Последняя из рода Леер - 1 (часть 1)

Он все еще продолжал улыбаться, входя в особняк любезно предоставленный велесскими властями на территории королевского дворца, чтобы наткнуться на недоуменные взгляды теней и один разъяренный Лаиллэ. Этой лживой кошке не откажешь в проницательности. На приеме у Цепешей она заметила странный интерес наследника к обыкновенной человеческой девчонке. А вот ее интерес к ней был ему не понятен. И вскрыть ее, увы, так просто не удастся. Корнуэлл позаботился о защите дочери от влияния всей четверки. Зачем? Что же такое она скрывала, помимо очевидного?

Впрочем, в данный конкретный момент его занимала совсем другая мысль, навеянная этим невинным, почти семейным ужином. Он даже снова улыбнулся, обрисовывая ее в причудливую схему намечающегося плана. И если все удастся, он убьет этим сразу несколько зайцев.

Не тратя время, наследник извинился и поднялся к себе, чтобы написать письмо, простое и лаконичное, но очень (даже не так), крайне важное. Когда Лаиллэ появилась, он выводил свою витиеватую подпись.

Она подошла со спины, положила руки на его напряженные плечи, прикоснулась к шее легким поцелуем и с жадностью посмотрела на письмо. Он позволил ей прочитать, прежде чем запечатать. И ее реакция позабавила его. Смесь злости, ревности и не понимания происходящего. Он не дал ей произнести свой вопрос вслух. Ведь здесь даже у стен были уши. Подтолкнул к кровати и принялся медленно расстегивать мельчайшие пуговки на платье. Она потянулась к нему, пытаясь поцеловать, но он слегка оттолкнул и снова притянул к себе, повернув спиной. Как бы там ни было, но поцелуи не для нее, и нежность не для нее, и ласки не для нее. Для другой, которую надеялся вскоре снова увидеть и может быть даже в этой спальне. От этой мысли горячая волна поднялась по всему телу, вызвав желание и удивление, что одна только мысль о другой, вызывала в нем такие сильные, почти болезненные чувства, тогда как эта прекрасная адеонка со всеми своими прелестями не вызывала ничего, только животный инстинкт, который он хотел сегодня утолить.

Она старалась, всеми силами хотела вызвать в нем тот самый отклик, что был в нем в их последнюю ночь, ощутить нежность прикосновений, тепло поцелуя на губах, страсть и огонь, изворачивалась, как могла. В какой-то момент ему это надоело, одним движением он обездвижил ее, грубо перевернул на живот и закончил начатое. Да, он использовал ее, и адеонка это поняла, запомнила, сверкнула ненавидящим взглядом, когда уходила, но он даже не заметил. Смотрел, как языки пламени танцуют в камине, сидел обнаженный у огня, пил из бокала вино и думал о другой, о том, что когда-нибудь они будут сидеть обнаженные у похожего камина в его Хрустальном замке, пить вино и целоваться. Хорошая мечта, красивая. Впрочем, почему мечта? План, желание, неизбежность.

ГЛАВА 10 Приглашение

Выпускные экзамены были самой любимой порой профессора Эльфира. В это время студенты наконец начинали разъезжаться, кто по домам, кто на летнюю практику, и целую неделю профессор мог наслаждаться тишиной и покоем, перед тем как самому отправиться на практику. Но с появлением неугомонной шестерки первокурсников во главе с вечно попадающей в неприятности Аурейаной Роен, его жизнь превратилась в сущий кошмар. Они не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Из-за них ему даже пришлось отказаться от престижной должности куратора Академии. Стая химер была в сто раз приятнее по сравнению с ними.

Нет, разумеется, профессор любил каждого из своих студентов, но по отдельности, а вот вместе они доставляли слишком много хлопот. А узнав, что ему предстоит лицезреть их еще и на своей практике, профессор впал в настоящую панику. Он-то надеялся отдохнуть и найти наконец средство, чтобы вернуть своим пусть редким и коротким волосам прежний облик. Хотя... Себерине нравилась его теперешняя пышная, разноцветная щевелюра. Его возлюбленная хозяйка кухни утверждала, что он здорово помолодел.

И все же профессор надеялся, что Гаар все-таки отстоит шумную шестерку на совете и заберет с собой в Северные пустоши. Однако Эльвира по непонятным для профессора причинам была категорически против.

Перебранка Гаара и директрисы изумила не только его, но и весь совет. Эти двое уравновешенных, совершенно невозмутимых людей спорили и бросались взаимными обвинениями перед всеми, не стесняясь в выражениях, и все из-за одной студентки-пятикурстницы Аурейаны Роен.

— Ваше мнение предвзято и необъективно, — почти кричал профессор Гаар. — Студентка Роен заслуживает того, чтобы поехать в Северные пустоши.

— Позвольте заметить профессор, что и вы не так уж беспристрастны. И последний экзамен наглядно доказал, что студентка Роен не готова к такой серьезной практике.

— Она уничтожила химер!

— И разгромила экзаменационный класс!

— Все это говорит о том, что вы сомневаетесь в моей компетенции как учителя, — выложил профессор последний свой козырь.

— Вы не в первый раз намекаете на это, профессор.

— Потому что вы не в первый раз вызываете подобные сомнения. Вы при всем совете школы завуалировано намекнули, что я не смогу позаботиться о своих студентах на практике. Да, в Северных пустошах опасно, но с ними буду я. Неужели вы способны в открытую сказать мне, что я не смогу их защитить?

— Вы передергиваете факты!

— А вы, как квочка-наседка, не желаете отпускать от себя любимого птенца.

— Вы забываетесь, милорд!

— Простите, но это сейчас выглядит именно так.

— Хорошо, — процедила магиана. — Раз вы так считаете, раз все так считают, пусть совет решает — поедет студентка Роен в Северные пустоши или нет. Я подчинюсь большинству.

С этими словами она уселась на свое место во главе стола и с явной неприязнью посмотрела на Гаара. Увы, но она понимала, что уже проиграла. Совет не знал всего, потому большинство и проголосовало именно так, как хотел того Гаар.

— Что ж, поздравляю, профессор, вы победили, — скривилась она, подмахивая разрешение на практику.

— Вы искренне считаете, что я стремился как-то вас обидеть?

— А вы искренне считаете, что справитесь со всем? Что вам удастся оставаться беспристрастным?

— Я попытаюсь, — искренне ответил профессор.

— Удачи вам в этом, — покачала головой она, ничуть не веря, что у него хоть что-то в этом деле получится.

Профессор Эльфир же не знал о молчаливой вражде лучшего учителя Академии и ее бессменной директрисы, он просто был счастлив за себя, за неугомонных студентов, за Гаара, да за все на свете.

И когда он совершенно счастливый вышел из зала совета и наткнулся на все ту же страшно взволнованную пятерку, без их главной занозы в... мягком месте профессора Эльфира, он решился на шалость.

— Ну что ребята, пакуйте вещи, — состроив суровое лицо, заговорил он. — Вас ждет очень увлекательная поездка...

Как и ожидалось, ребятня поникла, профессор довольно хмыкнул и продолжил:

— Вас ожидает поездка... в Северные пустоши. Профессор Гаар отстоял вас.

Детишки просияли, запрыгали, бросились обниматься, а профессор поспешил поскорее уйти, пока и ему порция счастья не досталась. С этими детишками нужно держать ухо в остро. Они ведь от избытка чувств и придушить способны любимого профессора. А ему его жизнь еще пригодится.

— Задержитесь, профессор Гаар, — попросила Эльвира. Заседание совета закончилось, большинство преподавателей ушли, и когда они остались в зале совещаний одни, магиана продолжила: — Вы, наверное, спешите сообщить студентке Роен хорошую новость.

— Думаю, ей и без меня будет кому рассказать.

— Не уверена, что ее это обрадует.

— Перестаньте ходить вокруг да около, — устало проговорил Гаар. Ему до смерти надоело это бесконечное противостояние, что на совете, что здесь. — Говорите прямо.

— Хорошо. Я могла бы сказать об этом на совете и похоронить ваши попытки оставить Ауру в своей команде, но из двух зол... Вчера она приходила ко мне с очень четким желанием выйти из состава вашей группы и более того, она настаивала на прекращении всех индивидуальных занятий с вами. Вы не потрудитесь ответить почему?

— Это не правда! — убежденно проговорил он.

— Уверяю вас, это правда. И ее намерения были очень определенными.

— Я поговорю с ней.

— Поговорите. Но если она подпишет официальный отказ, я не стану ее переубеждать.

— Хорошо, — недовольно ответил мужчина и уже собирался покинуть зал, но Эльвира снова остановила его очередной брошенной фразой:

— Как же вы самонадеянны. Уверены, что все предусмотрели.

— Чего же я не предусмотрел, по-вашему? — усмехнулся Гаар.

— Даже сейчас вы не понимаете, все еще не понимаете. Она никогда не ответит вам взаимностью. Как бы вы этого не хотели, как бы вы не ломали себя. Да, сейчас вам кажется, что просто быть рядом, притворяться учителем будет достаточно, но когда-нибудь вам захочется большего, и вы попытаетесь показать ей, признаетесь, даже объясните, что никогда не воспользуетесь положением, но рано или поздно ее равнодушие сломает вас. Вы почти возненавидите ее, будете гореть от неразделенного чувства и желать... желать невозможного. И вы захотите воспользоваться вашим положением, связью "Вира", вы попытаетесь принудить ее. И чем больше вы будете пытаться, тем меньше у вас будет получаться. Вы измучаете себя, измучаете ее, а потом...

— Что же будет потом, о великая предсказательница? — снова усмехнулся он, ничуть не поверив в жестокое предостережение.

"А потом он заберет ее у вас" — хотела сказать Эльвира, но вместо этого произнесла:

— Потом ничего не будет. Только руины.

С самого утра друзья были как на иголках. Конечно, ведь сегодня совет. Они так нервничали, что, не дожидаясь официальных списков, бросились вниз, как и многие другие наши сокурсники. А мне почему-то было все равно. За эти несколько дней все так изменилось. То, что казалось важным, потеряло всякий смысл, люди, которых ты, как казалось, хорошо знала, проявили себя с совершенно неожиданной стороны, а все эти происшествия с анварами, с последней из рода Леер вызывали острые приступы мигрени.

Я знала, что в этих встречах, их странном поведении есть что-то, но гнала от себя любые мысли, что это что-то могло быть связано со мной. Но они — гадкие, каждый раз возвращались.

Сегодня мне тяжело было оставаться с друзьями или сидеть в комнате одной, поэтому я пошла туда, где всегда было спокойно, где мне всегда были рады, где я могла поплакать, не боясь, что меня потревожат. Я отправилась в питомник магических и немагических животных.

Я часто бывала там, помогала профессору Эльфиру ухаживать за ними, чистила клетки, кормила самых строптивых зверей. За это мне позволялось приходить в любое время.

Меня встретили приветливым уханьем, шелестом крыльев и веселым щебетанием. Здесь были совы и голуби, сойки и ястребы, лесные волки и марры (магические животные похожие на рысь с крыльями), опасные и дружелюбные одновременно. Они все были восхитительными, но душой прикипела я только к одному существу — красивому серебристому фениксу, которого я ласково называла Нор.

Фениксы — бесподобные существа. Красивые, гордые, не признающие хозяев. Они сами выбирали себе спутника и были преданы ему до конца его жизни.

Фениксы бессмертны и, умирая в пламени, возвращаются к жизни из горстки пепла. Однако, обретя спутника, фениксы проходят с ним весь его жизненный путь, и когда тот умирает, уходят вместе с ним за Грань, теряют бессмертие ради любви к своему не хозяину, но другу. Удивительная преданность. Я всегда восхищалась этой их чертой, их благородством, бесстрашием, постоянством.

Нор принадлежал Эльвире, и мне тоже хотелось, чтобы когда-нибудь кто-нибудь также выбрал меня. Наверное тогда, я не чувствовала бы себя такой одинокой.

— Аура...

Я вздрогнула, услышав голос профессора Гаара. Он снова появился неожиданно и бесшумно, напомнив мне о нашей последней не слишком приятной встрече. Напомнив обо всем, что узнала за эти несколько дней о нем и — страшно подумать — о его чувствах. Я даже почти ненавидела его сейчас и уж точно не хотела видеть. Поэтому продолжила упрямо пялиться на Нора, стараясь не обращать внимания на сверлящий спину взгляд.

— Я знал, что найду тебя здесь.

— Конечно, вы знали. Ведь это я не могу читать ваши мысли, мои же вы читаете без труда, — не удержалась от горького сарказма я.

— Мне жаль.

— Чего?

— Я не думал, что так будет. Это подчинение... я не думал, что это так ранит тебя.

— Дело вовсе не в этом. Вы хотели преподать мне урок, и вы это сделали. Я никогда не считала свой дар игрушкой, мне просто казалось, что он поможет мне защитить себя как любая другая стихия.

— Возможно, если бы я был мягче...

— Я же сказала, дело вовсе не в этом, — чуть резче, чем хотела, перебила его я.

— Тогда в чем? — с ожиданием спросил Гаар.

Еще вчера я думала, что никогда не смогу решиться на откровенный ответ без увиливаний и полуправды. Но сейчас мне почему-то было все равно. Может, я просто устала от недомолвок. Потому я глубоко вздохнула, повернулась к профессору, решительно посмотрела в его красивые карие глаза и заговорила:

— "Заклинание "Вира" создается только по обоюдному согласию. При его создании маги должны обменяться не только ментальной энергией, но и укрепить связь на физическом уровне (стать любовниками). Тогда связь станет неразрывной, и любовники смогут черпать энергию друг в друге. Опасно создавать "Вира" в одностороннем порядке, чем по незнанию так часто пренебрегают маги неназываемой стихии. Иначе тот на кого направлено заклинание при каждом использовании магии будет выкачивать силы из того, кто его создал. Это может привести к гибели обоих партнеров. Заклинание "Вира" также опасно тем, что сильнейший партнер при желании сможет контролировать мысли, желания и чувства более слабого партнера, что может привести к полному подчинению...".

Я остановилась, перестала говорить, осознав, что Гаар не удивлен. Он даже выражения лица не изменил, пока я произносила заученные наизусть строчки, лишь только усмехнулся и отвел взгляд, чтобы сказать:

— Иногда я забываю, насколько ты бываешь проницательна.

— Забавно, недавно мне говорили, что я не вижу дальше своего носа, — хмыкнула я и поежилась, ощущая неловкость, какую-то трещину, возникшую между нами после моего откровения. Она не стала еще непреодолимой стеной, но с каждым мигом его молчания я ощущала, как она расширяется все больше и больше.

На секунду мне захотелось, чтобы все это оказалось ложью, плодом чьего-то больного воображения, но сейчас... поймав его взгляд, я уловила страшное — затаенную надежду... на взаимность. Меня передернуло, и я отвернулась не в силах выносить этот болезненный, ожидающий взгляд.

— Знаю, что тебе неприятно, ты смущена, возможно, напугана. Но поверь, все это ничего не значит. Ты все не так поняла, — после недолгого молчания заговорил Гаар.