Единственная

— Вы не поняли...

Рето наклонился, стараясь заглянуть мне в глаза, и пояснил:

— Нет, это ты не поняла. Да, в целом картина твоего ранения и ситуация выглядят ужасно. Джар виноват, мы все виноваты. Таяна, поверь, он лучший воин из известных мне. Не факт, что кто-то другой справился бы с той зверюгой. Сейчас он винит себя в том, что взял тебя с собой. Сам себя ненавидит за глупую самонадеянность, за былую уверенность, что легко может справиться с чем угодно. Но накануне Эльд и Адамир проверяли периметр на ближайшие десять километров. Наши сканеры сбоят, конечно, но даже ту зверюшку, мясо которой мы ели, поймали далеко отсюда. Разные мелкие животные здесь, естественно, водятся, но не те, которые представляют серьезную угрозу. Мануки пришли за Вьятом. Это моя ошибка: я осматривал его ногу прямо на месте аварии, разгерметизировал дрифт. Надеялся, ранение менее тяжелое, чем показалось, но сразу понял, что потребуется много времени и пострадавшего потом нельзя будет транспортировать. В общем, мануки пришли на запах его крови. Арш отлично читает следы и вышел по ним к месту посадки. Звери когтями рыли место, куда попала кровь Вьята. Видимо, решили добить, последовав за нами...

— Рето, хватит, прекрати каяться, я не считаю Джара виноватым передо мной хоть в чем-то, — вяло возмутилась я, не в силах даже махнуть рукой.

— Тогда почему ты его прогоняла раз за разом? Полдня пряталась, ругалась, игнорировала.

Я посмотрела на Джара, стоявшего неподвижно у другого края озера, он сжимал кулаки и неотрывно глядел на нас. Его непримиримый вид вместе с выражением боли и глубочайшей вины на лице, готовность отвоевывать свое вопреки неудачам вынудили меня признаться, сначала шепотом, а потом заливаясь слезами от стыда:

— У меня жидкий стул, понимаешь? А вы — мужчины, ранты, у вас обоняние острое...

— Причем тут мебель жидкая и наше обоняние? — ввел меня в ступор Рето. — Твой лежак промок что ли? Или отсырел? Тебе поэтому неловко было?

Я мысленно добрым русским матом помянула проблемы ассоциативного перевода с родного на дрон, а потом на рант. Ну почему все так непросто в моей жизни! Даже при смерти!

— Понос у меня! — прорыдала я. — От меня дурно пахнет. Я постоянно в туалет хочу, у меня болит живот. Ну не хочу я, чтобы вы это видели, нюхали, в конце концов... Боже, как же мне неловко-о-о... И Джар, и остальные теперь узнают, какая я засранка. А я ничего, ничего не могу поделать, из меня даже вода выливается. Мне плохо, меня тошнит, мне больно и, вообще, я хочу просто умереть. Я устала!

Из Рето словно внутренний стержень вынули — размяк и радостно посмотрел на меня, словно я ему долгожданную новость сообщила:

— Фу-ух! Как же ты напугала, землянка, нашего бедного командира. Он не спал всю ночь, не отходил от тебя ни на шаг. Решил биться за твою опеку перед всем Рантом. Когда ты утром спряталась в лабиринте, чуть не набил морду Аршу, заодно и мне. А у тебя всего лишь реакция на наши препараты.

— Какая реакция? — обиженно поинтересовалась я. — Я всегда хорошо на любое лечение реагирую. На мне заживает как на собаке.

— С земными собаками не знаком, но вчера у меня был опыт лечения иномирянки... — Рето поймал мой отчаянный взгляд и, видимо, решил сказать о другом: — Тебе вчера сильно досталось от зверя, а в процессе лечения выяснились новые отличия между рантами и землянами.

— Да? Какие? — встрепенулась я.

— Аэрозоль, которым мы обеззараживаем и одновременно обезболиваем раны, землянам не подходит категорически. Хотя, может это из-за твоей индивидуальной непереносимости.

Я четко вспомнила момент, когда после характерного шипения мою спину словно огнем опалили. Рето увидел, что я догадалась, о чем речь.

— Да, вижу, ты поняла. Это лекарственное средство, которое используют военные медики для обработки ран и обезболивания, вызвало у тебя химический ожог. Правда, пока не знаю, какое действующее вещество из его составляющих повлияло.

— А моя спина еще целая? — испуганно пролепетала я, забыв о желании срочно умереть.

Рето хмыкнул и гордо, но не без досады, заявил:

— Поверь, в составе лучшей разведывательно-диверсионной группы не может быть плохого медика. Тебе крупно повезло.

— Да уж, ощущаю это всем телом, — я позволила себе чуть-чуть съязвить.

Рето с улыбкой, украсившей его слишком вытянутое лицо, развел руками:

— Прости, но кто же знал?! В общем, дальше лечение единственной землянки походило на встречу с мак-кой: убьет или покалечит.

— Странно, что я еще жива, — ехидно заметила я.

Поразительно, но пикировка с врачом, его абсолютная откровенность и легкое обращение оказывали на меня своеобразный лечебный эффект. Плакать уже не хотелось, тошнило меньше, хоть чувствовала себя по-прежнему скверно.

— И не говори, сам удивляюсь, — признался Рето. — Я ввел тебе на пробу минимальную дозу другого обезболивающего — ты вырубилась. Потом добавил антос, и, видимо, от него, тебя так качественно прочистило.

Я вспомнила слова Рето перед 'отключкой' и согласилась:

— Да, ты обещал, что я буду как новая и, похоже, слово сдержал.

Медик поморщился, вытащил из-за спины небольшой предмет — прибор, наверное, или контейнер — и углубился в его изучение.

— Сейчас введем тебе закрепитель. Самую малую дозу.

— Почему? — расстроилась я.

Вдруг не подействует — и буду промывать внутренности дальше.

— Боюсь, корабль не сможет взлететь, если дозу увеличим, — немного рассеянно ответил Рето, сосредоточенно набирая на экране название и дозировку.

— Почему не сможет? — Этот мужчина своими замечаниями периодически поражал до глубины души.

Рето приготовил маленький шприц, посмотрел на меня внимательно, а потом, пожав плечами, пояснил, осторожно делая мне укол в плечо:

— Сколько нам еще тут загорать неизвестно, твоя реакция тоже под вопросом. А если сильно закрепим, то все, что ты усиленно наешь, придется везти с собой. Вдруг маленькое орбитальное суденышко такой непосильный груз не потянет...

Может, конечно, снова перевод сбоит, но, вероятнее всего, меня только что обозвали обжорой и торбой набитой гов... Гад!

— Не быть тебе янтом с таким подходом к женщинам, — уязвленно заявила я.

— Мне так и пояснила тридцать первая рантана после первой встречи, — признался Рето с грустной улыбкой. — Сказала, юмор у меня неподходящий для ее будущего янта.

Мне сразу стало обидно за своих спутников, поэтому чистосердечно выпалила:

— Ой, да ваши рантаны ничего в хороших мужчинах не понимают.

— Если тебя вдруг возьмутся лечить на Ранте, требуй четверть дозы, — повеселел Рето.

— Главное, чтобы корабль взлетел со мной. А то придется опытным путем изучать медицину полярников, — пошутила и я.

— Ложись на живот, твою спину проверю.

Я распласталась на камнях, Рето аккуратно задрал на моей спине майку и заворчал, что 'полезла по глупости под воду и испортила хорошо проходивший процесс'. Потом порадовал, что дело идет лучше, чем можно было мечтать. И, вероятно, после работы с земным прибором у меня даже шрамов не останется. Затем умилялся и восхищался какими-то цитошиками.

Что такое цитошики, вернее кто это, я узнала после того, как Рето закончил возиться с моей спиной и заклеил раны средством, образовавшим тонкую сплошную пленку. Я натянула майку на грудь, повернулась на бок и увидела три бумажные или тканевые полоски с липучками по краям. А в середине на них копошились омерзительные, толстые, зеленые червяки. Причем тошнотворный вид им придавали присоски, расположенные по всему телу, а может... рты. Во всяком случае из одного выдавилась бурая масса.

— Это что? — просипела я, отодвигаясь от червей.

— Цитошики, — ласково назвал маленьких чудовищ Рето. И с грустью глядя на них, поделился: — Каждый цитошик очень дорого стоит, а мы на тебя девять штук потратили...

— Они были на мне? — прохрипела я и судорожно сглотнула.

Было бы чем, меня бы точно вырвало!

— Зверь разорвал тебе спину в лохмотья. Три раны до самых костей. А аэрозоль еще и по живому ожог вызвал. Я тебя отключил на время, затем пришлось экстренно применять самое эффективное средство, но безопасное для землянки. Ничего лучше цитошиков нет! Поверь. Если бы их легко можно было добывать, использовали бы повсеместно в медицине. Но, увы, они размножаются исключительно в недрах на Лешке, а не на Ранте. В анаэробной среде. По-хорошему, им бы еще денек на твои раны воздействовать, но ты, чересчур прыткая чистюля, намочила пленку и под нее проник воздух.

— Они умрут? — расстроилась я.

— Нет, в кислородной среде они начинают выделять уже не лечебную слизь, обладающую мощным регенерирующим свойством, а чрезвычайно отвратный токсин. И превращаются в паразитов. Придется сжечь, поскольку законом Ранта строжайше запрещено привносить в экологию Полярной любые посторонние формы жизни, чтобы не нарушить сложившуюся экосистему.

— Какие вы молодцы! — восхитилась я отношением рантов к планете.

— Мы с ней-то толком не разобрались, чтобы добавлять новых проблем и вопросов, — разрушил мои иллюзии Рето.

И цитошики все равно умрут...

— Можно мне присоединиться к вашей веселой компании? — раздался у меня над головой слишком спокойный голос Джара.

Я внутренне сжалась, представив, насколько ужасно выгляжу с драной спиной, пусть и успешно заживающей, с проблемой в животе и вдобавок в сырых штанах, мятой футболке, нечесаная, страшная и неухоженная. Ы-ы-ы...

Вымученно улыбнулась Джару. Он еще сильнее напрягся, будто к удару приготовился и отказу. Рето попытался исправить ситуацию с присущей ему прямолинейностью:

— У Таяны послабление после антоса, вот она из туалета и не выходила. А тебя гоняла, потому что ей стыдно.

Джар потемнел лицом.

— Стыдно иметь такого опекуна? Который довел до критического состояния? — в его голосе отчетливо звучала вина и раскаяние.

Пока я подбирала слова для Джара и выразительно смотрела на Рето, он сам уточнил:

— Не поверишь, ей стыдно, что она может плохо пахнуть из-за своего состояния. Лишний раз убедился: ранту никогда не понять рантану! Даже если мы учиться вместе будем. И землянку, видимо, тоже.

Меня заинтриговала фраза насчет обучения, но я переключилась на беднягу опекуна, который, наверное, складывал в голове два и два, но получалось пять. Он тряхнул головой, окинул меня внимательным взглядом, сходил к выходу из лабиринта за рюкзаком. Поднял меня, словно фарфоровую, и перенес в тень. Помог переодеться в сухую одежду, осторожно, как младенца, поддерживая. Причем мне было плевать, что он видел меня в одних трусах.

— Рето, Таяне можно поесть? — озаботился Джар.

Медик задумчиво окинул меня взглядом, прежде чем разрешил:

— Давайте сегодня остановимся только на брикетах. Как бы ни хотелось это признавать, в них гомогенное, хорошо сбалансированное, весьма питательное содержимое. Для нее сейчас только такое и подойдет.

— Доктор, может я лучше поголодаю еще денек? — промямлила я.

Но Рето категорично мотнул головой:

— Я вколол тебе кроветворитель, а ему нужны аминокислоты и белок. Кровопотеря приличная — нужна энергия, чтобы быстрее выздоравливать. Так что — едим!

Весь день Джар возился со мной лучше любой няньки. Кормил, поил, носил в туалет. Хвала звездам, 'закрепитель' подействовал: в моем животе нужные аминокислоты и белок удерживались. Надеюсь, правда, не до самого вылета на Рант. Главное, я собственными глазами увидела: мой будущий янт в горе и радости, в болезни и здравии со мной. В беде не бросит. И мои болячки для него хуже своих. Убедилась, что важна ему в любом виде и состоянии.

Спала я сегодня на Джаре, свесив руки-ноги по бокам, чтобы спина заживала. И было мне непередаваемо приятно чувствовать его горячее тело под собой, слушать мерный стук сердца и наслаждаться мягко поглаживавшей меня по голове большой ладонью, утешавшей и дарившей покой.

Глава 13

На следующий день меня разбудил назойливый шум — скрежет чего-то острого о камень. Недовольно потянулась. Засыпала на Джаре, а проснулась опять на лежаке, хоть и достаточно удобном, лежа на животе, в майке, а не только прикрытая палантином. Осторожно повернулась в сторону странных звуков и не поверила своим глазам: в нескольких метрах от меня сидел — птерозавр! Или как ранты называют полярную 'птицу', похожую на давным-давно вымершего прародителя земных пернатых?

Неприятный звук этот, мягко выражаясь, представитель животного мира суровой планеты, ну ладно, здоровенная страшная птица, издавала своими когтями, которыми скребла по камням. Мало того, 'мечта антрополога', наделенная огромными кожистыми крыльями, тоже 'вооруженными' когтями, опиралась на них, как на вторую пару лап.

Если она развернет крылья полностью, каждое будет минимум метра два, да еще и концы угрожающе торчат. Небольшую лысую голову птицы совсем не украшает внушительный, причем клыкастый метровый клюв. Тело 'доисторического' монстра покрыто поблескивающим хитиновым зеленым покровом, как у майского жука. Такие же, только более мелкие пластинки покрывают короткие мощные лапы... птицедракона.

Боже, когда же это кончится?! Я снова боялась не то что пошевелиться — дышать, чтобы не привлечь внимание. На мою удачу, очередная кошмарная тварь, кажется, охотилась! Сообразив, что ей до меня нет дела, я судорожно вдохнула, глядя, как она, припадая на 'задние' лапы и перебирая огромными когтистыми отростками на крыльях, подбиралась к зверюшке, откуда-то взявшейся на берегу.

Птерозавр почти настиг ни о чем не подозревающую жертву, занес над ней коготь-'вилку', явно собираясь насадить ее, — а мелкая мохнатая зверюшка стремительно рванула прочь. Ой, почему-то всего метра на два удрала! Мои глаза наверняка напоминали размерами блюдца после того, как я заметила, что добыча птерозавра служит скорее приманкой, привязанной за лапку к веревке-лиане. И ее кто-то дергает за лиану, словно мышку на веревочке.

Птица-охотница азартно рванула к 'мыши'. Та вновь ускользнула в последний момент, а меня будто черт дернул вскрикнуть. Крылатое чудище мгновенно утратило интерес к зверюшке и наставило на меня огромный клыкастый клюв, ощерившись в смертельно опасном оскале. Ясное утро и шум водопада нарушил угрожающий птичий крик. Я тоже завопила и вскочила с лежака, готовая сорваться в бега.

В следующий миг из-за моей спины вылетел камень и ударил птерозавтра в грудь, следом за камнем передо мной словно с неба прыгнул Арш. Он ловко перекатился и запустил в голову птерозавру вторым булыжником. Мои ноги подогнулись и я плюхнулась обратно на лежак.

— Не бойся, единственная, я с тобой, — напугал до икоты Джар, положив руку мне на плечо.

Кто бы сомневался, что я опять представляла собой жалкое зрелище, сжавшись от страха, с трясущимися губами, потому что опекун, окинув меня озабоченным взглядом, присел рядом, привлек к себе и повинился:

— Прости, Таяна, лош неожиданно появился на горизонте. Мы решили не упускать крупную добычу. Пока ты спала, думали поохотиться и закончить до твоего пробуждения. А я отвлекся и не заметил, как ты проснулась...