Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
столицы для участия в следующем штурме.
— И что же они будут делать? — поинтересовался Рукоблуд.
— Кабы знать... — Циклоп пожал плечами. — Но маги Бабилл—
ского ордена считаются сильнейшими во всей Империи.
— Попроси их наколдовать тебе неувядаемый стояк, — посове—
товал Краб. — Чтоб снова с бабой не обломиться, как в прошлый
раз.
— Хватит похабничать, дурень! — обиделся Циклоп. — О серьёз—
ных ведь вещах говорим...
Серые балахоны появились внезапно, заставив всех разом
смолкнуть. Пять фигур в надвинутых на самые глаза капюшонах
шли прямо к нашему костру. Красные собачьи головы на их ба—
лахонах, казалось, неустанно вынюхивали крамолу и преступные
сговоры. Серые подошли, постояли недолго, разглядывая нас. Их
глаза скрывались в тени клобуков.
— Юлиус Сезариус по прозвищу Школяр! — Прозвучало от
одной из фигур, как гром среди ясного неба.
110
Меня обдало холодом, а в голове поплыло. Всё сделалось
каким-то далёким, будто и не я вовсе поднялся сейчас на ноги.
— Пойдёшь сейчас с нами, — продолжал вещать хрипловатый
тенор из-под капюшона.
Четверо в балахонах обошли костёр и встали по бокам от меня.
— В чём меня обвиняют? — Собственный голос показался мне
чужим.
Я глянул на своих товарищей, пытаясь обрести хоть какую-то
поддержку, но они смотрели на серых, кто с нарочитым равноду—
шием, а кто и с явной неприязнью. И все молчали.
— В чём обвиняют? — Главный мерзко ухмыльнулся. — Был бы
человек, а обвинение для него найдётся. Если захочешь, отыщем
для тебя что-нибудь особенное.
Стражи, обступившие меня, расхохотались. "Странный у них
юмор. Профессиональный, наверное..." — отстранённо подумал я.
— Да хотя бы в крамольных разговорах со своим командиром. В
возведении хулы на власть, — сообщил он, наконец. — Идём, идём.
Нам не терпится познакомиться с тобой поближе.
— А что с нашим десятником? — Я повёл плечами, пытаясь
освободиться от рук конвоиров, но те лишь крепче вцепились.
— Там всё узнаешь, — пообещал серый. Потом он повернулся и
пошёл, а меня повели следом.
* * *
Дознавательский шатёр только снаружи казался шатром. Вну—
три была довольно глубокая яма, кое-как выложенная кирпичом.
Там, надо полагать, и производили дознание. Когда я спустился
туда по крутой лестнице, в ноздри ударил сильный запах палёных
волос, железа и крови. Казалось, этот смрадный каменный мешок
насквозь пропитался ужасом и болью. От всего этого волосы у
меня зашевелились, а в ногах началась мелкая дрожь. Тусклый свет
масляных ламп позволял разглядеть расставленные внизу кошмар—
ные механизмы и орудия. Да, с таким арсеналом кому угодно язык
развяжешь... В стенах ямы были проходы в другие помещения, не—
которые были затворены обитыми железом дверями. Каждый шаг
по вымощенному камнем полу отдавался вокруг гулким эхом.
111
Меня провели в довольно обширную комнату и поставили
перед большим столом, заваленным бумагами. Чадные лампы кое—
как разгоняли над ним тьму, но больше освещали место, где мне
пришлось стоять. На краю столешницы я увидел какую-то тём—
ную лужу... то ли чернила, то ли кровь. Дознаватель сел за стол
напротив меня и откинул капюшон, открыв лысеющую голову.
Наконец-то, я смог рассмотреть его лицо. В полумраке оно больше
напоминало обтянутый морщинистой кожей череп с глубоко вва—
лившимися глазами. И что самое неприятное: кожа на этом черепе
могла двигаться, растягиваться, пародируя человеческую мимику.
— Ну что, Сезариус, начнём нашу беседу. — Щель внизу черепа
растянулась, что должно было, наверное, означать добрую улыбку.
Я молчал, стиснутый с двух сторон громилами в сером.
— Давно ли ты знаком со своим командиром, десятником Мой—
сой? Ведь так он вам представлялся?
Я не ответил, пытаясь овладеть собой, и меня ощутимо двину—
ли локтем в рёбра.
— С тех пор, как завербовался в императорскую армию, — на—
конец, выдохнул я. — Он с самого начала был нашим наставником.
— Очень хорошо, — череп удовлетворённо ухмыльнулся, будто
я сообщил ему нечто важное. — А каких-нибудь странностей за ним
не замечал? Ну, вёл он себя не так, как прочие унтер-офицеры?
Или разговоры необычные?
— Честно сказать, так я его считаю самым лучшим из всех ко—
мандиров.
— Понятно... — Улыбка за столом чуть пригасла. — Ну, а наеди—
не с тобой он что говорил, а? Рассказывал что-нибудь о себе? От—
куда он? Чем раньше занимался? И что собирался делать дальше?
Я начинал понимать, что юлить здесь бессмысленно. Внутрен—
ний голос подсказывал, что им и так всё давно уже известно, что
они знают об этом деле куда больше меня самого, а весь этот до—
прос — просто фарс, устроенный ради какой-то неведомой цели.
Сидящий за столом не без презрения смотрел на дрожащий перед
ним кусок ничтожной плоти. Он беспредельно властвовал в этом
царстве ужаса и упивался страхом своей жертвы; как кот, играю—
щий придушенной мышью, или паук, готовящийся вонзить жвалы
в муху. Поэтому я решил не запираться.
112
— Говорил, что изучал историю... при Бабиллском универси—
тете, — ответил я, чуть запнувшись. — Не знаю, чем он тогда до—
садил властям, но ему пришлось бросить всё и податься в импе—
раторскую армию. — Тут мой голос окреп, я заговорил громко и
отчётливо, глядя дознавателю прямо в глаза: — Как я понял, он всю
жизнь был противником сложившейся системы. Теперь, видя, что
творится вокруг, я его понимаю и даже начинаю симпатизировать
его взглядам.
Возможно, впервые за всё это время на черепе отразились
какие-то истинные чувства: рот приоткрылся, глаза вытаращились
на меня в неподдельном изумлении.
— Это всё, что ты можешь сказать? — спросил он, наконец.
— Пока мне больше нечего добавить, — объявил я, несколько
опьянев от собственной смелости.
— Послушай, Сезариус, нам доподлинно известно, что ты явля—
ешься отпрыском древнейшего рода, славного великим прошлым.
Твои далёкие пращуры были властителями древней империи, за—
воёванной варварами, то есть нами. — Офицер Государственного
Сыска усмехнулся. — Так ведь вы всегда нас называли, да? Но всё
равно верно нам служили.
Я счёл за благо промолчать.
— Мне бы хотелось, чтобы ты служил и дальше. Нам нужны
честные и верные люди. К тому же, мы не можем уследить за по—
рядком всегда и повсюду. Я понимаю: тлетворное влияние твое—
го наставника породило в тебе некоторые вредные мыслишки, но
особой вины за тобой не нахожу. Да, кстати! Ты ведь интересовал—
ся судьбой своего бывшего командира, да?
Я вздрогнул, предчувствуя недоброе.
— Покажите ему... — Кивнул он на дальний угол комнаты.
Один из его подручных подошёл к какой-то куче в углу и сдёр—
нул с неё грязную рогожу. В мутном свете я не сразу рассмотрел,
кто это. Но палач услужливо повернул ко мне за волосы голову
трупа, и я узнал лицо, хоть оно и было обезображено синяками и
запёкшейся кровью.
— Что поделаешь, — глумливо пожалел мерзавец за столом. —
Не выдержал допроса, болезный. В годах ведь уже был...
113
Какое-то время я смотрел на своего мёртвого командира, вспо—
миная его весёлое доброе лицо, превращённое теперь в кровавое
месиво. Смотрел то на него, то на дознавателя. Во мне волной под—
нялась и забурлила жгучая ненависть к вонючей яме, к допросным
орудиям, к отвратительной харе, что маячила насупротив, ко всему
здесь. Страха больше не было, только неистовый гнев. Захотелось
разметать, разнести здешний гадюшник, добраться до этой мерз—
кой черепушки и раздавить, разодрать её, как гнилую тыкву. В гор—
ле у меня заклокотало. С нечеловеческим воплем я прыгнул через
стол, страстно вытягивая руки к ненавистному объекту.
В приступе ярости я совершенно позабыл о мордоворотах, что
стояли сзади. Короткая подсечка под ноги в момент прыжка, и го—
лова моя со всего маху приложилась о край стола. Лёжа на полу с
помутившимся сознанием, я едва ощущал тупые удары по бокам.
Костоломы пинали меня со знанием дела, без особой злобы; раз—
меренно, методично, как могла бы сбивать масло умелая хозяйка.
Наконец, откуда-то издалека донёсся приказ: "Хватит!"
Меня подняли на ноги, хорошенько при этом встряхнув. Мед—
ленно приходя в себя, я услышал знакомый до отвращения издева—
тельский тенорок:
— Ай-яй-яй, Сезариус! Это так-то ты благодаришь за хорошее
к тебе отношение?
— Может быть, на дыбе его растянуть для вразумления? — спро—
сил один из костоломов. — Прыгучести это враз ему убавит.
— Гы-гы-гы! Да уж, с растянутыми жилами хрен попрыгаешь!
— отозвался другой.
— Как тебе нравится предложение моих коллег? — поинтересо—
вался главный. — Или ты всё-таки намерен внять голосу разума?
— Намерен внять... — Разлепил я разбитые губы, после того,
как меня ещё раз встряхнули.
Я ощущал себя опорожненным досуха, разбитым бочонком,
до которого давеча добралась жадная орава выпивох.
— Вот и славно! — Череп улыбнулся и заглянул мне в глаза. — Ну
что, Сезариус, готов ты искупить свою вину перед Империей?
— Готов... — буркнул я, с досадой глядя на стол между нами.
— Будет тебе искупление. Только сперва надо придать тебе над—
лежащий вид.
114
Он хлопнул в ладоши, и его помощники засуетились. Меня
усадили на что-то мягкое, отёрли кровь с лица. Потом подкатили
вплотную низенький столик с вещами.
— Что это? — удивлённо спросил я, разглядывая новенькую
форму с унтер-офицерскими знаками.
— Твоё новое обмундирование, — ответил дознаватель. — Мо—
жешь примерить.
— За какие же это заслуги?
— Авансом, сержант. Твоему десятку так и так нужен новый
командир. А ещё потому, что нам нужны твои глаза, уши и руки...
если, конечно, не хочешь, чтобы всё это было по отдельности. Оде—
вайся поскорее, нам сегодня предстоит ещё одно дело провернуть.
— Потом обратился к своим подручным: — Помогите ему!
* * *
Я и не подозревал, что воздух может быть таким сладким и
свежим. Когда мне, наконец, удалось выбраться из затхлого камен—
ного погреба, яркое, уже перевалившее за полдень солнце ослепи—
ло меня. Не обращая внимания на боль в рёбрах и звон в ушах, я
с удовольствием зажмурился и полной грудью вдохнул влажный
весенний воздух. Но на душе от невосполнимой потери кошки
скребли. На всю оставшуюся жизнь осталась уверенность, что мир
устроен несправедливо и что нет в нём места для идеалов. Всё,
перед чем я совсем недавно благоговел, теперь казалось пошлой
пародией, разыгранной паршивыми актёрами среди похабных де—
кораций грязного балагана. А себя ощущал бессловесной марио—
неткой, только что переодетой для нового представления.
Серые провели меня через лагерь. Расспрашивать их о чём—
либо не было ни малейшего желания. Миновав ряды шатров, мы
вышли на холм, с которого открывался вид на город. Тревожное
предчувствие шевельнулось в душе, хотя какая уж там тревога по—
сле только что пережитого. Затем я сообразил, что меня ведут на
место публичных казней пленных.
Весь наш десяток, полностью экипированный, был там, а ещё
присутствовал капитан нашей центурии со своим помощником,
совсем молоденьким лейтенантом. Серых Псов тоже хватало, они
115
окружали какого-то старика в местном священническом облаче—
нии. Товарищи обернулись и с удивлением вытаращились на меня.
Один из моих сопровождающих подошёл к сотнику и начал с ним
негромкий разговор, во время которого оба то и дело на меня по—
глядывали. Я же беспокойно переминался с ноги на ногу, ощущая
неопределённость своего положения.
Сбоку послышались мягкие шаги. Я повернулся и увидел мое—
го дознавателя.
— Доблестные воины Великой Бабиллской Империи! — торже—
ственно обратился он к боевой единице. — Перед вами ваш новый
десятник! Юлиус из рода Сезариусов произведён сегодня в чин
унтер-офицера!
— А где наш старый командир? — отважился спросить Пере—
кошенный.
— Ваш старый командир, именовавшийся Мойсой, оказался из—
менником и врагом Империи. Он поносил власть, вредил государ—
ственным интересам и подтачивал, аки червь, устои нашей вели—
кой державы. За это он понёс заслуженную кару и умер. Забудьте
о нём.
Больше вопросов не было, но я заметил у некоторых из наших
такой нехороший блеск в глазах, что холодок пробежал по спине.
— А теперь, Сезариус, настало время искупления, — приблизил—
ся ко мне главарь серых.
Я попытался встретиться с ним взглядом, но капюшон надёж—
но скрывал его глаза.
— Видишь там старца в облачении простого туземного жреца?
— Он ткнул в сторону священника. — Это главарь местной рели—
гиозной секты. По сути, он — один из страшных злодеев, которые
многие века дурманили своей ересью северные народы, отвращая
от истинной религии, навязывая им нелепые ритуалы и ограничи—
вая свободу их совести. Для таких у нас только один приговор —
мучительная смерть через позорную казнь. Ему хватило наглости
явиться к нам, чтобы просить за своих. Мы вняли его просьбе. По—
этому вместо них сегодня будет распят он. На потеху своей пастве.
Она наверняка будет наблюдать за экзекуцией из города. — Он пре—
рвался, глядя, как его подручные разрезают рукава облачения при—
говорённого. А потом продолжил с усмешкой: — Мне даже кажет—
116
ся, что этот безумец счастлив. Ещё бы, ведь он умрёт так же, как их
Мессия, если верить их нечестивым книгам. Умрёт, принося себя в
жертву. Что ж, мы с радостью доставим ему это удовольствие. Тебе
же, Сезариус, выпала честь стать его палачом. Этим ты искупишь
свою вину перед Империей.
— Я... я не смогу... — через силу выдавил я.
— Ещё как сможешь! Знающие люди покажут тебе, что и как
делать. Да и про свой десяток не забывай, они тоже помогут.
Меня подвели к грубо сколоченному щиту, прибитому к тол—
стому длинному столбу. Серые уже разложили на нём священника.
Прихватив его ноги продетой меж досок верёвкой, они зацепили
руки верёвочными петлями и начали тянуть к углам щита. Старик
молчал. Лицо его при этом светилось лёгкой, какой-то блажной
улыбкой. Потом он беззвучно зашевелил губами.
— Растягивайте попа вдоль бруса! — рявкнул заплечных дел ма—
стер. — Сколько вас ещё учить, сучьи дети?!
Когда верёвки закрепили на специальных крючьях, в одну руку
мне сунули тяжёлый молот, а в другую — длинные калёные гвозди.
Я недоуменно смотрел на них, мало-помалу соображая, что мне
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |