| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Конструктора были довольны, но тут я задал вопрос — "А оптикой это как-то можно сделать ?". Те почесали репу три с половиной месяца и позднее, к концу сорок третьего, выкатили первую систему технического зрения. Конечно, о распознавании образов в привычном мне смысле речи не шло. Просто на вход поворотного стола нанесли метки разных цветов, добавили фотоэлементы, перед ними установили светофильтры, чтобы к элементам шел свет только нужного цвета, поигрались с порогами воспринимаемого излучения, чтобы фон, в котором тоже присутствовали те же желтый и красный, не сбивал электронику с толку, и почти получили те же ограничители движения, только теперь работающие по оптическому каналу. Разве что пришлось помудрить с определением положения цветовых пятен, но и тут справились — добавили еще вращающийся диск со щелями, который модулировал световой сигнал, и по его отклонениям схема сглаживания выдавала расхождение с направлением на цветовую метку, а компенсировать это расхождение мы уже научились на предыдущем этапе, когда применили "кошачьи усы". В дальнейшем еще усложнили схему, добавив учет относительного смещения цветовых пятен при движении вперед — если пятна сдвигаются по углу медленно, значит манипулятор еще далеко от цели и можно поднажать, а если они сдвигаются все быстрее, значит, уже близко, и лучше притормозить, чтобы ничего не порушить. Прямо как пчелы. Вот так вот — каких-то сотня ламп — и мы получили почти универсальный манипулятор. А заодно научились определять относительное положение световых пятен. И в эту тему я вцепился мертвой хваткой, не пожалев поручиться ажно десятью процентами своих баллов для продолжения разработок — конструктора обещали поиграться с разными рисунками щелей на вращающемся диске, с разными схемами определения смещения — и амплитудный, и фазовый, и еще что-то там. А я, скрестив пальцы, с нетерпением ожидал результатов — если выгорит — немцам точно кранты. Пускай пока мои баллы, которыми я выступил поручителем по этим проектам, оказались заморожены и соответственно недоступны для развития каких-то других проектов, но то, что они отобьются с лихвой, в этом я не сомневался — принципиально новая военная техника все окупит. А в том, что эти баллы вернутся, можно было быть уверенным — не зря же я проталкивал всю эту балльную систему оценки научно-конструкторских достижений — тут и без моего административного ресурса все выгорит. Делал-то ее под себя. Ну и под тех, кто может придумать и создать что-то новое.
Систему балльной оценки научно-конструкторской деятельности я начал продумывать после попадания сюда, как только сошло первое ошеломление от самого факта попадания. Точнее, после того, как я понял, что после моих художеств с поддельными документами и расстрелами комсостава к Сталину лучше не соваться. Ну, пока не зарекомендую себя настолько, что все это будет по-тихому списано и забыто. Но точно так же может быть забыто и все полезное, что я сделал — фактов затирания людей полно в истории любого государства. Надо было сделать так, чтобы "не забылись" хотя бы сами факты, а насчет оттирания буду думать потом, по ходу дела.
То есть нужна была какая-то система, позволявшая фиксировать вклад, прежде всего — мой. Ведь у меня куча знаний, и если я их просто так выдам, то может оказаться так, что мне скажут спасибо — и все, типа "А дальше мы сами". Знаю я, как они "сами" — порежут корабли и артиллерию с авиацией, засадят все кукурузой — и типа "вот какие молодцы, со всем разобрались". Нет уж, все-таки обычно автор лучше всего и представляет, как можно пользоваться новыми разработками. Ну, пусть я по факту всего-лишь источник знаний, но другие-то про это не в курсе и будут считать меня автором, а уж по способам применения тех же компьютеров я сейчас самый авторитетный специалист во всем мире. В общем, нужна была система, желательно максимально формализованная, которая позволяла бы сразу определить права конкретного человека, в том числе и меня. Типа званий у военных. Но только для ученых и конструкторов.
Так что потребность в системе, которая позволит мне пользоваться плодами своих пусть и не заслуженно, но все-таки свершенных достижений, которые я выдаю на-гора — эта потребность буквально требовала конкретной реализации. Выплачивать деньги за научные идеи не прокатывало, так как и что я на них куплю, да и неприлично для общества — иметь столько денег. Не поймут, обвинят в стяжательстве, заодно до кучи навешают еще собак, а поэтому затея встретит массовое сопротивление и прогорит. Нужно было что-то эдакое с социалистическим уклоном, в духе времени. А если все выдам "за просто так" и останусь на бобах, ни с чем, то придет какой-нибудь горлопан и начнет мною командовать — "прекратить заниматься генетикой !", "кибернетика — лженаука!", и пусть последнее частично было верным, но этот лозунг замазал и все полезное, что скрывалось за этим словом, сильно ударил по развитию программного обеспечения — мало кто различал вычислительную технику и кибернетику, для большинства это было одно и то же, так что, наверное, не раз случалось, какой-нибудь вундеркинд еще сто раз подумал, прежде чем идти на факультет вычислительной техники — больно надо потом выслушивать "А! Кибернетика ... все с тобой понятно ...". Такого тоже не хотелось. А хотелось сказать "Шел бы ты, дядя — у меня всего и без тебя хватает".
А вот чего именно у меня "хватает" — это и надо было продумать. У военных, с моей подачи, мы как раз начинали вводить летом сорок первого балльную модель — много незнакомых друг с другом людей, и быстро понять кто чего стоит им было сложно, от этого страдало выполнение заданий — пока выяснишь, кого можно поставить на свежезатрофееное орудие наводчиком — пройдет несколько минут. А немецкие танки — вот они, их уже давно пора бить. Так что балльная система хоть как-то позволяла формализовать отбор кандидатов при распределении заданий, повышении в должности и звании. Поэтому мое предложение ввести такую же систему и для конструкторских разработок не вызвало большого сопротивления — я ее начинал проталкивать под соусом "Мы же всего-лишь считаем". В общем, я решил "варить лягушку" понемногу, тем более что и сам еще до конца систему не продумал — надо было посмотреть как пойдет хотя бы подсчет баллов. Но первый шаг был сделан — люди начали получать баллы за исследовательские и конструкторские работы.
Сразу же стали вылезать острые углы — когда идет коллективное обсуждение проблемы — как выяснить, кто предложил идею ? А если один предложил идею, второй ее улучшил, третий на ее основе предложил другое решение, которое и пошло в серию ? Ввели должность секретаря научных групп, который только и делал, что записывал кто и что сказал при обсуждении. Да и сами сотрудники стали ходить с блокнотами, чтобы заносить в них свои идеи и потом регистрировать в журнале — почти как в IBM, с которой я и слизал эту идею — не зря ведь они ее ввели, наверное, поэтому и лидируют по количеству патентов.
Но трения все-равно были. Как оценить вес конкретной идеи ? Насколько она повлияла на решение ? Ввели арбитражные комитеты из маститых или просто опытных ученых или конструкторов — в зависимости от тематики. Они и принимали решения по таким вопросам. Причем вскоре арбитраж стал многоуровневым — зачем теребить, скажем, академика, если вопрос могут решить уже на уровне доцентов или даже начлабов — это поначалу, пока не стал вырисовываться пул людей с достаточно большим количеством баллов, по которым и стали делать отбор в арбитражные комитеты. Так что если кто-то из оцениваемых не согласен с решением — тогда да — выносили на более высокий уровень. Да и то — позднее ввели ограничение по весу рассматриваемого вопроса — из-за рацпредложений по упрощению насечки жерновов генконструкторов нечего беспокоить. Потом еще ввели и градации по уровню самих участников разбирательства. Скажем, студентам или начинающим конструкторам давали зеленый свет вплоть до самого верха — их надо было поддержать, не дать заглохнуть интересу к работе в самом начале трудового пути, когда каждая неудача может фатально отразиться на мотивации — можем потерять грамотного специалиста. Вот когда отрастят толстую кожу, станут более устойчивы к неудачам — тогда уже до академиков не всякий и добирался. Так что начинающие были даже в каком-то привилегированном положении относительно "старичков", но и врать им было сложнее — опыта-то еще нет. А уж врать вообще было еще и опасно — в случае раскрытия человек терял о-о-о-очень много, многие пути закрывались на разные промежутки времени, так что человек терял как минимум несколько лет, прежде чем снова получал возможность карабкаться вверх по выбранной стезе, порой ему имело смысл устроиться комбайнером, чем снова пытаться идти в науку. Такие случаи, и не только по науке, мы освещали в прессе максимально широко, и, возможно, эти статьи остановили какое-то количество людей от совершения неблаговидных поступков.
Была актуальна и проблема паршивых овец, когда показания обеих сторон были равнозначны. Тут уж баллы присваивались обоим, но одновременно за ними начинали следить — если кто-то продолжал зарабатывать баллы, а второй оказывался ни рыба, ни мясо — скорее всего, он и врал. Порой проходило несколько лет, прежде чем по ряду таких моментов наступала ясность. Ну, тот, кто врал, все-равно не получал большого веса — баллов-то он потом не накапливал, то есть это его вранье было бесполезно. Хотя, думаю, некоторые проныры, хотя бы по ряду эпизодов, таким образом и ускользнули от "правосудия".
Ну а чтобы народ работал все-таки на решение проблемы, а не копил свои достижения по углам, часть баллов "стоимости" проекта стали выделять "за групповую работу", когда они распределялись между всеми участниками. Хотя, увлекающимся людям было трудно что-то утаить в себе — захваченные решением проблемы, они просто не могли сдержаться, чтобы ее не выдать на всеобщее обозрение в рамках данного проекта, а не замутить втихую свой. Да и те же комитеты по новым проектам тщательно смотрели — не касается ли идея того самого проекта, в котором человек работает в данный момент — в таком случае открывать новый проект запрещали и человека брали на карандаш — не будет ли он и далее стараться урвать что-то себе в ущерб общей работе.
В общем, за полтора года было много изменений, с помощью которых мы старались уравновесить личное и общественное. Но, после двадцати лет Советской власти, попыток строить коммунистическое общество, было не так уж много тянущих одеяло на себя, особенно среди молодежи. Да и русская культура сама по себе этому не очень способствовала. Была как раз обратная проблема — излишняя щепетильность, когда человек всячески старался приуменьшить свой вклад в общее дело — "Да ладно вам, все ведь работали". Э нет, батенька — заработал — будь добр получить награду. Иначе как мы потом разберемся — кто достоин двигать вперед нашу науку и технику. "Это же не только твое личное дело, это дело всего социалистического общества !", так что, помявшись, человек все-таки ставил подпись в приходной ведомости проекта. И таких тоже брали на карандаш, но уже по другой причине — встречались люди, которые норовили сесть им на шею и карабкаться вверх, питаясь их идеями. Поэтому надо было развивать и здоровую конфликтность — по этой теме психологи проработали не одну сотню человек.
Так что, тяжело, со скрипом, но система подсчета баллов понемногу набирала обороты. А я не спешил с нововведениями — пусть хотя бы это войдет в привычку. И вскоре многие стали подмечать, что да, если человек показал свою расчетную книжку, то можно выбирать людей для работ чуть ли не автоматом — главное, правильно определить требования к рабочему месту. По ходу дела пришлось ввести градацию типов работ — один человек лучше справлялся с подготовкой материалов, другой — с составлением планов опытов, а это все-таки разные по характеру работы. Так что помимо непосредственно самих баллов ввели еще и систему допусков. Скажем, если человек прошел курсы по организации лабораторных испытаний веществ, если у него есть баллы по работе лаборантом — он получал допуск уже к организации экспериментов и начинал зарабатывать баллы на этом поприще. Причем, в общем-то человек мог и не разбираться в предметной области, по которой шли работы — его дело — в тесном сотрудничестве с заказчиком исследований подобрать оборудование, сетку испытаний, подведение промежуточных итогов, последовательность уточняющих опытов — то есть работа больше техническая и организационная, чем научная. Естественно, если этот человек разбирался в предметной области — это было ему плюсом — тут он мог даже обойти того, кто имел больше баллов, но не знал про предмет исследований. А вот заказчиками могли выступать уже другие люди. Прежде всего, выдвинувшие новые идеи.
Из моих туманных мечтаний начинала вырисовываться Система. И я лишь затаившись, опасаясь спугнуть, наблюдал, как все больше народа вовлекалось в этот процесс. Да, приходилось вносить правки, когда мы на совещаниях ломали копья по вопросам подсчета и распределения баллов, как собирали факты, чтобы на следующем заседании подкрепить свою точку зрения конкретными примерами, ну или наоборот — согласиться с оппонентом. Много времени затрачивалось и на арбитраж, особенно поначалу — ведь мало кто в сорок первом понимал, что это за зверь, я и сам продвигался вперед наощупь, и вел, тащил, тянул за собой еще более слепых людей.
Так что работа кипела, но где-то в глубине научного сообщества, высветившись во внешний мир лишь вначале — постановлением Верховного Совета Республики, а потом — канула куда-то в тину, как будто ничего и не было. И хорошо — не надо туда лезть людям, которые не занимаются непосредственно научными разработками. А то еще наворотят, или просто убьют кучу моего времени, когда придется объяснять что и как. Пока мы поработаем по-тихому, в сторонке, чтобы все устаканилось, приобрело какую-то более-менее четкую организацию, ясность, формальность, когда это будут уже не благие мечтания, а рабочий инструмент. Вот тогда ее и можно будет постепенно, небольшими порциями, вытаскивать в свет — материальные блага, набор и очередность актуальных научных и конструкторских проектов — что там еще можно будет под нее подверстать. Пусть наберет вес. Ведь система, узаконенная не только де-юре, но и де-факто, система, имеющая хоть какую-то историю, лучше, чем какая-то новоиспеченная новинка — система с историей всем известна и понятна, тогда как все новое потребует многих объяснений. Причем — каждый раз для любой новой аудитории, да и не новой — наверняка будут возникать дополнительные вопросы. А так — постепенно народ привыкнет, круг знающих постепенно разрастется, вещь будет все больше известной и привычной — и уже хотя бы не надо будет объяснять что это такое, можно будет тратить время уже на объяснение необходимости проектов, а учитывая, что система, в идеале, позволит продвигать проекты чуть ли не автоматически — время на всякие согласования чертовски сократится по сравнению с тем вариантом, когда каждый проект надо продавливать через "инстанции" — посмотрят на количество баллов у инициатора, на стоимость проекта — если первых хватает — "вперед !". Да, будет опасность, что кого-то может занести не в ту сторону. Ну так если человек набрал много баллов — значит, он себя ранее уже зарекомендовал как адекватного человека, способного нанести обществу немалую пользу, поэтому вероятность негативного исхода невелика. А если человек имеет еще немного баллов, то и "стоимость" доступных ему проектов невысока, то есть и возможные потери будут небольшими. В общем, задумка мне нравилась, а уж что из нее получится — посмотрим. Сначала ей надо выжить, укрепиться. И чем дольше действует система, тем сложнее ее поменять — все уже привыкли, приспособились. Поэтому я и набирал инерцию, массу — не только по времени существования, но и по "замазанным" в системе людям — чем больше людей будет заинтересовано в ней, чем больше людей будет обладать баллами — тем сложнее будет сковырнуть эту систему — народ ведь все-равно будет сопротивляться переменам, но если раньше он сопротивлялся введению системы, то потом он будет сопротивляться уже ее отмене. Время работало на меня, ну а заодно — и на нашу науку.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
