Время сирот

Напарники управились со снятием шкур уже ближе к вечеру, нагрузили сани и покатили к охотничьему домику, до темноты нужно было успеть, начинало вьюжить, крепчал мороз.

— В следующий выход в лес так далеко не пойдем, теперь в удовольствие можно охотиться ради мяса, неподалеку от Конинга, — прихлебывая чай на травах и лежа на топчане, сказал Дукэ.

В охотничьем домике было тепло, в маленькой чугунной печи, на которой стоял небольшой медный чайник, потрескивали дрова, под потолком давала немного света масляная лампа, бросая подрагивающий желтый свет на остатки запоздалого и уже ночного ужина — отваренная фасоль с тушеной олениной, мешочек с сухарями, квашеные овощи из небольшого деревянного бочонка, и медная фляга с шантом, крепким алкогольным напитком, выгнанным из какой-то дикой ягоды растущей исключительно на побережье. Да, со всей этой охотой Кинт пропустил свой день рождения, который был десятого дня второго зимнего месяца, то есть пару недель назад. Впрочем, некогда было на него отвлекаться, и когда уже в темноте охотники добрели до домика, и принялись готовить ужин, Кинт сообщил Дукэ эту новость.

— А что же ты?! — только и сказал Дукэ всплеснув руками, а потом извлек из сумки флягу с шантом, — в наказание тебе!

— Что это?

— Шант, сам осенью выгонял... так что вот шантом сейчас тебя и буду наказывать, — улыбнулся Дукэ, — а уж вернемся в Конинг, то будет тебе и подарок!

— Подарком для меня будет горячая ванна и чистое белье... воняет как от пса.

— Пожалуй ты прав, — согласился Дукэ и плеснул по кружкам шант.

— Эту выпью и спать, устал очень, — сказал Кинт, достал трубку и закурил, — не простое это дело, промысел.

— Зато прибыльное.

— И сколько шкур у нас есть? Что-то не считал.

— Я считал... Кроме тех четырех что ты испортил, сорок две.

— Это много или мало? — Кинт пропустил мимо ушей уже неизвестно какой по счету упрек по поводу испорченных шкур.

— Скажем так, больше, чем если бы я отправился один. Теперь еще предстоит вернуться без приключений.

Дукэ что-то еще говорил, но Кинт его уже не слышал и постепенно проваливался в сон.

Переход до Белой Ленты прошел без происшествий, кроме того, что поднялся ветер, а одна из ночевок прошла бессонной — по следу шли волки, и пришлось жечь всю ночь костер, периодически постреливая в воздух. К обеду добрались и до реки, снова залегли в кустах и стали наблюдать... Шевеление на противоположном берегу первым заметил Кинт, погоняя пять собачьих упряжек на реку выехали кочевники. Кинт о них только слышал да читал, а теперь он видит их на расстоянии в сотню шагов. Кочевники остановились, будто не решались въехать в лес на противоположном берегу, словно почуяли.

— Вообще-то, за голову каждого их них, нам в ратуше выплатят по сотне кестов серебром, — прошептал Дукэ, — у тебя патронов сколько осталось?

— Только то, что в карабине — пять, в револьвере шесть и на поясе к нему еще две дюжины.

— И у меня в карабине три... как раз, если не промахиваться, то всех и уложим. Если через минуту не уедут, начинаем стрелять. Ты с первого, я, с последнего.

Кочевников было семеро, почему именно кочевников? Потому, что кроме них никто не использует собак как тягловую силу, да и нечто бесформенное, замотанное в окровавленную тряпку, откуда торчал сапог, и примотанное к одним из саней это подтверждало, — кочевники кормили собак мясом своих жертв, а то и своими провинившимися соплеменниками, дикие и жестокие ублюдки.

— Давай сынок, не промахнись, — прошептал Дукэ и начал целиться.

Двоих свалили сразу, еще двоих пока они замешкались и соображали, откуда стреляют, остальные трое спрятавшись за санями, сначала начали отстреливаться, а потом криками погнали собак по реке, за поворот.

— Сейчас спускаемся, ты присматриваешь, я быстро отхватываю головы, смотрю, что есть из патронов и оружия и на другую сторону... Готов?

— Да.

— Пошли!

Преодолев реку, бежали по лесу до тех пор, пока не повалились от усталости. Веса в поклаже прибавилось, ровно на четыре, словно курицам отрубленные головы бандитов, два неплохих охотничьих карабина и с виду новым револьвером в кобуре на поясе... можно было порыться в трофеях еще, но Кинту показалось, что на горке у поворота кто-то ползет. Показалось или нет, но испытывать судьбу не стали и что есть сил побежали прочь... У Кинта ослабла вязка на одной из лыж, и он всю дорогу сосредотачивался на том чтобы не потерять лыжу, от чего устал еще больше, а останавливаться и перевязывать все ремешки не было ни малейшего желания. Отдышались, утолив жажду парой пригоршней чистого снега, Кинт поправил вязки на лыжах и снова бег...

К заимке вышли спустя три дня, уставшие, замерзшие и голодные... Крайние сутки шли почти без остановок. Отсыпались и отъедались два дня, после чего, распрощавшись и рассчитавшись с хозяином лесной заимки, с комфортом, то есть на санной упряжке выдвинулись в сторону Конинга.

До города оставалось совсем не много — полдня пути, и хотелось успеть дотемна, но как рассказывал старик на заимке — лес не охотно расстается с трофеями, так и случилось... Большую стаю, не менее двух дюжин волков увидели мелькающими черными тенями меж деревьев, когда до Конинга было всего-то пара часов езды...

— Кинт справа! — стегая коней, прокричал Дукэ, и тут же из кустов наперерез выпрыгнул зверь.

Выстрел, еще один...

— Не зевай! — снова прокричал Дукэ, и выстрелил еще раз в другого, бегущего параллельно саням волка.

Кинт выстрелил, потом еще и еще... Все, карабин пуст... Потеряв троих сородичей, стая резко ушла в право.

— Отстали? — Дукэ сосредоточенно смотрел вперёд, пуская кочки меж лыж саней... еще перевернуться не хватало.

— Вроде, — ответил Кинт и взял в руки одну из трофейных винтовок...

Несколько минут ничего не происходило, и стая перестала мелькать меж толстых стволов и кустарника, но как только сани чуть замедлились на повороте, из кустов, сбивая с веток снег на Дукэ бросилась огромная черная тень...

— Пригнись! — крикнул Кинт вскидывая винтовку.

Но зверь был быстрее, он сбил Дукэ с саней и они оба полетели в сугроб, в руках Дукэ мелькнул нож, это все что заметил Кинт пытаясь поймать вожжи.

— Пррр! — но лошади плохо слушались, они были напуганы, хрипели и тянули сани вперёд, — да стойте же! Пррр! Дьявол!

— Уезжай! Гони! — кричал Дукэ вслед, сквозь рычание волка, и от этого рыка, казалось кровь замерзла в венах...

Кинту было страшно, по-настоящему страшно, даже ноги стали словно ватные, но он соскочил с саней и покувыркавшись несколько метров бросился назад, к напарнику с револьвером и штыком в руках... наперерез Кинту из леса выскочил еще один волк, длинный и высокий прыжок... такой, чтобы сбить жертву на землю, ударив лапами в грудь и сразу вцепиться в горло... Заваливаясь на спину, Кинт выставил вперёд штык, который как раскаленная игла в воске, по рукоять утонул в шерсти на горле зверя. Горячая, просто обжигающая кровь сразу обильно хлынула на руку, Кинт провернул штык и резанул им в сторону. Зверь хрипя упал на снег, который тут же закрасился бурым... Оскалы черных тварей, их рык, выстрелы, облака сгоревшего пороха и крик Кинта... он сам будто превратился в зверя...

— Ты должен был уезжать, — тяжело дыша и лежа на спине, говорил Дукэ, — они вернутся, и доделают свое дело.

— Ты с ума сошел? Я не могу тебя бросить, — ответил Кинт, ссыпав карман пустые гильзы, и зарядив револьверы, сначала свой, а потом Дукэ.

Несколько туш черных волков лежали на дороге, окрасившейся в темно-красный цвет, Кинт успел перевязать Дукэ, разорвав для этого свою сорочку. Кинту тоже досталось, болело прокушенное в нескольких местах плечо, бедру досталось, саднили глубокие царапины на лице...

— Мы потеряли сани... хоть до дома не так далеко, но шансов у нас мало, скоро стемнеет, станет еще холодней, и мы или замерзнем, или вернуться волки и сожрут нас.

— В стае тоже, волков поубавилось, — ответил Кинт, вложив в руку Дукэ револьвер, — давай, поднимайся... надо идти.

— Поубавилось, — Дукэ морщась от боли, и с помощью Кинта поднялся, — но в любом случае, их больше чем нас, минимум вдвое.

— Идем, я тут подыхать не собираюсь... нет Дукэ, ты точно не нормальный, если действительно собирался на промысел один.

Волки не вернулись, зато, когда у Дукэ почти не осталось сил идти, и он в очередной раз повалился в сугроб, чтобы перевести дух, из-за поворота выскочили сани Маара, в которых сидели трое стрелков...

— Кинт... Кинт! Ты меня слышишь? Чем ты его накачал?

Словно сквозь туман Кинт видел силуэт Ллодэ, перед глазами все крутилось, но было тепло, явно безопасно и очень больно, но обращать внимание на боль не было ни каких сил, и Кинт лишь слегка постанывал.

— И ничего не накачал, просто напоил горячим шантом, — обидчиво ответил не знакомый голос, — его же надо как-то зашивать. И вообще Ллодэ, не мешай, лучше пошли в аптеку кого-нибудь, я вот тут написал что нужно.

— Маар, съезди в аптеку, — сказал Ллодэ.

Врача в Конинге не было уже несколько лет. Старый умер, а новый не спешил приезжать, хоть во всех газетах, и даже в столичной было объявление о вакансии. Был аптекарь, немного чудаковатый старикан, возрастом постарше Ллодэ, лет на... на много в общем лет. А еще, был ветеринар, вот он и занимался спасенными охотниками уже второй час.

— Все, выметайтесь все отсюда! Нечего пялиться, им покой нужен.

— Так а сани?

— Племянники Дукэ займутся.

Сани стояли у гостиницы Дукэ, зная дорогу лошади сами, выбившись из сил, устало добрели домой, чем и всполошили тех, кто находился внутри заведения. Обнаружив сани Дукэ, без самого Дукэ и Кинта, Маар собрал людей и поспешил на помощь. Таким чудесным образом закончился первый промысел для Кинта, также имевший все шансы стать последним, но все обошлось. К Дукэ и Кинту ветеринар приходил ежедневно в течение недели, затем Маар отвозил их к нему. Охотничьи трофеи сдали кожевнику, конечно, по цене немного ниже той, чем это случилось бы весной, но обрабатывать шкуры не было ни сил ни желания. За головы кочевников Дукэ и Кинту досталось по двести кестов каждому, ну и самое главное — восемнадцать золотых кестов за шкуры. Трофейное оружие Дукэ уступил Кинту...

Когда сняли швы и раны уже не так беспокоили, Дукэ решил закатить небольшой, как он сказал праздник, в честь Маара и парней, что отправились на поиски. Но народа на праздник набилось полный зал. Было шумно и весело, играла музыка, под потолком висели "облака" табачного дыма, было много жаренного мяса, много пива и шанта. Хорошо захмелев, Дукэ с подробностями рассказывал про приключения на промысле, которые затмили байки других вернувшихся к тому времени из леса охотников... одна группа промысловиков не вернулась, а также пара охотников-одиночек.

— Вы бы видели, как наш скромный механик, штыком орудовал! — размахивая пивной кружкой и рискуя задеть сидящего рядом Ллодэ, рассказывал Дукэ, — И как у тебя так получается, а, Кинт?

В ответ Кинт лишь пожимал плечами и чуть краснея, от избытка внимания к себе улыбался.

— Он у нас скромный, — продолжал Дукэ, — Ох и повезло же мне с постояльцем и с напарником!

— Ты хотел сказать с другом? — уточнил Ллодэ.

— Точно! — громко икнул и поправился Дукэ, — с другом!

Услышав наконец-то всю историю в подробностях, гости стали подходить к Кинту, жать руку и высказывать свое уважение, не за то какой удачный был промысел, а за то, что не бросил Дукэ на лесной дороге, и по правде сказать, большинство из них поступило бы наоборот на месте Кинта, и они знали про это. И Дукэ про это знал, поэтому на месте Кинта, никого из горожан не могло быть, разве что Маар, да еще пара парней, ну и Ллодэ, но он уже стар и без отдышки не может пройти больше тысячи шагов.

— А ну-ка бездельники, быстро у коновязи песком все просыпать! Вся грязь на сапогах в зал тащится! — воспитывал племянников Дукэ, весьма громко, чем и разбудил Кинта.

Пришла весна, незаметно, чуть ослабляя морозы, чуть увеличив день... и очень сильно испортив дороги. Снег начал сходить, таять и выветриваться, превращаясь в широкие ручьи, стремящиеся вниз, к бухте, лед на которой уже поломало и вынесло в море. Скоро откроется навигация и начнут прибывать первые баржи и пароходы, а вместе с ними сезонные рабочие, переселенцы и торговцы. Снова начнет работать ярмарка на пристани, а пока, местные рыбаки и владельцы небольших паровых катеров готовят свои суденышки к спуску.

Зима прошла даже скучно, за исключением приключения на промысле да еще нескольких выходов в лес, но недалеко. У Кинта долго не заживало бедро и только к концу зимы он смог перемещаться более-менее шустро. Кинт сел в кровати, потянулся, улыбнулся весеннему Светилу и еле заметно прихрамывая, пошел умываться. Взглянул на себя в зеркало... это был уже не тот Кинт, который с восторгом и разинув рот прогуливался по центру столицы. Еще не густая юношеская бородка с редкими волосами теперь стала щетиной, которую приходится брить. Не самому, самому не удобно обривать два новых шрама на лице и Кинт посещает раз в неделю парикмахера, милый человек и поболтать с ним интересно, хотя он мечтает уехать в более людное и экономически выгодное место, так как в Конинге мужчины предпочитают быть бородатыми. Кроме того, что Кинт немного изменился в лице, он возмужал да отъелся, что уж говорить, вкусно все-таки Дукэ готовит.

— А проснулся? — Дукэ поприветствовал Кинта из-за стойки, — как всегда?

— Угу, — Кинт пододвинул высокий стул к стойке и сел.

— С утра с пристани ребята приходили, — дождавшись, когда из двух кусочков бекона вытопится жир Дукэ разбил три яйца на сковородку, — у них что-то с краном, точнее с силовой установкой. Я не стал тебя будить, но пообещал, что ты зайдешь, посмотришь.

— Хорошо, только я повозку возьму твою, грязища какая на улице.

— Да бери, за одно за мукой заедешь, и одного из этих бездельников возьми, — кивнул Дукэ в сторону кухни, где племянники громыхали посудой.

Прихватив небольшой чемоданчик с инструментом, Кинт вышел из заведения Дуке на открытую веранду, у ступеней которой уже стояла повозка, а один из племянников, рыжий Мок, задумчиво ковырял в носу.

— Палец сломаешь, — пошутил Кинт и сел в повозку.

— И ничего не сломаю, — пробубнил Мок и подобрал с коленей вожжи, — пошла... давай уже! Но!

К обеду Кинт управился с работой, которая оказалась не сложной, причина потери давления была найдена, и устранена. Получив вознаграждение в двадцать кестов серебром, Кинт вышел прогуляться по пристани, и подождать Мока, так как он уехал за мукой и где-то запропастился. Из-за мыса показался пароход, а один из компании грузчиков, что на перевернутой пустой бочке играли в кости, заметил:

— Пассажирский, из столицы.

— Наконец-то, а то уж думал, состарюсь тут в ожидании нормальной работы, — кивнул другой грузчик.

Мок все не торопился, и Кинт решил дождаться парохода, чтобы перехватить несколько свежих газет, по которым он успел соскучиться. Он подошел к нескольким лавкам под навесом, где уже сидели любопытные горожане, тоже присел на одну из них, достал и развязал кисет, зачерпнул трубкой табак и чуть придавил его пальцем...