Спаситель Отечества (Другая Цусима)

Но "Ушакова", можно сказать, спас положенный под его корму вражеский снаряд, временно заклинивший руль и заставивший корабль описывать циркуляцию. Увы, ее направление оказалось в сторону противника, а в завершающем витке, убравшем, наконец, броненосец за остатки русской боевой линии, еще и чуть не привело к столкновению с "Ослябей". Однако при этом бравый кораблик, словно оправдывая начертанную на его борту знаменитую фамилию, еще умудрился на циркуляции выпалить по японцам из двух сохранившихся 152-мм пушек нестрелявшего левого борта, из одной даже попав в "Асаму". Несколько же угодивших в столь удобно подставившуюся цель японских снарядов лишь искорежили надводный борт в корме и спардек, "заглушив" заодно ту самую меткую шестидюймовку — но этим и ограничились.

В отличие от близкого по конструкции "Сисоя", тоже ставшего жертвой Цусимы, "Ростислав" уходил на дно почти без крена, хотя и с изрядным дифферентом на нос. Это позволило "Всаднику" успеть снять с него значительную часть экипажа во главе с вице-адмиралом Романовым. Остатки людей с тонущего броненосца "добирал" "Гайдамак", до того поднявший из воды немногих спасшихся с перевернувшегося "Адмирала Сенявина". Увы, отказ Небогатова от одного из минных крейсеров определенно оказался пророческим...

Александр Михайлович уже был дважды ранен (левая рука потом беспокоила его еще несколько лет, а шрам на виске остался на всю жизнь), но отлеживаться в лазарете отказался и приказал переправить его на "Двенадцать Апостолов". Бой для себя он еще не считал законченным. Тем более что ожесточенная перестрелка с Камимурой отнюдь не была "игрой в одни ворота" и русские моряки под его началом тоже смогли добиться ряда успехов.

Так вышло, что еще одним "козырем в рукаве" Великого князя была, пожалуй, лучшая, чем в среднем по эскадре, квалификация артиллеристов на кораблях его отряда. "Ростислав", к примеру, в свою бытность на Черном море постоянно входил в число отличников по боевой подготовке. Таковым же, по сути, являлся и "Ослябя", где железной рукой "рулил" суровый и требовательный командир В.И.Бэр. Комендоры "Ушакова" и "Сенявина" приобрели немалый опыт за долгое время пребывания в Учебно-артиллерийском отряде. "Пересвет", хоть в мирное время и не блистал на учениях, успел хлебнуть военного лиха полной ложкой — и его экипаж уже кое-что умел. А на "Двенадцать Апостолов" при комплектовании эскадры были переведены расчеты орудий с "Генерал-адмирала Апраксина", хорошо знакомые и со скорострелками Канэ, и с "электрическими" башнями производства Путиловского завода.

Учитывая изложенное, вряд ли стоило удивляться тому, что "Ростислав" с "Сенявиным" до своей гибели успели крепко потрепать "Идзумо" — жаль лишь, что не до смерти. Но одних только попаданий десятидюймовыми снарядами флагман японского отряда успел получить уже 8 штук, а число убитых и раненых на нем перевалило за полсотни. Тем не менее, свое место в строю он пока еще сохранял.

Зато шедшей второй "Асаме" наконец-то аукнулось и за "Варяг", и за "Победу". Разумеется, тому был причиной отнюдь не единичный снаряд с "Ушакова", хотя и он внес свою лепту. Просто так вышло, что "Асама" хронически ловила недолеты по "Идзумо" — и наловила их аж пять штук, причем четыре из них в корму. Хотя подобная кучность наводила на мысли, что один из русских броненосцев, скорее всего "Адмирал Сенявин", соблазнившись удачной наводкой и игнорируя изначальный приказ, какое-то время бил по этому японскому кораблю вполне осознанно. На "Асаме" дважды выходил из строя рулевой привод, вынуждая крейсер временно покидать колонну для исправления повреждений, корма осела на шесть футов, а вода была даже на средней палубе, доходя почти до пояса. "Ушаковский" же снаряд, разорвавшийся у основания кормовой дымовой трубы и попортивший своими осколками сразу три котла, по сути поставил точку на дальнейшем участии крейсера в сражении, вынудив "японца" примерно в 16.10 окончательно уйти к ближайшей базе для починки. Интересно, что, несмотря на такие повреждения, потери в экипаже "Асамы" оказались сравнительно невелики — 8 убитых и втрое больше раненых.

Еще одной пострадавшей стала "Адзума", из-за своего характерного силуэта с далеко отстоящей третьей трубой показавшаяся в завязке боя очень уж удобной целью паре "Адмирал Ушаков"-"Пересвет". От этих двух кораблей крейсеру досталось 18 снарядов, из них 9 десятидюймовых и 5 шестидюймовых. На "Адзуме" от русского огня еще в 14.47 вышла из строя одна восьмидюймовка в кормовой башне (254-мм снарядом ей погнуло ствол), успев сделать всего 19 выстрелов. А носовую башню в 15.35 заклинило листом брони барбета, сдвинутым вверх и перекошенным от ввинтившейся в стык между плитами бронебойной "болванки". К сожалению, русские снаряды порой "по старой привычке" не взрывались, несмотря на все принятые меры, а иначе эффект от пробития брони рядом с действующим элеватором боезапаса мог быть куда как весомее... Тем не менее, эта башня впоследствии располагала возможностью вести огонь лишь в очень узком, примерно 6-7 градусов, диапазоне курсовых углов, выпустив до конца дня не более двух десятков снарядов.

Помимо того, к 16.30 крейсер лишился двух шестидюймовых пушек и трех 76-миллиметровых, причем взрыв 10-дюймового снаряда убил весь расчет в верхнем кормовом каземате левого борта, а также ранил старшего офицера и еще 8 человек на кормовом мостике. Да и в целом "Адзума" имела наибольшие людские потери среди своих "коллег" — более 60 убитых и раненых. Но, как и "Идзумо", продолжала идти вперед и сражаться.

"Ивате", хоть и не обстреливался в первой фазе боя специально, но порой принимал на себя перелеты по "Адзуме". Тем не менее, все его повреждения (две разбитых каюты в корме, сорванная грузовая стрела на грот-мачте и пробитая дымовая труба) и людские потери (полтора десятка раненых) не влияли сколь-нибудь существенно на боеспособность. В целом лишь случайными и пока не несущими особой угрозы были также единичные попадания в "Якумо" и "Токиву".

А вот "Ниссин" в тот день, можно сказать, "сполна испил чашу скорби". Камимуру по сути подводила излишняя длина боевой линии его отряда, из-за которой ее хвост при всех попытках охвата головы колонны противника продолжал оставаться в зоне надежного действия орудий концевых броненосцев А.М.Романова. И "Двенадцать Апостолов" с "Ослябей" не замедлили воспользоваться этим для расстрела корабля младшего флагмана Х.Симамуры — тем более что расчеты его орудий в этот раз не блистали меткостью ответного огня. Сказывалось то, что в свое время вице-адмирал С.Мису вытребовал бОльшую часть опытных комендоров с "Ниссина" на новейший "Ивами". И, видимо, именно это же объясняло успехи последнего в бою с броненосцами Безобразова.

Не исключено, что один из этих переведенных моряков был прирожденным везунчиком, щедро делившимся удачливостью со своим прежним кораблем. И в его отсутствие на "Ниссин" обрушились все беды мира. В такое легко можно было поверить, когда в 14.40 взорвавшийся в стволе одной из пушек носовой башни снаряд вывел из строя и само это орудие, и башню в целом, и ряд офицеров и нижних чинов на носовом мостике крейсера. При этом гибель артиллерийского офицера Исороку Ямомото, выброшенного взрывом за борт, определенно не шла на пользу точности собственной стрельбы корабля [примечание 6].

Всего в "Ниссин" русской стороной было отмечено семь достоверных попаданий десятидюймовых снарядов, из которых японцы затем подтверждали лишь шесть. Но фатальным для японского крейсера стал выстрел с "Осляби", который сами русские поначалу сочли очень близким недолетом. В действительности же бронебойный 254-мм снаряд, упавший в 15.43 у борта "Ниссина", прошел под нижней кромкой броневого пояса, перемолов конструкции двойного борта и внутренние переборки. И очутился в погребе носовой башни, запасы снарядов в котором были расстреляны едва ли на четверть. В отличие от попавшего в барбет "Адзумы", этот снаряд взорвался...

Последовавшей детонацией боекомплекта "Ниссин" разломило на две части. Носовая затонула почти сразу, а вот корма еще какое-то время держалась на воде, позволив части экипажа спастись — и позже нарисовать точную картину причин гибели крейсера. Тем временем под могучее, исторгнутое матросскими глотками не по приказу, а от чистого сердца "Ура!" "Двенадцать Апостолов" и "Ослябя" уже разворачивали свои стволы в сторону пока еще мало поврежденного "Касуги".

Гибель "Ниссина", конечно, показала, сколь опасным для броненосных крейсеров может стать противостояние с броненосцами, пусть даже и "облегченными". Однако, как бы там ни было, к половине пятого положение отряда Великого князя стоило охарактеризовать как отчаянное — против шести кораблей противника у него оставалось только три своих. Но корректировку в этот расклад внес Иессен...

Изначально в этом бою семь русских крейсеров (не считая корабли Небогатова и "Жемчуг" с "Изумрудом" с их особой задачей) противостояли трем боевым отрядам врага, насчитывавшим дюжину кораблей — Третьему, Четвертому и Шестому. Впрочем, видя, как разделены русские силы, японцы тоже переформировались. И в итоге иессеновским "Баяну", "России" и "Громобою" довелось сражаться с шестью самыми современными японскими бронепалубниками — Третьим отрядом вице-адмирала С.Дэвы ("Касаги", "Читосе", "Такасаго", "Отова") и присоединившимся к ним "Цусимой" и "Нийтакой" из состава Четвертого отряда.

Похоже, после боя 1 августа японцы как-то совсем уж пренебрежительно относились к выжившим в нем владивостокским крейсерам типа "Россия", даже вкупе с более совершенным "Баяном". Корабли Дэвы лезли на них столь же бесстрашно, сколь и неосмотрительно, видимо, не зная доподлинно о модернизациях, которые претерпел их противник, и рассчитывая, что численный перевес сыграет свою роль. А, возможно, еще и наделяясь на шесть восьмидюймовых пушек на "собачках" как на главный аргумент против бортовой брони и таких же орудий русских крейсеров.

Увы, этот расчет не оправдался. А Иессену, которого за глаза уже втихую называли "крейсерской погибелью", наконец-то представился шанс доказать, что он может нести беду не только собственным кораблям. И своими последующими действиями он и правда смог полностью дезавуировать данную ему обидную кличку. "Баян", "Россия" и "Громобой" прошли через противников как горячий нож сквозь масло, чуть меньше чем за два часа успев отправить на дно "Такасаго" и "Цусиму". Тяжело поврежденным "Касаги" и "Отове" в компании единственных сравнительно мало пострадавших — "Читосе" и "Нийтаки" — пришлось, пока еще сохранялась такая возможность, убраться для починки в ближайшую удобную бухту у берегов Цусимы. Там они и пробыли до 9 часов утра следующего дня — кроме вынужденного еще подзадержаться "Касаги". Главными потерями Иессена в этом фрагменте боя стали выбитые носовая восьмидюймовка и три 152-мм пушки на "России", одно шестидюймовое орудие на "Громобое", а также ряд поврежденных мелких пушек и несколько близких к ватерлинии пробоин в бортах на всех трех крейсерах. Но все это, как и прочие попадания в русские корабли, пока не представляло для них особой опасности.

Расправившись с силами Дэвы, Карл Петрович ринулся на выручку Великому князю, терпящему жестокий урон от вдвое превосходящего его числом противника. И с прибытием "Баяна", "России" и "Громобоя", которые Иессен к концу пятого часа вывел впереди броненосцев, в голову русской колонны, отряд Александра Михайловича, можно сказать, возродился, словно Феникс из пепла. Камимуре же взять "субститутов" взамен выбитых русским огнем было уже неоткуда...

Прибытие относительно "свежего" подкрепления не могло не сказаться на результатах данной конкретной схватки. Наконец-то у русских "дошли руки" до "Ивате", который словил от "России" и "Громобоя" несколько 203-мм снарядов чуть выше ватерлинии, два пробивших поясную 89-мм броню в носу и одно подводное попадание там же. Из-за крена и начавшихся затоплений (уровень воды в некоторых отделениях доходил до трех-четырех футов) этот крейсер около 18.10 вынужден был временно выйти из боя для заделки пробоин.

По той же причине в 18.54 отряд Камимуры лишился и "Адзумы". Правда, на ней десятидюймовый снаряд с броненосца "Двенадцать Апостолов", ставшего новым кораблем-флагманом остатков отряда Великого князя, проделал подводную дыру в корме. Ее результатом стало затопление отсека подводных минных аппаратов, поступление воды в погреб кормовой башни и машинное отделение через пробоины в переборках и осколки, заклинившие подшипник левого гребного вала, — не самые приятные вещи для их исправления под огнем противника.

А в 19.23 настал черед и "Идзумо". Флагманскому кораблю Камимуры в Цусимском сражении долго везло, но предел есть всему. Для данного японского крейсера он наступил с 203-мм снарядом с "Баяна", который пробил верхнюю и батарейную палубу, пролетел вдоль броневой и через дымоход проник в котельное отделение. Взрыв, почти что ополовинивший котельные мощности корабля и отправивший к Аматерасу два десятка кочегаров, вынудил, наконец, и "Идзумо" оставить поле боя. Следом за ним, не желая оставаться одни против пяти русских кораблей ("Пересвет" к тому времени из-за ряда неприятных попаданий в небронированную носовую оконечность тоже на время покинул боевую линию), наладились и три оставшихся броненосных крейсера японцев.

В этом отступлении, пожалуй, не было ничего зазорного. Из всех кораблей Камимуры к тому моменту относительно нормально себя чувствовали лишь "Токива" и "Якумо". Они за весь день получили лишь два и три 203-254-мм, три и пять 152-мм и девять и шесть малокалиберных снарядов соответственно, имели примерно по три десятка убитых и раненых каждый, однако сохранили главную и почти всю среднюю артиллерию и в целом могли бы еще продолжать бой. Но вот на "Касуге", к примеру, действовала только носовая десятидюймовка — оба 203-мм орудия кормовой башни были выведены из строя взрывами в стволах своих же снарядов, случившимися в 17.20 и около 19.00. Носовой мостик снесло, а осколки, попавшие в прорезь боевой рубки, смертельно ранили командира корабля. Всего же на "Касуге" к концу боя имелось 14 убитых и около 80 раненых.

Отряд Романова к концу дневного сражения тоже был изрядно потрепан. На удивление неплохо после шестичасовой канонады выглядел лишь "Двенадцать Апостолов". Но повреждения "Осляби" были уже довольно существенными, а "Пересвета" — откровенно тяжелыми. У Иессена в очередной раз больше всего досталось "России", потерявшей еще одну восьмидюймовку и четыре шестидюймовых пушки. Однако в целом отряд русских броненосных крейсеров пережил обе фазы боя без фатального урона для его боеспособности. Тем более что с Дэвой "Баян", "Россия" и "Громобой" сражались в основном левым бортом, а с Камимурой — правым. А это закономерно привело к "размазыванию" всех попаданий в них на практически вдвое большей площади и, соответственно, к ограниченной результативности таковых.

К сожалению, во многом хуже оказалось положение отряда бронепалубных крейсеров Эссена. Ему в качестве противников достались Шестой боевой отряд М.Того ("Сума", "Акаси", "Акицусима", "Идзуми") с приданными ему "Нанивой" и "Такачихо" из Четвертого отряда. И именно последние два корабля, ветераны еще японо-китайской войны 1894-1895 годов, несколькими удачными попаданиями в промежутке между 16.22 и 16.49 смогли практически обездвижить "Светлану". Николай Оттович был вынужден активно маневрировать, пытаясь отогнать японцев от едва ковылявшего крейсера-яхты, на котором те сосредоточили весь огонь. Но "Богатырю", "Олегу" и "Авроре" все же остро не хватало по-настоящему тяжелых орудий, как на других отрядах русских кораблей 1-го ранга, чтобы быстро и с гарантией достать врага...