Они вышли из переулка на более широкую улицу, почти проспект. Зай остановился на перекрестке, ожидая, пока проедет мимо белая карета, запряженная четверкой не менее белых лошадей. Алиона попыталась найти смысл в словах охотника, но не смогла и честно призналась:

— Я не поняла.

— И я не понял, — вздохнул Зай, — И никто не понимает. А люди попадают в тюрьму. Или в Рощу.

— Тогда почему они не уезжают?

— Куда?

— В человеческую империю.

Они шли по еще одному узкому и сумрачному переулку. Солнце уже садилось и его лучи еле пробивались сквозь кроны древесных домов.

— Привыкли. Думают, что их не коснется. Боятся.

— Чего боятся? Что может быть хуже, чем жить там, где с тобой могут сделать все, что угодно?

— Никто не знает. Но все уверены, что в империи хуже, чем в эльфийских странах.

— Чем хуже?

— Я же сказал, никто не знает! — рыкнул Зай.

— Ладно. А откуда они знают, что там хуже?

— Эльфы сказали.

— Люди живут в стране, где ими правят эльфы, но не хотят уезжать в страну, где живут такие же люди, потому что эльфы сказали, что там хуже, чем здесь? Те самые эльфы, которые не считают людей равными себе?

— Ага.

— Это же глупо!

— Люди — странные существа, — дернул плечом Зай.

* * *

Они остановились возле очередного древесного дома. Его крона густо разрослась, поэтому входная дверь тонула в глубокой тени. Этот мрак еле-еле разгонял свет двух грибных шаров по обе стороны от двери.

— Это она? — спросила Алиона. Честно говоря, она уже устала блуждать по городку между толстыми деревьями-домами. Ей хотелось есть, спать, и снять, наконец, эту идиотскую тряпку, наверченную на голове! А то голова чесалась уже так, как будто там и вправду завелись блохи, а то и мыши.

— Кто "она"? — прикинулся непонимающим Зай. А может, и вправду не понял, в конце концов он тоже мог устать.

— Аптека, в которой ты хотел купить лекарства для своей руки.

Синие глаза полыхнули лазерными лучами:

— Мне не нужны лекарства для руки! — заорал Зай, — У меня совершенно здоровая рука!

В качестве доказательства он взмахнул перед носом оторопевшей девушки совершенно здоровой рукой. Правой.

— А другая? — Алиона устала, и терпения у нее осталось немного.

— И другая — тоже!

— Тогда зачем ты ее забинтовал?

— Просто так! Я могу бинтовать хоть руку хоть ногу, хоть голову! Когда захочу!

Вот чего он так завелся от безобидного вопроса?

— Прошу прощения...

Девушка и юноша, яростно смотревшие друг на друга, неожиданно осознали, что у их ссоры появился свидетель. На крыльце аптеки стоял низенький человечек — Алионе в первый момент даже показалось, что это гном — в очках, золотистой мантии, с угловатым голубым чемоданчиком в руках. На боку чемоданчика была нарисована непонятная кракозябра желтого цвета.

— Я не стал бы вмешиваться в семейную ссору... — заговорил человечек, подходя ближе. Ватно-белые усы и борода придавали ему сходство с добрым доктором Айболитом.

— Мы не семья! — хором воскликнули Зай и Алиона. Только что в стороны не отшатнулись, чтобы это доказать.

Старичок посмотрел на Зая, на медальон на груди Алионы...

— Я не стал бы вмешиваться в ЛЮБУЮ ссору, — не стал спорить он, — но мне показалось, молодой человек... Вы, случайно, не сын охотника Джара?

— Сын, — буркнул Зай, — причем вовсе не случайно. Отец именно сына и хотел.

— Как здоровье вашего уважаемого отца?

— Плохо. Он умер.

— Мое сочувствие.

— Оставьте его себе.

Старичок сощурил глаза в улыбке:

— Вполне понимаю ваше состояние... Пройдем внутрь. Если я не ошибаюсь, — он посмотрел поверх очков на Алиону, — вашей... кхм... нежене нужно средство от насекомых?

Алиона не выдержала. С невразумительным рыком она сорвала осточертевшую чалму, бросила на землю и начала прыгать на ней ногами.

— У! Меня! Нет! Насекомых!

— Необычный цвет волос... — поднял брови аптекарь, — Зачем вы их покрасили?

Общение с Заем все-таки сказалось на характере Алионы:

— Потому что мне было скучно! — зарычала она, — А так люди подходят, спрашивают, зачем это я волосы покрасила? Весело! Особенно после сотого раза!

* * *

Все устаканилось, аптекарь мастер Искарр пригласил их внутрь и сейчас они сидели втроем за круглым столиком в небольшой уютной комнатке аптеки.

— Итак, молодой человек, — проговорил аптекарь, — вы, как я понял, хотели у меня что-то спросить? Извольте.

Алиона с удивлением заметила, что Зай сильно занервничал. Он потер кончик носа, кашлянул, пригладил взъерошенные волосы... Полез за пазуху и достал оттуда сложенный полоской бумажный лист.

Развернул его. На листе было аккуратно нарисовано изображение некоего смутно знакомого растения.

— Мастер Искарр... — Зай сглотнул и облизал губы, — Вы можете... можете сказать, что это за растение?

— Ну-ка, ну-ка, ну-ка...

Аптекарь протер очки, нацепил их на нос и наклонился над листком. Хмыкнул и выпрямился:

— Вы решили подшутить надо мной? Это же Tellain Glanadan, более известный как подорожник.

Зай тяжело, с переходами, вздохнул. В этом вздохе слышалось "Как же вы меня все достали...".

— Вы неправы, мастер, — неожиданно вежливо произнес он, — это не подорожник. Хоть и очень похож... Но не подорожник, нет. Обратите внимание: жилкование листа одновременно параллельное и сетчатое, цветонос опушенный книзу, и еще вот эта розетка маленьких листьев под соцветием... видите?

Аптекарь присмотрелся повнимательнее.

— Да... — произнес он, не отрываясь от листка, практически, водя носом по нему, — Действительно... Какой любопытный экземпляр...

Он поднял взгляд и задумчиво уставился на Зая.

— Ну? — спросил тот, — Ну?!

Алионе стало страшно. В глазах юноши горел, полыхал синий огонь отчаянной надежды. Так смотрит приговоренный к смерти на судью, задумчиво рассматривающего листок бумаги. Что там? Решение о казни или помилование?

Мастер аптекарь откинулся в кресле:

— Нет. Я не знаю, что это за растение. Хотите чаю?

— Нет! — выкрикнул Зай, — Вы не знаете?!

— Ну, молодой человек, я ведь не всеведущ...

Юноша ссутулился. Сгорбился, пальцы рук вцепились в волосы, ероша их и взлохмачивая.

— Кхм... — аптекарь чуть наклонил голову, пытаясь заглянуть ему в глаза, — А где вы взяли этот рисунок?

— Сам нарисовал, — глухо произнес Зай. Забившейся в глубь кресла Алионе становилось все страшнее и страшнее. Когда человек, вспыльчивый как фейерверк, молчит как покойник — это всегда страшно. В особенности, если ты не понимаешь, что с ним происходит... Почему тот факт, что аптекарь не знает этот лжеподорожник, настолько сильно выбил Зая из колеи? Можно подумать, что эта травка — его пропавший в младенчестве брат, которого он ищет вот уже двадцать лет.

— С натуры? — в глазах аптекаря зажегся огонек, который Алиона приняла за фанатизм естествоиспытателя, обнаружившего неизвестный науке вид травяного клопа.

— По памяти...

— Вы точно не хотите чаю? — аптекарь попытался было сходить за заваркой, забыв, что чайник стоит прямо перед ним.

— Не хочу... — Зай чуть ли не плакал.

— Где вы это растение видели?

— В лесу...

— А не могли бы вы сказать точнее? Возможно, это поможет определить...

Зай резко вздернул голову:

— В лесу. Небольшая куртина неподалеку от столицы, к северо-востоку. Что это может быть? Вы знаете? Что? Или кто? Кто может сказать, что это такое?

Вот это был прежний Зай: нервный, вспыльчивый, но целеустремленный и энергичный. И глаза, кстати, были сухими.

Аптекарь пошевелил усами, пощипал бородку.

— Ладно, — наконец решился он, — Это растение... Оно не естественного происхождения, явное порождение Зеленой магии...

Алиона понятия не имела, что это за магия такая, но Зай, судя по реакции, был в курсе:

— Ее же запретили, разве нет?

— Запретили, совершенно верно. Но люди остались. И, совершенно случайно, крупнейший специалист в Зеленой магии, профессор Лю Геррен — мой хороший др...хррр.

Зай опомнился и отпустил полузадушенного старика:

— Где он?

— Кхм... кха... кха... Профессор Геррен после запрета уехал из Тениндора. Сейчас он преподает в Малликайском универститете.

— Маллика, Маллика... Постойте, это же... Империя?

— Совершенно верно.

Зай перевел взгляд шальных глаз на Алиону, глаз человека, который получил шанс, крошечный, но настоящий. На лице медленно поползла улыбка:

— Тебе повезло, рыжая. Мы поедем вместе.

В следующее мгновенье синеглазый вихрь промчался по комнате, подхватив рюкзаки, куртки, шляпу и ошеломленную Алиону.

— Погодите, погодите, — лепетал аптекарь, наблюдая за лихорадочными сборами, — Куда? Куда вы торопитесь?

— На крокодила, — бросил Зай уже от самой двери.

— Но... но... — аптекарь семенил за ними до самой двери.

— Может, хотя бы чаю попьете? — закричал он уже на крыльце.

Безуспешно. Зай, увидевший цель, был стремителен и неостановим.

* * *

Старик-аптекарь проводил взглядом странную парочку и привалился к косяку, чувствуя, как оглушительно громко бьется сердце. Постояв немного, мастер Искарр медленно пошел внутрь аптеки. Достал из фарфоровой баночки зеленоватую пилюлю и бросил ее в рот. Присел в кресло, закрыл глаза, чувствуя травяную горечь во рту и медленно успокаивающийся организм. Потом аптекарь протянул руку и подвинул к себе горшок с раскидистым цветком: зеленая плотная розетка листьев, из которой тянулось вверх соцветие, похожее на ландышевое, только крупнее. И цветки выглядели как разноцветные нежные шары, величиной с крупную вишню.

Подрагивающий палец коснулся голубого цветка. Прозвенела и повисла в воздухе музыкальная нота. Розовый... Синий... Синий... Желтый... Красный... Лиловый...

Листья цветка вздрогнули и заговорили мелодичным эльфийским голосом.

— Добрый... кха... добрый вечер, господин Тадуилион... У меня очень важные новости... Да... Нет... Нет... Появился след, ведущий к Angrengur Alfirin... Нет... Нет... Здесь, в Бретилкарасе... Люди... Юноша и девушка...

Глава 19

Когда Зай мимоходом упомянул, что они опаздывают "на крокодила", Алиона не обратила на эти слова внимания. Был у нее знакомый, который "крокодилом" называл поезд. А автобус, кстати, "собакой". Так и говорил: "Пешком пойдем или на собаке поедем?". Тем более, что вокзал, на которой они в конце концов пришли, напоминал именно маленькую провинциальную железнодорожную станцию. С эльфийским уклоном.

Два широких квадратных дерева, с дверями и круглыми окошками. Над дверями — традиционные эльфийские вывески, в которых Алиона традиционно не поняла ни слова. Даже количество слов для нее осталось загадкой.

Сверху ветви двух деревьев сплетались, образую уютную платформу под кровлей зеленой листвы. По обе стороны площадки спускались до земли две лестницы полукругом, созданные из переплетенных... мм... чего-то, напоминающего лианы, так, что сквозь ажурные ступени при подъеме по лестнице была видна земля. Была бы видна, если бы они поднялись вверх.

На площадке под сенью листвы при свете голубоватых фонарных цветов сидели за столиками, стояли у узорных перил, просто прогуливались туда-сюда эльфы. В белых одеждах, в серебристых мундирах, в ярко-желтых платьях... В платьях, понятное дело, эльфийки. Алионе до сих пор ни разу не попадались на глаза эльфы-гомосексуалисты. Либо они скрывались, либо, что вероятнее, несмотря на стройность и изящество эльфы любили только противоположный пол. В любом случае, Алиона в их компанию не торопилась. Да, по словам Зая, их бы туда и не пустили. Люди — к людям, эльфы — к эльфам.

Впрочем, они не расстроились. В полукруглом окошечке кассы, до смешного напоминающем Землю, они, выстояв короткую очередь сплошь из людей, получили в обмен на россыпь деревянных квадратиков-монеток фигурно вырезанные кружки билетов, выглядевшие, если честно, как жертва маньяка с лобзиком. Перекусили симпатичными круглыми пирожками с острой мясной начинкой. Алиона с отвращением выпила уже давно стоявший поперек горла ванильный эльфийский напиток, который существовал в двух разновидностях: просто сладкий и приторно-сладкий. Девушка с тоской вспомнила горчайший, но такой приятный тирис. К сожалению, тирис считался целебным отваром и в эльфийском буфете не продавался. Да и на Земле трудно найти кафе, в котором бы в меню присутствовала, скажем, валерьянка...

Поевший и подобревший — насколько это для него возможно — Зай опустился на скамью под стволом вокзального дерева, надвинул на глаза шляпу и проворчал, что те, кто вздумает его потревожить, будут обозваны нехорошими словами и посланы сразу в несколько неприятных мест. Это если перевести его фразу на приличный язык.

Алиона натянула поглубже капюшон и пошла к краю платформы посмотреть на дорогу. Еще по пути к вокзалу Зай сделал попытку намотать ей на голову антиблошиный тюрбан, но Алиона отбивалась руками и ногами. Даже не столько из-за того, что на нее все смотрят, как на вшивую побродяжку, сколько из-за того, что есть риск попасть на какую-нибудь принудительную дезинфекцию. В итоге Зай, шипя и ругаясь, буквально на коленке скрутил из белого куска ткани, извлеченного из рюкзака, вполне приличный капюшон, который он несколькими стежками пришил к вороту Алиониной куртки. Капюшон надежно скрывал компрометирующие рыжие волосы, а также половину лица и торчал вверх острым концом, из-за чего девушка походила на помесь ку-клукс-клановца и Эцио Аудиторе да Фиренце.

Алиона прошла по станционной платформе, выложенной грубыми каменными квадратами, между которыми пробивалась трава, и подошла к краю взглянуть на железнодорожное полотно.

Могла бы догадаться...

Эльфийская железная дорога не была железной.

Она была деревянной.

Более того, она выглядела как вывернутая наизнанку. В обычной железной дороге рельсы по краям, а шпалы — в середине. Здесь же посередине тянулся массивный деревянный брус, если такое название подходит цельному куску древесины высотой в полтора метра, шириной метра в три и неопределимой длины: брус тянулся на километр в обе стороны, скрываясь за деревьями леса. По обе стороны бруса-рельса торчали, ложась на землю, короткие цилиндры шпал. Если верхняя поверхность бруса была отполирована почти до зеркального блеска, то бревна-шпалы были исцарапаны и ободраны.

"Интересно, какой транспорт должен передвигаться по такой дороге?"

Ответ не заставил долго ждать.

Послышалось приближающееся громкое пыхтение и по деревянной дороге к станции подполз крокодил.

Самый натуральный, с мордой и лапами.

* * *

Вообще-то, крокодил больше напоминал котобус из аниме "Мой сосед Тоторо". Точно также у него было много коротких кривых лап, цеплявшихся когтями за шпалы — Алиона ошеломленно попыталась сосчитать их, но сбилась — а сверху из кожистой буро-зеленой спины вырастал вагон: кожаные стойки, кожаная крыша с роговым гребнем вдоль всего "состава". Длиной крокодилобус был метров в тридцать, сзади мотался туда-сюда короткий толстый хвост, а впереди тяжело легла на рельс огромная крокодилья голова. Впрочем, усталым чудище не выглядело, точно также как не было в его глазах тупой крокодильей злобы. Посматривал этот локомотив крокодилодорожного транспорта своими крошечными золотистыми глазками вполне себе весело.