12 городов. Тенеуст

— Как вам наверняка известно, — словно в задумчивости сделав несколько шагов в глубь кабинета, произнес Мольфар, — вчера вечером на главной площади города во время концерта произошло чрезвычайное происшествие.

— Да-да, конечно, — нервно подтвердил казначей. — Наслышан. Все только об этом и твердят с самого утра, вместо того чтобы упорно трудиться на благо королевской казны!

— В таком случае, — игнорируя сетования собеседника, продолжил Старейшина, — вы, наверняка, уже знаете подробности: ожившие сновидения Мардола нападали на горожан и музыкантов, в итоге один человек серьезно пострадал.

Мольфар медленно мерил шагами кабинет, из-за чего недовольный взгляд казначея постоянно перемещался из стороны в сторону. Внезапно Старейшина остановился прямо перед ним и, глядя ему в лицо, спросил:

— Скажите, любезный казначей, вы вчера хорошо спали?

Лицо казначея вытянулось от удивления.

— Простите?

Мольфар вежливо улыбнулся.

— Я спросил, хорошо ли вы спали.

Глава казначейства нахмурился и, одарив старого мага подозрительным взглядом, хмыкнул.

— Вас, магов, порой не поймешь. Как по мне, так ваш вопрос не имеет смысла, — безапелляционно заявил он. — Но коль скоро глава Ордена Двенадцати Камней проявляет беспокойство о моем сне, то, видимо, неспроста.

Старейшина учтиво кивнул.

— Благодарю за понимание.

Казначей опять хмыкнул, досадливо дернул краем рта и произнес:

— Что ж, мне от вас скрывать решительно нечего, господа стражи. Извольте.

Лицо Мольфара приняло выражение вежливой заинтересованности, словно он давал понять, что внимательно слушает.

— Вчерашней ночью мой сон оставлял желать лучшего, — нервно шевельнув бровями, начал казначей. — Сначала мне не давал спать крик ворона. Эта мерзкая птица уселась на дереве за моим окном и своим назойливым карканьем испытывала мое терпение. Наконец ворон замолчал, а я уже было начал засыпать, как вдруг загремела эта отвратительная музыка, которая доносилась с площади. Я затыкал уши ватой! Я прятал голову под подушку! Под две подушки!!!

Чем больше казначей говорил, тем сильнее росло его раздражение.

— Однако уснуть не удавалось! Эти невыносимые звуки, казалось, просачивались сквозь стены! Это было ужасно! Поистине невыносимо!

Он нарочито глубоко вздохнул, словно пытаясь призвать себя к спокойствию, и продолжил:

— В конце концов я все-таки уснул. Хотя, должен вам заметить, что сон мой был очень тревожным и беспокойным, а я, знаете, люблю спать крепко и без всяких сновидений.

"Но иногда тебе снятся толстые боровы, которые хрюкают под окнами несчастных мардолцев", — подумал Ростик, припоминая случайно подслушанный им разговор по приезде в город.

— Но в этот раз сон вам приснился, — предположил Мольфар.

Казначей поморщился, словно от укуса, и с неохотой процедил:

— Да, сон был.

— Что же вам снилось, господин казначей? — настойчиво спросил старый маг.

— Ну, разумеется, эта вакханалия на площади! — зло воскликнул казначей. — Что еще могло мне сниться при данных обстоятельствах?!

— Разумеется, — невозмутимо согласился Мольфар. — Что-то еще?

Глава казначейства снова вздохнул, в этот раз с недовольством, и нервно причмокнул губами.

— Я, конечно же, не запоминал свой сон. Зачем мне это было нужно, скажите на милость?

— Но что-то вы все-таки помните? — терпеливо продолжал Мольфар.

Ростик про себя подивился его спокойствию. Было видно, что главному казначею это разговор не по душе, однако, каким-то образом Мольфару удавалось вытягивать из него все, слово за словом.

Глава казначейства сощурился и, вызывающе глянув на Старейшину ордена, заявил, нервно притопывая ногой:

— Думаете, я не знаю, к чему вы клоните? Зря вы так считаете! Я прекрасно вижу, куда вы клоните! И не стану ничего отрицать!

Казначей вдруг так разозлился, что слова полились из него потоком, даже если в его намерения поначалу совсем не входило выкладывать все начистоту:

— Во сне я сотрясал кулаками и призывал этих нарушителей спокойствия к порядку. Я кричал: "Стаю гарпий на ваши головы, дерзкие музыкантишки! Пусть они вас всех растерзают! Всех до единого!". Но они не унимались! Они заставляли свои инструменты греметь еще громче! Меня никто не слышал!

Тут на лице казначея появилось выражение такого бесконечного удовлетворения, будто он стал свидетелем истинного торжества справедливости. Почти с ликованием он продолжал:

— А потом появились ОНИ! Гарпии! И их было много — стая! Они стали бросаться на этих дерзких юнцов с гитарами! И я ликовал!!!

Стражи молча смотрели на казначея, когда он закончил. Ростик не догадывался, о чем думают Мольфар с Невером, но ему самому показалось, что перед ним одержимый сумасшедший, с таким удовольствием на лице он говорил о том, как в его сне кому-то угрожала смертельная опасность.

— Дальше я ничего не помню, — совершенно обыденным тоном подытожил казначей, успокоившись так же внезапно, как только что впадал в ярость. — Я крепко заснул, и до самого утра никакие сны меня больше не тревожили.

Он одарил Мольфара предупреждающим взглядом из-под бровей.

— Но прежде чем вам взбредет в голову делать заведомо ложные выводы, уважаемые стражи ордена, я должен заявить, что не имею ни малейшего отношения к тому, что происходило той ночью на площади. То, о чем я рассказал вам, и то, что случилось во время концерта, никоим образом между собой не связано. Мой сон... — Глава казначейства на секунду заколебался, но тут же убежденно заявил: — Это был только сон — и не более! Слышите? Не более!

Мольфар, не глядя на казначея, кивнул. У него был очень серьезный и задумчивый вид. Ростик молча наблюдал за ним, ожидая какой будет его реакция.

— Спасибо, уважаемый казначей, за то, что пошли нам навстречу и ответили на наши вопросы, — наконец сказал Мольфар. — Мы вам благодарны и не смеем вас больше беспокоить. Всего доброго.

С этими словами он посмотрел на своих спутников, давая понять, что визит закончен и пора уходить.

* * *

— Что вы думаете, Старейшина? — спросил Невер, когда они втроем шли коридорами, покидая ту часть дворца, где располагалось казначейство его величества.

— Кто-то манипулирует снами мардолцев, — сказал Мольфар; он был мрачен. — Теперь это совершенно очевидно. Казначей — всего лишь самый обычный королевский чиновник. Даже если бы он захотел, он не смог бы разбудить свой сон, сделав его явью.

— Но в таком случае, этот некто должен обладать впечатляющей магической силой, — сказал Невер. — Превосходящей силу многих из ордена.

Мольфар какое-то время молчал.

— Не только сила решает, Невер, — наконец сказал он, — не только сила. Изобретательность подчас куда страшнее.

— Вы имеете в виду что-то конкретное? — спросил наследник Казантипа.

Ростик с интересом слушал, не вмешиваясь в разговор.

— Использовав подходящие возможности, даже маг с умеренной силой сумеет добиться своего, — сказал Мольфар. — Могу тебе с уверенностью сказать, что выбрав правильный способ, как минимум пятеро стражей ордена смогли бы воздействовать на сны, включая меня и тебя.

Ростик перевел взгляд на Невера. Наследник Казантипа, казалось, задумался.

— Возможно, вы правы. Но тогда поиски виновного становятся во много раз сложнее. Найти мага, могущество которого по-настоящему велико, проще — их единицы. Но как найти одного из многих равных?

Старый маг тяжело вздохнул и после паузы сказал:

— Вот это меня и беспокоит больше всего.

Глава 8

ЗНАХАРСТВО ФИАЛКИ И ГРЁЗЫ ДРЮ

Когда Ростик вошел в гостиную, специально выделенную для досуга стражей ордена, то увидел сидящую на диване в позе йога Дрю. Девочка выглядела очень странно: она зачем-то вытягивала шею вперед, а на глазах у нее было нечто вроде черных солнцезащитных очков. При этом Дрю что-то тихо бубнила себе под нос и странно покачивалась из стороны в сторону.

Ростик подошел к дивану, постоял несколько секунд, раздумывая, стоит ли ее беспокоить, и, наконец, решившись, протянул руку и легонько потряс плечо девочки. Однако, к его удивлению, она не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая методично раскачиваться и с зомбированным видом шевелить губами.

Тогда Ростик снова потряс Дрю за плечо, но уже не легонько, и, видимо, он немного перестарался, потому что Дрю вдруг замахала руками, как мельничными лопастями, и, потеряв равновесие, соскользнула с дивана. Оказавшись на полу, она сняла с глаз очки и, став на четвереньки, возмущенно посмотрела на Ростика.

— Ты что, сдурел? Зачем ты меня с дивана скинул?

Ростик протянул ей руку, помогая подняться на ноги.

— Ни откуда я тебя не скидывал, — возразил он. — Ты сама упала. Нечего было раскачиваться здесь, как неваляшка. Еще под нос себе что-то бормотала... Ты знаешь, что люди, которые бормочут себе что-то под нос, выглядят подозрительно?

Ростик сопроводил свои слова косым прищуренным взглядом. Дрю в ответ шмыгнула носом и уселась обратно на диван в прежней позе. Ростик сел рядом, откинувшись на спинку.

— Я не бормотала, — неохотно пояснила Дрю. — Я подпевала.

— Подпевала? — переспросил Ростик и покрутил головою, озираясь по сторонам. — Кому? Здесь, вроде, никто не поет.

Дрю шумно выдохнула и закатила глаза к потолку.

— Здесь никто не поет, — подтвердила она и, приподняв вверх черные очки, добавила: — Зато вот здесь кое-кто поет. И, между прочим, поет просто замечательно.

Ростик демонстративно отодвинулся от Дрю подальше, скосив на нее глаза с еще большим подозрением.

— Где? В очках? — осторожно спросил он, начиная думать, что Дрю не в своем уме.

Девочка тяжело вздохнула, снова закатила глаза, после чего со страшно деловым видом воззрилась на Ростика:

— Это, к твоему сведению, не очки — это инклипус.

— Ин... что? — не понял Ростик.

— Инклипус, — повторила Дрю. — Я купила его на концерте "Грёз Орфея". Вернее, перед концертом. — Дрю влюбленным взглядом посмотрела на очки. — Здесь одна из их лучших песен — "Черная вода" называется.

Потом с явной неохотой перевела взгляд на Ростика, дав ему понять, что инклипус ей кажется куда более симпатичным, чем он.

— Здесь рассказывается одна очень грустная история. Если хочешь — можешь посмотреть сам.

Дрю протянула инклипус Ростику. Поколебавшись несколько секунд, Ростик взял его в руки и с интересом рассмотрел. Это были обычные на вид очки, только совсем черные и оправа с левой стороны была украшена крылатым металлическим черепом. Он вдруг вспомнил, что похожие перед концертом купил Арни, и они показывали, куда ни поверни голову, пустую сцену. Интересно, что покажут эти, подумал про себя Ростик. Повертев инклипус в руках, он пожал плечами и надел его на глаза. В тот же момент Ростик погрузился в кромешную темноту.

Первым порывом было — снять побыстрее очки, чтобы снова увидеть свет. Но тут в глазах немного прояснилось, и Ростик увидел, что стоит в незнакомом лесу. Была ночь, но сквозь кроны деревьев пробивался свет звезд, которые ярко сияли на чернильном небе.

Не успел Ростик задаться вопросом, где он находится, как в его ушах заиграла музыка. Собственно, музыка, казалось, шла отовсюду: мелодичные наплывы фортепьяно, звенящие раскаты электрогитар. К своему собственному удивлению, Ростик сразу вспомнил эту песню — он слышал ее на концерте.

Пока музыка играла, Ростик стал пристально всматриваться во мрак леса и заметил виднеющееся между деревьев небольшое озеро. Даже отсюда он видел яркие отблески отражающихся в воде звезд и, не долго думая, пошел в ту сторону.

Пока он шел, гитары смолкли, а в воздухе зазвучал знакомый голос — голос Ури. Ростик даже не стал прислушиваться к словам, потому что сквозь деревья увидел, как на берегу озера появились какие-то люди. Прибавив шагу, мальчик поравнялся с кромкой леса и нерешительно остановился, наблюдая за происходящим.

Из темной стоячей воды незнакомые Ростику люди вытаскивали на берег мертвое тело красивой светловолосой девушки. Ее глаза были закрыты. Длинные темные ресницы резко выделялись на бледном без единой кровинки лице.

Ростик стоял и смотрел во все глаза, не шевельнувшись даже тогда, когда несколько человек пронесли тело утопленницы мимо него. Впрочем, они его как будто не заметили. А в это время невыразимо печальный голос Ури пел:

В заколдованном лесу

Ждет нас черная вода,

Отражая звезды.

В заколдованном лесу

Только черная вода

Смоет мои слезы...

И в этот момент Ростик увидел его: Ури стоял на противоположном берегу озера, так же, как и Ростик, прячась среди деревьев. Он выглядел странно: одет в рваные лохмотья, черная краска под глазами потекла, отчего казалось, что по его щекам льются черные слезы. Ростик подумал, что Ури, наверное, как и он сам, только что наблюдал, как из пруда достали мертвое тело девушки.

Заглушая мысли, в его ушах гремела музыка: барабаны, гитары, фортепьяно — в ней появилось что-то похожее на всепоглощающую печаль и решительную ярость одновременно. Вдруг Ростик заметил, что Ури вышел из-за деревьев и стал спускаться к озеру. Он подошел к воде и поднял голову. Ростику на секунду показалось, что Ури посмотрел прямо на него, но тот уже опустил глаза и шагнул в темную воду.

Ростик понимал, что сейчас должно случиться, но почему-то ему и в голову не пришло что-то предпринять. Наверное, потому что, несмотря на реалистичность происходящего, он все равно осознавал, что происходит это не на самом деле. Тем временем Ури уже был по пояс в воде и продолжал заходить все глубже и глубже в черное озеро, сияющее звездными бликами.

Когда Ури исчез под озерной гладью, Ростик увидел круги, расходящиеся по воде. В тот же миг над озером пронесся яростный порыв ветра, сорвав с деревьев листву и закружив ее в воздухе в каком-то диком танце. А когда смерч из листьев начал редеть, а потом и совсем исчез, растворившись, как дым, Ростик увидел, как уже знакомые ему люди вытаскивают на берег мертвое тело молодого юноши — тело Ури. Мокрые черные волосы окаймляли бледное, как мел, лицо, а голос в воздухе продолжал петь, но уже не печально, а надрывно, трагично:

В заколдованном лесу

Ждет нас черная вода,

Отражая звезды.

В заколдованном лесу

Только черная вода

Смоет мои слезы...

Ури унесли. Голос смолк. Больше не разрывали воздух звуки электрогитар. Молчали барабаны. И только фортепьяно, словно прощаясь, плакало. Но вот смолкло и оно, а черное озеро стало погружаться в темноту... Когда все исчезло, Ростик потянулся рукой к лицу...

Первое, что он увидел, отняв от лица инклипус, это восторженные глаза Дрю, глядящие на Ростика с нетерпением и любопытством.

— Понравилось? — спросила она, хлопая ресницами.

Ростик покосился на нее с недоумением.

— Что? Утопленники? — уточнил он и, поморщившись, отрицательно покачал головой. — Нет, спасибо, что-то не очень. По-моему, утопленники — это не самое приятное зрелище.

— Но ты же ничего не понял! — воскликнула Дрю и с мечтательной улыбкой вздохнула, закатив глаза к потолку: — Там такая красивая и грустная история...