Честь и Польза - 2

Напрасно разгоряченные бегом пехотинцы стучали по их створкам прикладами своих винтовок и пытались открыть при помощи гранат. Старые ворота устояли даже при падании в них пары бомб сброшенных с одного из аэропланов. Они только слегка повредили каменную кладку надвратных башен и гулко ударили градом осколков по защитникам цитадели. Старые мастера строили на совесть.

Только после того как артиллеристы выкатили два своих орудия на прямую наводку и в щепки разнесли тяжелые двери, солдаты смогли ворваться в крепость. Первое что они увидели — это тела местных жителей погибших в результате авиа— и артобстрела. Пораженные взрывами снарядов и их осколками, истекая кровью, они лежали повсюду.

При штурме Мазари-Шариф погибло свыше двух тысяч человек, из которых солдат было около ста человек, остальные мирные люди. Кроме самих афганцев, в результате обстрела пострадало, и российское консульство, на территории которого разорвалось два снаряда. По счастливой случайности из персонала никто не пострадал, чего нельзя было сказать о здании, в котором были выбиты окна и повреждена крыша.

Обрадованный успехом, полковник Осипов решил дать солдатам двухдневный отдых. Это было вызвано не столько усталостью солдат, сколько известием о намерении местных хазарейцев присоединиться к русским частям. Участие в походе на Кабул местных жителей придавало вес и легитимность действиям Осипова, и он остался в городе в ожидании подхода кавалерии хазарейцев.

Обещанная помощь в лице пятисот всадников под командованием Али Юсуфа действительно подошла. Однако задержка отряда Осипова в Мазари-Шарифе, имела пагубное последствие для дальнейшего развития хода операции.

Действия северных соседей не остались без ответа со стороны сторонников Джунаид-хана, в основном проживавших как раз на севере афганского королевства. Едва только беглецы из Келифа и Пата-Гиссара рассказали о вторжении, как главный помощник нового хозяина Кабула Исмаил бек начал действовать. Громкими и пылкими речами о бесчинствах северных кафиров, он быстро собрал вокруг себя отряд численностью около четырех тысяч человек и двинулся на Мазари-Шариф.

Плохо вооруженное ополчение не имело никаких шансов на победу в открытом бою с солдатами полковника Осипова. Старые английские ружья, сабли, стрелы, ножи и мотыги не шли ни в какое сравнение с винтовками и гранатами, пулеметами и пушками, но Исмаил-бек и не собирался вести своих воинов на штурм крепостных укреплений. Куда проще было перерезать дороги и установить блокаду Мазари-Шариф вместе с находившимся в его стенах противником.

Огромное количество костров разведенных афганцами на склонах гор, заставило Осипова нервничать и опасаться незримого противника. Некстати вспомнив, что горстка солдат может не дать пройти хорошо вооруженному отряду, полковник отказался от продолжения похода на Кабул до наведения порядка в своем тылу.

В словах Осипова был свой резон. Действия Исмаил бека создавали постоянную угрозу удара в спину и нарушали транспортное сообщение с Термезом, откуда шло основное снабжение отряда. При штурме Мазари-Шариф артиллеристы как назло расстреляли большую часть своих снарядов и теперь сидели на голодном пайке.

Менее плачевная картина была с боеприпасами у пехотинцев, но Осипов посчитал невозможно продолжение похода в подобных условиях. О сложившейся обстановке было доложено по радио Фрунзе, а до получения ответа отряд сел в осаду.

Прекрасно понимая, что быстрота прямой залог успеха операции, Фрунзе стал требовать скорейшего продолжения похода. По его приказу самолетами в Мазари-Шариф была доставлена партия снарядов и патроны, но это не смогло подвинуть Осипова к решительным действиям. Полковник упрямо доказывал невозможность продолжение похода без полного боезапаса.

Напрасно Фрунзе призывал его к решительным действиям обещая прислать все необходимое специальным караваном, все было бесполезно. Осипов твердо стоял на своем, заявляя о принципиальном непринятии опасной для регулярных войск "партизанщины".

Пока между Осиповым и генерал-губернатором шла энергичная переписка по радио, противник полностью перехватил инициативу. Видя, что противник не собирается покидать город, Исмаил-бек решил вынудить его к отступлению и отдал распоряжение перекрыть подачу воды в город. Сотни человек, вооружившись заступами, перекопали все арыки и канавы, по которым в Мазари-Шариф с гор поступала вода.

Действие Исмаил бека и пассивность Осипова поставили поход на Кабул на грани срыва. Запасы горючего для самолетов, которые доставляли в осажденные город так необходимые снаряды, стремительно сокращалось, а потребность в них не была закрыта и наполовину. Одновременно с этим в Мазари-Шариф стали поступать слухи о скором прибытии к блокированному городу Джунаид-хана с главными силами.

Чтобы спасти положение Фрунзе был вынужден пойти на экстренные меры, в виде отправки срочной помощи для снятия блокады Мазари-Шариф. Учитывая напряженное положение внутри Туркестана, генерал-губернатор не мог направить крупное воинское подкрепление Осипову.

Основную ставку Михаил Васильевич сделал на сборный конный отряд, костяк которого составляли пограничники. Снятые по несколько человек с застав и изъятые из оперативного резерва, они были собраны в подвижной отряд численностью в сто двадцать человек под командованием подполковника Рокоссовского.

Пополнившись восьмью десятками кавалеристами, отряд был незамедлительно переброшен по ту сторону Амударьи, где события набирали оборот с каждым днем. Получив подкрепление из вблизи лежавших селений, Исмаил бек решил взять штурмом Мазари-Шариф, используя численное превосходство над противником.

Рано утром, под зелеными знаменами пророка многочисленные отряды афганцев устремились на приступ. Главный удар повстанцев был нацелен на ворота городской цитадели лишившихся своей защиты.

Чтобы остановить штурмующих, Осипов приказал установить в проеме ворот баррикаду с орудием, а в двух надвратных башенках по пулеметному расчету. Шквал пулеметных очередей и шрапнели косил ряды атакующих моджахедов, но они продолжали идти и идти на штурм цитадели с громкими криками "Аллах Акбар!".

Потрясая саблями и ножами, последние ряды афганцы были остановлены перед самыми воротами, залпом шрапнели, который был проведен почти, что в упор. Тех, кого миновал заряд шрапнели, уничтожили пулеметные очереди и разрывы гранат защитников цитадели.

Потери среди воинов Исмаил бека были ужасными, но это не охладило их наступательный пыл. Ещё дважды они поднимались на штурм крепости, но были рассеяны ещё на дальних подступах к цитадели.

Неудачная попытка афганцев взять Мазари-Шариф облегчила задачу Рокоссовскому. При поддержке четырех самолетов он атаковал тылы противника и лихим кавалерийским наскоком прорвал блокаду отряда Осипова.

После того как враг был рассеян и отступил от крепости, препятствий для продолжения похода казалось уже не было, однако Осипов не торопился идти вперед. Полковник вновь стал требовать пополнение боезапаса отряды, указывая на расход патронов и снарядов при отражении атак моджахедов. Кроме этого, Осипов считал, что опасность удара в спину по-прежнему сохранена.

"Исмаил бек отброшен от Мазари-Шариф, но не разгромлен. Угроза нового нарушения транспортной коммуникации нашего тыла не утратила своей остроты. Вести наступление на Кабул в этих условиях — откровенная авантюра. Прошу предоставить мне время для полного и окончательного разгрома противника" — телеграфировал полковник Фрунзе, после чего между ним и генерал-губернатором утихший было конфликт интересов, разгорелся с новой силой.

Наследник Тамерлана требовал незамедлительного продолжения операции, тогда как Осипов соглашался идти вперед только после наведения спокойствия в своем тылу. Каждая из сторон конфликта была по-своему права, но при этом не хотела уступать друг другу, ни на йоту. Казалось, что проблема приобретает неразрешимый характер, но неожиданно все благополучно разрешилось

В дело вмешался подполковник Рокоссовский, предложивший Фрунзе свой компромиссный вариант решения дела. Константин Константинович просил увеличить численность своего отряд до пятисот человек, дать два орудия, пулеметы, боеприпасы, после чего был готов немедленно отправиться к горным перевалам, не дожидаясь, пока их возьмет под контроль Джунаид-хан. Что касается полковника Осипова, то он вместе с оставшимися силами, должен был продолжить борьбу с отрядами Исмаил бека, с целью обеспечения безопасности, путей снабжения русских войск.

Генерал-губернатор моментально ухватился за предложение пограничника и удовлетворил все его просьбы, к огромному недовольству Осипова. Узнав об инициативе Рокоссовского, он в узком кругу назвал его карьеристом, но противоречить приказу Фрунзе не решился.

В глубине души полковник желал ретивому пограничнику испить чашу трудностей, но дальнейший ход событий показал, что в действиях Рокоссовского лежал боевой опыт, трезвый расчет и разумный риск, помноженный на глазомер и быстроту. Столкнувшись с заслоном басмачей блокировавших дорогу на юг, он отказался от привычной лобовой атаки как это делал Осипов. Связав противника перестрелкой, подполковник спешил часть своих солдат, и скрытно отправил их в обход по сложно-пересеченной местности.

Совершив этот сложный маневр, внезапным ударом во фланг пограничники разгромили врага и открыли дорогу главным силами отряда. Прорыв вражеского заслона был совершен быстро с минимальными потерями для пограничников, тогда как тела погибших басмачей исчислялись десятками. Это разительно отличалось от действий Осипова, который при попытке прорыва потерял убитыми и ранеными два десятка человек.

Отголоском успешных действий отряда Рокоссовского стало взятие им города Хулами. Несмотря на то, что большая часть жителей города являлись сторонниками Джунаид-хана, никто не успел оказать сопротивление атаке пограничников. Им не пришлось разворачивать ни пулеметы, ни орудия, для победы оказалось достаточно одного кавалеристского натиска.

Не желая лишний раз обострять отношения с местным населением, Рокоссовский категорически запретил обижать горожан и приказал применять в отношении них силу, в крайнем случае. Об этом подполковник известил местные власти, и такое поведение дало свои результаты. Когда пограничники подали город, им в спину не прозвучало ни одного выстрела.

Впрочем, подобное поведение командира не гарантировали дальнейшее мирное продвижение отряда. На следующий день, когда кавалеристы совершали марш-бросок к городку Сайяд, дорогу им преградил новый заслон басмачей.

Сложности рельефа в этом месте исключали возможность обхода позиций врага, но вместе с этим ограничивал радиус действия сил противника. Они не могли одновременно ударить по голове и хвосту отряда кавалеристов и Рокоссовский, не преминул этим воспользоваться. Он приказал развернуть пулеметы и под прикрытием их огня бросил людей в атаку.

В этом бою в полной мере проявило себя дальновидное решение Феликса Дзержинского провести полное перевооружение пограничников и заменить стрелковые винтовки автоматами. Пока военное министерство продолжало топтаться на месте, не спеша принять окончательное решение, председатель ОГПУ смело шагал по пути реформ.

За неполные три года подавляющее число пограничных застав и отрядов получили в свое распоряжение автоматы, с блеском показавшие себя на последнем году прошедшей войны. Выступая в поход, Рокоссовский настоял, чтобы каждый из его солдат имел автомат, опустошив ради этого все пограничные и армейские арсеналы стрелкового оружия, и как показало время, подполковник был абсолютно прав.

Одно пулеметное прикрытие не могло в полной мере подавить огневые точки противника. Совсем иное дело было, когда в бой вступили вооруженные автоматами пограничники. Умело прикрывая друг друга огнем, совершая короткие перебежки, они смогли приблизиться к противнику на расстояния броска и закидали афганцев гранатами.

Конечно, потери в этом бою со стороны пограничников были. Среди раненых оказался и сам подполковник Рокоссовский, щеку которого задела пуля, отскочившая от каменного валуна из-за которого командир наблюдал за ходом боя, что называется в живую. Однако они были несравнимы с теми, что были, если бы у пограничников на вооружении были винтовки.

Быстрое уничтожение заслона басмачей на пути в Сайяд сыграл решающую роль в захвате этого города. Никто из сторонников Джунаид-хана не ожидал, что пограничники за короткое время смогут преодолеть перевал и ворвутся в город.

Вопреки всем ожиданиям Осипова, Рокоссовский повторил свой успех с взятием Хулами. Лихой кавалерийский наскок захватил афганцев врасплох и не позволил создать даже видимость сопротивления. Единственные кто с оружием в руках встретил пограничников, были двадцать шесть человек, которые должны отправиться к заслону в качестве подкрепления. Отряд басмачей и авангард отряда столкнулся нос к носу на центральной площади городка. Увидев, что они значительно превосходят своими числом пришельцев, басмачи резко обнажили сабли и смело ринулись в бой, но не тут-то дело было. Перекинув висящие за спиной оружие, пограничники, открыли шквальный огонь по противнику.

Не прошло и двух минут, как половина вражеского отряда была либо ранена, либо убита автоматными очередями, а тех, кто уцелел, разнесли в клочья брошенные гранаты.

Победа была полной, однако Константин Константинович не стал почивать на лаврах. Впереди предстоял куда более длинный и опасный переход к городу Пули-Хумри, и подполковник торопился как можно быстрее пройти этот отрезок пути. Оставив в городе артиллерию и уставших людей и лошадей, Рокоссовский отправил вперед авангард под командованием капитана Ульмана.

Кроме задачи как можно быстрее продвинуться до села Минархар, капитан имел приказ задерживать всех встречных на своем пути, чтобы никто не мог предупредить гарнизон Пули-Хумри о приближении пограничников.

С чисто немецкой пунктуальностью Ульман полностью выполнил поставленный перед ним приказ. Несмотря на усталость и трудности перехода, отряд до наступления темноты сумел дойти до кишлака и заночевал там.

Как того требовал Рокоссовский, пограничники проявили максимум уважения к горцам. На ночлег остановились в чайхане и прилегающем к нему доме старосты. За предоставленный им провиант, дрова и корм для коней Ульман заплатил цену, которую запросил староста и чайханщик. Также ни один из солдат не попытался зайти на женскую половину дома, выказав тем самым уважение к местным обычаям и укладу жизни.

Благодаря этому ночь для отряда прошла спокойна. Никто не пытался напасть на спящих пограничников, отравить им воду и пищу, и вслед им не прогремело ни одного выстрела. Единственные неприятности, которые доставили местным жителям нежданные гости, были связаны с тем, что у выхода из кишлака они поставили пост. Его часовые на время стоянки отряда не выпустили никого, кто хотел уйти в сторону Пули-Хумри.

Жители Минархара молча, проглотили это временно неудобство, но вот во время движения произошел неприятный инцидент, аукнувшийся капитану в дальнейшем. Головной дозор наскочил на группу афганцев в составе шести человек идущих впереди отряда. Выполняя приказ, пограничники задержали их всех и отправили на разбор к капитану Ульману, включая двух женщин.