— Да это буква! — фыркнул Игорь. — Вон, смотрите, там дальше ещё две таких же, но как бы в зеркальном отражении. Всё вместе похоже на букву "М".
— Ни фига себе буковка! — воскликнул Вовка. — Метров тридцать будет в высоту!
— Как бы не больше... — сказал Пашка, прищурившись. — Я, кажись, знаю, что это. А ну, Вовчик, двигай дальше!
Я выполнил пожелание и из темноты в свете молний нарисовалась ещё одна "буковка": просто две вертикальные полосы такой же ширины каждая.
— Ну и что это? — скривился Игорь. — Одиннадцать?
— Нет, — весомо произнёс Пашка. — Это буква "U". Латинская. Просто закругление внизу не видать. Оно под водой.
— Латинская? — недоверчиво переспросил я. — При чём здесь латынь? Корабль-то не наш, не земной. Просто, наверное, совпадение.
— Ничего не совпадение! — с пол-оборота завёлся Пашка. — Ехай дальше! До буквы "R". Тоже, кстати, латинской. Щас увидишь, что это за совпадение!
Я вздохнул, покачал головой, но "пятачок" подвинул к следующей вынырнувшей из мрака "буковке". Действительно, это было похоже на английскую букву "R". Даже очень хорошо прописанную. Английскую, немецкую, без разницы. И такую же огромную.
— Паш, в чём прикол? — спросил я. — Почему здесь наши буквы?
— С чего ты взял, что они наши?
— Ну как же? Весь западный мир пользуется латинским шрифтом! Что англичане, что немцы, что испанцы. Да мало ли?
— Итальянцы... — как бы между прочим, подсказал Вовка.
— Вот! Вот именно! — обрадованно подхватил Пашка. — Они, как раз, первые из европейцев и получили этот шрифт.
— Получили? — спросил я. — От кого?
— А вот, от них, — указал он на звездолёт. — На Апеннинах была одна из баз улеутов (давайте, всё-таки, условимся их так, что ли, называть?). Вот тамошние племена первыми и переняли у них латиницу. Это ведь родной язык планеты Улеу. На этом языке они и обучали грамоте оставшихся после катастрофы земных аборигенов.
— Ну и ну! — покачал я головой. — И ты хочешь сказать, что в курсе, что вот здесь написано?
— Конечно, — скромненько поджал Пашка губы. — "CUSTOS CAELORUM". "Страж Небес", если перевести на русский.
— Путаешь ты что-то, — хмыкнул Игорь. — Первая буква здесь "М" а не "К".
— Я ничего не путаю — всё так же скромно и тихим голосом ответствовал наш "гид". От этого его слова звучали ещё весомее. — Мы просто читать начали задом наперёд. "М" — последняя буква в названии корабля.
— Вот же блин! — хохотнул Игорь. — А мне показалось, что на борту написано "MUR" — Московский Уголовный Розыск. Ну, думаю, и здесь менты наследили!
Я посмотрел на помалкивавшего Саньку.
— Это что, всё правда?
Тот равнодушно пожал плечами:
— Видимо, Юрик не соврал...
Ох, этот Юрик!
— А ну-ка!.. — Я бросил "пятачок" вперёд, где, по всем соображениям, должно было находиться начало надписи. Буквы так и зарябили в глазах! Я по инерции даже проскочил немного дальше, чем нужно. Пришлось возвращаться.
Да, действительно, теперь надпись так и складывалась по "буковкам", как и сказал Пашка: "CUSTOS CAELORUM". Гигантские буквы были изъедены временем, но ещё довольно неплохо сохранились.
— Ну, Паш, — покрутил я головой сокрушённо. — Так и быть! С меня бутылка!
— А чё так ма? — хехекнул Вовка, наблюдая за моими подрыганиями с довольной улыбкой. — Нам енто лишь на один зубешник!
— Перебьётесь!
12. Патриарх
Как ни странно, свет в окошке увидел первым, всё-таки, Игорь. Он, оказывается, заметил его ещё в тот момент, когда я метался туда-сюда, читая надпись на заборе. Ну, то есть, на борту звездолёта. Заметил, но никому ничего не сказал. И, когда громыхание грозовых разрядов перекрыл Пашкин вопль: "Вижу свет!!!", тот меланхолично, чуть ли не зевая, отпел ему:
— Ну, и чего орать? Все и так видят...
— Дык, нашли жа!!! — сиял неугомонный Пашка.
— Да ладно... "Нашли"... Не говори: "гоп!"... Ещё неизвестно, что там за "дедушка". Может, сволочь такая, что и не рад будешь...
— Умеешь ты, однако... кхм!.. поддержать и обнадёжить! — крякнул с досадой Пашка.
— Ладно вам! — шикнул я на болтунов. — Показывай, где он там, твой свет? А то я в этой мелькотне разобрать ничего не могу...
— "Все видят", "все видят"! — не удержался Пашка, чтоб не царапнуть вечного "оппонента". И протянул руку вперёд, указывая направление. — Во-о-он, там, правее бери. Да не на стену смотри, а на крышу "вагона"! Видишь, дыра светится посередине?
В этот момент, будто нарочно, атмосферная свистопляска утихла на мгновение, и территория погрузилась во мрак.
— Ага, — заметил я какое-то световое пятно. — Кажется, что-то...
И тут же серия мощнейших разрядов буквально ослепила нас!
— Ох же, мать твою!.. — схватился Пашка за глаза. — Чтоб тебя три раза, да поперёк хребта!.. Ты хоть направление запомнил?! — проорал он сквозь эхо громовых раскатов, стараясь поскорее проморгаться..
Вместо ответа я, почти вслепую, резким скачком приблизил "пятачок" к тому месту, где заметил световое пятно. И только потом, когда зрение более-менее восстановилось, разглядел источник света. Им оказался большой, метров пяти-шести в диаметре, иллюминатор, располагавшийся на крыше одной из секций. Стекло его было чуть ли не в ладонь толщиной. И сквозь него наружу струился тихий свет, постоянно забиваемый атмосферными сполохами. Было даже как-то удивительно, что мы смогли его заметить.
— Ты бы, всё-таки, звук убрал, — недовольно пробурчал Игорь. — Спят же мои. Испугаешь.
— На фиг! — воспротивился Пашка. — Щас внутрь спустимся, и не так слышно будет. А то дедушка с нами говорить начнёт, а мы его и не услышим.
— Разбежался! — хыкнул Игорь. — "Говорить" он будет с тобой! Как же!
— Ещё как будет! — заверил Пашка. — Тебя бы вот так, в одиночку, да на такой срок! Ты даже с тараканами разговаривать станешь! Не то, что — с такой вот приятной компанией.
— Ню-ню... Сам себя не похвалишь...
Наш "пятачок" медленно просочился через толстое стекло иллюминатора. Оно и впрямь оказалось сантиметров десять толщиной.
— Девять, — поправил меня Пашка. — У Юрика написано, что стекло астролюка было толщиной девяносто миллиметров.
— Астро... чего? — переспросил Вовка.
— Люка. Через который на астры смотрят. То бишь — на звёзды. Короче, обзорное окно по ходу движения корабля.
— Так чё? — хмыкнул Игорь. — Бублик летает крышей вперёд?
— Именно так. А при подлёте к конечному пункту разворачивается днищем и тормозит. Тем же, чем и разгонялся.
— Интересно — чем? Тут же одни вагоны. А паровоз-то где? Кто везёт эту кучу коробок?
— На нижних этажах каждой "коробки". По компактному "паровозу". Суммарная мощь и даёт желаемый...
— Слушайте! — прошипел Санька. — Может, хватит? Озаботились, блин, невовремя. Мы уже на месте!
Спорщики утихли и запоздало заозирались по сторонам. Я уравнял "пятачок" с полом помещения и тоже стал вертеть головой.
— Мама ты моя дорогая! — просипел Пашка вполголоса. — Я, вообще-то, представлял себе всё это безобразие, когда читал Юриков талмуд, но не до такой степени!..
Помещение представляло из себя большой зал, где-то метров двадцать на двадцать в длину и ширину, и метров восемь-девять в высоту. Середина площади была относительно пустой, если не считать нескольких причудливо изогнутых, в форме чечевицы, столов с необычной на вид клавиатурой, да ещё нашего "пятачка", смотревшегося здесь, мягко говоря, просто неуместно. Но его-то было видно только нам, как вы понимаете.
Зато на стенах зала живого места не было. Разного вида и размера мониторы, отражающие какую-то учёную тарабарщину в виде анимированных графиков и длиннострочных формул, и серьёзного вида пульты самых непривычных очертаний, которые теснились на них, как селёдка в бочке. Органы управления этих пультов поблёскивали разноцветными поверхностями, а в промежутках между ними куда-то спешили, змеились и перемигивались мириады цветных огоньков. Всё здесь жило, дышало и было чем-то сосредоточенно занято.
Пашка оказался прав: уличная какофония сюда не доносилась, и в зале стояла относительная тишина, лишь изредка прерываемая тихим пощёлкиванием, попискиванием и периодически возникающим гудением неизвестного происхождения. Иллюминатор, через который мы сюда просочились, или как его назвал Пашка — "астролюк", свободно пропускал яркие отсветы электрических разрядов, бушевавших снаружи, но громовых раскатов мы не слышали. И со стороны океана возобновилось размеренное всхлипывание наших, земных волн, как бы напоминая, что мы всё ещё смотрим кино.
— Это всё хорошо, — хехекнул Вовка, оглядываясь по сторонам. — Где-то так я и представлял себе пульт управления звездолётом, — при этих словах Игорь презрительно фыркнул. — Но что-то я дедушки никакого здесь не наблюдаю.
Игорь, видимо, собрался ответить ему очередной колкостью, но не успел.
— А дедушка спит... — вдруг раздалось как будто сразу отовсюду. Голос был густым и сочным. И в то же время негромким, Как у Деда Мороза в старых советских мультиках. И таким же доброжелательным. Во всяком случае, мне так показалось.
Мы активно завертели головами в поисках источника звука, а Пашка нервно выдохнул:
— Кто это?! Кто это говорит?! — И тут же резко обернулся на меня: — Это, случайно, не твои фокусы?
Я затряс головой, поднимая плечи и всем видом показывая, что я здесь ни при чём.
И в этот момент с мониторов на стенах исчезла вся учёная писанина, и на них возникло мужское лицо, обрамлённое седой бородой. Буквально на всех! Эта куча бородатых мужиков смотрела отовсюду и... приветливо улыбалась! Сходство с Дедом Морозом было очень сильным. С той разницей, что он тут был не один, этот "Дед Мороз", а, наверное, штук пятьдесят! Вернее было бы сказать, что он оказался един в пятидесяти лицах! Если не в большем количестве.
— Ну, здравствуйте же, молодые люди! — ещё шире улыбнулся "Дед Мороз" одновременно на всех экранах, странно растягивая слова. — Слава Создателю, вы, всё-таки, сюда добрались! Долго же я ждал этого момента!
Хоть лицо его и улыбалось, но голос был как-то печален. А, может, мне и показалось.
— А вы кто? — спросил Пашка, обводя подозрительным взглядом батальон "дедов".
— Как это "кто"? — удивлённо прозвучало со всех мониторов. — Меня зовут Семяса!
— Семяса? — удивлённо протянул Пашка. Что-то в этом представлении его явно не устраивало. — А... Ну да... Ну да...
— Сусанин хренов! — зашипел Игорь Пашке на ухо. — Чё за дела?! Что за "мясо"?! Где обещанный Прометей?!
— Игорёк, да успокойся ты, — сконфуженно пробормотал Санька, кося глазом на мониторы. — Прометей — это фамилия. А Семяса — имя.
Тот сердито сплюнул:
— В натуре, что ли? Ну, ёшкин хвост, предупреждать же надо! Позорите перед человеком!
— А ведь правда, — поддержал и я едва слышно. — Имя в разговорах как-то ни разу не звучало!
— Ну, виноват! — с досадой цыкнул Пашка. — Увлёкся. С кем не бывает?
Я заметил, с каким интересом прислушивался экранный "Дед Мороз" к нашей неожиданно вспыхнувшей грызне.
— А вы разве не меня искали? — спросил он, продолжая едва заметно улыбаться, отчего из уголков глаз его разбегались сеточки морщин.
— Вас-то, вас. — уклончиво промямлил Пашка. — Но не могли бы вы... как бы это?.. Ну, сойти с экрана, что ли? Предстать в своём истинном обличье? А то как-то оно не того... Сразу с кучей народа... гм!.. общаться... Глаза разбегаются...
— Слушай, Вовчик, — прошептал Игорь, наклонясь ко мне. — Я что-то не догоняю. Как он видит и слышит нас? Или ты уже туда проход открыл?
— Да нет...
Вовка хыкнул:
— И "да", и "нет". Как хошь, так и понимай!
— Пусть эти мелочи вас не волнуют, — проговорил Семяса своим сочным баритоном. И было неясно, то ли он отвечал Пашке на его просьбу, то ли — Игорю на его вопрос. Он мгновенно исчез со всех мониторов, уступив место прежней чехарде из формул и графиков. Его изображение осталось только на самом большом экране, прямо перед нами. — Так вам будет удобней? — И, когда мы уклончиво выразили своё согласие, он продолжил: — А предстать в своём истинном обличье я пока не могу. Оно у меня в анабиозе дремлет. Притомилось за последние годы.
При этих словах из стены под монитором бесшумно выдвинулся прозрачный параллелепипед.
— Вот он я! — объявил Семяса на экране. — Полюбуйтесь. Сплю.
Внутри саркофага лежала точная копия говорившего: крупный и ещё довольно крепко сбитый старик. Мускулистые руки его покоились вдоль тренированного тела. Облачёние его составляло что-то вроде римской тоги светло-бежевого цвета, по нижнему краю которой полоской бежал незамысловатый коричневый орнамент. Ну, насчёт покроя я мог и ошибаться. Но то, что это был живой человек, а не виртуальное изображение, у меня лично сомнений не вызывало.
— Не понял, — скуксился Пашка и поднял разом поскучневший взгляд к монитору. — А тогда с кем же мы сейчас говорим?
— С интерактивной программой "Семяса Прометей".
Параллелепипед вновь занял прежнее место.
— С програ-а-аммой?.. — вырвалось разочарованное восклицание едва ли не у всех участников нашей экспедиции.
— Да, — спокойно отвечал экранный Семяса. — С программой. А что вас не устраивает? Она создана, как точная копия меня самого, именно на случай вашего ко мне визита. Она знает ровно столько же, сколько знаю и я сам. И наоборот. Что не так?
— А откуда вы знали, что мы здесь... гм!.. появимся? — удивился Вовка.
— Я давно за вами слежу. От вашей деятельности Земля гудит, как растревоженный муравейник. Трудно не заметить. И. как только вы сюда засобирались, я это сразу узнал.
— Шпионили, значит? — хмыкнул Игорь неприязненно.
— Можно сказать и так. А что остаётся делать в моём положении? Если б не возможности аппаратуры, я бы давно тут с ума сошёл от одиночества. А так я ситуацию вижу вашими глазами и вроде как участвую в жизни Земли.
— И можете внушить нужные мысли при необходимости?.. — гнул своё Игорь.
— Ну, зачем вы так? Ведь моральные нормы никто не отменял. Тем более, что мне строго заказано вмешиваться в ход земной истории. И так уже много лет расхлёбываю результаты своего недальновидного вмешательства.
— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Вовка.
— Да вот, то самое, о чём столь эмоционально вам пытался поведать Павел. Причём — многократно. Но постоянно что-то мешало. А то и элементарного терпения не хватало выслушать.
При этих словах он с печальной улыбкой посмотрел мне прямо в лицо.
— Во-во! — покраснел Пашка от неожиданной похвалы. — Как об стену горох!
Я почувствовал, что тоже краснею. Только не от похвалы.
— Ну-ну, не надо комплексов! — улыбнулся Прометей. — Вы тут ни в чём не виноваты. Ваш разум отягощён грузом ложных познаний вашей несовершенной цивилизации.
— Наша — несовершенная, а ваша? — неожиданно осклабился Игорь, которого почему-то выводило из себя изображение Прометея. — Чем же ваша лучше нашей?
Пашка дёрнул его за рукав и прошептал:
— Игорёк, ша! Чё эт' на тебя нашло?
