Маг Азидал. Лорд Альсаса

— Диглад, — громко произносит отец, — Прозванный народом как Герой Дафгаарда. Я, граф Гидеон, Лорд Альсаса, дарую тебе право называться жителем Гондарии. Отныне и до смерти, ты полноправный подданный Альсаса.

Отец замолк на секунду, давай народу переварить весть. Диглад же, оповещенный мной заранее, молчит и слушает дальше.

— Ты один из сильнейших воинов людей. Желаешь ли ты присоединиться к армии Альсаса? Служить народу Альсаса и на благо этих земель?

— Нет, — спокойно отвечает Диглад.

Народ в зале ахнул. Ошарашены, переглядываются. Но воин не закончил. Теперь даже я не знаю, что он скажет. Тут все в полной власти Диглада.

— Я желаю служить лишь одному господину. И он дал Слово, что примет меня.

Улыбаюсь краешком губ. Подстраховывается до конца. Все случится быстро, воины не любят тратить время. Я спускаюсь по ступеням. Встаю напротив Диглада. Воин смотрит в мои глаза, словно ищет там что-то. Решается. Меч плавно выскальзывает из ножен. Острие клинка впивается в пол, пронзает красную ткань. Диглад опускается на колено. Головы не опускает, смотрит гордо, решительно. В абсолютной тишине его слова звучат неотвратимым, близким громом.

— Я — Диглад. С Доблестью Первых в сердце, я присягаю тебе на верность. Азидал, наследник Альсаса, примешь ли ты меня?

Не колеблюсь не секунды, перебивая эхо его слов, отвечаю:

— Принимаю.

В глазах Диглада вспыхивает на миг торжество. Остались лишь формальные фразы. На поле боя в такие моменты их опускают. Но мы ведь не на поле боя, верно? Диглад продолжает:

— Не разорвать эти оковы ни демону, ни человеку.

Заканчиваю, добавляя в голос магии. Могущество магии исходит от меня. Мурашки бегут по коже у окружающих людей. Они во все глаза наблюдают, жадно напрягают слух. Я желаю, чтобы люди запомнили это событие. От моего голоса дребезжат стекла в окнах.

— Отныне моя воля — закон для тебя.

А вот теперь, гордый воин, Герой Дафгаарда, склоняет голову. Церемония закончена. Теперь можно говорить все что хочешь.

— Встань, Диглад. Отныне пасть на колено тебе разрешается только в бою.

Я успел понять, насколько горд Диглад. По сути, я разрешил ему не преклоняться перед кем бы ни было. Пусть то будет лорд, враг или сам король.

Фрес оценил. Хлопки его ладоней в одиночестве раздаются среди толпы. Диглад плавно поднимается, возвышается над всеми. Остатки магии все еще давят на людей. Ауру мрачного торжества разбивает отец.

— Ха! А теперь народ, закатим пирушку! Чего притихли? В зале для гостей уже накрыты столы, вперед!

Хлопает меня по спине. Отец сменил Правителя так быстро, что все немного тормозят. А неплохо вышло. Для отца это рутина, он делает такие вещи обыденно, принимая в ряды воинов Альсаса. Я привнес в это обычное дело огоньку, не скоро забудут.

Зал для гостей по размерам не уступает тронному. Три стола, главный поперек. Там усаживаемся в том же порядке. Я справа, дальше Фрес. Диглада усадили за ним. Еды и алкоголя немеряно. Здесь подготовлено настоящее пиршество, на всю ночь хватит. Слуга еще подтаскивают бочки с вином. Пока гости рассаживаются, готовятся выступать музыканты, известные барды. Взгляд невольно привлекает белое платье Вельды. Она сидит с серыми за столом справа.

Отец встает, кубок в руке.

— Поднимем же кубки в честь Диглада, первого вассала наследника Альсаса! До дна!

Народ как прорвало, в едином порыве взметаются в воздух бокалы и кубки, кружки и стопки.

— До дна! — во все глотку орут люди.

Неизвестным чудом, подозреваю Фреса, в моем кубке чистый Пакарамский спирт. А я точно помню, там был сок, ягодный. Придется пить, люди смотрят. Глотку дерет пламенем, глотки проходят иглами по пищеводу. В желудок бухнул шар яростного огня. Сразу дало в голову, как молотом. Фрес, если смогу встать — убью тебя.

Вижу, что не один такой. Вельда дернула бровью, для нее это все равно что крик. Вино в ее бокале явно разбавлено чем-то помощнее. Выпивает не поморщившись.

— Фрес, ты... — поворачиваюсь, пустой стул, дальше Диглад, — А где Фрес?

— Отошел до ветра.

Ладно, признаю, уделал меня. Брату есть за что мстить, я его часто подкалываю. Долго он терпел, зато шикарно подставил. Спустя еще пару тостов отец раскраснелся. Люди за столами раскрепостились, зал наполняет шум и гомон, женский смех, скабрезные шуточки.

— Азидал, Диглад, попробуйте-ка вот это, — отец хватает бутылку со стола, из зеленого стекла, узоры корнями оплетают бутыль.

Щедро плеснул в кубки мне и Дигладу.

— Вино из древесных лоз Кэхас! Такую редкость не часто попробуешь! Оно бодрит, наполняет энергией. Будете бодренькими всю ночь!

Приходится пить. После Пакарамского пойла вино низушников прокатывается на языке счастливым вкусом лета. Запах терпкого винограда и древесной коры. Вот только оно шибает в голову не хуже. Дрогнувшей рукой ставлю кубок на стол.

В середине ночи, когда у бардов начали заплетаться языки, я смог незаметно свалить. Покидаю зал тихо, твердой походкой. В глазах двоится, пол и потолок меняются местами, от круговерти цветов тошнит.

Но даже пьяный в драбадан, я остаюсь магом. Ориентируюсь на потоки маны по каналам, по окружающему фону четко знаю, где верх, где низ. Сам не понимаю, как мне это удается, но иду ровно. Как же паршиво будет с утра...

Открывается дверь в мою комнату. Переступаю порог, запинаюсь и влетаю носом в шкуры на полу. Язык заплетается.

— Ох, демоны... Я вас на пальце вертел, так и сяк. Чертов порог.

Ползу на четвереньках до кровати. Дверь сама захлопнулась. Забираюсь на такую высокую сейчас кровать. Нос улавливает незнакомый запах. Сирень и что-то нежное, знакомое. Манящее. На кровати, скрестив ноги, сидит Вельда. В грязном платье, фиалковые глаза завлечены поволокой, щеки порозовели.

Оглядываюсь. Да нет, все верно. Моя комната. Вельда, судя по пятнам от земли и травы, здорово прогулялась по ночному саду.

— Ты мне не сказал, — чуть невнятно произносит она, — О том, что не любишь. А я сказала. Не честно.

Не уверен, насколько ее фраза отрубила мне разум. Я смог заползти на кровать. Улегся рядом с сидящей девушкой, гляжу снизу на серьезное лицо.

— Ты приперлась сюда, пьяная, в середине ночи. Чтобы это спросить?

— Ага, — кивнула.

Разговор двух пьяных детей. Мило. Даргал, спаси мой разум! Ладно, отвечу и она отвяжется.

— Овсянку на воде, метель, демонов и назойливых людей. Вранье в глаза, древние трактаты, в которых ни слова не пойму. Сражаться не люблю и войну. Командовать людям, когда все всем и так ясно, но надо. Щекотку терпеть не могу. Ах, да, сливовое варенье. Меня от него тошнит. Объелся как-то...

Вельда медленно переварила длинную тираду.

— Все?

— Все, — закрываю глаза, — Спокойной ночи.

— Эй! — требовательный шепот, — Не спать.

— Чего еще? Ты пьяна. Иди уже к себе, завтра погвр...Тьфу. По-го-во-рим.

Закрываю глаза. Тишина. Она уснула сидя? Но нет, тихий, печальный голос мешает мне уснуть:

— Отец сказал, меня выдадут замуж за наследника Серебора. Для укрепления отношений. Ему сейчас всего десять, так что будет это через пять лет.

— Здорово. Поздравляю.

— Болван!

Резко открываю глаза. Перехватываю ее руку за запястье. Едва не врезала мне кулаком под дых. Дернулась раз, другой. Притихла. На пышных ресницах оседают прозрачные слезы.

— Я тебе совсем не нравлюсь, да? Скажи честно, Азидал.

— Мы знакомы всего пару дней, — отпускаю ее руку, — Маловато для глубокой симпатии.

— Я так не думаю, — всхлипнула, глубоко вздыхает, успокаиваясь.

— Поэтому меня везде преследуешь?

— Я здесь просто ни с кем особо не знакома. А с тобой мне спокойно.

Девушка улеглась рядом, ясные глаза блестят в звездном свете, что льется из окна.

— Ответь мне, Азидал, — тихо просит она.

Напоминает любимые мамины дамские рассказы. Нехорошо.

— Мне нравятся высокие женщины, с гибким станом, плоским животом и объемной, круглой грудью. Длинные ноги и подтянутая попка. Волосы тоже длинные. Страстный характер, но покладистая и милая. Вот мой идеал. Ты же... Тощая, как щепка, руки ноги костлявые. Противоположность полная.

Вельда невольно прослеживает мой взгляд на ее грудь. Два бугорка, только начала расти.

— И в этом тоже. Видишь, — киваю на ее верхние прелести, — Доска, два соска. Ты в пролете.

— Хлоп!

В ушах звенит, щека горит и жжется. Хлопает дверь, аж пыль с потолка полетела. Вот и отлично, доброй ночи всем бухим магам и капризным девицам.

* * *

Середина лета. Утро. На улице жара, кажется, что скоро камни будут плавиться. Отдохнуть и прекратить тренировки? Это для слабаков, Фрес вытащил меня на полигон сразу после завтрака.

— Видал, она сегодня опять от тебя взгляд не отводила. Ах, это пылкая юношеская любовь!

Целую неделю одна и та же подколка. Солнце печет макушку, напрямую поджаривает мозги.

— Заткнись.

— Раз так жарко, то давай Воду потренируем?

Я встрепенулся.

— Фрес, ты гений. Иногда, очень редко. Один раз в сто лет.

— Да? Получай!

Над моей головой с хлопком разрывается шар из воды. Холодная, дыхание перехватило. От неожиданности я присел. Сижу на корточках, мокрый до нитки, обтекаю.

— Ты сам напросился, — с улыбкой угрожаю брату.

Фрес дурачится, меняет боевые стойки.

— Давай! Давай!

К обеду на месте полигона озеро грязи, с глубокими лужами ловушками. Наступишь — провалишься по пояс. Честно предупредили ребят у казарм, а то ведь могут там пройтись.

Сидим в графской купальне, по шею в бассейне. Тащимся от заряженной маной воды. Прохлада омывает тело, мышцы расслабляются. На моем предплечье сходит синяк, на глазах сужается.

Стук в двери, заходит Диглад. Он едва не задевает головой дверной косяк. За пару недель он отъелся, вернул былую форму. Еще сильнее раздался в ширь, руки оплетают канаты мускулов.

Диглад спокойно на спор поднимает боевого коня. Сейчас, будь он одет в прежние лохмотья, вряд ли его не пустят в любое заведение Альсаса. Хотя бы из чувства самосохранения.

— Господин. Фрес, — короткий кивок брату, — Через час в поместье прибудут низушники. Граф сказал, это делегация. Послы.

— От кого?

— Клан Турдум. Ваше присутствие обязательно.

О, решились. В городе видели воинов кэхас, они направлялись в горы. Проверяли, снято ли проклятье? Наверняка, так и есть.

— Я понял, спасибо, Диглад.

Воин постоял пару секунд, глядит в синие блики в глубине воды. Не удерживается, спрашивает:

— Эта вода взаправду целебна?

— Скорее, она дает энергию и силы телу, чтобы восстановиться.

— Ясно мне. Пойду.

— Погоди. Хочешь с нами? Присоединяйся.

Фрес щурит глаза.

— Я видел, ты припадаешь на левую ногу. Да и в целом двигаешься как-то не так.

— Перестарался на тренировке. На мне все быстро заживает, не беспокойтесь. Через полчаса буду в норме.

— Как знаешь, — ныряю с головой.

В тронный зал успеваем вовремя. Послы Турдум еще не пришли. В зале светло, солнце бьет прямо в окна за спиной трона. Лучи света пронзают воздух, искрящиеся пылинки кружатся в них.

Сегодня здесь снова много людей. Но на этот раз, обличенные реальной властью. Капитаны армии, Гданад, Гилан, Диглад, Фрес, мой отец и мать. Барон Шадовид приехал. Стоит возле подножия трона, маска как прежде закрывает нижнюю часть лица. Черные глаза не мигая смотрят на вход. Со стороны он выглядит статуей, холодной и бездушной.

— Шадовид, — кивком приветствую его, поднимаюсь на свое место у трона.

— Здравствуй, Азидал, — тихий голос без эмоций догоняет в спину.

Отец на троне, подпирает голову кулаком.

— Все здесь, — молвит он, командует стражам у дверей, — Запускай.

Двухстворчатые двери плавно отворяются. По красной дорожке, тяжелыми шагами ступают пятерка кэхас. Они не похожи на виденных ранее. Седовласые бороды с косичками, вычурные узоры на доспехах. Да и сами доспехи странны на взгляд человека. Сверкающий металл обвивают тонкие лозы живого дерева, с маленькими листками.

Старейшины клана Турдум. Это слово отражает суть. У кэхас борода начинает расти после ста лет, а тут такие пышные бороды. Этим старым воинам не меньше ста пятидесяти годов. Татуировки гор на левой щеке, немного тусклые от времени, глубокие морщины.

Они не волнуются, спокойно, единым отрядом встают перед нами. Кэхас в середине поднимает голову. Из-под седых бровей показывается пронзающий взгляд синих глаз. Глаза не старика, но мудрого воина.

— Приветствую тебя, лорд Альсаса, — глас кэхаса с хрипотцой, глубокий, сильный, — Нимгур мое имя. Главный старейшина клана Турдум.

— Я — Гидеон, приветствую вас в своем доме, — отец вежливо кивает, с трона не встает, — С чем вы пришли ко мне?

— С просьбой. Выслушаешь, лорд?

Мы с отцом быстро, незаметно переглянулись. Значит, ему тоже это показалось. Глаза кэхас смотрят на него, они обращаются к лорду. А внимание обращено на меня. Безбашенные стариканы, отец не любит, когда его за пустое место держат.

Молчание тянется долгие секунды. Кэхас не робкого десятка, не сводят спокойных взглядов.

— Я слушаю. Говори.

— Ты знаешь, зачем мы здесь, властитель Альсаса, — Нимгур шагнул вперед, упрямо вскинул голову, — Мы хотим гору.

Остальные четверо разом кивнули, сложили руки груди. Отец молчит. Кэхас, уже не скрываясь, уставились на меня. От решительных взглядов едва воздух не искрится. Отец выдохнул через нос, хлопнула ладонь по подлокотнику трона.

— Мой сын, — раздраженно глядит на меня, — Ты заварил эту похлебку. Ты ее и ешь.

Чую, как брови против воли поднимаются. Отец, ты серьезно? Он понимает мой взгляд. Уголки губ дернулись, поднимаясь.

— Это мой наследник, Азидал. Не смотрите на года, его мудрости хватит с лихвой, — махает рукой на старейшин кэхас, — Давай, сын. Твои слова — мои слова. Как скажешь, так и будет.

Ну, папа, спасибо, Даргал тебя храни. Кэхас ждут, пронзают угрюмыми взглядами. Я тоже так умею. Скрещиваю руки на груди, наполняю воздух вокруг мощью магии, давлю взглядом. Стариканам все не по чем. Ладно, поговорим.

— Вы прямы. И я буду говорить прямо. Зачем горы клану Турдум? Вы прекрасно живете и без них.

От такого, стариканы аж крякнули удивленно. Сбился настрой противостояния. Главный старейшина хмурит кустистые седые брови.

— Первый, не шути так, — спокойно, без угрозы отвечает, — Наш клан расселился по землям нынешней Гондарии. Живем, да не жалуемся. Но знаешь ли ты, как мы живем?

В разговор вмешивается барон Шадовид.

— Это все не важно. Королю не понравится, если хоть малая частичка земель вот так просто окажется вне королевства. Отдать землю другому народу. Что за чушь!

Оставляю его слова без внимания. Махнул ладонью.

— Говори, почтенный кэхас. Я слушаю.

Нимгур сжал пальцы в кулак.

— Как крысы мы живем. Те из наших, что в городах, средь людского рода века жили. Помогали, слова дурного не говорили. Чем люди нам отплатили? Горят дома, кузницы, люди плюются при виде нас. Нелюдью обзывают! На поселения наши постоянно лихой люд нападает. Обращаемся к властителям, а что в ответ? Мы не подданные, валите отсюда и не смейте появляться. Вот, Первый, как мы живем.