На задворках Галактики

Осматривая помещение, мы нашли на стенах несколько воткнутых в скобы факелов, однако, я сомневаюсь, чтобы они когда-либо смогли вновь загореться. Еще там была тяжелая стальная дверь, а рядом с ней на позеленевшем крюке висела связка каких-то ключей. Дюпен забрал их себе. Дверь была наполовину открыта, однако нам пришлось приложить немало усилий, чтобы отодвинуть ее еще немного. Наконец, она поддалась и раскрылась с пронзительным противным скрипом. Мы вошли в какой-то длинный коридор, с трудом дыша затхлым застоявшимся воздухом. Там стояла такая же непроглядная тьма, лишь впереди метался тонкий луч фонарика Дюпена. Постепенно глаза наши привыкли, и мы разглядели ряд дверей по бокам коридора. Очевидно, они вели в тюремные камеры, в которых томились когда-то несчастные узники. Конец коридора терялся во мраке, но, скорее всего, там было все то же самое. В любом случае, оставаться здесь надолго не хотелось, и мы подошли к ближайшей двери. Филипп долго возился с ней, перебирая все ключи и пытаясь вставить их в замочную скважину, но у него почему-то ничего не вышло. Со следующей дверью все получилось удачно, ключ повернулся в замке, мы потянули за ручку двери и открыли ее. В неясном свете фонарика можно было разглядеть маленькую пустую каморку. Если в ней когда-нибудь и лежала хотя бы куча соломы, то она давно сопрела. Сказать, что там было грязно, мрачно и тоскливо, значит, ничего не сказать. На какое-то время мы все замерли, пока Шульц не спросил, долго ли мы тут будем торчать, на экскурсии мы здесь, что ли. Тут Дюпен опомнился и подтолкнул Байерда вперед. Тот молча вошел внутрь и огляделся вокруг. Филипп нажал на дверь, она захлопнулась с грохотом, и по всему коридору прокатился, затихая и отдаваясь эхом, долгий гул. Со скрежетом повернулся ключ в замке. У меня перехватило горло. Наверное, если б это я остался там один, в кромешной тьме, у меня оборвалось бы сердце, когда бы я услышал этот лязг и грохот захлопнувшейся за мной двери, отделившей меня от пронизанного солнечным светом мира, от бурлящей там жизни, от людей. Как бы я содрогнулся, слыша этот зловещий, лишающий надежды скрежет в замочной скважине. Признаюсь, я, было, подумал оставить графу хотя бы фонарик, но возвращаться назад в такой темноте было все-таки нежелательно, а главное, я побоялся за Шульца, как он будет взбираться наверх без света по этой скользкой "проклятущей лестнице". То ли из-за холода и сырости подземелья, то ли еще из-за чего, не знаю, меня бил озноб. Конечно, нашему пленнику надо было бы оставить что-нибудь теплое и мягкое, но я с самого начала как-то не подумал об этом и ничего не захватил с собой, все-таки я, признаться, довольно слабо представлял себе, какая реальность стоит за словами "темница в подземелье". "Ничего, потом", — успокоил я себя. — "А пока пусть так посидит, это будет ему хорошим уроком, предатель... ну, ладно, шпион... шпион несчастный. Скольких хороших товарищей из-за него арестовали и бросили, наверное, вот в такие же камеры. И их-то никто там не пожалеет". Когда я вспомнил схваченных охранкой людей, и Германа, остатки моего сочувствия к этому человеку испарились. Мы молча и споро поднялись наверх, даже Шульц ни разу ни на что не пожаловался, так велико было наше желание поскорей выбраться из этого проклятого места. Солнечный свет показался нестерпимо ярким, и Дюпен выключил ненужный уже фонарик. Какое-то время мы просто стояли молча, вид у всех был подавленный. Да и чему уж тут было радоваться? Первым пришел в себя Дюпен. Он заявил, что нам нужно срочно придумать, как выбираться отсюда. Было решено, пока слуги ни о чем еще не подозревают, попытаться просочиться из замка маленькими группками, притворившись, что мы хотим все подышать свежим воздухом и жаждем полюбоваться природными красотами имения. Первыми в безопасное место к повстанцам Дюпен собрался отправить Шульца, меня, как Особо Ценную Персону, и Джерри, в качестве нашего ангела-хранителя. Было ясно, что приказы сейчас не обсуждаются.

Наскоро договорившись в общих чертах, мы поторопились к выходу из этого крыла замка, а потом спешно разошлись в разные стороны. Не хватало еще встретить кого-нибудь из холуев Байерда, чтобы тот заинтересовался, почему это мы возвращаемся с совещания одни и куда отлучился граф. И вот надо же было такому случиться, мы с Филиппом налетели прямиком на дядюшку Фредерика.

— Вы не встречали моего племянника? — радостно улыбаясь нам, вопросил он.

Пришлось ответить, что мы понятия не имеем, где находится сейчас граф.

— Жаль. А я вот его ищу, — доверительно сообщил нам дядюшка. — Хочу поговорить с ним... порадовать... Я ведь вспомнил, как звали нашего западного соседа. Достойнейший человек, истинный аристократ. Хотя, правда, были у него свои причуды. Да, но у кого из нас их нет. Он, видите ли, решил воспитать своего сына на лоне природы. Вдали от пороков и соблазнов современной цивилизации. Мой Эдмонд с ним очень дружил... с сыном, то есть. С Ральфом. Да, точно, с Ральфом. Вот видите, я все помню. А отец его... как бишь, его ... Господи, неужели опять забыл? Ведь только ж что в голове вертелось! Ах да, вспомнил. Дэнкфорт! Ну, конечно же, Дэнкфорт.

Тут в глазах у меня потемнело, и я на мгновение отключился. Как будто я до этого момента в глубине души все еще на что-то рассчитывал и надеялся. Вопреки очевидному. Вот болван!

Когда я пришел в себя, в ушах по-прежнему раздавался ликующий голос дядюшки Фредерика.

— А вы, небось, и не думали, что у нас тут, в глуши, такие соседи? И мы здесь водим знакомство со знатнейшими фамилиями? А наш род тоже один из самых древних на Деметре. Так что не такое у нас здесь и захолустье, хи-хи, как вам может показаться.

Дюпен заскрипел зубами:

— Это целиком мое упущение. Я должен был разузнать всю подноготную всех соседей в округе. Но кто бы мог подумать, что это крохотное именьице принадлежало Дэнкфорту, а не какому-нибудь захудалому мелкопоместному дворянчику! И что он здесь жил! Ведь всем известно, что огромные владения Дэнкфортов и их усадьбы находятся, в основном, в Экстере. Нет, ну, какой же я идиот, какой идиот!

Мы пошли дальше, задумавшись каждый о своем.

— А ведь я сам все вспомнил. Эдмонд никогда не хочет мне помочь. Почему? Кстати, куда же он подевался? — Плетясь за нами, продолжал вещать в наши спины дядюшка Фредерик. — Конечно, годы у меня уже не те, и память не та. Однако...

Я целиком погрузился в себя и больше уже ничего не слыхал. Отчего-то было обидно, тоскливо, и я шел как в тумане.

Глава 12

Мы с Джерри и Шульцем ехали на лошадях. Флаер в имении был только один и он принадлежал лично Байерду, так что слуги, конечно, не разрешили бы нам взять его без разрешения своего хозяина. Возможно, его придется брать с боем последней группе, которая станет покидать "гостеприимный" замок. Мы же втроем "отправились на верховую прогулку по поместью". Как только мы скрылись с глаз тех, кто мог наблюдать за нами из замка, то стали нещадно подгонять бедных животных, стремясь поскорее пересечь границы поместья, а оно оказалось весьма обширно.

Джерри и Шульц знали дорогу к ближайшему тайному поселению. Тайным оно числилось потому, что находилось на самой границе территории, управляемой повстанцами. Так что, не только армейские части, но и воинские формирования восставших здесь практически не показывались. Нечто вроде нейтральной зоны, появившейся не в результате договоренности, а из-за неспособности обеих сторон взять ее под полный контроль. И хотя в этой зоне долго царило затишье, осторожность, как известно, никогда не помешает. Вроде бы и обидчики наведываются редко, но и защитить толком никто не может.

Как мы ни торопились, но провести в седле весь день ни я, ни Шульц не могли и, миновав границы графского имения, мы изредка делали короткие привалы. Погони за нами не было, никто из товарищей нас тоже не нагнал и что творится в замке, было нам неизвестно. Добрались до тайного поселения поздно вечером, после захода солнца, ужасно усталые и голодные. Хмурый деревенский староста, он же командир отряда самообороны, устроил нас на ночлег. Утром нас стали собирать в дорогу. Путь теперь предстоял неблизкий, и были нужны припасы. Но перспектива снова сесть в седло нагнала такой ужас на меня и на Шульца, что нам решили дать денек передышки. Другим путем до нужного нам места по этим лесам было не добраться. Но все тело страшно болело и ныло. И плоть была немощна, и дух, увы, оказался слаб. Вот мы весь день и отлеживались.

На следующее утро, делать нечего, надо было отправляться. Припасы были уже собраны. Встревоженный нашим рассказом, командир послал дозорных к замку, чтобы узнать, что там делается. Еще он отправил сообщение в наш пункт назначения, чтобы нас там ждали. Те тоже передадут весть о нас своим ближайшим соседям, а те еще дальше, покуда она не дойдет до Роумена. И, может быть, он вышлет за нами флаер, и не придется больше трястись верхом. Радиус действия маленьких допотопных передатчиков в этих деревеньках вряд ли был намного больше, чем у сигнального костра, который здесь в незапамятные времена зажигали на сторожевой башне, чтобы его увидали с другой башни. Сигнал тревоги распространялся таким образом довольно быстро. Здесь принцип был тот же, только отпала нужда в открытых пространствах.

Мы сидели в доме у старосты-командира, куда зашли попрощаться. Да и хотелось дождаться донесений ушедших вчера разведчиков. Командир был подтянутым, крепко сбитым мужчиной с очень усталыми глазами. Его горница служила и залом совещаний, и военным штабом. В нее ворвался, запыхавшись, какой-то паренек.

— Сюда... Идут... Солдаты!... И... Еще... Десант...

— Что такое? Объясни толком, — заметно встревожился командир.

Оказывается, их отряд дозорных видел колонну боевой техники, передвигающуюся с огромной скоростью. Им показалось, что она несется прямо на них, "солдат тьма-тьмущая". Парнишка побежал предупредить своих и встретил дозорного из другого отряда. "Алоиз сказал, парашютистов видел. Кажись, синепузые. Тоже ужасть как много. Их вроде недалеко от замка сбросили, да тут их всех ветром сносить стало, в сторону Чертовой Пади. Своими глазами видел, говорит".

Командир помрачнел.

— Даже если они не знают, где мы, если начнут искать, обязательно найдут. И если не будут искать, а станут тут кругом рыскать, все равно на нас наткнутся. Надо срочно отправить женщин, стариков и детей в Кривой Лог.

Началась спешная эвакуация. Женщин, детей, стариков и больных должен был сопровождать небольшой отряд, чтобы защищать их в пути и охранять в Кривом Логе. С ними отправлялся и Шульц. Основная же масса мужчин оставалась здесь, чтобы прикрывать отход остальных и задержать врага как можно дольше. Уцелевшие должны были рассеяться и поодиночке или малыми группами добираться затем до Кривого Лога сами. Я хотел остаться в селении с его защитниками и пошел к командиру отряда. Джерри в неизбежно поднявшей суматохе как-то потерялся из виду. От командира я узнал, что и мой товарищ решил сражаться вместе со всеми. Я тоже получил разрешение и мне наскоро сунули в руки какое-то длинное громоздкое оружие. Я внимательно осмотрел его и заметил с одной стороны спусковой крючок. Подобную штуковину, только намного меньше, показывал мне в своем имении маркиз Гонтри и даже учил из нее стрелять, пистолет называлась. Я пригляделся к оружию у других бойцов, оно было у всех разных форм, толщины и размеров, но ни одного фазера я не заметил.

Линия обороны была местными жителями приготовлена заранее, вырыты окопы и траншеи, построены заграждения и редуты. Мы затаились. Очень-очень долго ничего не происходило. Я хотел поискать Джерри, но не решался покинуть указанное мне место. Внезапно где-то далеко впереди раздался страшный грохот и высоко вверх поднялся столб земли. Потом правее. Затем левее. И началось. Палили, как видно, наугад, без всякой системы. Но взрывы раздавались уже близко. Этот еще ближе. Слишком близко. Лес корчился от боли. С предсмертным скрипом падали его могучие старожилы и совсем юные деревца. Стонала и взметалась кверху земля, когда в нее вонзались острые куски раскаленного металла. Убийственная оглушающая канонада не прекращалась ни на минуту. Били, как я уже сказал, не прицельно, по огромной площади, но густо, слишком густо. И как им снарядов не жалко? Неужели это все из-за нас, несчастной горстки людей?

Я все-таки решился поискать Джерри, чтобы он поучил меня обращаться с моим оружием и пополз по траншее. Вдвоем будет как-то веселее.

Когда Джерри увидел меня, у него глаза на лоб полезли.

— А ты что тут делаешь?!

Я объяснил. Джерри хрипло выругался потихоньку. Особого восторга он при виде меня не выказывал.

— Ты что, не понимаешь... Ладно, я сам виноват... Но, Джеймс, почему ты решил ввязаться в эту драку? Разве ты не должен всегда оставаться сторонним наблюдателем? Ты и сам про это не раз говорил.

Похоже, мой друг позабыл, как сам втягивал меня в авантюру с похищением Повелителя.

— А если у меня на глазах будут человека убивать? Я что же должен оставаться наблюдателем, хладнокровно фиксируя в сторонке: "До чего вольготно чувствуют себя здесь преступники. И никто из прохожих (какое безобразие!) не спешит бедняге на помощь". Как ты обо мне думаешь?! — возмутился я. — И, вообще, кажется, ты не очень-то рад меня видеть, — добавил я обиженно.

— Извини, я не хотел тебя задеть. Просто нервы сейчас у всех натянуты. Сам понимаешь, состояние перед боем. Но мне нужно сейчас срочно найти командира, правда. Подожди меня здесь, никуда не уходи, хорошо?

Через какое-то время меня самого вызвали к командиру. Кроме него там был еще какой-то худосочный парнишка лет пятнадцати.

— Я получил кое-какие сведения о противнике от наших разведчиков. Их надо срочно передать главе отряда в Кривом Логе, — сунув в руку мальчишке какую-то записку, сказал командир. — Отправитесь вдвоем, Феликс дорогу знает.

— А почему Феликс не может доставить сообщение сам? — спросил я.

— Разговорчики! — рявкнул командир. — Положено так у нас, если с одним что-то случится, другой доберется, — смягчившись, добавил он. — И потом, я слыхал, что у вас нет боевого опыта... хм, в наших условиях.

Пришлось признать, что это так.

— А я не хочу отрывать сейчас более опытных бойцов. Вы принесете больше пользы не в бою, а если доставите донесение. И вообще, приказы не обсуждаются!

Я спросил, где Джерри.

Командир хмыкнул:

— А, ну, ему пришлось срочно уйти. Я дал ему важное задание, вот он и не мог вас дождаться. Идите уже, сейчас обстрел как раз кончился, пользуйтесь моментом, пока снова не началось.

— Их уже видели. Прочесывают лес! — закричал, вбегая в блиндаж, какой-то боец.

— Ну, так что же вы здесь торчите? А ну, уходите живей! — гаркнул на нас командир.

Я торопливо пробирался среди деревьев вслед за мелькавшим между стволов Феликсом. Как он выбирал наш маршрут, я понятия не имел, а он пока, как видно, не собирался посвящать меня в это. За спиной у нас, в окопах, послышались, было, звуки перестрелки, крики, но почти сразу все стихло. И мы, похоже, порядочно уже отдалились от лесной деревеньки, когда вновь начался обстрел. Правда, рвущиеся вокруг снаряды падали пока что довольно далеко от нас и не причиняли нам никакого вреда, но ощущения были не самые приятные. Феликс заявил, что решил сделать небольшой крюк в сторону Чертовой Пади. Мне эта мысль показалась удачной, потому что теперь взрывы раздавались в основном где-то справа от нас. Так, мы вскоре подошли к лесной опушке и остановились в тени крайних деревьев, с тревогой всматриваясь в раскинувшийся перед нами просторный луг. На его другой стороне вновь начинался лес, обещавший защиту и надежное укрытие от посторонних глаз, но чтобы добраться до него нам сейчас предстояло пересечь широкое открытое пространство, на котором все было видно как на ладони. Если где-то рядом притаился враг, ему бы ничего не стоило расстрелять нас, как в тире. Но вроде не было видно и слышно ничего подозрительного, и тянуть время не имело смысла. Феликс набрал в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и помчался вперед. Я не отставал. Мы были уже совсем близко от края спасительного леса, когда где-то у нас за спиной на лугу рванул снаряд. Мой спутник прибавил прыти, стремительно метнувшись вперед, он нырнул в ближайшие кусты на опушке. Я бросился следом за ним. Вдруг меня что-то с огромной силой ударило сзади, швырнуло наземь, придавило своей невыносимой тяжестью... и больше я ничего не помнил.