее, пытаясь не касаться пальцев Мари. А то мало ли, получу снова.

Коробочка оказалась на удивление увесистой, не смотря на свои размеры — чуть больше спичечного коробка. Наверное — металлическая, подумал я. С одной стороны она была шершавой.

— Что это? — Спросил я.

— Спички. — Ответила Мари, в голосе чувствовалось отвращение к распустившемуся, по ее мнению, мне.

— Спички?! — Искренне удивился я. Неужели они уже изобретены тут? Я начал старательно перебирать в памяти все связанное с историей изобретения спичек. Вот что удалось откопать: в нашем мире они изобретены где-то в двадцатых годах девятнадцатого века, если я ничего не путаю, то изобретателя звали Джон Волкер, и назывались они тогда — Люциферами. Но они содержали белый фосфор, который очень ядовит. (По всей видимости люди тогда умирали не ОТ курения, а до!) Вот какой я иногда умный. Но, благодаря этим спичкам я совершенно запутался! В каком же времени мы оказались? Тут чудесным образом смешались различные эпохи человечества. И теперь я не удивлюсь, если вдруг найду станковый пулемет! Наверное, не удивлюсь! Ванька бы на это сказал очень мудрую по его мнению фразу, — "Это все — альтернативная история человечества!" Но легко все объяснять непонятными наукообразными терминами. А вот разложить все по полочкам...

— Ты что не знаешь как спичками пользоваться? — Презрительно спросила Мари.

— Знаю! — С достоинством ответил я, чиркнув спичкой по коробку.

Я сидел перед толстой металлической решеткой. Повсюду валялись кости и черепа, на стенах цепи, в которых, наверное, раньше были закованы узники этой камеры. Кстати, в некоторых местах оказались еще и сравнительно свежие изуродованные тела. Меня передернуло. Неподалеку сидела Мари, она смерила меня испепеляющим взглядом, и я снова посмотрел на решетку.

Прямо в лицо мне глянула девочка-призрак. От страха и неожиданности я отпрыгнул назад и спичка потухла. Почему они всегда так делают, эти привидения? Нет, чтобы предупредить заранее, смску прислать, что мол, ждите — идем, а они вот так — резко и беспардонно!

— Ты так все спички потратишь! — Крикнула на меня, взбешенная моим расточительством, Мари. — Их там и так мало! А знаешь, сколько они стоят?

Тут Мари резко замолчала. По камере прокатился веселый детский смех.

— Не хорошо так шутить со взрослыми! — Напустив побольше серьезности в голос заявил я, а самого трясло как травинку на ветру. Смех прекратился.

Я трясущимися руками зажег вторую спичку, но за решеткой девочки не было. Мари сидела побледневшая, как будто вылепленная из гипса. Я огляделся по сторонам в поисках привидения. Тут из темноты снова появилось ее лицо, и она задула спичку.

Смех разразился с еще большим весельем.

Руки у меня тряслись, как у алкоголика утром, на лбу, не смотря на подвальную прохладу, появилась испарина. Я пытался ватными пальцами, снова выковырять из коробка еще одну спичку, но она не поддавалась. И оставалось их там не много. А сознание голосило, — "Может, пошалит и перестанет?"

— Как жаль... — Прозвучал в темноте холодный детский голос. — Как мне вас жаль...

Я наконец справился с пальцами и спасительный огонек все-таки затрепетал, слабо освещая помещение. Девочка снова стояла за решеткой.

— Меня зовут Шеррил, но это ничего не значит. Никто вас не спасет. Никто.

Мари медленно поднялась на ноги и подошла к решетке.

— Так ты тоже здесь умерла? — Спросила она у девочки. Ну кто учил ее так разговаривать с особо опасными призрачными детьми маньяками?

— Да. Сегодня у меня день рождения. С днем рождения меня! Но никто даже не знает кто я. Никто. — Тут ее голос снова стал очень злым и холодным. — Вам не выбраться отсюда! — Она рассмеялась жутким призрачным смехом. — Вы сейчас умрете!

— Где твоя мама? А ну бегом к ней, а то она уже точно обыскалась тебя! — Стараясь хоть как-то успокоить, даже не знаю кого, себя или ее, произнес я.

— Моя мать?! — Заорала она. — Я не помню ее имени, я не помню, как она выглядела... Я не помню ничего... И ты мне говоришь... — Она замялась, но тут же собралась с мыслями. — Со дня моего рождения по день моей смерти меня никто не любил... Да я и не хотела этого... Просто умрите! Все вы умрите!

Блин, не умею я с детьми общаться!

Шеррил медленно растаяла в воздухе.

За спиной у меня что-то зашевелилось. Волосы на затылке поднялись дыбом. Я медленно повернулся.

Метрах в трех от меня вставал на ноги мертвец. Я конечно не раз видел такие кадры по телевизору. Но тогда меня охраняло тонкое стекло экрана и понимание того, что это всего лишь ухищрения создателей фильмов, направленные на вызов моего страха. Однако все это было лишь вымыслом. А тут все слишком реально.

У мертвеца напрочь была стесана одна сторона головы, и оттуда вывалился кусок разлагающегося мозга, удобно устроившись на плече. А в уцелевшей глазнице выпучен второй глаз, который смотрел на меня с холодной и острой как лезвие, яростью.

Изначально у него руки были связаны, но теперь одна из них отломалась в районе локтя, так и оставшись висеть на веревке. От движения из культи у него потекла противная жижа, густая и черная. В целой руке мертвец держал изогнутый толстый металлический прут, который тоже изрядно полит черной липкой кровью. Мертвяк медленно, хромая приближался ко мне. Еще я успел заметить, что одна нога у него совершенно не обременена мышцами: там была только кость.

Короче, стилисты над ним поработали на славу.

Но тут спичка прижгла мне пальцы, я автоматически потряс рукой, и нас окружила темнота.

За моей спиной коротко вскрикнула испуганная Мари.

Я, как можно быстрее нащупал спичку, зажег и посмотрел на мертвеца.

Расстояние между нами значительно сократилось. Он уже замахнулся трубой.

А где же волшебные слова — "Улыбнитесь, вас снимали скрытой камерой"? Да уж, камера тут точно скрытая!

Удар пришелся мне в солнечное сплетение. Дыхание перехватило. И я упал уже в полной темноте.

Я открыл глаза. Рядом со мной стояла Мари с зажженной спичкой, а из-за спины у нее появлялся все тот же неупокоенный труп. Вот ведь зомбя настырная, я тебе покажу, как мирных граждан ломом! Милиция ничего не видит, а ежели, что — то я в порыве аффекта!

Я выхватил у Мари из ножен кинжал, вскочил на ноги, и всадил лезвие ему в оставшийся глаз по самую рукоять.

Труп взревел непонятно от чего, то ли от боли, то ли от обиды. Скорее от второго, ишь какой обидчивый попался, и принялся размахивать своим ломом наугад. Даже чуть было не угадал Мари, но та увернулась, и мы снова оказались в темноте. Можно сказать на равных с зомбёй.

Хотя странно, я вполне отчетливо видел мертвеца, даже мог от него уворачиваться, прям Нео какой-то. Неужели я снова приобрел ночное зрение? Но Мари тоже видит ревущего мертвеца, значит...

Я обернулся, со стороны пролома снова появлялся свет. А вместе с ним и Серега с какой-то хреновиной на горбу. Он начал быстро опускать эту хреновину вниз. Я не сразу понял, что это лестница. А Серега посмотрел в сторону орущего мертвеца с видом Наполеона. Засандалить бы этому Наполеону русским таким волшебным пендалем. Я ж в самом деле решил, что эта гада зеленая нас бросила, и решила спасать свою драгоценную чешую!

Труп снова начал приближаться к нам с Мари. Как будто ощутив, где мы находимся каким-то шестым чувством. Мы медленно пятились и наконец, уперлись спинами в решетку.

Серега смерил взглядом расстояние до двери напротив. Глянул на лестницу, и изо всех сил толкнул ее. Лестница упала на другой край пролома. Труп от грохота остановился и прислушался. Я боялся даже дышать, ощущая нашу беспомощность. Мари тоже затаила дыхание. А Серега прыгнул вниз, но прыжок оказался неудачным — серпент подвернул ногу и повалился на бок.

Керосиновая лампа разбилась, и ее содержимое выплеснулось на кости, которые тут же вспыхнули. Огонь осветил все это мрачное "великолепие".

— Быс-стрее! — Заорал Сергуня Мари и указал на лестницу.

Мертвец резко остановился, и повернувшись на звук, угрожающе направился в Серегину сторону.

Мари глянула сначала на мертвеца, потом на Сергуню, который уже поднимался на ноги, кивнула ему, и бросилась к лестнице.

Я сначала попытался побежать к Сереге, но тот раздраженно зашипел.

— К лес-стницсе, придурок!

Я послушно бросился за Мари.

Та была уже наверху. С середины лестницы я оглянулся назад. Там пламя бушевало как в геенне огненной. А мертвец уже замахнулся на Серегу своей железякой. Он попытался ударить, но Сергуня отклонился и нанес ответный хук правой, тут же выдернув из мертвого глаза кинжал.

От такого поворота событий мертвец растерялся и упал.

Серега, прихрамывая, двинулся к лестнице. А я полез быстрее. Когда мне все-таки удалось оказался наверху, мертвец снова встал и размахивая ломом, направлялся в сторону Сереги, который уже начал подниматься по лестнице.

Серега уже почти залез, и тут мертвец ударил по лестнице. Она упала вниз, а мы с Мари еле успели ухватить Серегуню и вытащить наверх.

Внизу среди огня бесился труп с ломом, а мы, пытаясь отдышаться, наблюдали за ним уже с безопасного расстояния. В некоторых местах он уже начал дымиться, и даже обуглился.

Рядом с ним появилась уже знакомая нам фигурка Шеррил, она смотрела на нас с лютой ненавистью, потом коротко взмахнула рукой, и пламя враз погасло, а мертвяк упал как марионетка, которой разом обрезали все нити. Шеррил исчезла тут же. Не так как в прошлый раз — растворяясь, а просто исчезла. Похоже, я зря вспомнил про ее маму, прийдет ведь, и начнет мстить за обиженного ребенка.

— Спасибо. — Прозвучал из темноты угнетенный и усталый голос Мари. "На здоровье!" — подумал я, хотя понял, что это было направлено в адрес нашего "предателя". Пнул камешек ногой, и чуть было не сверзился вслед за ним обратно.

Глава 16

— Кудри мои русые, очи мои светлые

Травами бурьяном да полынью зарастут.

Кости мои белые, сердце мое смелое

Коршуны да вороны по степи разнесут.

Любо, братцы, любо! Любо братцы жить!

Хомяк разошелся, стоял гордо, с оставленным Элли луком, и орал тонким писклявым голоском эту старую казачью песню во все горло, когда в пелене дождя появилась огромная фигура монстра, тащившего что-то на руках. Хомяк, смутившись, осекся, и положил лук на место. Элли он узнал сразу, а вот Витька, толи просто не узнал, толи не хотел признавать, что это тело и есть бравый вервольф.

— Что с ним?! — Запищал обеспокоенный Ванька.

Монстр сначала опустил Витька на землю, а потом коротко пророкотал.

— Волки.

— Но, он же тоже, в какой-то степени, волк!

— Это ты тем волкам объясняй, если найдешь, хоть одного живого! — Зарычала Элли, да так, что Ванька весь сжался и попытался раствориться, или провалиться сквозь землю.

Монстр удалился за угол монастыря, а вернулась уже девушка.

— Извини. — Тихо сказала она хомяку. — Просто я очень за него волнуюсь.

— А я типа — нет! — Почувствовав доминирующее положение, того перед кем извиняются, фыркнул он.

— Он должен поправиться, должен — сегодня еще полнолуние. Луна должна вылечить его. — Почти плача твердила Элли как заклинание.

И на самом деле хомяк с удивлением обнаружил, что самая большая рана на ноге Витька постепенно затягивается, а девушка счастливо улыбается.

Маленькие раны по всему телу затянулись минут за пять. А на ноге заживала около пятнадцати, оставив толстый синеватый валик шрама.

Витек все не приходил в себя. Но опасность миновала. Ванька и Элли сидели и ждали, когда оборотень очнется.

Дождь постепенно прекращался: сменился мелко моросящим, а потом и вовсе закончился. Где-то через час Витек зашевелился и что-то простонал. От чего Элли с хомяком моментом оживились, и начали суетиться вокруг больного.