Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Джей! Можешь меня послать, но...
Слова застряли в горле, стоило вольному поднять взгляд.
— Вон.
Приказ. Это короткое слово, резкое, хлёсткое подобно кнуту, — приказ. Нечто в Хауке привычно взбунтовалось, но челюсть сама воспрепятствовала возможно фатальному вяку. И впервые в жизни высотник безропотно отступил. Не в силу ситуации, не потому, что иначе нельзя, а подчиняясь давлению другого человека. Это и есть настоящий лидер? Возразить невозможно, не подчиниться — тем более. Что-то внутри сковало всё существо при одной только мысли пойти против.
Высотник плотно закрыл дверь и сполз по стене, борясь с невольной дрожью. Не ожидал. Даже подумать не мог. Интересно, таким ли был тот "заносчивый и невыносимо наглый" Джереми, о котором говорил Страйд? Или ещё хуже? Но теперь сама мысль о разговоре по душам казалась несусвестным бредом, легко развеянным фактами реальности.
Оставалось лишь гадать, что именно задумал чёртов коротышка.
Если подумать, в комнате было кое-что непривычное. Пусть Хаук и заглянул лишь на мгновение, но даже так смог заметить одежду. Броню, наверное? Что-то чёрное и длинное, состоящее будто из множества мелких чешуек, с красно-серебряной эмблемой: два пистолета и имя отряда. Символ "К-9", знакомый всему миру. Не иначе, официальная форма? Впрочем, это и логично, раз Джей говорил об участии в параде, но... Странно.
Хаук вздохнул и тряхнул головой, прикидывая, что делать дальше. К Джею сейчас лезть нет смысла. А рядом со Страйдом настолько тяжело, что хочется повеситься. Но и уйти нельзя — оставить механика одного казалось наивысшим свинством.
Вот и сидели они теперь вдвоём в мрачной тягостной тишине. Несколько раз высотник пытался завязать хоть какой-то разговор, но Страйд не слушал, а может и вовсе не воспринимал, слишком глубоко погрузившись в свои мысли. Когда же по лестнице зазвучали уверенные шаги "внешнего", Хаук понял, что хозяин дома всё это время просто собирался с силами. Решался. Слишком уж торопливо-резко, будто боясь передумать, он преградил дорогу Джею.
— Нет! Я не пущу, так и знай! Месть не вернёт твоих людей! Да и нужна ли она им?! Ты остался в живых, этого достаточно, поверь! Так живи, да! Настоящей жизнью живи, без этой глупой одержимости!
Хаук, который встал следом за Страйдом, теперь боялся даже выдохнуть. Прошедшее мгновение показалось садистки растянутой вечностью. Время замерло, запрещая двигаться даже воздуху в лёгких.
А потом всё оттаяло.
Высотник, да и сам Страйд, судя по всему, ожидал чего угодно: от удара и ругани до пули в лоб рискнувшему встать на пути механику. Но не того, что этот ублюдок Джей просто молча развернётся и уйдёт наверх, тяжело хлопнув дверью.
В звенящей тишине Страйд медленно осел на пол, хрипло выдохнув:
— Почему..?
Да так и замер, тупо глядя на первую ступеньку.
До начала парада оставался час.
Полчаса.
Десять минут...
* * *
Райвен Страйд, пожалуй, то ли слишком умён, то ли просто надеется на случай — иначе бы никогда не рискнул действовать так открыто и глупо. Джей знал, в тех словах, в способности убить не сомневались оба, что механик, что высотник — уж он-то постарался произвести впечатление.
Но правда в том, что убийцей Джей никогда не был.
Убивал, да, но лишь по необходимости. Чтобы спасти остальных. Сама Пустошь диктует такие условия. Там, за куполом, иначе не выжить.
Но здесь, в городе, когда смотришь в глаза тому, кто искренне за тебя волнуется и готов пойти на всё, лишь бы не допустить "самого страшного", спустить курок просто невозможно.
Он и не смог.
Изначально все подобные угрозы не стоили и гроша, чего уж. Кого он убьёт тут? Старого друга? Увязавшегося мальчишку? Не смешно.
Но спорить, доказывать или просто драться за то, чтобы выйти из дома, Джей не собирался. У него не было на это времени. Действовал он куда проще — благо окно выходило во внутренний двор и ненужного внимания вылезающий из него человек не привлечёт уж точно. Тем более сейчас, когда все уже начали потихоньку стягиваться к главной улице.
Парад.
Джей не сдержал кривой ухмылки и поправил чуть сползший после прыжка плащ, до поры надёжно спрятавший форму. Парады он презирал, хотя и мог понять их смысл. Мотивация. Впечатление. Люди должны видеть свою элиту и верить в её надёжность. Потому раз в год Командующие и офицеры из высших делали "круг почёта" — проходили во всём возможном блеске по главным улицам самых крупных городов. Раньше подловить так Ферро было невозможно — ублюдок вошёл в ряды лучших совсем недавно.
Но это ли совпадение не считать Судьбой?
Всё складывалось более чем идеально. Только сегодня восторгов наивных мальчишек не будет. Сегодня будет страх и понимание. Люди должны знать своих героев — верно. Верить в собственную безопасность. Верить в способность не просто выживать, но жить.
Точно так же ублюдки и мрази должны уяснить — платить по счетам заставят. Ранг, погоны и награды не спасут от Права Крови.
* * *
Облажались.
Столь очевидное решение пришло в голову обоим — и Хауку, и Страйду — одновременно, но слишком поздно. Да и кто бы мог подумать, что Джей со всем его высокомерием просто возьмёт и сиганёт в окно, как какой-то пацанёнок, не согласный с предками?
Тупо вышло. Уж по той покорности, с которой вольный вернулся наверх, можно было бы догадаться о подставе.
Догадались. А толку?
И теперь мчались наперегонки к самой большой из местных дорог — той, что соединяла ворота на противоположных концах города. Ещё вчера Хаук видел, как рядом с ней ставили ограждения, призванные сдерживать толпу: гадать, как пройдёт проклятый парад, не приходилось.
Но народу было слишком много, и высотнику оставалось радоваться, что он не один. Огромную тушу Страйда было слышно издалека и прекрасно видно: держаться за ним след в след не составило труда даже в толпе. Чуть позже, уже где-то рядом с дорогой, Хаук осознал, что механик движется точно к середине территории вольных. Правильно. К началу они опоздали, а к импам Джей не сунется — помешают. Значит, логичнее всего искать от центра и как-то идти навстречу.
Но Страйд остановился, едва оказавшись перед замусоленной красной лентой.
— Мы не пойдём вперёд?
— Нет.
— Но Джей... Ты говоришь, он хочет мстить, значит, будет там, где дома, чтобы сразу смыться, верно? А тут — площадь...
Хаук растерянно посмотрел в сторону арки, где приветственные вопли звучали громче и уже виднелись лидеры парада. Механик же качнул головой, напряжённо всматриваясь в толпу напротив.
— Нет. Он не будет никуда убегать. Не станет действовать и втихаря. Джею нужно зрелище. Ты же видел, как он был одет, когда выходил? Идеально вычищенные ботинки, даже шухер свой на голове пригладил, да.
— Ну... Месть — это же убийство. Разве можно так взять и убить на глазах у всех?
— Право Крови, — только и сказал Страйд, махом вызвав в памяти всё, что говорил тогда "внешний". Каждый вольный жаждет убить хоть одного импа... и не Джею об этом судить, так, кажется?
Теперь те слова приобрели другой, страшный смысл.
И в голове осталось только одно слово: казнь.
Очень скоро здесь состоится казнь. Показательная. Страшная. Дикая из-за своих исполнителей. Шутка ли? Лидер отряда, прославленного спасёнными жизнями, и один из высших офицеров?
Но на то, чтобы думать, времени больше не осталось.
Если раньше с одной стороны на них шёл шум, приближающийся со скоростью парада, то теперь с другой дьявольской волной надвигалась тишина.
Джереми Расселл.
Непривычно спокойный. Непривычно серьёзный — хотя казалось бы, уж куда больше? Непривычно собранный. Непривычный весь от идеально сидящей формы до размеренного шага. Не строевого, нет.
Парад остановился как-то сам. О, безусловно, его лидеры узнали того, кто когда-то имел право находиться с ними на одном пьедестале.
Тишина наполнилась торжественным звоном.
Люди, из-за формы и реакции Командующих без сомнения поверившие, ждали праздника куда большего, чем тот, что им обещали. Возвращение легенды, как же! Хаук шкурой чувствовал этот предвкушающий восторг, в свете его собственных знаний отдающий липким кошмаром.
А Джей заговорил.
И стало по-настоящему холодно.
Не приветствие, не обвинения, не приговор — звучали имена. Тридцать пять имён, список которых завершали два одинаковых:
— ...Мэй Расселл. Джереми Расселл.
Один из тех, кто стоял во главе отряда, начал пятиться, ещё когда прозвучало первое имя. И отступал, делая шаг на каждое из следующих. А остальные расступались, осознавая происходящее куда лучше всех присутствующих вместе взятых.
Джей всё так же шёл вперёд. Не сбившись с шага, не изменив его темпа. Наступал. Не остановился, даже когда этот Ферро оступился, упал и начал отползать, не в силах больше подняться на ноги. От страха. Хаук понимал этот страх. Не понимал только звучавшего в голосе Расселла ледяного спокойствия — ведь всего пару дней назад сам слышал непримиримую жгучую ненависть.
Лидер "К-9" остановился в шаге от приговорённого, будто чего-то ожидая.
И Ферро не обманул. Дрожа выпрямился, встал на колени и опустил голову, хрипло произнеся:
— Я прошу... у тебя прощения.
— У меня?
— У них, — Ферро сглотнул и вновь затрясся от жуткой дрожи, — у них всех.
— Да? Перечислишь?
Ответом стала тишина. Ферро не помнил имён. Не мог вспомнить или не стал запоминать, уже не важно. Не смог даже повторить, хотя только что слышал каждое. И Джей знал, что так будет. Хаук отчего-то был уверен — знал.
— Что ж... Уже не важно. Предательства не прощают. Но... может тебе удастся вымолить прощения у них лично.
И Джей обнажил клинок.
По короткому лезвию в весёлом танце запрыгали искры — красная и голубая. Электричество и огонь. Чистая неадаптированная и неусмиренная энергия.
Хаук хотел кричать. Перепрыгнуть чёртово ограждение, выбить оружие у этого психа. Всё, что угодно, лишь бы не дать нарушить один из высших запретов.
Ни одна мышца так и не дрогнула, не подчинилась.
Джею попытались помешать имперские: вперёд кинулся кто-то из отряда Ферро. Но здесь, на территории вольных, вольных же и хватало. Сами Командующие не позволили мешать суду. Прервать казнь.
Остановить безумный выбор того, кто все эти пять лет — теперь Хаук это наконец понял — жаждал лишь смерти. Двух. И сделал их... такими.
Но ещё не время.
Тишины давно не было — над площадью разнёсся дикий безумный крик, полный боли и ужаса. Огненно-голубые искры танцевали вокруг Ферро диковинным фейерверком, обжигая и изменяя тело, заставляя его дёргаться в безумной агонии, сдерживаемой лишь мёртвой хваткой того, кто сегодня стал палачом. А Джей всё так же спокойно считал до десяти.
И лишь после этого высвободил клинок, безразлично добавив:
— Он не заразен, можете проверить. Я тоже.
Кто-то из командующих кивнул. Кто-то достал и спустя пару мгновений спрятал странное устройство и тоже согласно наклонил голову.
Крики уже смокли, сменившись булькающими хрипами. Но не агония. Не в силах отвести глаз, Хаук смотрел, как гниёт, тлеет и сворачивается кожа, преломляются мышцы, искривляются кости и меняют цвет плоть и кровь. Это и есть "пустынка"? Человека в этом... ещё живом существе теперь выдавала лишь имперская форма.
Кто-то из участников парада не выдержал, шагнул вперёд, поднимая уже своё оружие, чтобы прекратить этот ад. Избавить от мучений. И опустил, тупо уставившись в дуло револьвера Джея.
— Не смей. Отправишься за ним.
— Но... это же...
— Медленная мучительная смерть. И осознание: ты не умираешь, тебя забирает Пустошь. Клетка за клеткой, мгновение за мгновением. Никому не сметь прерывать это — "пустынка" сама решит, когда этот ублюдок сдохнет. Сдохнет ли вообще. Не волнуйтесь, скоро тут появятся медики и всё уберут. Моё последнее желание: Ферро пустят на опыты.
С этими словами Джей снял пояс с оружием и передал его понятливо шагнувшему вперёд вольному.
— Я... не хочу надевать на вас наручники, — тихо произнёс тот, принимая перевязь как какую-то реликвию.
— И не надо. Я знаю закон. Я не буду сопротивляться.
Во вновь опустившейся тишине сквозь толпу аккуратно протолкались медики. Несколько минут — и о произошедшем не говорило почти ничего: лишь новый участник шествия и лица тех, кто стал свидетелем самой страшной из совершённых казней.
Впервые парад должен был закончится для одного из участников плахой.
* * *
Джей поднял на глаза свои зеркальные очки и теперь шёл наравне с главой парада, улыбаясь как ни в чём не бывало. Никому и в голову не пришло ему мешать. И кто знает, какими в этот момент были его глаза.
Но эта улыбка была настоящей.
Самой настоящей и искренней за последние пять лет.
* * *
Хаук сидел один в центре комнатушки на втором этаже, с ногами устроившись на прорезиненной подстилке Джея. Сидел и буравил взглядом дверь, будто ожидая, что та вот-вот откроется и проклятый соседушка войдёт как ни в чём не бывало, разумеется, тут же согнав высотника с нагретого места.
В голове было пусто.
На эмоции и мысли просто не осталось сил.
Странно, но тогда на площади, когда вновь поднялся шум, никто не обвинил Джея в страшном бесчеловечном убийстве. Его обвиняли в другом. Каждый, кто мог, поливал вольного грязью за то, что тот сам выбрал смерть. И именно этого Хаук не мог ни понять, ни принять. Да, Джей многих потерял, да, они были ему дороги но, чёрт возьми, разве в их проклятом мире есть хоть кто-то, кто не терял никого? Люди гибнут. Людей забирает Пустошь — порой целыми городами. А те, кто остаются, изо всех сил цепляются за жизнь. Этому учат с рождения. И с рождения каждый понимает, что никто из близких, что бы ни случилось, никогда не будет рад подобному шагу.
Да, в списке имён звучали одинаковые фамилии. Сестра? Жена? Думать об этом тогда не пришлось, а сейчас не позволяла совесть. Казалось, что Хаук испачкает их память своими пустыми догадками и предположениями. Хотя и вспомнилось — Джей носил кольца. Два одинаковых кольца — побольше и поменьше — на цепочке на шее.
Но раз удалось выжить — стоило ли тратить удачу вот так? Стоили ли те имена жизни самого Джея и боли тех, кому он был дорог? Здесь и сейчас Хаук отчётливо понимал: приговор Системы как неизбежность, пять Высших законов, Командующие — всё это не стоило и гроша перед простым детским "не хочу". Желал ли того Хаук или нет, за эти пару недель Джей сумел занять своё место в его душе. Как тот, кто не бросил в трудную минуту. Как тот, кого хотелось уважать и на кого высотник готов был равняться. Как наставник — да, наверное, это лучшее слово.
И вот теперь этого человека просто убьют.
Справедливо или нет — никого не волнует. Закон есть закон. Джей не мог его не знать. Джей сам выбрал себе такой конец.
Вот только самоубийством это быть не перестало — а оттого на душе становилось до отвращения мерзко.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |