Будущее (черновик, завершено)

Я молчу, потому что не в силах сказать ни единого слова, просто таю от его прикосновений, от его голоса. Алекс сидит так близко, что я чувствую его дыхание, а его рука, поглаживающая меня по спине, кажется огненной.

— Александра...

— Я ... мы ждали тебя, потом пришли какие-то мужчины. Мы так испугались. Пришлось уходить. Я не знала, куда идти. Шли наугад. Так долго. Мэтт чуть не погиб... Какой-то цветок, чуть не сожрал его!

— Тише, — Алекс подвигается ближе и крепко прижимает к себе. Разве сон может быть таким?! Я чувствую его горячее тело, касаюсь его рук, спины, лица и не могу налюбоваться, не могу перестать.

— Прости меня, я задержался.

Я шепчу, что прощаю. Прощу всегда, чтобы он ни натворил, плачу и смеюсь, и ощущаю его губы на своих. Меня словно уносит ураганом в пустоту. Только что — взрыв, жар и боль, а теперь — я будто парю, не чувствую ног, рук, только Алекс, только он.

— Я найду тебя. Обещаю...

Меня разбудил не Мэтт. Чужой голос требовал проснуться, но получилось это не сразу, не смотря на мой сон. Я села и опустила ноги на пыльный пол, пошевелила пальцами. Ногти потрескались и по цвету напоминали песок. Вздохнув, я подняла голову и встретилась взглядом с Йеном.

— Как спалось?

— Нормально, — буркнула я. Говорить не хотелось совершенно, а вот спать ... Да еще бы секунду моего сна, хоть немного.

— Я знаю, вы устали, но все идут на работу.

Я кивнула. Знаю, мол, и толкнула от всей души Мэтта, который все не хотел просыпаться.

— Соня он у тебя.

— Ага.

— Что такое? — недовольно буркнул Мэтт, но увидев Йена, сразу перестал возмущаться и принялся завязывать шнурки на ботинках со скоростью света.

— Нам ведь дадут задание? Мы могли бы ухаживать за лошадьми, или там сажать ...

— Остынь, парень. Боюсь, ваши обязанности будут не столь уж интересны. Во всяком случае, пока.

Я мрачно посмотрела на Йена. То ли все еще находясь под влиянием сна, то ли испытывая раздражение от этих их намеков, но все это начинало надоедать. Йен так и хотел сказать. Оставайтесь — и получите все блага. Надо же. Кто мешает поделиться ими сейчас?

Вытряхнув куртку, я подумала и оставила ее на кровати.

— Правильно. Будет жарковато.

Я промолчала, с трудом сдерживая себя. Этот человек сегодня ужасно нервировал. Неужели так трудно сказать, что нас ждет? Зачем нагнетать всю эту мистику?

— Пойдемте, — махнул нам Йен и вывел из дома, который мы так и оставили открытым. Странно. Они что совсем не закрываются. Я покосилась на Мэтта, но тот с воодушевлением осматривался, как будто видел Эдем первый раз. И почему я не могу быть такой же благодушной?

— По нашим прогнозам в ближайшие несколько дней ожидается приличная песчаная буря. Не сталкивались еще? — особенно не вслушиваясь в наше бормотание, Йен продолжил, цепко осматриваясь по сторонам, — так вот, надо бы укрепить стены, помочь растянуть еще навесов, да и песок высыпать. Нанесло-то здорово.

— Как часто вы его вывозите? — спросил Мэтт, расчесывая голову пятерней. Я тут же сделала себе пометку нормально сегодня искупаться, иначе еще заболеем какой-нибудь гадостью.

— Дважды в день.

— Ничего себе.

— Иначе никак. К сожалению. Вы же видели те города?

Ответа не требовалось. Да, видели. Частенько, мы заходили в какой-нибудь дом, полагая, что это первый этаж, но так было далеко не всегда. Песок медленно, но верно поглощал все созданное людьми, очищая землю, делая ее однотонной, золотистой и мертвой.

— Вот мы и боремся как можем. Другого пути еще не изобрели.

— Хорошо! Что нам делать? — бодро спросил Мэтт.

— А вы как раз этим и займетесь, — Йен остановился в конце одной из улиц. Тут уже было около десяти женщин. На этот раз они были одеты в штаны и кофты с длинными рукавами, да еще и обмотали головы. А вроде бы солнце уже садится.

— У вас осталось три часа, не больше. За это время нужно вывезти весь этот песок.

Мэтт невольно осмотрелся, отмечая, что песок на улице рассыпался толстым махровым ковром, уже закрывая уровень фундамента.

— Работа больше для женщин, но вы должны знать, что вас ждет, если решите остаться.

Я была не против работы, любой, без разницы. Но все это стало напоминать уже метод кнута и пряника. Сначала показали, как красиво и хорошо им здесь, теперь пугают тяжелым трудом.

— Ничего, мы справимся, — с воодушевлением воскликнул Мэтт, заставив парочку женщин оглянуться.

Ох, Мэтт, и как тебя здесь оставить?

Работа была тяжелая и монотонная. Даже не знаю, что хуже. Однако, хотя бы на мгновения, но все же удавалось забыть, отвлечься от мыслей как хороших, так и плохих. Только слова мелькали в голове, словно испуганные бабочки.

Я найду тебя.

Обещаю.

Глава 2.

Мы живем в Эдеме уже неделю. Я, правда, точно не знаю, в этих вопросах на все сто доверяю Мэтту. Работаем рано утром и вечером, прямо перед закатом. Работа, кстати, все та же. Убираем песок. Однако, с нами работают все время разные люди, то мужчины, то женщины. Очевидно, здесь есть какое-то подобие смен. Хотя мне все равно. К такому занятию привыкаешь. Поначалу ныли руки, но сейчас уже все сносно, терпимо.

Я сижу в нашем доме на своей кровати. Мы немного преобразили это жилище: убрали весь мусор, отчистили пол и окна, постелили свежее белье. Здесь стало легче жить, но я все равно не воспринимаю это место как родное, как, впрочем, и весь этот городок. Мои мысли далеко, и даже Мэтт не всегда может дозваться до меня.

Как и сейчас. Я сижу и смотрю в стену. Она бежево-коричневатая, о первоначальном цвете остается только догадываться, но мне нравится этот, старый, потертый, поживший на своем веку цвет. Я улыбаюсь. И только теперь замечаю, что в комнате не одна. И, к сожалению, это не Мэтт.

— Как тебе здесь, Александра?

— Благодарю, Анна, все хорошо, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал учтиво, все же надо стараться произвести хорошее впечатление не смотря на мои ужасные мысли.

— Вы приняли окончательное решение?

— Боюсь, что нет. Да и как можно говорить о завтрашнем дне в наше время?

Анна кивает с умным видом, такая понимающая. Сейчас она в домашнем платье, как настоящая бабушка из прошлого. К такой хочется прильнуть, положить усталую голову на колени и рассказывать все, пока она перебирает твои волосы, постепенно усыпляя и забирая все тревоги. Но я не могу ей довериться. Не могу.

Возможно, я просто ущербная. Вот Мэтт уже полностью влился в этот, так сказать, коллектив. Он частенько убегает на гулянки с молодыми людьми, а когда возвращается, рассказывает мне забавные истории, упоминает множество имен. А я слушаю, просто слушаю. Не хочу делить его счастье, не хочу узнавать этих людей и их имена. Хочу только одного.

— Меня не обманешь, Александра. Я вижу, как тебе больно. Ты потеряла близкого человека, не стоит этого стесняться. Это нормально. Все здесь пережили потерю, так или иначе. Мы тебе поможем.

Морщинистая крепкая рука падает на мои сведенные руки. Ее пальцы немного полноваты, может, из-за возраста, может, из-за какой-нибудь болезни. Я мягко высвобождаюсь и осматриваю свои коричневые мозолистые пальцы. Загар въелся до самого мяса. Я не помню, какие у меня были руки в детстве, но, явно, не такие.

— Ты меня слушаешь, Александра?

— Да, конечно, Анна, — я слегка улыбаюсь, но пропускаю ее слова мимо ушей. Что она хочет? Что она говорит? Мне все равно.

— Ладно, вижу, ты сегодня не в духе. Я загляну к тебе завтра.

Так получилось, что когда улеглись все страсти, я перестала волноваться о каждом нашем шаге в этом совершенно новом для меня и Мэтта месте, вновь накатила апатия. Я почти все время спала или просто сидела, глядя то в стены, то в полоток. Однообразная работа не привносила ничего кроме ноющих мышц и песка под ногтями. И я вновь чувствую лишь усталость, неподъемным грузом лежащую на моих плечах, а видение из сна становится все тусклее и тусклее.

На этот раз голос Мэтта приводит меня в чувство.

— Алекс, опять?

Мне кажется, или он злится? Наверное. Сколько можно трепать нервы...

— Нам пора на работу, — бурчит парень и переодевается прямо передо мной в грязные штаны и майку, обматывает рот и уши какой-то тряпкой. Вид у него забавный, но мне не смешно.

— Идешь?

Глупый вопрос. Конечно, иду, иначе мы не получим нашу порцию еды. Здесь с этим строго.

— Да, подожди, пару минут.

Набрасываю обычную олимпийку и шагаю следом. Машинально. Вечерняя часть работы проходит стандартно. Мэтт весело переговаривается с девушками. Они смеются в ответ. А я ... я на автомате сметаю, сгребаю, нагружаю чертов песок, которому нет ни конца, ни края и слышу:

— Говорят, их видели возле проклятого города.

— Правда? — голос Мэтта кажется спокойным, но я-то его знаю, он взволнован, — сколько, не говорят?

— Самое странное, что будто бы один. Представляешь, Мэтт?

Лопата падает из моих рук. А сердце... Я будто чувствую его впервые.

— С чего взяли, что сантеллит? Может, обычный бродяга? — спрашивает Мэтт у девушки, но смотрит на меня.

— Я слышала, как Йен говорил, будто парень этот сдвинул бетонный блок, чтобы укрыться от солнца, — заговорщицки шепчет девушка и ехидно посматривает на Мэтта. Мол, что теперь скажешь?

Мэтт вроде бы что-то еще спрашивает, но я словно оглохла и ослепла. Вспышка! И надежда вновь возвращается. Хочется кричать, плакать, тормошить эту девицу, разнести здесь все, но добиться правды. Все эти мысли мелькают в голове за тысячные секунды, и когда я открываю глаза, то я вновь спокойна, во всяком случае, стараюсь это показать.

— Йен сказал, поедут на разведку сегодня. Посмотрят, там он еще или нет. Вроде как, вдесятером. Не меньше.

Мэтт бурчит что-то в ответ. Я не могу понять и подбираюсь ближе, совершенно не обращая внимания на свои обязанности и тут же, как назло, получаю замечание.

— Эй, новенькая! Долго отдыхать будешь? — кричит мне коренастая женщина в темном платке.

— Простите, задумалась.

— Задумалась она! Обязательно скажу все Йену!

Я не ответила, разом забыв о ней. Мэтт покосился на меня и прикусил губу. Явно, думает о том же, что и я.

— Спасибо тебе. С тобой интересно поболтать, — улыбается Мэтт, а девушка явно краснеет.

— Слышала?

— Еще бы!

Мы идем домой с одной порцией еды на двоих. Та женщина действительно не бросает слов на ветер. Но мне, честно говоря, плевать.

— Как нам быть?

— Я хочу выйти отсюда и сама все проверить.

Мэтт тяжело вздыхает и, морщась, чешет голову. Мы как раз поворачиваем, когда мимо проходят Йен с группой мужчин. За плечами у них ружья, я замечаю ножи и еще какие-то палки. Зачем все это?

— Мэтт..., — я дергаю парня за рукав, умоляя сделать хоть что-то, но он так же как и я, растерянно, смотрит на удаляющуюся группу людей.

— Тихо, Алекс! Я пойду с тобой, успокойся, — Мэтт шепчет мне на ухо, хотя нас никто не может услышать.

— Как?

— Подожди, давай дойдем до дома, и я все расскажу.

Чувствуя, что время убегает, и мы теряем драгоценные секунды, я начинаю торопиться. Скорее. Скорее! Мэтт едва успевает за мной. Едва дверь закрывается за нами, как я набрасываюсь на парня.

— Я пойду к Анне и скажу, что ухожу. Они обещали, что никто не будет мешать. Я вправе уйти в любой момент!

— Тихо, Александра!

Мэтт осторожно (и от этого я бешусь еще сильнее) ставит коробку с едой на стол и куда-то уходит. Я слышу, как он движется от комнаты к комнате, заглядывает в ванную и даже выходит через заднюю дверь. Наконец, он возвращается через минуты-часы, а я уже не могу найти себе места.

— Что ты творишь?!

— Ты же знаешь, у нас двери всегда открыты. Просто проверял. Мало ли.

Я тут же сдуваюсь, стесняясь своего гнева и раздражения.

— Разве так не у всех здесь? Идиллия и доверие.

Мэтт хмыкает.

— Нет, только у новеньких. То есть у нас. Тебе бы не помешало больше общаться с людьми.

Я вновь чувствую себя неловко и глупо. А я думала о нем, как о несмышлёном ребенке и боялась оставить одного.

— Сядь, — спокойно говорит Мэтт и сам усаживается за стол, раскрывает коробку с едой и протягивает мне кусочек еще теплого пирога.

Подавив волну вроде бы уже улегшегося раздражения, я присела и приняла еду, которую не заслужила.

— Пока ты ешь, слушай, что я думаю. Во-первых, этот сантеллит не обязательно Алекс. Хочешь верь, хочешь нет, но далеко не все в этом мире крутится только вокруг него. И, — Мэтт поднял руку, заметив мое возмущение, — и если бы он тебя видел в последнее время, я уверен, что он испытал бы лишь жалость, а то и отвращение.

— Мэтт, что ты ..., — я положила так и не откусанный пирог, просто потому что сейчас кусок в горло не лез.

— Я говорю правду. Имей храбрость ее услышать. Помнится, ты ведь тоже раньше говорила мне только правду. Вспомни свои слова, как ты советовала мне действительно нужные вещи. И посмотри на себя! Какой ты стала!

— Это к делу не относится, — я начала злиться, — мы теряем время!

— Во-вторых, — Мэтт невозмутимо продолжил, словно не замечая моего состояния, — ты сомневаешься в умственных способностях Алекса?

— С чего ты взял?

Мэтт демонстративно закатил глаза.

— Неужели ты думаешь, что находясь так близко к человеческому городу, неизвестному ему месту, он будет на глазах у всех перетаскивать тяжелые глыбы? А если и будет, то без хорошо продуманного плана? Вспомни, как он перестраховывался, когда мы находили какое-нибудь убежище. Было видно и так, что место пустое, ни единой живой души, но он всегда обходил его, проверял. Так что, я бы не волновался.

Я, признаюсь, опешила.

— И в кого ты такой умный?

Мэтт улыбнулся и вновь подвинул мне еду.

— Ешь, иначе никуда не пойдем.

— О чем ты? Я думала, ты убеждаешь меня остаться.

— Я не такой равнодушный как ты. Алекс для меня тоже не чужой, и я хочу убедиться, что это не он. Но если не поешь, мы никуда не пойдем, а я знаю небольшой лаз, по которому молодежь обычно убегает по ночам.

— Правда!?

— Ешь давай.

Ну и ну! Не зная даже, что и думать, я принялась за еду. Как бы то ни было, а именно здесь, в Эдеме, я вспомнила, что такое настоящий обед. Горячая вкусная похлебка или пироги, да даже хлеб, вкус которого я давным-давно забыла. Все здесь говорило о доме, но ...

— Я все!

Мэтт откровенно заржал и убрал пластиковые тарелки в коробку. Здесь их не выбрасывали, а тщательно мыли. Все же пластик долговечнее.

— Пошли уже, только накинь что-нибудь потемнее.

Я послушалась и переоделась в темные штаны и такую же темную водолазку. Чистые вещи приятно касались тела. Я и забыла о своих планах искупаться и привести себя хоть в какой-то порядок. Теперь же не время.

— Идем тихо. Желательно, чтобы нас не заметили, но если все же с кем-нибудь столкнемся, говорим, что идем к Бри.

— Идем к Бри, — повторила я, даже не представляя, кто она такая.

Мы вышли из дома и сразу же свернули налево. В этой стороне города я действительно не была. Вроде бы там дальше располагались кукурузные поля, но так как мы там не работали, то я и не считала нужным там появляться. Все же вела я себя очень и очень глупо.