Билл Васт в одиночестве дежурил на своей крыше. Именно он первым заметил, что на соседнюю крышу забрался ривал. Он крикнул людям, находившимся на той крыше, об опасности и сам прицелился в ривала. Но тот опередил его, и плазменный заряд задел
руку Билла. Почувствовав адский жар, Билл упал на пол. Корчась от боли, он безучастно наблюдал, как ривал расправился со всеми на той крыше и в очередной раз прицелился в него. Вдруг Билл заметил, что сзади к ривалу подобралась совсем молодая девушка. Она активировала гранату и кинула в солдата. Билл закрыл глаза от ужаса. Расстояние между ривалом и девушкой было слишком маленьким, и от взрыва погибли оба.
Судья оглянулся и посмотрел в сторону дома, где произошёл взрыв. Он побежал туда, но, добежав до центральной улицы, остановился. Его заинтересовало кафе напротив. Он услышал там звук выстрела из людского оружия, но не дождался ответного риваловского. Судья сломал и так еле державшуюся дверь и вошёл внутрь. Свет проник через дверной проём и слегка осветил помещение. Из-за барной стойки поднялся хозяин кафе и наставил на ривала свой дробовик. Судья не ожидал, что первый же выстрел отнесёт его на несколько метров назад и повалит на землю. Он поднялся, схватил стоявший на столе стул и метнул в МакФерсона. Тот, проявив недюжинную ловкость, отвернулся и выстрелил в ривала ещё один раз. Одна из множества дробинок попала в шлем, и защитные очки окончательно отвалились. Ривал метнул ещё один стул в Алана. Пока тот укрывался от броска, судья запрыгнул на барную стойку прямо перед Аланом и замахнулся. Но Алан успел выстрелить судье прямо в живот, и того с силой отнесло назад. Сломав под собой стол и несколько стульев, ривал с треском упал на пол. Патроны у Алана закончились очень быстро, и он со злости бросил дробовик в ривала. Судья медленно встал , выдвинул из руки лезвие и довольно обтёр его другой рукой. Судья посмотрел прямо на свою жертву. И ему и Алану стало ясно, что у человека шансов почти не осталось.
Алан не стал долго смотреть в чёрные как ночь глаза, а кинул в гада бутылку, оказавшуюся под рукой. Судья не почувствовал удара, провёл лезвием по стойке, и снова запрыгнул на неё. Предвкушая убийство, отмеряя каждый шаг, ривал пошёл навстречу. Алан взял свою лучшую бутылку виски и бросил в судью. Потом ещё одну. Алан медленно пятился назад, разбивая об броню ривала всё новые порции алкоголя. Судья не без любопытства наблюдал за действиями человека, слишком долго он сидел без дела и сейчас вошёл во вкус. Он на лету поймал очередную летевшую в него бутылку и вернул назад. Удар отбросил Алана к стене, и он почувствовал резкую боль в области сердца. Часть бутылки глубоко зашла внутрь. Истекая кровью, Алан достал из заднего кармана зажигалку. Показав ривалу маленький огонёк, он резко кинул зажигалку на барную стойку. Огонь быстро пробрался по залитой алкоголем стойке до ривала и в считанные секунды охватил его полностью. Судья заревел от боли, сквозь огонь посмотрел на Алана и кинулся на него. Алан успел уклониться и лезвие вошло в стену. Крича от боли, судья оставил лезвие в стене, а сам попёр на Алана. Алан открыл дверь и проскочил в подсобное помещение. Горящий ривал бросился за ним. Выбив дверь, судья кинулся на МакФерсона. Алан упал на пол, но успел дотянулся до баллона с газом. Огонь залил весь первый этаж и вырвался наружу. Это был последний взрыв в этот жаркий полдень. Где-то ещё звучали выстрелы, но очень быстро всё закончилось, люди сумели отбить атаку, но запах смерти снова наполнил город.
— Почему ты на Анспаре?
— Служба. Подальше от тесных комнат аналитических отделов и поближе к войне. Не хочется думать, что только для того, чтобы вернуться в них позже и сразу выбрать кабинет побольше. Я не хочу туда возвращаться. С каждым днём на Анспаре я всё меньше мечтаю о Земле. Дом уже не кажется решением всех проблем. Война оставляет слишком большие раны, боль от которых не чувствуешь только в бою. Но я всё равно хочу вернуться, на Земле остался один человек, когда-то заставлявший меня забыть обо всём. Если он не сможет помочь, то, наверное, не сможет и никто другой.
Дверь камеры открылась, и луч света скользнул по волосам Лизы. Спарк посмотрел на гостей и улыбнулся.
Менторы — развитая раса, колонизировавшая десятки звёздных систем. Большие грациозные четырех — пятиметровые создания обитали в бескрайнем океане родной планеты Минарис. Покорив всё водное пространство своей планеты, менторы вышли на сушу. Там они оказались бы беззащитны, если бы не их хорошо развитый мозговой центр. Он был способен подчинять любое существо, обладавшее не слишком развитым мозгом. С этого момента рядом с немногочисленной расой менторов и на суше и на воде постоянно жили их подопечные. Искушённые в генетике, менторы создавали для себя всё более сильных и крепких слуг — Новаков. Единственное, что объединяло всех новаков — это маленький мозг, не способный сопротивляться хозяевам. Слуг становилось всё больше, и вскоре менторы освоили космос. Они одними из первых открыли устойчивое сверхдальнее и сверхточное перемещение. Долгое время менторы сторонились совета, и в то же время успешно контактировали с другими культурами. Одной из этих рас были Ривалы. Подготовившись, менторы вступили в совет и незамедлительно ввязались в войну.
Глава 4. Поход.
2216. Земля. Из холла многоэтажного жилого дома на Садовом кольце вышел молодой человек лет двадцати с небольшой спортивной сумкой в руке и направился к такси. Три девушки, разговаривавшие у дверей, улыбнулись ему и проводили взглядом. Он улыбнулся им, но, не останавливаясь, сел в машину. Их заинтересовала не только его приятная внешность и модная причёска, но и новая синяя военная форма. Большая красная звезда с эмблемой RSA и надпись на плече — авианосец Иосиф Сталин. Во всём мире только и говорили, что о будущем военном походе. Причём именно сегодня на орбиту поднимется последний корабль эскадры, и уже завтра они отправятся в путь. Дверь такси захлопнулась, машина плавно набрала ход и встроилась в дорожный поток. Он оглянулся на удалявшийся дом: его жизнь только начиналась, и он немного нервничал.
Он отслужил два года в Московской элитной академии космических пилотов и прошёл лучшую подготовку. Впервые за четыре года он получил двухнедельный отпуск и провёл его конечно же в Москве. За обе недели дома он побывал всего два раза, всё остальное время проведя в сумасшедшем центре городе в окружении старых и новых друзей и подруг. Похмелье от наркотиков, секса и экстремальных игр отдавало лёгкой головной болью, но это уже стало прошлым, а сейчас перед ним открывалась новая глава жизни. Он ждал этого момента всё время учёбы, но, когда время наконец пришло и улицы родного города мелькали за окном в последний раз, одно маленькое сомнение закралось в его душу. Ощущение, что он больше никогда не увидит родную планету, не покидало его с самого утра.
Такси покинуло центр города, и на выделенной полосе машина набрала большую скорость. Город сменился пригородом, небольшими домиками и огромными особняками которые на скорости более двухсот километров в час сливались друг с другом, образовывая сплошную стену по обе стороны дороги. Скоро стена окрасилась в зелёный цвет леса, а ещё через полчаса таксист свернул со скоростного шоссе и остановился на одной из многочисленных стоянок космодрома. Только молодой пилот вышел из машины, как его тут же со всех сторон облепили журналисты.
— Что вы чувствуете? Готовы ли вы к тому, что можете не вернуться? Как вы думаете, что вас ждёт? — спрашивали они наперебой. Десятки объективов смотрели на него со всех сторон. Растолкав журналистов, к нему со стороны космодрома прорвался солдат.
— Ты — Павел Догирев? — спросил он быстро.
— Да, я только что..., — Павел и рад был ответить на вопросы, но всё это внимание как-то резко задавило его.
— Хорошо, — солдат схватил его за руку и протащил через огромную толпу журналистов. Все стоянки были забиты машинами телекомпаний со всего света. Весь воздух был оцеплен кольцом истребителей Su-89 AF, поэтому единственным разрешённым способом оставались съёмки с земли. Двери открылись и молодой пилот RSA Павел Догирев оказался внутри космодрома Калининский. Самый большой в мире, больше ста квадратных километров, космодром ежедневно принимал более двадцати различных космических кораблей. Строительство этого объекта длилось более десяти лет и оказалось не только самым масштабным, но и самым дорогим в истории. На десятки метров в грунт уходили металлические и бетонные плиты, которые удерживали стоявшие на них космические корабли весом многие тысячи тонн. В двадцатиэтажном здании космодрома находился центр управления полётами, куда стекалась информация о всех легальных и нет перемещениях в солнечной системе. Он занимал верхние закрытые этажи здания, а все нижние были отданы залам ожидания с десятками магазинов, кафе, центрами отдыха. Солдат, который провёл Павла внутрь, забрал у него сумку и исчез в одной из дверей.
Павел уже в одиночестве прошёл две пары автоматических ворот, просканировавших его со всех сторон, и оказался в центральном зале. Раньше Павел бывал здесь только на учениях, и, сквозь постоянно бурлившую вокруг толпу людей, не замечал всей красоты интерьера. Многочисленные подъёмники, лифты, магазины, компьютеры-информаторы, всё было пустынным и через стеклянные стены, солнечный свет играл на мраморном полу. Малахитовый блеск редких стен, серебро перил и люстр, золота и платина на огромном гербе RSA прямо напротив Павла. Павел подошёл поближе и прикоснулся к рубиновой полоске российского флага, когда к нему подошёл журналист первого военного канала.
— Сергей Максимов, — представился он. — Могу я задать несколько вопросов?
— Я не против, — Павел отвлёкся от драгоценных камней и посмотрел на журналиста.
— Как ваш настрой в преддверии боевого похода?
— Нормальный.
— Вы не боитесь умереть?
— Только дурак не боится смерти. Надеюсь, что со мной этого не случится.
— Хорошо. Как вы относитесь к высказыванием некоторых наших политиков о том, что поход только усугубит наше положение в войне.
— Я лично думаю, что нам по силам выиграть эту войну, а без решительных действий этого не достичь.
— Согласен. Другой вопрос. В мире создаётся много обществ и организаций, выступающих за мир с ривалами. Некоторые из них готовят проекты послания в риваловские звёздные системы так называемых кораблей мира.
— Это полная чушь. Как пилот, могу сказать, что долететь до риваловских систем достаточно сложно, и гражданскому проекту, думаю, не по силам. Мне будет жаль пилота, ведь даже если ему это удастся, то ривалы сразу же уничтожат корабль. Все эти активисты никогда не были на войне и не представляют, что это такое.
— Извините, но и вы тоже на ней не были.
— Зато я точно знаю, что ривалу наплевать кого убивать — солдата или ребёнка. Поэтому и от нас жалости не дождутся. Они заплатят за всё.
— Спасибо за то, что честно отвечали на все вопросы, — журналист заметил, как в зал с большой свитой вошёл один из генералов, и интерес к пилоту сразу пропал.
Павел попрощался с журналистом и пошёл к выходу на стартовую площадку. Пройдя ещё пару дверей и оказавшись на стартовой площадке, Павел замер. В двухстах метрах от него стоял самый большой в его жизни корабль. Высотой с десятиэтажный дом, шириной
триста метров и длиной больше километра — этот космический гигант твёрдо лежал на брюхе и, казалось, навсегда прирос к земле. Так бы оно и было, если по всему периметру корабля к нему не было пристыковано тридцать два Витязя. Пилотируемый космический ускоритель Витязь использовался на всех космодромах Земли и Марса. Он поднимает космические корабли с поверхности и выводит в открытый космос, где те уже самостоятельно продолжают свой путь. Витязь же благополучно возвращался на космодром. Так же он мог осуществлять и плавную посадку кораблей обратно на поверхность. Аналогов по мощности и надёжности у них не было, поэтому именно им
доверили вывод на орбиту последнего участника похода.
Всё ещё в строительных лесах, тысячи работников стряхивали последние пылинки с безупречного воплощения силы и могущества. Штурмовые орудия, ракетные установки и автоматические пушки в своём великом множестве должны были хранить этого гиганта в любом аду, куда бы он не направился.
Павел, продолжая любоваться, медленно шёл по космодрому, и скоро уже не хватало взгляда, чтобы объять весь корабль. Он поднялся по одному из множества трапов внутрь, и у входа его уже ждал Дмитрий Немов, сотрудник внутренней охраны корабля. Он представился и проводил Павла в банкетный зал. К тому времени там уже собрался практически весь экипаж корабля. Павел нашёл свободное кресло и вместе с трёмя сотнями собравшихся аплодисментами встретил капитана корабля. Генерал Сапранов подошёл к трибуне и поприветствовал экипаж. На вид ему было чуть больше пятидесяти, ни одного седого волоса, богатырского телосложения в безупречно сидевшей на нём синей парадной форме. Своим видом он напоминал элитного бойца группы Альфа, с короткой стрижкой и немного высокомерно поднятой головой, лишь по ошибке надевшего генеральский мундир. Командование знало, кому доверять поход, Сапранов во всём был образцом, что подтвердил и его громкий командный голос.
— Сегодня мы в первый раз собрались вместе. Многие из вас только что из академии, но это не значит, что вы в чём-то уступаете остальным. Вас набрали из лучших учебных центров страны, вы отлично подготовлены, а ваша молодость — ваш козырь, а не минус. Нам предстоит долгий путь. Он может затянуться на многие годы,
но мы к этому готовы. Наши братья и сёстры на Русане погибали не зря, они своей кровью отстаивали землю, где будут жить наши дети. И ради их безопасности, мы должны нанести врагу сокрушительный удар.
Зал вновь разразился громом аплодисментов, но генерал жестом попросил тишины.
— Если кто-то думает, что не готов отдать жизнь за свою страну, может уйти прямо сейчас. Если кто-то считает, что для него есть что-то дороже этого корабля и жизни своего товарища по оружию, может покинуть корабль. Если кто-то не будет готов пойти на смерть по одному лишь слову своего командира или меня лично, может убираться ко всем чертям. Но те, кто останутся, могут быть уверены в том, что являются одним целым с каждым пилотом и его истребителем, с каждым инженером и с каждой деталью этого корабля, и этот союз не разбить ни каким оружие, — генерал поднял руку и сжал в кулак. — Жизнь за императора!
— Жизнь за императора! — стоя, повторил весь зал, и взорвался аплодисментами.
Генерал спустился с трибуны, а его место занял старший помощник Антон Цаплин:
— Старт корабля через час. Диспетчер объяснит, где чьи каюты, кому куда идти и так далее. За помощью можно также обращаться к сотрудникам охраны и к встроенным компьютерам. Через час после подъёма на орбиту организационное собрание пройдёт здесь же. Все свободны.
Зал постепенно пустел, диспетчер объявлял звания и фамилии людей, куда
