— Это все маги, которые находились возле Малого Королевского Рынка в тот день. Ос-нер взял папки и вчитался в незнакомые имена. На последней было написано: 'Альдис Велио' ...
— Кхе-кхе, — из горла вырвался кашель, раздирающий сухое горло и заставляющий скрючится на полу. Нос втянул пыльный воздух, вызывая новый приступ кашля. Сознание тут же вернулось, обнаружив непроглядный мрак.
Я попытался приподняться, вспоминая, что же произошло. Правое плечо резко обожгла сильная боль, поэтому пришлось остаться лежать на мягком ковре, испытывая не особо приятные ощущения. Сознание тут же попыталось сбежать, но усилием воли я поборол подбирающуюся к глазам темноту. Не совершая резких движений, левой рукой дотронулся до правого плеча.
— Архх, — плечо внезапно превратилось в один сплошной сгусток боли, заставляя меня выгнуться дугой. Не знаю через сколько, но боль постепенно отошла и стала более-менее терпимой. Она вернула остатки разума в мою глупую голову. Не с первого раза, но всё-таки мне удалось сплести нужное заклинание, и большой светляк повис под потолком, освещая помещение. Кое-как повернув голову в сторону круга призыва, я не заметил ни демона, ни каких-либо следов его присутствия. В том углу почти ничего не поменялось на первый взгляд, но кое-как приподнявшись, опершись на левое плечо, я рассмотрел, что гладкий пол был девственно чист, будто бы и не было выведено большой серебряной октаграммы. Посередине того места, где она должна была быть, блестел алмазами золотой перстень, оставленный на полу...
Рефлекторно сглотнул и попытался перевернуться на другое плечо, полностью забыв про недавнюю боль. За что и поплатился очередной вспышкой. Больше стараясь не тревожить больное плечо, я подполз к ближайшей стене, уткнувшись в неё спиной. Сел и замер.
Голова аккуратно, стараясь не потревожить плечо, повернулась. Картина предстала не очень утешительная. Начиная от локтя всё предплечье было полностью черным, будто бы неосторожный художник разлил черную краску. С волнением я сжал кисть в кулак. Она медленно, но подчинилась, отозвавшись болью в плече. Я облегчено выдохнул. Надеюсь, кость не задело.
Собрав всю оставшуюся волю, я потихоньку пытался встать. Это у меня получилось только на раз двадцатый. Повернувшись в сторону выхода, я замер. На стене, на которой ранее висел меч образовался огромный провал. Забыв про подъём наверх, я подошел к столу и ошарашенно уставился на идеально круглую дыру. Диаметром она была метра два. При помощи воли переместил светляк в этот нерукотворный туннель и сглотнул. В длину он был метров пятнадцать, постепенно сужаясь к концу. Воображение живо нарисовало то, что осталось бы от меня, если бы, то заклинание попало в меня. Даже напрягаться сильно не пришлось. Всё что осталось, поместилось бы в маленькую баночку.
Напрочь забыв про перстень, я поднялся наверх, выдернул 'ключ' из углубления в стене. Камень тут же встал на свои места, затянув проход. Кое-как доковылял до зеркала, находящегося в спальне, я уселся на кровать и уставился на свое отражение.
— Плохо выглядишь, — отражение улыбнулось вымученной улыбкой.
Лицо было обильно покрыто засохшей кровью. У любого, кто бы увидел меня, сложилось впечатление, что я всю ночь пил кровь из порядочных горожан. Выглядел в точь-точь как вампир. Бледное лицо, запавшие глаза и мазки крови на лице придавали просто неописуемый вид. Правое плечо всё саднило. Чтобы лучше разглядеть свою рану, я попробовал снять куртку. Получилось это наполовину. Левое плечо без каких-либо трудностей выскользнуло из рукава, а правое только сильнее заныло, когда я попытался снять куртку.
Решение было принято быстро. Несколько судорожных вдохов и выдохов и левая рука резким движением срывает куртку, приклеившуюся к коже. В глазах померкло. Спасительная темнота пришла неожиданно, забирая меня от объятий боли. Придя в себя, я ещё долго отлёживался на кровати, рассматривая стыки между досками на потолке, которые казались мне ненадёжными. Наверное, во время дождя здесь постоянно капает.
Вторым испытанием на прочность стала рубашка, которая, к моему удивлению, очень быстро и относительно безболезненно оказалась на кровати, особенно если сравнивать с курткой, на которой остался кусок черной кожи, обуглившейся под воздействием температуры. Из-за всех этих издевательств на мое плечо потекла густая темно-красная кровь. Приглядевшись повнимательней к плечу, я помрачнел. Большая черная борозда прошла по всему предплечью. Ожог. Наверное, именно температура не дала мне истечь кровью. Я вгляделся в рану, черные прожилки, проходящие сквозь неё, мне совсем не нравились. Так не должен выглядеть ожог. Тут что-то другое. Мои опасения подтвердились, когда я осмотрел рану Истинным Зрением. На фоне бледно-синего сияния моей ауры черной кляксой выделялась область предплечья, притягивая взгляд и заставляя всматриваться в не привычно насыщенную черными цветами ауру. Так, не придя к конкретному выводу хорошо это или плохо, я решил подождать с предположениями. Перемотав рану куском ткани, раньше являющимся моей рубашек, я встал и отправился в зал.
Добравшись до сумки, я достал грубую серую рубашку из хлопка и одел через голову, помянув недобрым словом непослушную руку, которая никак не хотела залезать в рукав и всех тех, кто писал древние гримуары. Открыв входную дверь, я выбрался наружу и доковылял до трактира, перед которым стояла здоровенная бочка с дождевой водой. Окунув туда голову, я оттер кровь с лица рукой, стараясь не сильно тревожить правое плечо, которое давало о себе знать все меньше. Будто бы и не выворачивало наизнанку все жилы, когда мне приходилось касаться раны минут двадцать назад. Тут есть, о чем подумать. Мысль так и не смогла сформироваться до конца. А я уже стоял на полупустой мостовой, рассматривая проснувшийся город.
Собравшись наведаться к какому-нибудь целителю, я замер и с тоской уставился на здание перед собой. Желудок вопросительно заурчал, намекая, что время завтрака, а в нём нет даже жалкой крошки хлеба. Ещё раз, осмотрев плечо, которое всё ещё отдавало легкой болью, я решил, что оно может пока подождать.
Стоял полдень. Людей на улице почти не было. Дверь трактира отворилась, выпуская нечто настолько пьяное, что запах алкоголя долетел даже до меня. Хотя я стоял в метрах пяти от него. Он сделал несколько уверенных шагов, покачнулся и грохнулся на столик, стоящий на крыльце. Невнятно что-то пробормотал и, по-видимому, уснул. Ни капельки не смущаясь того, что лежит на маленьком столешнице.
По ступенькам я поднимался, опираясь на перила, будто бы старушка, которой нужна была хоть какая-нибудь опора, чтобы не оказаться на земле. Каждый шаг отдавал болью в предплечье, поэтому продвижение на крыльцо заняло минут пять. Приходилось то и дело переводить сбившееся дыхание. После покорения столь высокой вершины спина и лицо покрылись испариной, а сердце учащённо забилось, отдавая в ушах набатом.
Зал встретил меня полумраком и пустотой. Кое-где валялись люди в разной степени подпития, начиная от совсем не подававших признаков жизни и заканчивая проклинавшими весь белый свет индивидами, находящимися в сознании. За прилавком стоял сам хозяин и грустно смотрел на разгромленный зал. Немного оторопело я обвел глазами весь хаос, который образовался за ночь. Беспорядочно лежащие бессознательные тела, кое-кто мог двигаться и мычать, перевернутые столы и лавки, больше всего меня удивила лежащая возле меня — кто-то очень сильный переломил её на две части, а доска там была шириной в несколько сантиметров. Про валяющиеся в бессчётном количестве кружки и вовсе стоит умолчать, как и про пятидесятилитровую бочку, невесть как оказавшуюся в центре комнаты.
Заглянув внутрь, я присвистнул. От увиденного боль в плече отошла на второй план, показавшись мне чем-то столь несущественным, что даже удивление пробрало, как я мог несколько минут назад обращать столько внимания на неё. Из практически пустой бочки на меня уставились два абсолютно трезвых глаза. Возможно, мне показалось, но готов поклясться, что он был самым счастливым человеком в этом помещении, если не во всей столице. Понял я это по его улыбке, растянувшейся от уха до уха, и неполному ряду кривых зубов. Их обладатель плавал в пиве. И, кажется, его это ни капли, не смущало. Он с сомнением осмотрел меня и кашлянул, заворочался, расплёскивая темную жидкость. Через секунду он перестал и поднял руку с большой деревянной кружкой. Перед этим он зачерпнул жидкость из своего импровизированного бассейна. — Держи, — прохрипел он, заставляя меня отшатнуться. Запах просто сбивал с ног. Рука с кружкой даже не шелохнулась, продолжая ждать, что её заберут. Это я и заторможено, сделал, поставив на ближайший стол, который каким-то чудом остался стоять на четырёх ножках, а не был перевернут или сломан.
— Доброго утра, лер Лирс, — уважительно поздоровался я со здоровяком.
— Оставь это для более почтенной публики, — Ено помотал лысой головой и опрокинул что-то из стоящей перед ним кружки. — Нам хватит обычного Ено, а вообще можешь называть меня 'Рыба'. Многие здесь меня так называют. Прости за нелесное обращение, но чего приперся? Сегодня моё заведение не работает. Приходи ближе к вечеру, а ещё лучше ночью.
— Что случилось? — я выразительно обвел помещение взглядом.
— Седрик Славный, — хозяин трактира перевёл дух, — демоны его подери, случился. Или ты проспал весь вчерашний праздник? Вся столица отмечает. Четыреста сорока восьмилетие династии Приро.
— По-моему, до самой даты ещё дня три, — я в уме посчитал дни и получалось, что кто-то начал праздновать раньше.
— Все верно — основное празднество через три дня, — он поморщился. — Король, да прибудет он в здравии долгие годы, вчера распорядился, что подготовка начинается сегодня и запретил любую работу в эти три дня. Вот и налакались все от безделья. Даже казни ворья на Вороньем Холме прекратились.
— И перекусить у тебя ничего не найдётся? — я вопросительно уставился на него.
— Рыжая, тащись сюда, — крикнул он и через некоторое время из двери, ведущей на кухню, показалось заспанное лицо в веснушках и ярко-зеленые глаза. — Пожрать что-нибудь осталось?
Она кивнула головой и вернулась с подносом наполненной разнообразной снедью.
— Устроит?
— Вполне, — я осмотрел всё доставшиеся мне богатство и улыбнулся, — только перекушу на улице, а то ни одного целого стола у тебя не осталось, да и люди в бочке с пивом плавают. Вытащил бы ты его оттуда. А то ненароком захлебнётся.
— Сдохнуть мне в желудке серой акулы, — Ено подскочил, словно от удара, но вновь опёрся о прилавок и выкрикнул: — Падаль, выметайся из бочки, иначе покатишься в ней до океана.
Усмехнувшись я попытался вывалиться на улицу, но был остановлен серьёзным голосом Ено.
— Парень, не мое дело, но поаккуратнее с Грегором, — он замялся, — ты не смотри, что он калека. Пятнадцать лет назад... — Ено замялся и умолк, но через секунды пятнадцать, когда я уже собирался выйти, добавил, — в общем, будь осторожен.
— Может, всё-таки расскажешь, в чем дело? — спросил я, а про себя подумал, что алкоголь до добра не доводит. Ено Лирс поманил меня рукой к себе. Когда я подошёл он тихим шёпотом сказал:
— Грегор когда-то возглавлял Ночную Гильдию Квирена, — он притих и осмотрелся, будто бы нас могли подслушивать, затем продолжил: — Но об этом не любят вспоминать. Мало, кто сейчас признает в том нищим, сидящим возле моего трактира, Черного Грегора. Но о нём помнят. Он наглядный пример тем, кто собирается пойти против Лино. Мрачная история была, тогда была. Много крови и смертей. Поэтому будь осторожен.
— Хорошо, — я кивнул. Хотя не до конца понял, о чем он хотел меня предупредить. Для меня, конечно, было большой неожиданностью новость о том, что Грегор Вейс в прошлом был главой Ночной Гильдии нашей столицы, но я как-то легко принял эту информацию.
Отодвинув дверь, сорвавшуюся с одной петли, я вышел на улицу и свернул к Грегору Вейсу. Припомнив слова Ено, я неожиданно задумался, что в последние время всё чаще оказываюсь в обществе Грегора Вейса. За последние несколько недель, которые я провел в доме на Тихой улице. Неожиданно для себя самого привязался к нему и к этому трактиру, живущему нераздельно друг от друга. Он единственный, что оставалось постоянным тут. Вечно застывший на одном месте, никуда не исчезающий, готовый поговорить или выслушать.
Ход мыслей неожиданно прервался. Вся привычная картина одиноко сидящего человека испарилась. Случилось то, чего я никак не ожидал. Рядом с Грегором сидел человек. Всмотревшись в его лицо, я мысленно кивнул сам себе. Да. Почти такая же пропащая душа, как сам Вейс. Всклокоченная борода и прическа, похожая на воронье гнездо, лицо, обветренное ветром с небольшим носом со следами какой-то болезни, оставившей небольшие точки по всему лицу, и выпуклыми щеки, делавшие его, похожим на ребёнка. Небольшое брюшко было затянуто в грубую холщовую рубаху, точно такие же штаны были перетянуты большим ремням. На ногах были поношенные сапоги из грубой кожи.
— Угощайтесь, — я поставил поднос перед этими двумя нищими и, забрав немного хлеба и мяса, аккуратно присел в тень дома немного поодаль от этой парочки.
— Альдис, друг мой, — выговорил Грегор Вейс, показав неполый ряд желтых зубов. — Благодарю, что не забываешь про меня. Думаю, стоит вас представить друг другу. Альдис Стилл, спаситель слабых и угнетённых, помощник бедных и несчастных. Просто хороший человек, с которым я иногда имею честь разделить кусок хлеба.
Я дождался хмурого кивка от полного человека, который вонзился меня холодными глазами.
— А это, уважаемый Альдис, — кивок в сторону его собеседника. — Тот, кто стоит на вершине всех служащих Четвёртого Отделения. Паук, который сплёл паутину размером с целый город. Тот, кто охраняется покой горожан, кто переодевается в нищих и оборванцев, воров и убийц, обманщиков и преступников. В этом деле он, кстати, весьма преуспел. Думаю, сейчас его нельзя отличить от какого-нибудь жителя из Портового района. Это не кто иной, как Пейрон де Шерси.
— Если он Пейрон де Шерси, то мне довелось услышать просто удивительную новость. Наш щедрый король, поговаривают, собирается жениться на самой дешёвой шлюхе Портового Района, оставив корону не кому иному, как мне. — Я сделал паузу, будто задумался. — Альдис Первый, по-моему, звучит.
— Ха-ха, — Грегор Вейс заливисто засмеялся, а я наблюдал за его нахмурившимся соседом, — Альдис Справедливый, думаю, будет ещё лучше.
— Что думаешь на этот счёт? — у ложного Графа де Шерси оказался хрипловатый бас, которым он обратился к Грегору Вейсу, мазанув по мне пустым взглядом.
— Ничего не думаю, — Грегор Вейс улыбнулся и, смеясь, продолжил, — слишком мало информации. Ты же знаешь, мои длинные руки отправились на корм крабам. У меня больше нет ушей от Фриги до Алийских островов. Пара легионов на нашей границе не дает основания полагать, что Империя затевает какую-то заварушку, связанную с Аргнионом. У них сейчас полно проблем на севере. Не думаю, что в ближайшие лет десять они обратят внимание на юг. Ещё одну войну они могут не потянуть.
