Союз летящих

"Это что-то вроде искусства для них. Хотя у них другие понятия об этом. Но это имеет для матур эстетическое значение. Хотя мы вряд ли можем воспринять такую эстетику", подумал Реети.

"Да, — сказала Света, — но зато cами кристаллы очень красивые!"

Кристаллы матур напомнили ей походы по Уральским горам, величественные скалы, курумы — гигантские каменные реки из бело-розовых кварцевых глыб. Симфония камня, временами переходящая в осознанную, казалось даже, рукотворную архитектуру.

Реети медленно изменил угол наклона катерка и стал поднимать машину в небо — ослепительно-синее, с фиолетовым отливом, с белыми и нежно-сиреневыми кучевыми облаками.

Алейн выбралась на крышу, ежась от холода и сырости. Черепица скользила под ногами. Дождь и туман заволокли утреннее небо. Еще никого не было на улице, свежие, вымытые дождем дома и дорогие авто мирно дремали.

Погодка — так себе, но летать в эту погоду — самое то.

Алейн выпрямилась и связалась мысленно с кэриен, оставшимся дома. Сат послал ей укоризненный импульс.

"Я бы могла тебя прихватить. Сам же не хочешь".

"Слуга покорный, болтаться над облаками. Да еще в такую погодку! Этак и ревматизм недолго подхватить".

Алейн засмеялась. Выпрямилась, изменила гравитационное поле вокруг себя, отдав приказ суперкомпу. Гравитация падала постепенно, и как только достигла невесомости, Алейн изо всех сил прыгнула вверх.

У нее на поясе были прикреплены два маленьких реактивных двигателя, но это неспортивно — она любила взлетать сама.

Отключив ощущение холода, она быстро поднималась вверх по инерции. Вскоре пришлось включить моторы, иначе передвигаться в невесомости невозможно. Гравитационная флюктуация двигалась вместе с тайри. Алейн с удовольствием бросила бы взгляд на город с высоты, но все так заволокло туманом, что все равно ничего не увидешь. Наконец она вошла в облако — туман стал плотным и буквально потек по ней. Алейн купалась в облаке, словно в разреженной воде бассейна. Немного неприятно тянула мокрая одежда, но летать нагишом Алейн не нравилось, она слишком уж переняла для себя земные нормы поведения. Нагишом и на метле, подумала она и фыркнула.

Облако кончилось внезапно, и Алейн зажмурилась от яркого света. Солнце заливало тускло-синеватую и белую поверхность туч, заполняло бирюзовый мир вокруг победным сиянием. Алейн засмеялась от радости и перекувырнулась, упала к поверхности туч, раскинув руки, снова взмыла вверх.

Как хорошо!

Она то убирала флюктуацию и пикировала вниз, наслаждаясь скоростью, то взмывала выше и выше, описывая круги, раскинув руки, как птица. Солнце вскоре высушило одежду и волосы, плещущие на ветру черной волной. Пока остальные потоки полусознательно продолжали контролировать Землю и собственный организм, тайри полностью отдалась полету.

Она снизилась над одним из городских районов и сквозь проем в тучах наблюдала, вися наверху, как движутся крошечные человеческие фигурки, разъезжаются на перекрестках игрушечные авто, любовалась недвижными шпилями церквей и аккуратными домиками, нарезанными квадратами палисадников. Потом Алейн поднималась выше и выше, не отрывая взгляда от земли, и наслаждалась тем, как все уменьшается внизу, становится все мельче, все трогательнее. Казалось, она могла бы взять собор на ладонь. И все меньше значения имела твердыня внизу, важны были воздух и облака, воздушные потоки сдували Алейн, но смеясь, она выбиралась из этих потоков. Вдалеке от нее пронесся вихрем гигантский аэробус, Алейн отшвырнуло в сторону. Комп предупредил бы ее об опасной близости самолета за десятки километров, но издалека Алейн любила наблюдать за этими неуклюжими, но дерзкими машинами, загрязняющими атмосферу, похожими на летающие гробы — но люди все-таки рискуют на них подниматься в небо.

Если бы не рисковали — на свет никогда не появились бы тайри.

Алейн напоследок, как всегда, захотела подняться вверх. Включив движки на полную мощность, увеличила скорость до того, что воздух вокруг стал обжигать. Преодолев километры пути, задержав дыхание, Алейн оказалась в разреженном мире, где сияние солнца стало призрачным, почти космическим, а кожу неприятно покалывало. Выше и ей уже не подняться! И это был экстремальный подъем, в принципе, Алейн рисковала получить хорошую дозу радиации. Она редко, очень редко позволяла себе забираться так высоко. Огляделась вокруг, вбирая, впитывая в себя фантастическую картину.

Стала потихоньку, притормаживая, падать, любуясь облаками далеко внизу.

Дождь уже кончился. Алейн скользнула в чердачное окошко, потом спустилась по лесенке. Открыла дверь и оказалась в своей квартире. Сат подбежал к ней, потерся головой.

— Соскучился? Волновался? — Алейн погладила его.

"А ты как думаешь? Ненормальная! Зачем этот дурацкий риск?"

"Глупости, Сат — это разве риск?"

Пока поднималась в кабинет, зазвонил телефон. Алейн нацепила наушник, лежавший у нее в нагрудном кармане.

— Роше... А, это ты, Мартин!

Она снова почувствовала легкие угрызения совести. Последний раз встречались позавчера. С тех пор хотя бы раз о нем вспомнила... А вот он хотел позвонить. Хотел, но не решался. Боялся помешать. Боялся, что не понравился ей. Не хотел навязываться.

Может быть, стоит прекратить все это. Но отдел, в котором работает Мартин... Словом, парень может очень пригодиться.

Только вот противно все это. Мерзко.

Алейн уселась в любимое кресло.

— О-о, а я стеснялась тебе позвонить! Увидимся еще?

— Да, — отвечал Мартин, — конечно. Да на работе завтра...

— Нет, завтра на работе мы не увидимся, Март. Я взяла небольшой отпуск. Семейные дела... Возможно, придется слетать в Мексику.

... точнее, в Сьерра-Бланку...

— У тебя что-нибудь случилось?

— Нет-нет. Наоборот. Родился племянник. Конечно, не Бог весть какое событие, но я соскучилась по своим.

— А... ну... и долго это будет?

— Нет, не очень. С недельку, наверное.

— У тебя все так спонтанно...

— Ага, я такая. Непредсказуемая. Ты заметил?

— Еще бы, — Алейн почувствовала улыбку Мартина.

— Знаешь что? — сказал он в трубку.

— Что?

— Ты солнышко.

— Спасибо, — ответила Алейн, улыбаясь, — ты хороший, Март.

Так было хорошо. Не слишком интимно, но и не отталкивающе. Они попрощались. Алейн стала думать, каким образом прекратит эту связь после окончания операции. Можно просто уехать. В конце концов, она только ради этой проблемы и работала в институте. Но очередной раз перекраивать жизнь, новые легенды — стоит ли того? Можно переехать — вернуться — в Россию. Но там сейчас пока нечего делать. Со временем, вероятно, она так и поступит.

А может, и не прекращать отношения? А чего, неплохо же... Влюбленный, надежный, благородный. Ей ничего не стоит поддерживать это состояние влюбленности. Какой-нибудь партнер нужен... Алейн затошнило.

Какого-нибудь можно найти за пять минут. Если уж так хочется. Это здесь совершенно не проблема, для нее — тем более. А у Мартина должна быть нормальная судьба. Его надо переключить на кого-то... но на кого? Алейн стала мысленно перебирать знакомых и свободных девушек в институте. Кто из них будет Мартину интересен — именно после Алейн?

Получалось, что никто. Переключить не удастся.

Да ладно, разозлилась Алейн. Я ему не нянька. Он взрослый свободный человек, вправе сам решать и выбирать. И я, кстати, тоже свободна. И ничего ему не обязана...

Она знала, что неправа.

Она переключила основное внимание на четвертый поток, который сейчас непрерывно наблюдал через орбитальную систему за участниками сверхсекретной операции "Торнадо"... собственно, за всеми, кто что-либо знал об этом. Восемь человек: Айри, неназываемый финансово-политический магнат по прозвищу Бэнки, его помощник Лейвен и пять боевиков из команды Ч-1.

Алейн намеревалась воздействовать на боевиков. Это надо сделать еще до того, как они получат задание. Трое из них — с ними уже поговорили подставные лица — готовы и даже собираются получить очень хороший куш и скрыться с ним. Женщина оказалась неподкупной, на Родине у нее отобрали ребенка, и она должна была быть убита якобы за прелюбодеяние. Спецслужбы спасли ее, вернули дочь, и теперь она верно служила новым хозяевам. Самый крепкий орешек, Алейн рассчитывала обезвредить ее — вырубить газом или даже просто связать. Пятый член команды был идейным противником исламистов, Алейн знала, какими аргументами удастся переубедить его участвовать в операции.

Есть, конечно, и запасной вариант. Если, предположим, противник опять повторит этот же ход, несмотря на неудачу, и Алейн не удастся его предотвратить... Или если кто-то из боевиков все же выполнит задание. В этом случае Алейн планировала раскрыть миру правду об операции.

Но это будет плохой выход. Во-первых, погибнут люди, простые, ни в чем не виноватые крестьяне и горожане Сьерра-Бланки. Во-вторых, как правду ни раскрывай — это будет всего лишь "еще одна версия". В глазах тех, кто пожелает, партизаны останутся "кровавыми палачами собственного народа".

У нее оставалась примерно неделя. Она даже на работе взяла отпуск — чтобы в случае чего самой отлучиться. Конечно, наблюдать и организовывать можно и отсюда. Но ведь все может случиться.

Алейн мысленно скользнула в Сьерра-Бланку.

Белогорию, если перевести это название. Горы там и в самом деле белого оттенка... или так кажется.

Все было как всегда. В столице, и в городах покрупнее проспекты запружены машинами. Менеджеры северных фирм в дорогих костюмах озабоченно взглядывают на часы, высовываются из окон, чтобы поглядеть, как велика пробка. Беспризорники оккупировали помойку... В квартале трущоб сегодня умрут несколько маленьких детей — малыша нечем кормить, у матери нет молока, и достать больше ничего нельзя; двухлетнюю девочку добивает кишечная инфекция. (Никакого бактериологического оружия не надо — они и так вымирают, но это не волнует никого, кроме идиотов вроде отца Фелипе). И старик, который не ест уже четвертый день, сегодня умрет, он выбрался на солнце и щурится, у него нет сил, а помочь некому, потому что дочь его забрали уже месяц назад. Старику шестьдесят два года. Его дочь уже мертва, пропала без вести, как многие в стране, ее тело лежит на дне океана — но старик не знает об этом. В километре от него другой человек того же возраста скачет по теннисному корту, временами вытирая пот со лба и прихлебывая фитнесс-напиток из пластиковой бутылки. Девушка плачет, потому что любимый человек ей не позвонил. Женщина на грани отчаяния — ее уволили с работы... Двое пьяных сцепились в драке. В городской тюрьме очередного подозреваемого в связях с подпольем привязали к железной трубе и начали пускать по ней электрический ток... В деревне — сейчас конец сиесты — крестьяне идут на поле, обрабатывать коку. Шофер матерится, стоя в пробке, ему снимут премию за срочность, груз должен быть доставлен в Сан-Мигель, к морю — а оттуда он уйдет дальше, к потребителю, далеко от Сьерра-Бланки, до самой Европы, даже, может быть, в Россию. Менеджер договаривается о грузе по телефону со следующим звеном этой цепочки (а на самом верху — через десяток подставных лиц — Бэнки, но об этом, кроме Алейн, не узнает никто и никогда). И в деревенской тюрьме какого-то парня, совершенно ничего не знающего, лупят ногами, парень кричит и пытается прикрыть руками голову... Алейн перевела взгляд на партизанский лагерь. Команданте Сото страшно ругается с одним из лейтенантов — в деревне кто-то спер курицу. Мануэль гоняет новичков по кругу, самый младший, двенадцатилетний боец (его зовут Маурисио) вот-вот упадет и уже не в состоянии держать автомат. Раненый умирает в хижине-госпитале, врач Мария Перес сидит рядом с ним, держа за руку и напряженно думает. Не хватает лекарств, может, парня можно было бы спасти. Но нет антибиотиков. Отец Фелипе ведет урок в школе, на доске написано стихотворение Рубена Дарио, и ученики, от десяти до пятидесяти шести лет, читают его по складам. Росита тоже ведет урок — в соседней комнате, это ее задание, она грамотная и обучает читать троих бойцов из деревни.

Некогда, некогда. Потом. Алейн переключилась на Джеральда Айри.

Айри временно отошел от дел фирмы, на утреннем брифинге было несколько незначительных сообщений. Он переадресовал все своим заместителям. Главное, что сейчас волновало Джеральда Айри, главу рекламной корпорации "X-Фарма" — предстоящая операция.

Он был единственным человеком в мире, понимающим все от начала до конца. Его начальник знал это лишь в общих чертах, а главное — не смог бы осуществить потом необходимую пиарную кампанию.

Даже Бэнки не знал ничего этого в подробностях. Конечно, острый ум — а иначе в такую элиту не попадают — позволял ему все понять. Но по сути Бэнки всего лишь должен был дать отмашку: разберитесь с этими партизанами.

Не так, так эдак. Какая разница... Военных сил у США больше нет, все ушло на Ближний Восток, на Афганистан. А позволить создать еще один очаг коммунизма нельзя.

Айри сидел в своем кабинете, перед экраном ноутбука — на экране был выведен маркетинговый отчет за месяц по продажам анальгетиков — прихлебывал горький черный кофе — и думал совсем не о маркетинге.

Он думал, во-первых, о предстоящей операции. Айри отличный профессионал. Он человек дела. Он справится и с этим. Сейчас он обдумывал детали. Алейн выяснила впервые, что сигнал к операции будет дан через два дня.

Очень хорошо. До тех пор надо все успеть.

Во-вторых, зачаточным вторым потоком сознания (у людей тоже есть несколько потоков — но они очень слабо развиты и неосознаваемы) Айри думал о сыне, Томми демонстрировал успехи в математике, может, он будущий гений... Второй ребенок развивается неплохо, но черт бы побрал Лиз, доносит ли она — еще вопрос. Если не доносит — разведусь, подумал Айри. Он знал, что вряд ли это сделает, Лиз слишком удобна по многим соображениям. Хорошо бы родила девочку. Айри хотел дочь, тем более, сын уже есть. Хотя и второй мальчишка — тоже неплохо. У самого Айри был брат...

Третьим потоком Айри объединял мысли о детях — и о деле. Думал о том, какое будущее создаст своим детям. Как надежно их обеспечит. Если все получится, карьерный рост гарантирован. Он размышлял о возможном дальнейшем продвижении... через Лейвена, конечно. Куда вложить дополнительные деньги, которые, вполне возможно, появятся...

Айри позвонили. Алейн отключилась от него. Протянула руку и отхлебнула из бутылочки минеральной воды.

Она ощущала слабость. Сат сел рядом и сунул голову ей под руку. Алейн слабо погладила пуделя.

"Ты устаешь от всего этого".

"Да, Сат. Знаешь, что самое страшное? Ни один человек не хочет плохого. Ну почти. И я каждого могу понять. У каждого есть свои резоны. Многие делают зло ради добра, но и я делаю так же".

"Глупости. Манипулятивные негативные утверждения. Этот Айри, хороший отец, думает о своих детях, собираясь уничтожить между делом несколько тысяч человек — просто ради информационной кампании. Зло ради добра. Ты пользуешься чувствами Мартина ради того, чтобы предотвратить большую беду и много смертей, причем в результате даже Мартину плохо не будет. Это тоже зло ради добра — но что, это равноценно?"