Песочный трон

И чем её могла удивить Ивсталия? Упадком, который виден даже в сердце Арнгвирийского королевства? Или песками, которые всё дальше пробираются в глубь страны? Оголодавшим и отчаявшимся народом, готовым целовать руку, подающую им крошки со своего стола?

Вечные! Если бы её отец так же заботился о своём народе, то уже бы расплатился с ним собственной головой. Хостийцы верны правителю. Они готовы проливать кровь и полечь на поле боя, защищая границы. Но того же народ требует и от своего монарха. Голодный и оборванный хостиец? Разве что он сам выберет себе такую судьбу. Как и судьбу стать пьяницей или зависимым от веселящего зелья, но тогда он должен быть готов к тому, что его же мать, жена и сын отрекутся от него, и даже если он будет умирать под окном их дома, никто не подаст ему и стакан воды.

Потому её страна, оставшаяся по ту сторону Бескрайних песков, процветала.

В отличие от умирающей Арнгвирии.

И всё это хостийская принцесса должна полюбить. Просто потому, что совсем скоро станет королевой Ангвирии. И должна стать хорошей королевой и доброй супругой королю.

Колливэ поморщилась, вспомнив, чем обернулась их помолвка. Скандал, крик, заверения, что всё это просто недоразумение. Что пэйре повредился умом от старости, и всё уладится в самые короткие сроки. Хостийская принцесса чувствовала их смятение и страх... Да. Именно страх ощущался ярче всего. То чуть солоноватое чувство на кончике языка. Отец говорил, что если человек чего-то боится, то он уязвим, и чем больше его страх, тем легче управлять им.

Колливэ улыбалась и заверяла, что всё прекрасно понимает. Что её отец не станет разрывать связей между их королевствами из-за такого жуткого, глупого и оскорбительного, но всё же недоразумения.

Её время ещё не настало. И придётся потерпеть. Немного...

Об этом думала Колливе, задумчиво разглядывая странные остролистые цветы. И только улыбалась и кивала в такт словам королевы, не проявляя к ним, впрочем, ни должного интереса, ни даже особого внимания.

— Эрвианна? — воскликнула королева, заметив таки полное отсутствие интереса к своим речам со стороны будущей невестки. — Мне передавали, что тебе нездоровится...

Колливэ тут же вынырнула из своих раздумий и нашла взглядом ту, к кому обращалась её будущая свекровь. Герцогиня Байе. Принцесса слышала о ней ещё в Хостии, от доносчиков отца, и даже видела в зеркалах её образ...

Но наяву она оказалась ещё красивей. Нежнее и в то же время... что-то было в этой, на первый взгляд, хрупкой женщине, что не давало отвести этот взгляд. Даже сейчас, когда она быстро поднялась, чуть одёрнув скромное, почти полностью скрывающее тело, платье глубокого синего цвета, и склонила голову в знак приветствия монаршей особы, спина её осталась пряма, а голос звучал ровно.

— Вам не стоит беспокоиться, ваше величество. Всего лишь женское недомогание, — мелодичным глубоким голосом ответила герцогиня Байе.

— В таком случае у тебя нет оправданий тому, что вчера я не заметила тебя на пиру в честь её высочества, — холодно припечатала королева. А сама принцесса поморщилась, припомнив, что праздник должен был состояться в честь помолвки, а не приезда. — Этим ты нанесла оскорбление не только моей будущей невестке...

— О! — встряла, улыбнувшись, Колливэ. — Не вижу причин для подобных обвинений. Все мы женщины, и вам ли не знать, как бывает тяжело бороться с природой. Надеюсь, герцогиня Байе чувствует уже себя достаточно хорошо?

— Я в полном порядке, — заверила Эрри.

— В таком случае я хотела бы, чтобы леди Эрвианна составила мне компанию на завтрашней прогулке по столице. В Хостии я часто позволяла себе подобные прогулки, и хотелось бы поддерживать эту традицию и здесь. Хороший правитель должен интересоваться тем, как живёт его народ. К тому же мне доводилось много слышать о красоте Авена, и теперь хотелось бы всё увидеть воочию.

Королева едва сдержала злость, грозившую исказить лицо, но зубами всё же скрипнула.

— Боюсь, герцогиня Байе достаточно долго не посещала столицу. Вашему высочеству лучше будет подобрать спутницу, которая живёт в Авене постоянно, — настоятельно посоветовала королева. — Любая из моих фрейлин будет счастлива служить своей принцессе.

— И это безумно радует. Но слуг у меня достаточно, — взмахнула она рукой в сторону застывших в трёх шагах хостиек, и королева опять едва удержала лицо. — К тому же мне хотелось бы, чтобы леди Байе получила возможность загладить свою провинность. Раз вы ещё гневаетесь на свою верноподданную.

В этот раз королева не смогла удержать лицо, и потребовалось время, чтобы она взяла себя в руки.

'Ну же, дорогая будущая свекровь. Либо признавай, что была резка в суждениях по отношению к герцогине Байе. Либо давай своё монаршее дозволение на эту прогулку. В любом случае я выиграла этот маленький бой и получила возможность обрести первого союзника при арнгвирийском дворе', — подумала Колливэ, всё так же мило улыбаясь и с открытой чистотой во взоре глядя на Ивсталию.

— В таком случае не пренебрегайте нашей охраной. Боюсь, что в такой компании вам грозит заблудиться в путаных улочках Авена. А мне бы не хотелось, чтобы с вами или сиятельной герцогиней Байе случилось нечто неприятное.

— О. Я уверяю, что обязательно учту все ваши пожелания, — чуть склонила голову Колливэ, провожая взглядом резко развернувшуюся и поспешившую удалиться королеву Арнгвирии в окружении ее пёстрого птичника, что вызывал у хостийской принцессы острое желание сделать себе новый головной убор из их разноцветных перьев.

И только сейчас Колливэ позволила себе злорадную, насмешливую ухмылку. На мгновение. Короткое и от того более сладкое и дурманящее.

— Вам и правда не стоило выбирать меня спутницей, — решилась заговорить с принцессой Эрри. — Её величество не очень любит, когда ей перечат.

— Именно поэтому сиятельная герцогиня Байе выставила служанок, любезно предоставленных моей будущей свекровью? — улыбнулась Колливэ, приблизившись вплотную, и Эрри удивленно изогнула бровь. — Да, Эрвианна, даже в арнгвирийском дворце есть хостийские уши, — прошептала она, чуть поднявшись на цыпочки, к уху Эрри.

— И вы так легко мне об этом говорите? Не боитесь, что тут же побегу выслуживаться перед королевской четой?

— Мне говорили, что ты достаточно умна, чтобы понимать, за кем будущее Арнгвирии, — улыбнулась Колливэ, чуть сжав холодные тонкие пальцы Эрвианны.

— И кто же дал столь лестные рекомендации? Если не секрет... — насторожённо спросила герцогиня Байе.

На что получила самую обворожительную улыбку, на которую была способна принцесса хостийская, и короткое 'Всему свое время'.

— И да, Эрвианна, я пришлю свою служанку с отменной заживляющей мазью, привезённой из Хостии, — указала она взглядом на всё так же окрашивающиеся красным и даже бурым бинты на руке Эрри.

— Буду очень признательна.

— Надеюсь... — в который раз улыбнулась Колливэ. — До завтра, сиятельная герцогиня Эрвианна де Байе.

Эрри склонила голову, провожая принцессу Хостийскую, оставившую её в смятении и недоумении.

* * *

— Ты лишилась не только ума, но инстинкта самосохранения? — мерила шагами покои герцогини Байе Валения. — Не явиться на пир в честь будущей королевы... да ты даже будучи на смертном одре не должна была такого себе позволять! Король весь вечер справлялся о тебе. Королева в ярости... — и тут же запнулась и резко повернулась к дочери лицом.

— Ну-ну! Не прерывайся. Может, не одна умная мысль осенит тебя, — посоветовала ей Эрри. — Король спрашивал... королева зла... кто ещё вспоминал о моём возмутительном отсутствии?

Валения широко улыбнулась и прошла по покоям, подцепив по пути бокал с вином.

— Дочь своего отца, — торжественно заключила она, опустившись в кресло и пригубив терпкое кильнское. — Даже не ожидала от тебя такой дерзкой выходки. Теперь королю его же придворные не дадут забыть о твоём существовании, — и тут же нахмурилась. — Вот только в каком свете предстанешь ты?

— Никого не удивит подобное, — отмахнулась Эрвианна. — Мой муж постарался, представив меня за эти два года слабым болезненным созданием, что одной ногой стоит в могиле. Так что... тяжёлые женские дни — не худшее, что со мной могло бы случиться после столь разительных перемен.

Валения хмыкнула.

— А я недооценивала тебя, Эрри. Может, ты и правда изменилась, как шепчутся по углам королевского дворца. Но мне казалось, ты беспокоишься за жизнь своего сына. Не думаешь, что сен Фольи усмотрит в подобных действиях некоторую... угрозу его и без того шаткому положению?

Эрвианна вмиг стала серьёзной, и в её глазах появился холодный блеск.

— Мы с ним как две крысы в одной клетке. И сжиться не можем, и загрызть друг друга права не имеем. Жаль только, что за своими душевными терзаниями я этого не понимала раньше. Сен Фольи не сможет сделать Дэнни ничего, чтобы вдруг не случилось чего со мной. А я не могу навредить ему, опасаясь, что тем самым его подручные... — голос её охрип и сел, но Эрри тут же прочистила горло и подвела итог: — В общем, этот замкнутый круг в силах разорвать исключительно король.

— Хм. А как же его письма о твоём нездоровье?

— Просто застраховался от неожиданного визита кого-то из высшей знати. Мало ли как... я могла выглядеть в этот момент, — выпалила Эрри, поморщившись.

— И что ты собираешься делать теперь?

— Пока не знаю. Слишком мало времени я при дворе, и это самое время бежит слишком быстро. Пока выясню причину столь пристального внимания Колливэ. Что-то не верится, что принцесса Хостийская вдруг воспылала добрыми чувствами исключительно ко мне. К тому же, — ухмыльнулась Эрри. — неужели ты думаешь, что я вот так стала бы делиться своими планами с той, кому не доверяю?

— Эрвианна! — возмутилась Валения, отставив кубок.

— Нет, мама. Я всё ещё зла на тебя. И тебе придётся постараться, чтобы я тебя простила.

Валения де Саменти фыркнула и покачала головой.

— Со временем ты поймёшь, почему мы все поступали именно так.

— Кто все? — подняла бровь Эрвианна.

Но Валения и так посчитала, что сказала слишком многое. Потому, кивнув дочери, удалилась, оставив по себе зудящую недосказанность и сладкий запах благовоний.

— Ты не собираешься рассказывать ей о библиотеке отца? — тихо спросила неслышно подошедшая Нэнси.

— Я вообще ей ничего не собираюсь говорить до тех пор, пока не пойму, что ею двигает. К тому же этой самой библиотеки не существует, Нэнси. И мне неприятно слышать, что ты так неосмотрительно об этом забыла.

Пожилая женщина тут же приложила пухлые пальцы к губам, показывая, что будет молчать впредь.

— Ты подготовила Оси?

— Да. Порой слёзы Луйвы творят чудеса, недоступные даже святым, мученикам и Великим, — усмехнулась она в ответ.

— Вот и прекрасно. Но в случае чего... Я не хотела бы рисковать больше, чем того требует ситуация. Слишком дорого придётся платить за малейшую ошибку.

— Надеюсь, до этого не дойдёт... — серьёзно обеспокоилась Нэнси.

— Я тоже на это надеюсь, — вздохнула Эрри. — Но нужно быть готовыми ко всему.

Служанка понятливо кивнула и тут же позвала Оси.

Девушка была бледна, но больше ничем не выказывала своего волнения или страха. Она не дрожала, когда приблизилась к Эрвианне и стояла ровно, когда холодные пальцы герцогини коснулись её лица, шеи, ключиц, и Эрри прикрыла глаза, впитывая саму суть своей служанки, перенимая её образ, манеру поведения, способ мышления...

Это было сложно. Слишком привыкла Эрвианна к тому, что свой дар следует скрывать, к тому, что именно он может стать её смертным приговором. И в то же время волнующе — словно она стояла на перилах террасы над Бездной в Байе... И чуть болезненно — словно она сама себя заталкивала в жёсткий костюм не по размеру... Казалось, вот-вот — и треснет по швам, и расползётся ошмётками... Но нет. Получилось.

Оси терпеливо ждала. И только когда встретилась глазами с самой собой, чуть заметно вздрогнула.

— Ты останешься здесь, — приказала лже-Оси, которой стала герцогиня Байе. — Будешь прислуживать мне во время купания.

Служанка понятливо кивнула, тут же отправившись в купальню.

— Думаешь, в этом есть необходимость? — спросила Нэнси, проследив за тем, как Оси плотно прикрывает за собой дверь.

— Никого не удивит, что простолюдинка, оказавшись так далеко от дома, в незнакомом месте, посещает часовню, прося защиты у Великих. А вот герцогиню Байе ничто не должно связывать с тем местом, — сказала Эрри голосом своей молоденькой служанки. — Я постараюсь не задерживаться, Нэнси, — бросила она на прощанье.

— Пусть берегут тебя Великие, — прошептала Нэнси, осеняя хлопнувшую дверь защитным знаком.

* * *

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Авен. Именно столица — лицо и сердце любого государства. Потому она всегда опрятна и полна пыли, которую пускают в глаза приезжим, послам и важным гостям. Именно столица — место, где при любых обстоятельствах должен царить идеальный порядок и величественная красота.

Но это ещё и то место, куда стекается разномастный сброд не только со всего королевства, но из-за его пределов.

Авен не был исключением.

Городской люд, всё это пёстрое, разноликое, галдящее множество народу, которого ещё не коснулся упадок, царящий во всей стране, разгуливал, привычно суетясь и наполняя узкие улочки столицы постоянным движением. Кто-то спешил в Главный Храм на воскресную мессу. Кто-то на главную площадь, глазеть на еженедельную казнь преступников. Кто-то в гости к родственникам. А кто-то на базарную площадь. Мелькали, как серые крысы, то тут, то там оборванные мальчишки-карманники, срезая кошельки у зазевавшихся прохожих. Разрывали толпу яркие одежды заезжих хостийских танцовщиц, и, едва касаясь жонглёрских рук, взлетали и населяли воздух огни факелов. Собирались в кучки талливийские наёмники. Срывали голоса торговцы, что привозили из Талливии, Хостии и даже Дорхи диковинные товары: драгоценные экзотические специи, придающие вкус не только еде, а и, по мнению ценителей — самой жизни; ткани — лёгкие, как ветер, и нежнейшие радужные шелка, от одного взгляда на которые мысли уносились на берег Свилинского моря. Переливались на прилавках неогранённые камни родом из Хостии.

Толпа гудела разными акцентами, наречиями и языками всего мира... Столица...

Колливэ, верхом на чёрном тонконогом жеребце, ехала по улицам Авена, окидывая цепким взглядом всё вокруг. Она любила базары и площади, на которых собирались толпы народа. Здесь всегда кипела жизнь.

Хостийка спешилась у одного из прилавков, придержав за узду своего чёрного, как самая тёмная ночь, жеребца. Она была отменной наездницей, словно родилась в седле.

— Любая хостийская женщина найдёт общий язык даже с самой норовистой лошадью, — сказала Колливэ ещё возле дворца, когда Эрри подвели такого же чёрного жеребца, и один из дворцовых слуг помог ей взобраться в седло. — Когда нашим девочкам исполняется два года, отец просто обязан подарить ей лошадь. Иначе его заплюют и назовут курот. В вашем языке нет похожих слов. Оно означает 'тот, кто не способен обеспечить семью необходимым имуществом'. Курот презирают. Но я не о том. Когда мне было два, отец подарил мне Тал-Саам — Снежную бурю, белую, как первый снег. Она учила меня держаться в седле, а когда я подросла достаточно, то она выказала истинно женский нрав. Оказалось, моя кобыла любила только детей, и даже то, что я практически выросла у неё на спине, не умаляло её нелюбви ко мне. Мне едва удалось укротить её, — Эрри с сомнением посмотрела на коня, которого подвели для неё. — Но для тебя я выбрала самого спокойного. Его зовут Тахул, что на ваш язык переводится как Змей. Он послушный и тихий. Но пусть тебя не обманывает его покорность. Он быстр, как ветер, и его шаг ровен, как полёт сокола.