Страна на дембель

— Что я говорил! Целехонький. Этого пройдоху угробить невозможно, — крепко обнял меня капитан Иванов, после чего вполсилы треснул меня же по уху, намекая, что слова словами, а понервничать за меня пришлось. Я не обиделся, он же искренне.

— Может на свиноферму его определить? Поросям хвосты крутить. И чтобы до конца службы о нем не слышно и не видно было? — мрачно предложил начальник особого отдела. Но сам же отказался от этой идеи. — Нет, пожалуй не поможет. Или свинарник сгорит, или свиньи разбегутся.

Обсуждение моей дальнейшей судьбы прервало появление мрачных, но очень решительных товарищей из Лениноранского УКГБ, которые тут же попытались отбить добычу, но товарищ Жилинский слишком опытный калач, чтобы упустить такой подарок судьбы. Для этого он и пригнал целое отделение комендантской роты. Пока граждане чекисты пытались качать права и давить на гражданскую сознательность, майор Жилинский в ответ делал вид, что очень хорошо понимает их проблему, сочувствует и готов пойти на встречу. Но только до того момента, пока задержанных не запихнули в УРАЛ. После чего развел руками, мол так получилось — не вытаскивать же обратно, и приказал трогаться в путь.

Мы же отправились к бандитскому схрону, где нас встретил счастливый и довольный капитан с десятой заставы, фамилию которого я так и не узнал. Его бойцы к тому моменту нашли захоронку, и он чувствовал себя, как человек получивший помилование прямо на эшафоте, да еще и полцарства в подарок.

Забыл сказать, что мой пропавший спутник нашелся живым и здоровым. И даже слегка навеселе, поскольку успел полечиться после вчерашнего.

История его оказалась простой и незатейливой, как кусок портянки под утюгом. Выйдя на наезженную дорогу, наш счастливчик через некоторое время поймал трактор. Но то ли из-за географического кретинизма, то ли просто старлей сильно замерз и ему надоело ждать попутный транспорт, он отправился в противоположную сторону. Возможно он надеялся, что добравшись до села он просто дозвонится куда нибудь, и за ним приедут. Не учел он того, что телефонная связь в этих краях далеко не везде присутствует, в отличие от хлебосольства местных товарищей. Конечно же его затащили за стол, накормили и напоили, так что он и лыка связать не мог. И если обычное гостеприимство еще как-то можно пережить, то ночевать в гостях — это сущее самоубийство для печени и всего организма. Ибо тогда вам грозит испытание "шашем" ! Это типа нашего холодца, только едят его горячим запивая исключительно водкой. Готовят его долго, обычно ставят на всю ночь, поэтому и лечение хашем проводят с утра.

Видимо, карма такая у непутевого старлея, его даже винить особо не за что. Тут и более стойкие товарищи не выдержали бы испытания.

В разведку с таким товарищем я бы не пошел, но меня никто не спрашивал — послали и дело с концом.

Интерлюдия

Москва 8 февраля 1989 года, ул. Пушечная д 1/3 , кабинет начальника созданного Аналитического Управления.

— Как тебе на новом месте? Обживаешься?

— Спасибо, товарищ генерал армии, уже приступили к работе. Пока небольшой некомплект по штату, но кандидатуры подобрали. В течение месяца закончим установочный период.

— Давай без званий, Виктор Михайлович. Так будет удобнее.

— Так точно, товарищ гене... Владимир Александрович.

Визит Председателя КГБ Крючкова в подразделение, которое еще и не сформировано до конца — событие весьма неординарное. Обычно подчиненных вызывают на ковер в здание на площади Дзержинского, здесь же обратная ситуация. Вдобавок, всемогущий глава госбезопасности приехал не на служебном лимузине, а на серой обычной "Волге", и это сильно озадачило новоявленного начальника Аналитического Управления.

— Как поездка на юг? Отчет готов?

— Так точно. Один экземпляр. У меня в сейфе.

— Хорошо, позже проситаю, сейчас хочу выслушать твое мнение. Что говорят твои аналитики?

— Материалы были предоставлены трем разным экспертным группам. Конечно, не вся информация, лишь часть и строго дозировано. Все они пришли к одному и тому же выводу. Существует аналитическая группа экстра класса. Вероятно использующая сверх мощные ЭВМ и автоматические алгоритмы для просчета вариантов развития событий в будущем. Версию с экстрасенсом не выдвинул никто. Возможно, это моя недоработка: такой вводной не было в условиях задачи.

— Наши или иностранцы?

— В СССР такой группы нет. Нужны компьютеры мощнее, чем те, что используются для обсчёта ядерных взрывов. Насколько мощнее — наши эксперты сказать не могут, для оценки надо привлекать специалистов из Академии Наук, но по соображениям секретности разрешение я пока не дал. Хотел с вами посоветоваться.

— Правильно не разрешил. Не надо привлекать лишнее внимание, все равно академики ничего полезного не скажут. Что еще скажешь? Могут враги уничтожить Советский Союз, или это хитрая провокация?

— Боюсь, что могут. Негативные процессы в политической и экономической сфере будут нарастать, и если честно, сами мы, без точных "подсказок" такой сценарий не смогли бы вычислить раньше, чем через несколько лет.

— Наши аналитики так плохо работают? — нахмурился Крючков. — Может нам поискать других, если эти не справляются? Привлечь сильных ученых?

— Никак нет, Владимир Алксандрович, не успеем. Эксперты утверждают, что для создания сверхмощной ЭВМ, способной выполнить такую задачу придется собрать все электронные машины Союза, и еще годы уйдут на подготовку программ для нее. Результат будет не раньше 1995 года, если не позже.

— Предлагаешь поверить какому-то предсказателю? Твои же эксперты говорят, что это иностранные спецслужбы нам голову морочат! Или не так?

— Не верю я, товарищ генерал армии, что это иностраннцы. Не стали бы они спасть СССР и предупреждать нас в подробностях о своих планах. Эксперты не видят картины целиком, не знают всех фактов, и заранее исключат все ненаучные версии. Поэтому и упираются в теорию о гигантской ЭВМ.

— Не дает мне покоя этот предсказатель, — Крючков поднялся с кресла, и опершись на стол кулаками, наклонился к собеседнику. — Я теперь своих заместителей с подозрением рассматриваю. Собственной тени опасаюсь. Товарищей по Политбюро как будущих шпионов и предателей оцениваю. Смотрю и думаю: кто из них продал страну и за какую цену. И чем больше смотрю, тем больше мне кажется, что профукают они Советский Союз ни за понюшку табаку. Как так? Где будет КПСС, КГБ, народный контроль? Армия где будет, почему не вмешается? Не верю! Не может быть такого. Скажи, что это неправда?

— К сожалению, не могу вас порадовать, Владимир Александрович. Сначала мы дали экспертное задание без вводных, полученных от "Слепого". Ни в одном прогнозе не было распада СССР. Кризисные явления в экономике на срок от пяти до семи лет. Затем постепенный выход из кризиса. Но как только ввели в расчеты информацию, полученную от нашего объекта, все аналитики единодушно пришли к выводу, что вероятность такого сценария чрезвычайно высокая. И что самое важное, все они без исключения, утверждают, что это настоящий, очень качественно подготовленный и тщательно проработанный план уничтожения СССР. На коленке такой сценарий слепить невозможно, только на государственном уровне, скоординировав усилия многих институтов и ведоств: ЦРУ, АНБ, РУМО, Государственный Департамент и разные антисоветские институты. Вероятно и англичане участвовали. Дезинформацию такого масштаба и с таким числом задействованных сил представить невозможно.

— Может, это устаревший проект, поэтому нам его подсунули, а сами ударят с другой стороны, — предположил другое объяснение председатель КГБ СССР.

— Вероятность крайне мала. Информация собранная из других источников подтверждает, что именно этот план реализуется прямо сейчас. Никаких признаков, что это запасной или отвлекающий сценарий не нашли. И самое важное, наши аналитики уверены, что этот план может уничтожить Советский Союз в течение двух лет. Другой сценарий им не нужен.

— Обрадовал ты меня, Виктор Михайлович, ничего не скажешь. Отчет я забираю, посмотрю, покумекаю. Потом решать будем, что делать с этим предсказателем. Вот же, принесла нелегкая на мою голову.

Конец интерлюдии

Глава 21

Капитан с десятой заставы сдержал слово, выполнил обещание и забил мой фургон всяким хламом под завязку. В качестве трофеев мне досталась небольшая переносная печка, керосинка с пятилитровой канистрой топлива для нее, полмешка муки, десять пачек печенья "Юбилейного", пара килограмм кишмиша с финиками и несколько брикетов сушеного инжира. Вяленого соленого мяса, которое здесь вместо консервов, большой кулек с сахаром-рафинадом, бутылка с маслом растительным, три головки козьего сыра, два фонарика и еще куча всего нужного и бесполезного в равной степени. Продукты не стал выкидывать, я хоть и брезгливый, но сержант Зайцев с удовольствием сожрет все за милую душу. Поэтому оставил в расчете обменять добычу на горюче-смазочные материалы. Печку и керосинку решил подарить "земляку" из Волгограда, товарищу Анисимову, он найдет как правильно это пристроить с пользой для коллектива. В общем — ничего ценного, натуральное барахло.

На обратном пути начальник особого отдела решил заскочить в соседний аул, проверить дом проводника. Отпускать меня одного он категорически не захотел, поэтому я пристроился за начальственным УАЗ и проследовал следом. Между прочим, весьма рискованное испытание для моей колымаги, рожденной ползать по равнинной местности. Горный серпантин для ее маломощного движка и хлипкой конструкции противопоказан. Но тут всего пять километров, доползти должна была.

Как только мы добрались до аула, так сразу стало понятно, что делать нам там нечего — зря тащились.

Собственно, домом это жилище назвать язык не повернулся бы. Обычная кошара из камней, промазанных глиной, смешанной с навозом, причем половину строения занимает хлев для скота. Люди живут прямо тут же, зимой греясь теплом от коровы. При условии, что она не сдохнет к весне от бескормицы.

Ни света, ни газа, ни отопления — вообще ничего. Вода — внизу в ручье, до которого надо спустится по крутому склону метров сорок. Удобства во дворе — в прямом смысле слова. Сложенный из камней туалет высотой меньше метра и без крыши. Как они им зимой пользуются — уму непостижимо.

Готовят во дворе, прямо на костре, обложенном все теми же камнями. На старом стальном листе пекут тонкий хлеб, типа того лаваша, что используется в шаурме. Вместе с кефиром — это основная и похоже единственная еда у обитателей этого дома.

Оказалось, что в лачуге жил не только пацан-проводник, но и его родители с тремя детьми. Все худые, дети так на дистрофиков похожи.

— И это на семьдесят втором году советской власти? — даже на, обычно невозмутимого, майора произвела впечатление жуткая нищета и бедность аула.

— Чего он не в армии? По возрасту ему явно больше восемнадцати? — удивился я. Откупиться и откосить тот явно не смог бы.

Оказалось, что паспорта у него до сих пор нет. В милиции за выдачу документа потребовали двадцать рублей — для их семьи неподъемная сумма. Вот он и отправился на заработки — пояснил глава семейства, седой старик с больными натруженными руками и пустым взглядом.

Для этих мест вполне обычное дело. Чтобы получить должность участкового надо заплатить от десяти до двадцати тысяч советских рублей. Поэтому, чтобы вернуть затраченное начинаются поборы за каждую бумажку, даже если по закону она абсолютно бесплатная. К тому же участковый зарплату не получает вообще — только расписывается за нее. Кроме того, он должен платить бакшиш начальству раз в квартал и по большим праздникам.

Нам, выросшим при благодатном социализме в центральной России такое никогда не понять.

И этих людей я легким движением мысли решил оставить на произвол судьбы, отрезав от остального Союза, забрав последнюю надежду? Только потому что элита сгнила на корню, бесповоротно и окончательно.

— Не стыдно, товарищ Морозов? — поинтересовалась моя совесть, обычно малоразговорчивая.

— Стыдно. Очень. Но в чем моя вина? Они и при социализме точно так же живут! И даже если Советский Союз уцелеет, то для них и через десять лет ничего не изменится. Нет у нас ресурсов чтобы обогреть и накормить всех. Себя спасти для начала надо. Потом остальных вытаскивать.

— Тебе решать, — сказала бы совесть, если бы могла говорить.

Я молча выгрузил весь хлам из машины рядом с домом. И печки и мешок с продуктами, и канистру с керосином. Старик даже не пошевелился, так и смотрел в пустоту невидящим взглядом. И когда сунул ему в руку пачку купюр, набралось рублей пятьдесят, ничего не сказал.

Майор тоже ничего не сказал.

Лес рубят — щепки летят. Вот, и первая щепка на моем счету. То ли еще будет?

Глава 22

— Проходи, присаживайся. Никто тебя не укусит, наоборот даже.

В особый отдел в последнее время, я как к себе домой заглядываю. Если и косится кто-то из сослуживцев, то мне на это давно уже наплевать, надобность в конспирации отпала сама собой, да и в роте я редко теперь бываю.

Но сегодня майор Жилинский радушнее обычного и в хорошем настроении, что немного пугает. Не нарыл ли чего ненужного?

Опасался напрасно, вызвали меня, чтобы сообщить приятную новость. Командование решило наградить меня знаком "Отличник погранвойск" первой степени! Зеленый, который второй степени, мне был присвоен раньше, только вручить забыли. Так что завтра на торжественном построении выдадут сразу два. И самое главное — меня представили к медали 'За отличие в охране государственной границы СССР'. Оно вроде бы и ожидалось, но все равно приятно. Но больше всего меня радует, что это чисто моя заслуга, а не "чужой" шпион, уведенный у настоящего героя благодаря послезнанию. Ибо на морду лица это абсолютно точно другие люди, тем более их трое сразу, вместо одного. История этого мира меняется, и это заметно не вооруженным глазом.

— Служу Советскому Союзу! — бодро вскочил я с места.

Омрачало мою искреннюю радость лишь воспоминание о седом старике, стоящем около груды вещей в далеком ауле. Не давала покою мысль, что это моя вина.

— Товарищ майор, можно обратится с вопросом?

— Конечно, валяй. Что у тебя там?

— Хотел спросить, что будет с тем пацаном, который проводником у шпионов был?

— Хм. Какой же он пацан. Старше тебя, почти двадцать лет. Что будет, спрашиваешь? Статья серьезная. Государственная измена. От восьми до пятнадцати лет.

— Сурово. А если он сотрудничать со следствием станет?

— В лучшем случае — шесть лет. Меньше по этой статье не дают. И то надо очень постараться. Тебе зачем?

— Все равно много. Вы же сами видели. От нищеты и беззакония , не от хорошей жизни пошел на это.

— Ты это брось. Здесь многие в селах так живут. Это не оправдание. Тем более, что он прекрасно понимал, кого ведет и с какой целью, в погранзоне жил, как-никак. И вообще пустой разговор, мы не в суде, чтобы будущий приговор обсуждать.

— Но ведь можно не доводить дело до суда? В исключительных обстоятельствах так делают. Например, если начать оперативную игру с противником. Тогда они потребуются нам на свободе, а парня вообще можно оформить, как нашего агента-осведомителя. Уверен, он отработает все с лихвой.