Бедняжка, ехидно заметил внутренний голос. Что, пожалел ее? Так укради, и сбегите. Во парочка выйдет: тупой хулиган без капли мозгов и избалованная принцессочка с языком без костей! А потом ее папашка вас найдет, и тебя с пирса с камнем на ногах, а ее в дом под замок до самой свадьбы. Ты что, совсем на голову больной?
Он пожал плечами и пошел вслед за остальными. Пусть принцесса сама со своими проблемами разбирается. У него других забот хватает. И главная из них — деньги. Кошелек почти пуст, а желудку наплевать на переживания. Он жрать каждый день хочет, и не по разу. Можно, конечно, и у отца взять... но пусть уж тот лучше верит, что сын честно зарабатывает себе на еду поденной работой. Отец так ждет момента, когда сможет купить ему гражданство...
Для сегодняшней охоты он выбрал южный Ёйшампль. В послеобеденное время он оставался тихим и спокойным, но по улицам изредка шлялись жирненькие поросята с тугими кошельками. Правда, полиция здесь патрулировала постоянно, и риск попасться оставался высоким — но не слишком. Кирис знал несколько мест, где узкие проулки между старыми, еще прошлого века, многоэтажными кирпичными домами вплотную подходили к бульварам и проспектам. Там можно затаиться до момента, когда появится подходящая жертва. Оставив портфель в укромном месте за мусорным баком, он независимо продефилировал по пустынному бульвару Цветов и свернул в переулок, где и прижался к стене, одним глазом выглядывая из-за угла.
Удобный случай представился быстро. Пропустив несколько парочек, а также троих мужчин-одиночек, на вид слишком опасных, он выхватил из кармана куртки тонкую серую шапочку с прорезями для глаз и натянул ее на голову, полностью закрыв лицо. Такая маска обеспечила бы ему очень неприятную ночь в участке, попадись на глаза полицейским, но риск того стоил. Если светить физиономию перед каждым уродом, рано или поздно у мусоров появится его качественный фотопортрет. И тогда...
Улучшив момент, когда намеченная жертва, пухлый очкастый дядька в сером костюме и пузатым портфелем, окажется рядом, он схватил его за плечо и дернул к себе. Не давая опомниться, он поволок очкарика вглубь переулка. Шагах в тридцати от бульвара он остановился, прижал жертву к стене и сильно встряхнул за лацканы.
— Кошелек гони, живо! — прошипел он. — Ну?
— Я... я... я не дам! — заблеял очкарик. — Он мой...
— Я не понял, ты чё такой борзый, а? — Кирис тряхнул его еще раз. — Мне что, по-плохому попросить? Я тебе щас стеклышки...
— Отпусти его.
Кирис замер, потом медленно повернул голову. По его спине побежали крупные неприятные мурашки. Все, вляпался.
Риса стояла перед ним, сощурив глаза, и на ее лице читалось такое откровенное презрение, что парню стало не по себе.
— Бандит с большой дороги, значит? Ну-ну. Достойное занятие и прекрасные перспективы в жизни. Отпусти его!
В ее голосе скрежетнули такие командные нотки, что Кирис почти бессознательно отдернул от очкарика руки. Тот проблеял что-то невразумительное и медленно пополз спиной по стеночке в сторону бульвара.
— Сэрат дэй! — Риса шагнула вперед и склонилась в поклоне, протянув руки. — Умоляю, не надо сообщать в полицию. Униженно прошу принять в качестве компенсации.
В ее сложенных лодочкой ладонях блеснула желтизна, и Кирис задохнулся. Цехин он видел раньше лишь однажды, и то издалека. Пару раз среди улова ему попадались серебряные полтинники, но в основном в кошельках обнаруживались обычные медь и бумажки. Откуда у нее такие деньги, у сиротки на государственном коште? Он с трудом подавил позыв выхватить монету и броситься бежать.
Очкарик опять проблеял что-то невразумительное, потом осторожно протянул руку и взял цехин, недоверчивая его разглядывая. В молящем жесте Риса прижала руки к груди, оставаясь согнутой в поклоне. Очкарик перевел взгляд с монеты на Рису, потом на Кириса.
— Ху... хулиганы... — наконец пробормотал он и попятился в сторону бульвара. Несколько шагов спустя он повернулся и бросился со всех ног, насколько позволяла комплекция. И только тогда Риса распрямилась.
Кирис отступил, лихорадочно пытаясь понять, как себя вести. Она его узнала? Или нет? Если он побежит, что она сделает? Позовет полицию? Но она отдала такие деньги, чтобы тот поросенок помалкивал... Узнала или нет?
— Сними маску, Кир, — разрешила его сомнения Риса. — И дай сюда.
Кирис нехотя стащил с головы шапочку и сунул в протянутую руку.
— Откуда ты взялась? — сумрачно спросил он.
— Я следила за тобой. Я хотела с тобой поговорить, но мне показалось подозрительным, что ты пошел в сторону, противоположную дому.
Она сунула пальцы в прорези шапочки и резко развела руки. Та треснула, и на грязный асфальт упали обрывки ткани.
— Ну, поймала ты меня. И что делать собираешься? — осведомился Кирис, засовывая руки в карманы. — В школе заложишь? Или в полицию потащишь?
— Если попробуешь ограбить еще кого-то, я заявлю на тебя в полицию. И тогда тебя посадят в тюрьму, Кир. Я знаю, что такое ваши тюрьмы, и никому бы не пожелала туда попасть, но именно так я и поступлю. Бандитов я не покрываю.
— Ну и ладно, — Кирис пожал плечами. — Значит, я, типа, больше не буду. Все?
— Нет. Ты думаешь, что отвяжешься от меня сейчас и снова займешься грабежом, когда меня поблизости не окажется.
Не дожидаясь ответа, она потянулась и взяла его за запястье — и ткнула пальцем в ладонь.
Острая боль пронзила руку, и Кирис вскрикнул от неожиданности.
— Ты что, сдурела? — крикнул он, вырывая руку. Между большим и указательным пальцами виднелась большая, быстро увеличивающаяся капля крови. — Больно же!
— Теперь я обязательно узнаю, если ты снова займешься грабежами. Кир, я не шучу. Еще одна попытка — и ты пойдешь в тюрьму и за новый случай, и за сегодняшний. Ты понял меня?
— Дура... — пробормотал парень, слизывая кровь. — Что ты сделала?
— Можешь считать, что наложила заклятье. Ты ведь веришь в колдовство?
По спине Кириса снова пробежали мурашки. Он никогда особо не прислушивался к сказочкам, которые рассказывал жрец Миндаллы в их квартале. Мало ли что попы наврут ради пожертвований. Но... а если не врут или врут не обо всем? И глазищи у нее страшные, когда вот так в упор смотрит, черные и угрюмые. Вдруг и в самом деле сглазит? Ну, он попал...
— А ты колдунья, что ли? — хмуро спросил он. Боль в ладони уже прошла, но кровь продолжала выступать, и он слизнул ее еще раз.
— Меня называли и так. И ты лучше поверь мне сразу, чтобы потом не пожалеть. Бери портфель, и пойдем.
— Какой портфель?
Риса молча мотнула головой. Ранец Кириса и в самом деле стоял в десятке шагов от них, прислоненный к стене. Выходит, она и в самом деле следила за ним всю дорогу, а он даже и не замечал. Лох.
Он подошел к портфелю, поднял его, забросил на плечо и выжидающе остановился.
— Ну и? — осведомился он. — Что теперь?
— Идем.
— Куда?
— Я хочу посмотреть, как ты живешь.
— А я хочу тебе показывать? — набычился Кирис.
— Неважно. Ты мне должен.
— Что?!
— Я отдала сто леер, чтобы пострадавший не пошел в полицию и не заявил на тебя. Теперь ты мне их должен.
— Да ни хрена я тебе не должен! — взвился Кирис. — Кто тебя вообще просил лезть? Защитница, блин!
— Благодаря мне ты остался на свободе. Полицейский патруль стоит в ста метрах отсюда, и если бы тот дядька побежал к ним, тебя взяли бы через десять минут.
— Да я бы его вообще прирезал! Мертвые не...
— Кир, — Риса шагнула к нему так, что Кирис отшатнулся. — Если бы я заметила на тебе хотя бы простой кастет, я бы сразу позвала полицию. Но ты безоружен. И ты никогда не убивал, только храбришься попусту. Перестань разыгрывать из себя крутого. Идем. Ты живешь в Хорте, я знаю.
— Все-то ты знаешь. Откуда только, интересно... — пробурчал Кирис. Ему стало тошно. И ведь действительно получается, что он ей должен. Идиот. Почему он не осмотрелся как следует?
— Я подсмотрела в классном журнале. Я хочу посмотреть, как ты живешь.
— Я тебе что, музейный экспонат?
— Нет. Ты живой человек, и я хочу узнать тебя получше. Идем.
Не дожидаясь его реакции, Риса повернулась и пошла по переулку к бульвару. Кирис скрипнул зубами. Ну, вот и познакомились как следует. Ты хотел с землячкой пообщаться по душам? Давай, общайся. Только бы не настучала в школе или отцу... Вздохнув, он поплелся следом.
Поначалу они шли не разговаривая. Когда молчание стало невыносимым, Кирис спросил:
— Откуда у тебя деньги?
— А что не так?
— Я золотую монету в жизни в руках не держал. Ххаш, да у нас в классе цехины вообще мало кто видел, кроме разве что принцессы. А тут у тебя такая хреновина...
— А что, золото настолько редко? — непонимающе взглянула Риса. Она шла, как-то странно удерживая портфель перед собой обеими руками, и на каждом шаге он постукивал ей по бедрам. — Оно же в Кайтаре во всех деньгах используется.
— Ты с неба свалилась? — поразился Кирис. — Оно только в сотенных монетах. И у них курс к бумажкам почти один к полутора. Цехин по номиналу — сто леер, но за него сто сорок купюрами дают — ни разу в магазинах объявления с курсом не видела, что ли? И чем дальше, тем бумага дешевле. Скоро ее вообще брать перестанут. А с рабочими только ей и расплачиваются...
— Вот как, — Риса помолчала. — Я плохо разбираюсь в ваших деньгах. Я думала...
— Дурочка, — покровительственно сказал Кирис. Все-таки все бабы — курицы, пусть даже некоторые поумнее. Чтобы они без мужиков делали? — Золото уже давно самое ценное, ну, и серебро тоже. А у тебя-то оно откуда? Только не говори, что опекуны на карманные расходы расщедрились.
— Хорошо, не скажу, — согласилась Риса, и Кирис подозрительно глянул на нее. Она что, издевается над ним?
— И все-таки?
— На улицах людей я не граблю. Остальное — тайна.
— Ну и пожалуйста! — обиделся Кирис. — Не хочешь, не говори.
Он демонстративно отвернулся, и какое-то время они шли молча. Бульвар Цветов пересекся с Большим проспектом, но в сторону площади Каллана Риса не пошла, равно как и не повернула на проспект. Вместо того она перешла дорогу и свернула на уходящую под углом к югу узкую улицу. Когда до Кириса дошло, КУДА та ведет, он резко встал.
— Эй! — громко сказал он. — Ты что, окончательно с ума сошла?
— Что-то не так? — Риса удивленно оглянулась.
— Ты хоть знаешь, что там находится?
— А что?
— Старый город, дура!
— Знаю. А за ним — Хорт. На карте так и написано.
— На какой еще карте?
— На карте города. Я изучала ее в библиотеке.
— Оно и видно, что ты здесь новенькая, — Кирис взъерошил волосы. — Слушай, ты откуда вообще взялась такая? То все на свете знаешь лучше учителей, а то простейших вещей не понимаешь. Не ходит туда никто и никогда, в Старый город. Ясно?
— Почему? — Риса склонила набок голову и стала похожа на удивленного воробья. — Здесь же почти центр Барны.
— Не ходят, и все. Говорят, восемь лет назад, почти сразу после Удара, здесь кольчон прошел. Тогда с ними еще не умели хорошо справляться, и он успел съесть и порт Ай, и весь район, пока не рассеялся. С тех пор там живут призраки мертвых. Если сунешься, сожрут с потрохами.
— А-а... — разочарованно протянула Риса. — Боишься. Ну, тогда иди куда хочешь. Я и в одиночку прогуляюсь.
Она презрительно дернула плечом и пошла прежнем направлении.
Кирис заколебался. Боится? Он? Да нифига. Он никогда и ничего не боится. Но Старый город... Гуляющие о нем россказни наверняка в сто раз преувеличены сплетниками, но что люди иногда там пропадают, факт. Кирис лично знал одного парня года на три старше, который похвалялся, что ходит по Старому городу чуть ли не каждый день. Однажды в лапшичной старого Дзидзи, когда над ним посмеялась какая-то незнакомая девка, он во весь голос заявил, что сегодня же пойдет туда и притащит доказательство. Прошло восемь декад, но Кирис больше его не видел. И никто не видел.
Но чтобы какая-то девчонка не побоялась сунуться, куда он не ходит, да еще и обвинила его в боязни? Ха!
Риса уже отошла на пару десятков шагов, и ему пришлось нагонять ее. Теперь они шагали в полном одиночестве среди пустых домов с выбитыми стеклами. Ветер гонял по асфальту сухие листья. Деревья тянули к небу голые сухие ветки, словно пальцы скелетов, и только вечнозеленая листва редких высоких аквиларий вносила хоть какое-то оживление в картину общего запустения. Шум Большого проспекта вскоре пропал позади, словно отрезало, и вокруг воцарилась тишина. Разгонял ее только стук подошв по растрескавшемуся асфальту.
— А еще ты на слабо покупаешься, как ребенок, — от голоса Рисы Кирис дернулся, словно от оплеухи.
— Ничего я не покупаюсь, — буркнул Кирис. — Я же тебе должен. Я деньгами вернуть не смогу, и не мечтай. Отец в декаду полторы сотни на двух сменах зарабатывает, и брать у него я не собираюсь. Охранять тебя стану, а если не устраивает, твои проблемы.
— Мне не нужны твои деньги, Кир. Забудь, что я сказала про долг. Покажешь мне, как живешь, и мы в расчете.
— Добренькая...
— Нет. Ты мне интересен. Считай, что заплатила за разговор.
— Влюбилась, что ли? — широко ухмыльнулся Кирис. Он знал, что нравится многим девчонкам, в особенности старшеклассницам. И новенькая тоже? Щуплая, как пятиклассница, а туда же... Ха, бабы! — Хочешь, поцелую?
— Влюбилась? — Риса зыркнула на него исподлобья агатово-черными глазами, и у Кириса по спине вновь брызнули мурашки. Колдунья, точно. Настоящая, и с дурным глазом. — А ты сам любишь кого-нибудь, Кир?
— Так тебе все и скажи! А если люблю, то что?
— Ты никого не любишь, я вижу. Ты всегда один, и в школе, и за ее пределами. На тебя девочки заглядываются, но ты никого к себе не подпускаешь. Почему?
— А мне так больше нравится! — неожиданно зло даже для самого себя огрызнулся Кирис. — Никто со своими соплями не лезет и на нервы не действует. Хулиган я, поняла? Грабитель и бандит.
— Кир, ты плохо учишься, хотя у тебя все в порядке с головой. Ты держишься в стороне от людей, потому что никого не любишь. Ты грабишь людей, чтобы добыть денег, но слишком гордый, чтобы просить их у отца. Зачем ты живешь, Кир?
— А?
— Зачем ты живешь? Есть ли у тебя цель? Или ты просто существуешь, не задумываясь о будущем? Живешь только потому, что родили, а помирать не хочется?
В безжизненных двух— и трехэтажных домах, выстроившихся вдоль улицы, почти все стекла стояли целыми: мальчишки, хвастающиеся друг перед другом своей храбростью, не рисковали заходить слишком далеко. Сейчас Кирис с Рисой шли вдоль здания, кажущегося почти не пострадавшим — но за сухими деревьями на противоположной стороне улицы стояло другое: с выбитыми окнами, с почерневшим фасадом, покрытым тянущимися от окон размытыми следами копоти. Рассказывали, что тогда, после нападения кольчона, пожары даже не пытались тушить, и ближе к центру Старого города стоит много обугленных остовов домов.
— Какое будущее? — наконец сказал Кирис, чувствуя, что его горло перехватывает спазм. — У меня даже гражданства Кайтара нет. Мы с отцом здесь на птичьих правах. Он каждый год продляет рабочую визу, и то за взятку. Через два года я закончу школу, потом мне исполнится семнадцать, я стану совершеннолетним — и все. Если не получу рабочую визу, меня выпнут куда-нибудь на север, за границу. Отец работает в порту по две смены, чтобы скопить денег и купить мне гражданство, но он не успеет. Да и не возьму я у него...
